Протоиерей Максим Козлов: «Не дай Бог, чтобы кто-то запретил нам просить или подавать милостыню!»

Запрет подавать милостыню на улицах Вильнюса — это проявление типичного протестантизма, считает священник

Вильнюсский горсовет утвердил новые Правила о порядке и чистоте в городе, в которых указывается, что подавать нищим на улицах столицы Литвы и просить милостыню запрещается, сообщает РИА Новости со ссылкой на литовские СМИ.

Отныне жители Вильнюса неимущим смогут подавать только в костелах и во время специальных мероприятий, а милостыня на улице будут считаться нарушением общественного порядка.

Такое решение вильнюсские политики объяснили тем, что нищие, просящие милостыню на улицах, портят имидж города, вызывают недовольство жителей. Кроме этого, большинство нищих тратят полученные деньги на алкоголь.

«Как объяснить такой запрет? Насколько он соответствует христианскому мировоззрению, и не приведет ли вообще к отказу от милосердия как такового?», — с такими вопросами мы обратились к профессору Московской духовной академии настоятелю храма мч. Татианы при МГУ протоиерею Максиму Козлову:

«Здесь мы видим два разных религиозных менталитета. Может быть, они сейчас не прямо религиозно проявляются, но основа у них религиозная. Могу напомнить, что в свое время Жан Кальвин, основатель реформатской ветви протестантизма, с одной стороны идеально организовал в Женеве социальную поддержку бедных, а с другой — очень жестко запретил нахождение в городе нищих, высылая тех, кто выбирал нищенствование, как род жизни, за территорию Женевы. И это довольно типично для протестантских стран, такое понимание социального служения. Если мы посмотрим на страны православного мира и в значительной мере на страны католические, то здесь отношение не просто к бедным, а к нищим всегда было несколько иным. Мы как-то по-другому понимаем слова Христа о том, что можно в нищем встретить Бога Живаго, и слова Иоанна Златоуста о том, что „дающий нищему взаим даёт Богу“. Здесь нет идеи социальной справедливости — ну чем я его так поддержу, какой-то незначительной суммой денег? На то есть благотворительные, социальные, милосердные инициативы, институты, но, подавая нищему, я приобрету нечто для своей души, не взирая слишком на лицо человека, возьму да и пожертвую. И думаю, что вот эта в века уже уходящая разность, она и проявилась в действиях вильнюсских властей.

Я не знаю ситуацию конкретно в Прибалтике, и тут справедливости ради нужно сказать, что в странах с преимущественно протестантским населением, в Германии, в Скандинавских странах, в той же Швейцарии, дело социальной поддержки бедных организовано так, что есть чему поучиться. Существуют многочисленные, отнюдь негосударственные фонды, институции, вроде как церковного служения тем, кто находится в трудной жизненной ситуации, поэтому я бы так жестко это не формулировал, что это убивает милосердие, но оно как бы другого типа — оно более рационалистичное. Как бы просчитать, продумать: мол, что я там дам человеку немножко, когда лучше мы соберем это немножко в отдельный фондик, и этот фондик будет помогать каким-то группам людей, меньшинствам разного рода, в том числе этническим, социальным. Но это, мне кажется, не наше. То есть у нас это есть и будет, и дай Бог, чтобы стало лучше организовано, но как бы не уйти от того, что человек видит бабушку, стоящую в метро, и из милости подаёт. Не дай Бог, чтобы кто-то нам запретил просить или подавать милостыню!

Конечно, в этом вопросе нужно разумение. Зачем кормить профессионалов? Ясно, что когда речь идёт о молодом мужике, неважно какого — местного или не местного генотипа, который приходит и говорит: „дай мне 100 рублей“, а даешь ему 10, так ему мало, вместо того, чтобы работу себе найти, то это сродни безумию — заниматься поддержкой сей прослойки. Или когда видишь женщин с псевдомладенцами или, еще хуже, с настоящими младенцами, которые собирают в метро, это понятно, что это род профессиональной и довольно отвратительной спекуляции на жалости к детям. Но всегда можно увидеть и вычленить и отозваться на тех, кому действительно нужно, ведь та же старушка не от хорошей жизни стоит в переходе, ну пусть ей какая-нибудь десятая часть достанется от того, что ты дашь, но хоть немножко легче будет».
Русская линия