От «Варяга» до Цусимы

Часть 1

От автора. Эта статья была написана пять лет тому назад, к 100-летию русско-японской войны 1904−1905 годов. Именно тогда, т. е. в 2004 году появилась критикуемая в ней заметка «АиФ». Казалось бы, «дела давно минувших дней», зачем возвращаться к ним? Однако учитывая, что желтые писаки, пытающиеся дискредитировать ратные подвиги русского народа, отнюдь не перевелись и в наше время, думаю, полезно было бы показать как можно более широкому кругу читателей, какими безграмотными методами создается их лживая стряпня. Поэтому я и предлагаю эту свою старую публикацию вниманию широкого круга посетителей сайта «Русская линия». Тем более что ныне почти круглая дата — 105 лет со дня начала той битвы.

ПОДВИГ «ВАРЯГА»

26 января (8 февраля по н.ст.) 1904 года нападением японских миноносцев на русскую эскадру, находившуюся на порт-артурском рейде, началась несчастливая для Российской империи война с Японией. Комментируя события этой войны, советские историки обычно валили все просчеты, ошибки и неудачи русских на «реакционный царский режим» или выдуманный ими какой-то «царизм», прямо обвиняя в поражении России Царя-мученика Николая II. При этом, однако, те же историки в духе советского патриотизма не забывали отметить и героизм русских солдат и моряков: вспоминали и о мужественной обороне русскими Порт-Артура, и особенно о подвиге экипажа крейсера «Варяг».

Но даже такая клевета на Царя не устраивает современную нам «демократическую» желтую прессу. Им этого уже мало. Им надо уничтожить само понятие русского или даже советского патриотизма и с этой целью дискредитировать, оболгать общеизвестные славные события из истории России, в которых этот патриотизм проявился с особой силой. И вот в широко читаемой газете «Аргументы и факты» появляется статья под кричащим подзаголовком: «По существу крейсер „Варяг“ подарили японцам».

Бегло сообщив якобы «каноническую» версию героической гибели «Варяга» — это о том, как этот корабль вместе с канонерской лодкой «Кореец» сражался с 6 японскими крейсерами! — редакция газеты обращается к «большому» специалисту по морским делам, редактору журнала «Морская коллекция», писателю С. Балакину, который в связи с якобы «накопившимися за 100 лет новыми сведениями» пытается эту версию полностью опровергнуть.

Когда я знакомился с жалкими потугами Балакина дискредитировать подвиг русских моряков, эта писанина вызывала у меня смех сквозь слезы. Смех над тем, какой вопиющей безграмотностью отличается наглое вранье «специалистов по морским делам» из «АиФ». Это уж точно таких русский мыслитель И. Ильин, иронизируя над совдеповской привычкой превращать слова в аббревиатуры, назвал бы «спецами по мор.де.»

Слезы же накатывались на глаза от того, сколько русских людей и братьев украинцев читают эту газету?! Как будто бы нарочно, чтобы усугубить эти слезы, на той же полосе газеты, где содержались инсинуации Балакина, приводилось число этих читателей: только на Украине «АиФ» тогда читало 1 641 410 человек, а сколько в России? Наверное, значительно больше. И читают, и подписываются на газету, редакция которой не только старательно стремится подавить патриотические чувства русских людей, но при этом еще особенно не утруждает себя работой по серьезным научно-историческим изысканиям, считая, что для, по их мнению, «безголовых русских» сойдет и безграмотная болтовня Балакина, очерняющая героическое событие истории русского народа. Причем последний, или лучше сказать современное русскоязычное население, по мнению «аифовцев», все равно будет усердно покупать их газету, финансируя таким образом вышеозначенные усилия ее редакции.

И со слезами, и с болью в сердце я вынужден признать, что они не так уж сильно ошибаются. Таково уж жалкое состояние нынешних русских людей, что они сами содержат своих недругов. Вот почему я, православный священник решил заняться делом для меня не свойственным и обратился к истории русско-японской войны, начав с одного из ее самых первых эпизодов, боя «Варяга» с шестью японскими крейсерами.

Итак, что же рассказывает Балакин и редакция «АиФ» по этому поводу? По их мнению никакого подвига «Варяга» не было, а русские необдуманно, на авось, не ожидая сильного отпора японцев ринулись в бой, но «меткий огонь японской эскадры стал для русских моряков потрясением». Ведь, мол, «шансов прорваться у „Варяга“ не было». И дело не только в большом неравенстве сил, но и в том, что этот крейсер, как сообщает Балакин, «стрелял хуже всех кораблей порт-артурской эскадры. На своих последних стрельбах в декабре 1903 он выпустил 145 снарядов разных калибров. В цель попало только 3».

Оказавшись под «метким огнем японцев» экипаж русского крейсера «запаниковал», корабль развернулся и начал отступать обратно: «экипаж крейсера впервые оказался под огнем. Тут-то и выяснилось, что к войне не готовы ни офицеры, ни матросы». При этом никакого вреда японцам «Варяг» не нанес, поскольку попаданий в японские корабли с его стороны не было.

Вернувшийся в Чемульпо корабль «был брошен на рейде, причем команда покидала крейсер в панике», даже не увезя на берег тела 22 погибших. Сам «Варяг» «не смогли как следует вывести из строя… он затонул на мелководье… Японцы восстановили крейсер и под именем „Сойя“ ввели в состав своего флота».

А ведь русские не исчерпали всех средств к ведению боя и могли сражаться дальше, хотя капитан Руднев утверждал обратное.

За сдачу «Варяга» японцам его командира должны были бы отдать под суд, но «все пошло по совершенно неожиданному сценарию. Пиаровцы… Российской империи решили сделать из участников неудачного боя национальных героев. Надо сказать, что на какое-то время вызвать в стране патриотический подъем удалось. А созданная 100 лет назад легенда про подвиг „Варяга“ жива по сей день, во все школьные учебники вошла».
Так что никакого героического подвига «Варяга» не было. «Или героизм по-русски — это утонуть не спуская флага?»

Когда читаешь эту писанину, чувствуешь, что редакция «АиФ» явно косит под модный в желто-демократических кругах шаблон относительно событий Великой Отечественной войны. Мол, «пьяные, запуганные своими безграмотными командирами советские солдаты тупо идут в психическую атаку против мужественных, грамотно сражающихся, метко стреляющих, чисто выбритых и приятно пахнущих одеколоном „Кельнская вода“ немецких воинов. Но, оказавшись под метким, губительным огнем последних, советские в панике бегут, массами погибая и попадая плен, не нанеся немцам никакого существенного ущерба. А затем советские комиссары-пиаровцы создают из погибших и убежавших национальных героев». Не правда ли, очень похоже на писанину «АиФ» о «Варяге»? Чувствуется явный стереотип, как будто бы одна и та же рука писала и о советских солдатах, убегавших от немцев и добежавших даже до Берлина, где в мае 1945-го почему-то перестало пахнуть «Кельнской водой», и о моряках «Варяга» якобы «убегавших от японцев».

Так был ли героический подвиг «Варяга» или нет? Конечно был, несмотря на все вранье «АиФ». И то, что этот подвиг был свидетельствуют не какие-то таинственные «пиаровцы Российской империи», а международная общественность. Сначала моряки находившихся в международном порту Чемульпо иностранных военных кораблей; надо сказать значительно большие специалисты по морским делам, чем «спецы по мор.де.» типа Балакина и редакции «АиФ». Так вот именно эти моряки, бывшие непосредственными свидетелями всех событий боя 27 января, провожали «Варяг» в бой торжественно выстроившись на палубах своих кораблей, некоторые матросы плакали; а после боя встречали русских как героев.

Затем слава «Варяга» пронеслась по всему миру. В частности слова всем известной песни «врагу не сдается наш гордый «Варяг» написал немец Рудольф Грейнц, восхищенный подвигом русских моряков; в 1904 г. его стихотворение было опубликовано в 10-м номере мюнхенского журнала «Югенд». А вот что касается России, то там не было никаких «пиаровцев», пытавшихся сделать из экипажа «Варяга» национальных героев. В Российской империи награды так просто не давались, а заслуживались подвигом и кровью. Так вот в России действительно какие-то чиновники первоначально хотели наказать командира «Варяга» за то, что крейсер не был уничтожен и попал в руки японцев. Но при рассмотрении всех обстоятельств дела действия его командира и экипажа были признаны правильными. И 29 апреля 1904 года в Зимнем дворце Государь Император Николай II чествовал наших моряков, как героев. Так может быть, как вопрошает Балакин, действительно «героизм по-русски — это утонуть, не спуская флага»?

В ответ приведем два исторических примера. Почти через 11 лет после боя у Чемульпо, 1 ноября 1914 г. два броненосных крейсера немцев «Шарнхорст» и «Гнейзенау» вступили бой с двумя же броненосными крейсерами англичан. Как видим, никакого, тем более такого громадного, как у японцев против «Варяга», численного перевеса немцы не имели. Они превосходили англичан лишь качественно, за счет своих более новых и мощных кораблей и лучшей выучки моряков. Однако результаты боя были сокрушительны для англичан. Оба их корабля погибли вместе со своими экипажами, практически не нанеся противнику никаких повреждений и потерь: в «Шарнхорст» попали 2 снаряда, которые не взорвались, в «Гнейзенау» — 4, которые вызвали небольшие повреждения и легко ранили 3 человека.

Но оба английских корабля ушли на дно, не спустив флаг, до конца сражаясь, и в Англии объявили их командира Кристофера Крейдока и команды героями. В их честь была отпечатана специальная медаль, а Крейдоку в 1916 г. был поставлен памятник в Йоркском аббатстве.

Несколько позднее этих событий, в декабре 14-го, те же немецкие корабли были вынуждены вступить бой с двумя линейными крейсерами англичан. И опять в этом бою ни у одной из сторон не было существенного численного перевеса, как у японцев в бою при Чемульпо. Но англичане превосходили немцев по классу своих кораблей, имевших более крупнокалиберные орудия и толстую броню. Поэтому немцы, доблестно сражавшиеся и метко стрелявшие, в свою очередь полностью проиграли сражение. Оба их крейсера были уничтожены, не нанеся противнику существенного ущерба.

Но немцы также погибли, не спуская флага и сражаясь до конца, поэтому в Германии были признаны героями. Так из всего четырех полноценных линейных кораблей, которые построила эта страна после 1-ой мировой войны, два были названы в честь погибших — «Шарнхорст» и «Гнейзенау».

Таких примеров можно привести достаточно много. И из них ясно видно, что «утонуть не спуская флага» перед более сильным противником, даже не нанеся ему существенного ущерба, это, вопреки Балакину, героизм не по-русски. Это просто настоящий героизм, общепризнанная человеческая ценность. Тем более эта общечеловеческая ценность применима к подвигу «Варяга». Ведь я специально подчеркнул, что и в бою 1 ноября, и в декабре 1914 г. ни одна из сторон не имела значительного численного перевеса, сражались в основном один на один или два на два. Все решил качественный перевес.

В бою же при Чемульпо японцы имели громадный и количественный (шесть на двоих), и качественный перевес. Один их флагман, броненосный крейсер «Асама» намного превосходил «Варяг» по классу корабля, имея 4 восьмидюймовых, расположенных во вращающихся, бронированных башнях, и 14 шестидюймовых орудий, против 12 шестидюймовок русского крейсера. По бронированию последний еще больше уступал «Асама», поскольку тот был полностью бронированным кораблем, а «Варяг» лишь бронепалубным крейсером; его борта, а главное орудия не были защищены броней.

Так что если исходить из общечеловеческих ценностей (термин столь любимый нами демократами), русские в бою 27 января 1904 года гораздо в большей степени заслуживают наименования героев, т.к. сражались с противником, значительно превосходившим их не только качественно, но, в отличие от англичан и немцев в двух вышеприведенных мною примерах, и количественно. Русские — герои, даже если бы они, подобно англичанам и немцам в этих примерах, не нанесли бы своему противнику, как утверждает «АиФ», существенных потерь.

Впрочем, о потерях мы поговорим особо, но сначала зададимся вопросом: о каких новых сведениях о бое 27 января, обнаруженных за последние 100 лет, говорит Балакин и редакция «АиФ» в начале своей статьи, если все их ранее приведенные факты, не считая, конечно, домыслов, были известны давным-давно? Пытаясь раздобыть эти новые сведения, редакция газеты пошла на шаг, который поставил ее в крайне смешное положение. Предоставим, однако, слово самим «аифовцам»: «До последнего времени в России не было данных о том, как в бою с «Варягом» действовали японцы. Не было известно, например, сколько снарядов они выпустили, получили ли их корабли повреждения… Мы решили получить ответ из первых рук — запросили посольство Японии».

В ответ атташе посольства капитан 1-го ранга Тэцуя Масуда сообщил, что «согласно изданию «Материалы о войне на море в 37−38 г. г. Мэйдзи» (1904−1905 г. г.)» против «Варяга» действовали действительно шесть крейсеров (в том числе и броненосный «Асама») и по крайней мере три миноносца. В общей сложности они выпустили 420 снарядов, из них крупного калибра (120 мм и выше) — 281. В конце своей справочки Масуда замечает: «В материалах, с которыми мы ознакомились, не упоминается о повреждениях, полученных в ходе боя японскими кораблями… Соответственно считается, что прямых попаданий в корабли японского флота от орудийного огня с «Варяга» не было».

То есть горы всего того, что написано о бое при Чемульпо в русских дореволюционных и советских изданиях — это ничто. А вот краткая справочка, которую небрежно написал японский атташе — это «чистая правда, проливающая новый и совершенно исключительный свет на события 100-летней давности». Логика «аифовцев» понятна — это логика всех нынешних демократов, постоянно заискивающихся перед Западом. Правда, Япония расположена не на западе, а на востоке, на Дальнем Востоке. Но некоторые наши демократы и желтые писаки готовы вывернуться наизнанку, лишь бы угодить определенным антирусским западным силам.

Впрочем, самое смешное состоит не в этом. Не знаю, сознательно ли издевался японский атташе над редакцией «АиФ», когда ссылался в своей справке только на упомянутое японское издание «Материалы о войне на море в 37−38 г. г. Мэйдзи», или это у него получилось непроизвольно, но из всего этого вышла настоящая комедия. Вот, оказывается, какой новейший источник информации появился у редакции «АиФ», вот откуда они черпают свои сногсшибательные открытия!

Господа «аифовцы»! Ну нельзя же быть такими вопиюще некомпетентными и безграмотными, этим вы ставите себя в очень смешное и глупое положение. Удосужились бы, прежде чем писать и печатать вашу статью, хоть раз сходить в библиотеку и поискать литературу о событиях, которые пытаетесь описать. Тогда бы вы обнаружили, что эти самые «Материалы о войне на море» в русском переводе имеются в любой крупной библиотеке, и чтобы с ними познакомиться, не надо было утруждать столь уважаемого вами японского атташе. Поэтому мы торжественно сообщаем вам, сами вы этого, по-видимому, не знаете, что этот ваш якобы «новейший, вами открытый источник информации», эти самые «Мэйдзи» были переведены на русский язык и изданы еще в 1910 году (так что вашим «новейшим сведениям» уже почти 100 лет), и уже тогда высказывались сомнения в их правдивости.

Японцы вообще большие фантазеры, когда заходит речь об описании их военных действий. Наверное, особенность национального характера такая у них есть. Так во время той же русско-японской войны они до ее конца скрывали факт гибели одного из двух своих взорвавшихся на русских минах броненосцев. А во время второй мировой войны потопленный их камикадзе какой-нибудь американский эсминец в донесениях быстро вырастал до размеров линкора.

Тем более мы имеем веские основания сомневаться в правдивости информации, сообщенной на основе этих «Материалов» капитаном Тэцуя Масуда. Так они утверждают, что японские корабли выпустили в общей сложности 420 снарядов, из них крупнокалиберных — 281. Но согласно рапорту Руднева один «Варяг» израсходовал в этом же бою 1105 снарядов, из них крупнокалиберных (шестидюймовых) 425 штук. Выходит, что один русский крейсер выпустил в 2,5 раза больше снарядов, чем шесть японских! Несообразность такого соотношения видит даже Балакин. Совершенно очевидно, что кто-то искажает факты. Так же очевидно, что это не капитан Руднев, которому не было никакого смысла приписывать себе лишние выстрелы. Ведь любой мало-мальский настоящий специалист по военно-морским делам прекрасно знает, что меткость стрельбы корабля, т. е. процент его попаданий, определяется путем деления числа полученных попаданий на число сделанных выстрелов. Поэтому, чем больше выстрелов при одном и том же числе попаданий, тем меньше точность стрельбы, меткость или эффективность действий корабля.

Вот почему Рудневу не было никакого смысла приписывать себе лишние израсходованные снаряды, уменьшая таким образом в своем рапорте эффективность действий «Варяга». Но зато японцам по этой же причине был прямой смысл как можно больше уменьшить в отчете число своих выстрелов, увеличивая таким образом процент своих попаданий. И действительно, вспомним, как Балакин утверждает, что «Варяг» стрелял хуже всех кораблей порт-артурской эскадры, выпустив на учениях 145 снарядов, из которых в цель попали только 3. Разделим 145 на 3, получится приблизительно 1 попадание на 48 выстрелов. Запомним, что по Балакину — это очень плохой результат. Теперь разделим 420 японских выстрелов из «Материалов» на число попаданий — 11 в «Варяг» и 1 в «Кореец» — всего 12. Получится ровно 35. Т. е. даже по японским подправленным сведениям их корабли в условиях, которые напоминали учения (цели при хорошей видимости шли по узкому фарватеру, где не могли маневрировать; по большинству японских кораблей огонь вообще не велся) стреляли не намного лучше, чем из рук вон плохо стрелявший, по Балакину, «Варяг».

Понятно, что если японцы выпустили значительно больше снарядов, чем потом заявили, то меткость их стрельбы была вообще ничтожной. Добиться 11 попаданий в «Варяг» удалось лишь за счет громадного количественного перевеса — шесть на одного (в течение большей части сражения весь огонь противника был сосредоточен на нем, по «Корейцу» почти не стреляли). Легко заметить, что в бою один на один (11 делим на 6) японский крейсер за час боя добился бы менее 2 попаданий в русский, да еще при том, если бы по нему не велся ответный огонь; что равно поражению. Вот вам и «метко» стрелявшие, по Балакину, японцы! Отсюда и был соблазн у последних затем в отчетах этот показатель, т. е. свою меткость искусственно увеличить за счет снижения числа выстрелов.

Исходя из технических характеристик русского и японских кораблей, у нас также есть веские основания считать, что японские корабли выпустили в несколько раз больше снарядов, чем пишут «Материалы», т. е. процент их попаданий в несколько раз меньше заявленных 1/35. И действительно, вся японская эскадра имела 60 орудий калибром 120 мм и выше. По японским данным они выпустили 281 снаряд за час боя. Даже если учесть, что на один борт могло стрелять не более 35−40 пушек, выйдет, что на одно японское орудие за час боя приходится в среднем 7−8 выстрелов. Это при полигонной скорострельности 2, 5 и 7 выстрелов в минуту для орудий калибром 203, 152 и 120 мм соответственно! Правда, полигонная скорострельность не учитывает времени на прицеливание, но сколько же времени по японским «Материалам» надо было целиться их комендорам, чтобы за час боя сделать столько же выстрелов, сколько они могли бы сделать за несколько минут? Явно, что данные «Материалов» были подтасованы.

Еще интереснее данные по отдельным кораблям. Так крейсер «Акаси» выпустил в бою всего 2 снаряда. А что же он там делал? Стоял для красоты? А уже упоминавшийся нами броненосный крейсер «Асама» выпустил аж 28 снарядов из своих восьмидюймовых (203 мм) орудий. Помните, их полигонная скорострельность — 2 выстрела в минуту. А ведь 4 восьмидюймовки этого крейсера были самыми мощными орудиями в том сражении. Совершенно естественно, что именно ими, как наиболее дальнобойными, «Асама» начал пристрелку по «Варягу»; об этом сообщают многие источники. Эти орудия, как уже говорилось, были расположены во вращающихся башнях, поэтому практически независимо от эволюций корабля могли, поворачиваясь, все четыре вести огонь по цели. Как же они ухитрились за час боя сделать всего лишь 7 залпов?!

Как ни странно, кроме очевидной дезинформации японцев, эти, заметим, их же данные подтверждают и тот факт, что в бою «Варяг» и «Кореец» действовали достаточно эффективно. И действительно, объяснить вопиющие несуразности с «Акаси» и восьмидюймовками «Асама» можно лишь тем, что эти крейсера получили серьезные повреждения в бою с русскими кораблями, причем у первого из строя вышла почти вся артиллерия, а у второго были повреждены башни восьмидюймовок. Впрочем, пострелять они успели, по-видимому, больше, чем утверждают «Материалы». Но когда наивные японцы делили все выстрелы на одно и то же энное число, то именно у «Акаси» и «Асама» из-за повреждений артиллерии, и так снизивших скорострельность, получился такой забавный результат (2 и 28). Этим японские «Материалы» косвенно подтверждают данные некоторых других, независимых источников о том, что первый крейсер после Чемульпо ремонтировался больше года, а у второго была повреждена одна из башен, которая до конца боя не стреляла.

И здесь мы переходим к вопросу о том, были ли попадания у русских в японцев, нанесли ли они им ущерб? Верить заверениям японского атташе, что этих попаданий не было, после того, как по другому вопросу обнаружилась ложь в его «Материалах», косвенно, впрочем, свидетельствующих, что эти попадания были, мы не будем.

Вот этот-то вопрос: попали или нет, нанесли ущерб или нет — по существу непринципиальный (ведь мы видели, что во всем мире, по крайней мере, у англичан и немцев, даже если не нанесли ущерба — все равно герои), почему-то очень волнует Балакина и редакцию «АиФ». Им почему-то очень хочется, чтобы русские стреляли как можно хуже и ни в кого не попали. Вероятно, очень хочется протолкнуть шаблонную версию о слабо подготовленных, неумело стреляющих русских; так хочется, что слова адмирала Того «русские стреляли часто, но поражали лишь рыбу», редакция газеты выносит в огромный заголовок своей статьи. Читателям «АиФ» хотят внушить: «Уж если сам командующий японской эскадрой адмирал Того заявляет, что русские ни разу не попали в его корабли, значит это чистая правда».

Но дело в том, что Того, главнокомандующий всем японским флотом, 27 января 1904 г. находился очень далеко от Чемульпо. Он безуспешно пытался уничтожить русскую порт-артурскую эскадру, и, конечно, не будучи очевидцем боя с «Варягом», не мог знать всех обстоятельств этого боя непосредственно, а лишь со вторых рук. Что же это за странное свидетельство неочевидца? Командовал японской эскадрой, сражавшейся с нашим крейсером, другой адмирал — Уриу. Почему же этот очевидец и непосредственный участник того сражения молчит и ничего не сообщает о точности стрельбы противника? Может быть его, спросим «аифовцев», ранили или даже убили «ни разу не попавшие русские»?

Кроме всего прочего, увлекшись описанием «плохой» стрельбы «Варяга» Балакин и кампания совершенно забыли о «Корейце». А ведь этот корабль, хотя и был обыкновенной канонерской лодкой, однако, когда позволяла дистанция, также вел огонь. Его экипаж имел боевой опыт и метко стрелял. Снаряды его двух 203 мм пушек, хотя устаревших, имевших небольшую дальность стрельбы, были тяжелее шестидюймовок «Варяга» и поэтому при попадании причиняли больший ущерб. Воспользовавшись своим выгодным положением (по нему почти не стреляли японцы), «Кореец», сблизившись с противником, нанес ему достаточно сильный удар.

Итак, очевидная путанность и противоречивость данных и японских «Материалов», и «АиФ» свидетельствует, что вследствие действий обоих русских кораблей при Чемульпо противник имел определенные материальные потери. Об этом свидетельствуют и независимые, иностранные источники: у японцев были и поврежденные корабли, и потери личном составе.

Но куда больше были моральные потери японского флота и Японии в целом. Она начала войну со страной, которая намного превосходила ее по своим военным, экономическим и людским ресурсам. Одна Дальневосточная эскадра русских почти равнялась всему флоту японцев, но Россия имела еще две эскадры — Балтийскую и Черноморскую. Кроме того, Российская империя располагала возможностями ввести в строй и действительно вела новые боевые корабли основного класса уже в ходе войны. Победить в этой войне Япония могла лишь за счет более высокой степени мобилизации своих скромных ресурсов, что в качестве основного элемента включало общеизвестную самоотверженность, готовность к самопожертвованию японского матроса и солдата; за счет более умелого использования своего флота и армии; а также при удачном первоначальном ударе по русским силам.

Но неожиданный удар миноносцами по порт-артурской эскадре, который спланировал адмирал Того, фактически провалился. Ни один русский корабль не был потоплен, но лишь два броненосца и крейсер были повреждены. Впоследствии они были введены в строй. А в бою с «Варягом» японцы убедились, что русские моряки не уступают им в самоотверженности, а русские командиры могут действовать не только самоотверженно, но и тактически грамотно. Таким образом, Япония в самом начале войны психологически теряла свои возможные козыри. Все это взятое в целом светило японцам поражением.

Этот-то психологический удар был посильнее их материальных потерь в бою при Чемульпо, в котором русские, вопреки выдумкам Балакина, действовали мужественно и умело, а японцы, с точки зрения европейца, — коварно и вероломно. Двадцатый век только начинался. Все еще христианизированная Европа привыкла начинать свои вооруженные конфликты с официального объявления войны. Иначе рассуждали азиаты-язычники японцы. Как записал в своем дневнике один японский офицер: «Мы не будем заранее объявлять войну, так как это совершенно непонятный, глупый европейский обычай».

А ведь узнав о разрыве дипломатических отношений между Россией и Японией, капитан Руднев просил разрешения у русского посланника в Сеуле на уход «Варяга» из Чемульпо, но получил отказ именно из-за того, что официального объявления войны еще не последовало. А в это время японцы сосредотачивали свои силы вокруг Чемульпо, и 26 января они неожиданно атаковали канонерскую лодку «Кореец», когда она шла с депешей в Порт-Артур. А ночью 27 января командир «Варяга» получил японский ультиматум (датированный прошлым днем), в котором требовалось, чтобы русские до полудня 27-го вышли в море, иначе огонь против них будет открыт в порту.

Как видим, перевеса в последующем бою японцы достигли за счет крупных моральных потерь, показав перед лицом Европы свое вероломство и готовность ради сиюминутной военной выгоды попирать международное право. Этот факт в своем письменном протесте в ответ на японский ультиматум и констатировали командиры английского, французского и итальянского крейсеров, находившихся в международном порту Чемульпо. Не желая подвергать опасности эти и другие иностранные суда, находившиеся в порту, Всеволод Федорович Руднев решил дать бой в открытом море. Такова предыстория боя «Варяга» и «Корейца» с японской эскадрой.

Только полный профан или Балакин может думать, что русские не знали, на что идут. Японские корабли находились в пределах видимости, и огромный перевес противника был очевиден. Но была ли у русских какая-то, пусть даже самая маленькая возможность прорваться, и соответственно план такого прорыва? Балакин считает — нет, и ссылается на пресловутую плохую стрельбу комендоров «Варяга», в очередной раз показывая свою некомпетентность.

На самом деле в бою такого рода, когда корабль или несколько кораблей пытаются прорвать блокаду значительно более сильного противника, их артиллерия не является основным фактором, обеспечивающим такой прорыв. Так в конкретном случае с «Варягом» смешно думать, что один этот корабль, стреляй он даже сверхточно, был способен вывести из строя или тем более потопить все шесть японских крейсеров и три миноносца, сам оставаясь при этом неуязвимым! Что же касается «Корейца" — то это была лишь канонерская лодка, вообще не предназначенная для боя с кораблями противника, а использовавшаяся в основном для обстрела побережья. Два этих русских корабля могли лишь нанести существенные повреждения некоторым крейсерам врага (что и произошло на самом деле), но отнюдь не вывести их все из строя, обеспечив этим свой прорыв.

Итак, не артиллерия играет в таком сражении основную роль, а относительная скорость сражающихся кораблей. И вот как раз в этом одном «Варяг» превосходил все японские крейсера, был быстроходнее любого из них. Поэтому если бы столкновение с вражеской эскадрой произошло в открытом море, он бы просто уклонился от неравного боя и, используя свое преимущество в скорости, легко бы ушел от преследования. Но «Варяг» находился в порту, за выходом из которого был узкий 30-мильный фарватер. Эти 30 миль необходимо было пройти под огнем японцев, а уже затем, разив максимальную скорость, попытаться уйти от преследования. Совершенно очевидно, и это понимал В.Ф.Руднев и все офицеры русских кораблей, что при прохождении фарватера, находясь под градом японских снарядов, «Варяг» получит повреждения. Поэтому произвести маневр прорыва можно будет лишь в том случае, если эти повреждения не снизят значительно скорость крейсера. Вероятность такого исхода боя была небольшой, и это понимали все, но она была. И мужественные русские моряки посчитали бесчестием для себя уничтожить свои корабли перед угрозой захвата их японцами, не вступая в бой, не воспользовавшись даже малейшей возможностью прорыва. Однако понимая, что шансов на последний очень мало, было принято альтернативное решение — взорвать крейсер, если он результате боя потеряет боеспособность, и прорыв окажется невозможным.

Следование этому плану при невозможности прорыва — вот причина поворота «Варяга» обратно в Чемульпо, а вовсе не какая-то выдуманная паника на русских кораблях. Когда экипаж в панике, он не ведет огонь до конца. А именно во время поворота русского крейсера — Руднев использовал здесь еще и определенный тактический прием, введя в бой до этого не стрелявшие и неповрежденные орудия левого борта — эти его орудия добились ряда попаданий в «Асама», на котором произошел взрыв.

Еще неосновательнее домыслы Балакина, пытающегося приписать русским морякам панику после прихода в Чемульпо: мол, и «Варяг» еще мог сражаться, а он был брошен на рейде; и команда его покидала в панике; и как следует не смогли вывести крейсер из строя, и он впоследствии был поднят японцами…

Вот образчик рассуждений Балакина: «Если верить рапорту Руднева, крейсер исчерпал средства к дальнейшей борьбе хотя бы потому, что почти все орудия главного калибра вышли из строя. Но в 1916 году, когда Россия выкупила «Варяг» у японцев, все его «родные» шестидюймовки числились в наличии и исправности».

Ну, знаете, г-н Балакин — это уже просто анекдотично! Неужели Вам неизвестно, что после боя поврежденные корабли обычно ремонтируют на судоремонтных заводах, где, между прочим, снова вводят в строй их подбитые орудия?! Что, естественно, и сделали японцы после подъема «Варяга», и чего не мог сделать в чужом порту Руднев!

А когда Балакин пишет о том, как русские моряки «в панике» покидали свой корабль, он почему-то забывает сказать, что эвакуировали экипаж с тонущего крейсера иностранные суда, приславшие для этого свои шлюпки, ибо последние на «Варяге» были уничтожены во время боя. Так вот что интересно, иностранцы, бывшие очевидцами и участниками этой эвакуации, никакой паники среди русских моряков не обнаружили, а, наоборот, были поражены их мужеством и проявили к ним, особенно к раненым, самое горячее сочувствие.

Почему «Варяг» не был взорван или затоплен в более глубоком месте? Причиной этому была отнюдь не высосанная Балакиным из пальца «паника». Если бы она имела место, то «брошен на рейде» был бы и «Кореец», ведь командовал обоими кораблями один и тот же командир. Однако «Кореец», как известно, был взорван, потому что в ходе боя не был особенно поврежден и сохранил способность передвигаться, его можно было переместить и его действительно переместили в место удобное для взрыва."Варяг» же эту способность потерял из-за пробоин ниже ватерлинии, через которые поступала вода, полузатопившая крейсер, и, главным образом, из-за повреждений рулевого привода. Переместить тонущий «Варяг» на другое место из-за этого было невозможно. А взрывать на его стоянке, как первоначально решили русские офицеры, было нельзя, ибо командиры иностранных судов опасались, что их корабли будут повреждены при взрыве. Поэтому пришлось топить крейсер там, где он стоял.

Конечно, дальнейшие события, т. е. подъем крейсера японцами, ввод его ими в состав своей крейсерской эскадры, отнюдь не делают чести русскому флоту. Но вины в этом героического экипажа «Варяга» нет. Это явилось следствием совпадения целого ряда неблагоприятных для русских случайностей. Совпадения, произошедшего первый, но далеко не последний раз во время русско-японской войны.

Однако, если объективно оценивать все итоги боя «Варяга» с шестью японскими крейсерами, следует признать, что этот бой закончился победой русских, победой, правда, давшейся дорогой ценой.