Святители Иларион (Троицкий) и Виктор (Островидов): к вопросу об отношении к декларации митрополита Сергия (Страгородского)

Священномученик Иларион (Троицкий)

В современных публикациях по истории Русской Православной Церкви XX века существует ряд недоуменных вопросов, связанных с реакцией российского духовенства и православного народа на декларацию митрополита Сергия от 16/27 июля 1927 года об отношении РПЦ к советской власти. Эта декларация нередко становилась разделяющей чертой между православными иерархами, многие из которых в наши дни Русской Православной Церковью причислены к сонму святых новомучеников и исповедников Российских.

Известно об энергичной деятельности священномученика Илариона, направленной на усмирение волнений, возникших в Русской Церкви и особенно в ее епископате в 1927 году по поводу некоторых действий заместителя местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского). Главным же предметом пререкания стала декларация митрополита Сергия от 16/27 июля 1927 года об отношении РПЦ к советской власти.

Осенью того же года опасность отделения от заместителя местоблюстителя увеличилась действиями митрополита Иосифа (Петровых), недовольного переводом с Ленинградской епископской кафедры на Одесскую. Смущение, колебания и разделение стали проникать в среду заключенных на Соловках иерархов. Уже в ноябре 1927 года «архиепископ Иларион сумел собрать до пятнадцати епископов в келлии архимандрита Феофана, где все единодушно постановили сохранять верность Православной Церкви, возглавляемой митрополитом Сергием.

«Никакого раскола! — возгласил архиепископ Иларион. — Что бы нам ни стали говорить, будем смотреть на это как на провокацию!»"^[1].

Сколь большое значение эта инициатива владыки имела впоследствии, видно из следующего случая. Его современнику, соратнику по борьбе с обновленцами и соузнику, епископу Мануилу (Лемешевскому) после освобождения из лагеря по прибытии в Москву 10/23 февраля 1928 года митрополитом Иосифом (Петровых) было сделано предложение примкнуть к расколу с обещанием немедленного возведения в сан митрополита, на что епископ Мануил дал такой ответ: «Я — представитель „соловецкого“ епископата. Все мы единогласно и единодушно в количестве 17 человек под председательством архиепископа Илариона клятвой скрепили себя не отделяться от митрополита Сергия, хранить церковное единство и не присоединяться ни к какой группе раздорников. Мне поручено „соловецким“ епископатом доложить о всём этом митрополиту Сергию»^[2].

В письме от 8/21 июля 1928 года владыка Иларион писал: «Я ровно ничего не вижу в действиях митр. Сергия и Синода его, что бы превосходило меру снисхождения или терпения. Везде писаны пустяки, кто напротив пишет. Какую штуку выдумали. Он, мол, отступник. И как пишут, будто без ума они. Сами в яму попадают и за собой других тащат»^[3].

Священноисповедник Виктор (Островидов)

Архиепископ Иларион приложил немало усилий для вразумления отделившегося от митрополита Сергия епископа Виктора (Островидова), бывшего Глазовского, а затем Ижевского и Воткинского, временно управлявшего Вятской епархией, а в 1928 году угодившего на Соловки. Задача эта была весьма нелегкой. Ее не смогли решить до этого многие иерархи.

Вот что говорил об этом сам владыка Иларион: «Который Глазовский, ну это прямо искушение одно. Говорить с ним не приведи Бог. У него всё будто навыворот, и всё говорит, что все родные за него, и ничего слушать не хочет. Ну совсем человек сбился и себя одного за правого почитает»^[4].

Митрополит Иоанн (Снычев) пишет, что стараниями соловецких иерархов и особенно архиепископа Илариона епископ Виктор примирился и вошел в общение с митрополитом Сергием (Страгородским), о чем письменно уведомил православных Вятской и соседних с ней епархий, призвав их последовать своему примеру, после чего раскол в этих областях скоро сошел на нет^[5].

Современные исследователи истории Русской Православной Церкви XX века свидетельство митрополита Иоанна (Снычева) о примирении епископа Виктора (Островидова) с митрополитом Сергием (Страгородским) под влиянием архиепископа Илариона (Троицкого) обыкновенно воспринимают как явную фальсификацию, поскольку ссылка на митрополита Мануила (Лемешевского) считается не заслуживающей доверия и не подтверждена документально, в то время как антисергианская позиция епископа Виктора (Островидова) широко известна и нашла отражение во многих источниках 20−30 годов XX столетия. В частности, на допросе 22 декабря 1932 года владыка Виктор говорил: «По своим религиозным убеждениям являюсь последователем патриарха Тихона, обновленчества и сергиевщины не признаю»^[6]. Тем не менее есть некоторые обстоятельства, которые представляют позицию епископа Виктора не столь монолитной и неизменной, как это может показаться на первый взгляд.

«18 мая 1928 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Виктора (Островидова) к трем годам заключения в концлагерь»^[7].

Чтобы яснее понять, в каком настрое прибыл на Соловки епископ Виктор, представляется полезным кратко обозначить ситуацию в епархии, которой он управлял до своего ареста. Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) от 16 (29) июля епископ Виктор воспринял отрицательно, но в открытую конфронтацию с высокопреосвященным Сергием не вступал до тех пор, пока не получил указ о расформировании Воткинской епархии и (чуть позже) о назначении его епископом Шадринским. Назначение это владыка Виктор не принял и в конце 1927 года объявил о разрыве отношений с митрополитом Сергием, послание которого определил как «прискорбное отречение от своего спасения или отречение от Самого Господа Спасителя» и, следовательно, «грех, как свидетельствует Слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший»^[8].

В ответах на вопросы ОГПУ преосвященный Виктор объявляет о мирном характере своих намерений: «Лично я как до сего времени, так и в будущем не намерен вести никакой борьбы, а только оберегаю себя и свою паству, чтобы не быть нам участниками чужих грехов (Синода). Тем из моих близких, кто обращается ко мне по поводу нового течения церковной жизни, я разъясняю его, как понимаю сам. Далее сего дело не шло и, думаю, не пойдет, ввиду того что я слишком незначительная личность в сравнении с митрополитом Сергием и Синодом. Да и вообще я не считаю себя способным к какой-либо административной организационной деятельности, так как не имел никогда в ней практики»^[9].

Несмотря на столь скромные намерения епископа Виктора, деятельность его и его паствы во множестве случаев принимала не просто активные, но и откровенно агрессивные формы. «В начале 1928 года по губернии были распространены письма епископа Виктора с предложением приходским советам изгонять из храмов сергианские причты. Так, он наложил такую резолюцию на прошении присоединяющегося к нему прихода и притча с. Роженцова Яранского уезда: „Если кто не согласен, то гоните их и избирайте других или же предоставьте мне“. Деятельность епископа Виктора в этом направлении продолжалась практически до его ареста 4 апреля».

Этот призыв пастыря «гнать» пасомые восприняли непосредственным образом и часто — в смысле физическом: «Взамен сергианских епископ Виктор направлял своих священников либо рукополагал желающих, чаще всего из местных дьяконов и псаломщиков. Вполне оправданным в глазах викториан выглядело применение грубого насилия в отношении своих оппонентов, в первую очередь священников, отказавшихся поминать за богослужением епископа Виктора: „оплевывание“, „таскание за одежду, волосы, бороду“, выталкивание, пинки, сбрасывание с церковного крыльца и пр. <…> Например, в марте 1928 года по поручению Епархиального совета протоиерей Петр Трапицин приехал на приходское собрание в с. Вожгалы, где настоятелем церкви был викторианский священник Симеон Юрлов. В результате голосования выяснилось, что весь приход идет за „старую веру“, к которой относили епископа Виктора. После чего верующие выгнали Петра Трапицина из храма и „наградили“ пинками, толчками и отборной „площадной бранью“». На том же приходе «толпа верующих устроила в церкви настоящий бой. Священник Шерстяников верующими был вытащен за волосы из церкви, вместо него был введен новый священник — Питиримов, который с амвона в проповеди сказал: «Сергиевцы — еретики, предались антихристу и Соввласти, нужно гнать таких из церкви». В 1929 году священник Тепляшин захватил приход в свои руки, демонстративно выгнал из церкви сергиевского иерея Фролова. После чего в церкви было устроено собрание, на котором Тепляшин сказал: «Фролов хочет посадить в церковь дьявола — он изменник, предался антихристу, надо гнать таких из церкви». После этого женщины напали на Фролова, стащили с него ризу и выгнали из храма. В с. Сезеневском викторианский «актив» пригласил священника Владимира Замятина под предлогом делового разговора в дом и там избил его до потери сознания, переломил ему ногу, сделав инвалидом. В с. Воскресенском викторовцы подожгли дом священника, которому с семьей только в нижнем белье едва удалось спастись.

Благочинный 3-го округа Котельничского уезда докладывал в Вятский епархиальный совет, что в первой половине марта 1928 года произошли конфликты на почве признания своим руководителем епископа Виктора. Следует отметить, что в селе Ново-Троицком избиение викторианами своих оппонентов было обычным и, можно сказать, регулярным явлением. Так. в этом селе в 1928 году викториане после литургии били в храме свой причт. Монаху Иннокентию выдрали волосы и бороду, а в завершение всего одна монашка искусала его. Только вмешательство милиции предотвратило убийство". Исследователь викторианского движения А.Г. Поляков говорит, что «таких случаев нами выявлено не менее 2730».

Несмотря на данную самим владыкой Виктором предельно низкую оценку своих административных способностей, в действиях его последователей явно проглядывает недюжинный организаторский талант: «Существенный вклад в принятие викторианства, особенно среди женского населения, внесли монахини ликвидированных монастырей. Они распространяли слухи о том, что вся благодать от священников отступила и перешла на монашек. Монахини Воскресенского собора г. Вятки организовали несколько «сестричеств», состоявших из последовательниц епископа Виктора. Они исполняли роль церковно-приходских советов и насильственным путем, нередко с применением физической силы, при помощи крестьян захватывали церкви.

Результативность жестких, насильственных способов противодействия викториан сергианству наглядно иллюстрирует деятельность викториан 1-го благочиннического округа Котельничского уезда. В отдельных викторианских приходах были организованы «ячейки» из мирян с целью посещения соседних церквей для целенаправленной организации и проведения массовых беспорядков и хулиганства, срыва приходских собраний, на которых обсуждались нежелательные для викториан вопросы. Викторианами затевались скандалы. Насильственно, зачастую с применением физической силы, удалялись ораторы, и собрания закрывались. Деятельность таких «ячеек» была настолько результативной, что в округе не представлялось возможным проведение неугодных викторианам собраний"^[10].

Из приведенных фактов видно, что, несмотря на изначально заявленное неприятие богоборческой власти, крайние ревнители чистоты Православия часто действовали вполне в большевистском духе, уподобляясь в методах борьбы тем, против кого они, собственно, и восстали.

Исторгнутый силою власти из среды столь нешуточных страстей, епископ Виктор в начале лета прибывает в Соловецкий лагерь особого назначения, где в это время находился и владыка Иларион (Троицкий). Архиепископ Иларион, как было отмечено выше, принадлежал к группе соловецких архиереев, признававших митрополита Сергия (Страгородского), о чем упоминает и протопресвитер Михаил Польский: «Менее яростным, но всё же сергианцем был архиепископ Иларион (Троицкий), осуждавший декларацию митрополита Сергия, но не порвавший общения с ним как канонически правильным Первосвятителем Русской Церкви»^[11].

Естественно, владыка Иларион пытался использовать свой дар убеждения, чтобы избежать усиления центробежных сил в Русской Церкви. По словам митрополита Иоанна (Снычева), «при всяком удобном случае он беседовал с преосвященным Виктором, несмотря на то, что тот яростно противился его доводам и продолжал пребывать в заблуждении. Но как ни трудно было архиепископу Илариону, он, с Божией помощью, всё же достиг желанного вразумления. Это произошло, вероятнее всего, в начале 1929 года. Согласившись наконец с „соловецким“ епископатом, епископ Виктор присоединился к митрополиту Сергию, сообщил об этом в Вятскую епархию и сделал ей соответствующее распоряжение»^[12].

Митрополит Сергий (Старогородский)

Подтверждение этому примирению мы находим в воспоминаниях Олега Волкова, упоминающего имена обоих архиереев среди участников богослужений в соловецком кладбищенском храме ^{преподобного Онуфрия Великого}: «Мы шли вместе с отцом Михаилом. Он тихо называл мне имена проходящих епископов: преосвященный Петр, архиепископ Задонский и Воронежский; преосвященный Виктор, епископ Вятский; преосвященный Иларион, архиепископ Тульский и Серпуховский..»^[13]. Церковное богослужение включает в себя поминовение предстоятеля Поместной Церкви, и для архиепископа Илариона в то время это был митрополит Сергий (Страгородский). Участие епископа Виктор в таких богослужениях может означать лишь то, что он действительно признал митрополита Сергия (Страгородского) предстоятелем Русской Церкви.

В это время в Вятской земле совершается массовое возвращение православных приходов под управление митрополита Сергия. В частности, в Глазовском уезде «викторианство. к концу 1928 года не только перестало доминировать над сергианством, но и практически шло к самоликвидации. Отход от епископа Виктора произошел в организационном плане так же массово и быстро, как и в декабре 1927 года от митрополита Сергия»^[14]. «К февралю 1929 года „четыре благочиннических округа вышли из раскола и воссоединились с Патриархией“. В Глазове, по словам епископа Никифора, городское духовенство и духовное управление „принесли покаяние пред митрополитом Сергием и приняты им в общение“. К июлю еще три прихода Глазовской епископии отреклись от Виктора»^[15].

Нам также известно, что в создавшейся ситуации некоторые бывшие последователи епископа Виктора обращались к нему с призывами к покаянию и прекращению инициированного им разделения. Так, «уже в октябре 1928 года благочинный О.В. Лобовников по поручению своего округа обратился к епископу Виктору с письмом. В нем настаивали, чтобы владыка принес покаяние перед высшей церковной властью за себя и духовенство и прекратил произведенный им раскол. В противном случае, как указывал автор письма, духовенство Глазовской епископии планировало искать выход из раскола самостоятельно, помимо епископа Виктора»^[16]. Возможно, что письмо такого рода и было послано владыкой Виктором, но пока кроме свидетельства митрополита Иоанна (Снычева) подтверждения этому предположению мы не имеем.

Косвенным подтверждением того, что епископ Виктор (Островидов) в 1929 году находился в общении с митрополитом Сергием (Страгородским), является тот факт, что «3 сентября 1929 года временно управляющий Глазовским викариатством епископ Уржумский Авраамий обратился с рапортом к епископу Вятскому Стефану, в котором спрашивалось, как молиться о бывшем епископе Глазовском Викторе, допустимо ли возносить его имя за богослужением. Затрудняясь ответить на этот запрос, епископ Стефан переправляет его в Москву митрополиту Сергию». Показателен ответ, полученный от митрополита Сергия в октябре 1929 года, в котором говорилось, «что молиться как „о частном лице, конечно, допустимо, но возношение его имени на том месте, где поминается правящий архиерей, совершенно неуместно, тем более что и Глазовским епископ Виктор не состоит уже давно“»^[17]. Как видно из текста, речь идет лишь о недопустимости поминовения епископа Виктора как правящего архиерея, между тем как молиться о нем за богослужением, «конечно, допустимо», то есть владыку Виктора здесь преосвященный Сергий воспринимает как законного члена Церкви, лишь чуждого управления Глазовской епархией. Вряд ли отмеченное отношение можно согласовать с упоминанием «жесточайших прещений, наложенных митрополитом Сергием на „непокорных“»^[18].

Вероятность временного изменения отношения епископа Виктора (Островидова) к предстоятельству в Русской Церкви митрополита Сергия (Страгородского) под влиянием общения с архиепископом Иларионом (Троицким) можно проиллюстрировать примером епископа Нектария (Трезвинского): «Находясь на Соловках, епископ Нектарий под влиянием старшего архиерея Илариона (Троицкого) принял декларацию митрополита Сергия. Однако 8 февраля (1929 г. — А.Г.) отказался от подчинения заместителю патриаршего местоблюстителя»^[19]. Судя по всему, с епископом Виктором (Островидовым) случилось нечто подобное. Под влиянием архиепископа Илариона (Троицкого) епископ Виктор возобновляет общение с митрополитом Сергием (Страгородским) (ориентировочно — в конце 1928 г.), но по отбытии владыки Илариона из Соловецкого лагеря возвращается к прежним взглядам. Окончание срока заключения священномученика Илариона совпало с прибытием в лагерь в конце октября катакомбного епископа Максима (Жижиленко). «Прибытие на Соловки владыки Максима чрезвычайно усилило (и до этого преобладавшее) влияние „иосифлян“.. Архиепископ Иларион (Троицкий) вскоре был увезен из Соловков, а с ним вместе исчезли и „сергианские настроения“ у многих»^[20], в том числе, вероятно, и у епископа Виктора (Островидова).

^[1] Иоанн (Снычев), митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Священномученик Иларион, архиепископ Верейский: Житие и свидетельства. Изд-во Сретенского монастыря, 1999. С. 20.

^[2] Иоанн [Снычев], митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский. Митрополит Мануил (Лемешевский): Биографический очерк. СПб, 1993. С. 104.

^[3] Иоанн [Снычев], митрополит. Церковные расколы Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия. Самара, 1997. С. 272−273.

^[4] Там же. С. 326.

^[5] Там же. С. 325−326.

^[6] Вятский исповедник: Святитель Виктор (Островидов). Жизнеописание и труды / Сост. Л.Е. Сикорская. М., 2010. С. 251.

^[7] Священноисповедник Виктор (Островидов), епископ Глазовский, викарий Вятской епархии // Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Т. 4. Тверь, 2005. С. 142.

^[8] Второе письмо епископа Глазовского Виктора митрополиту Сергию (16.12.1927) // Вятский исповедник: Святитель Виктор (Островидов). С. 293.

^[9] Ответы преосвященного Виктора, епископа Ижевского и Вотского (он же Глазовский), на 15 вопросов ОГПУ по поводу «воззвания» митрополита Сергия от 29 июля 1927 года // Там же. С. 313.

^[10] Поляков А.Г. Викторианское течение в Русской Православной Церкви: факторы распространения (конец 1927 — 1928 гг.) // Религиоведение. 2012. N 1. С. 42−43.

^[11] Польский М., протопресвитер. Новые мученики Российские: В 2 т. Т. 2. Глава 3. Максим, епископ Серпуховский //http://www.paraklit.org/eres/MP/Poljskiy.Novie_mucheniki_Rossiyskie.t.2.htm.

^[12] Иоанн [Снычев], митрополит. Церковные расколы Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия. С. 325−326.

^[13] Волков Олег. Погружение во тьму: из пережитого. М., 2009. С. 78.

^[14] Динамика распространения викторианского течения в Русской Православной Церкви в конце 1920-х гг. / Сост. А.Г. Поляков // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2011. N 4 (20). С. 8.

^[15] Кочин Г. А. Город Глазов в судьбе епископа Виктора (Островидова) // Из истории православных церквей Глазовского уезда [Материалы 11-й краеведческой конференции «Из прошлого в настоящее: страницы истории Православной Церкви в Глазовском уезде» от 25 окт. 2012 г.]. С. 12 //http://http://glazovskaya-zbc.3dn.ru/stranicy_pravoslavija_v_glazovskom_uezde1.pdf.

^[16] Динамика распространения викторианского течения в Русской Православной Церкви в конце 1920-х гг. С. 8.

^[17] Там же.

^[18] Польский Михаил, протопресвитер. Новые мученики Российские. Т. 2: Глава 3. Максим, епископ Серпуховский.

^[19] Поляков А.Г. Управление викторианским течением в Русской Православной Церкви (апрель 1928 — май 1931 г.) // Вестник Ленинградского государственного университета имени А.С. Пушкина. 2011. N 2. Т. 4: История. С. 109.

^[20] Польский Михаил, протопресвитер. Новые мученики Российские. Т. 2: Глава 3. Максим, епископ Серпуховский.

http://www.pravoslavie.ru/sm/79 180.htm