Почему мы не отвечаем, когда нас бьют?

Почему мы не отвечаем когда нас бьют? Почему мы позволяем незваным гостям с Кавказа и прочих «бывших наших» регионов вести себя на нашей земле так, как им вздумается? Почему мы боимся дать в морду трамвайному хаму или сделать замечание обкуренному подростку, харкающему нам под ноги и матерящемуся в присутствии наших жен и детей? Почему, наконец, мы не уважаем нашу власть, но при этом исправно платим взятки гаишникам и всякой чиновной сволочи, которая поставлена для того, чтобы блюсти наши интересы и делать удобнее нашу жизнь?

Подобным «почему» несть числа. А ответ прост: нас убедили что нас, русских, как единого народа, больше нет. С крушением прежнего гиперэтноса — советского народа — большинство составлявших его народностей восстановили свою национальную идентификацию. А русские — нет. Нас пытаются убедить в этом всеми доступными средствами. С экранов телевизоров и со страниц газет, где наши достижения и наша история окутана заговором молчания и где само слово русский фактически стало синонимом слова «фашист». В эфире всевозможных радиостанций, чьи сотрудники невнятной ориентации коверкают русский язык и навязывают нам «музыку попсы» и прочую негритянскую дребедень. Наконец, мы сами убеждаем в этом друг от друга — когда делаем вид, что не замечаем, что «наших бьют», и спокойно проходим мимо лежащего на земле человека.

Они уже празднуют победу. Они думают, мы не поднимемся никогда.

После известных событий осени прошлого года в Кондопоге мне приходилось много общаться с карельскими жителями, и выяснилось что чеченские мигранты первой волны (1995−1997 гг.) вели себя вполне пристойно: вкладывали деньги в лесопилки и кафе, платили налоги и вообще старались изображать из себя обиженных судьбой тружеников. Мы сами развязали им руки, великодушно дав им «равные возможности» — которые они поняли как возможность подкупать наших милиционеров и чиновников и травить наш народ дешевым спиртом и наркотой. Мы сами не возражали против того, чтобы они обвешивали нас на рынках, и на свой Курбан-Байрам резали баранов во дворах наших многоэтажек. А теперь мы сами ходим в их кафе и отдаем своих детей учиться в их школы и их культурные центры.

В чем-то они правы — у нас нет инстинкта малого народа, и мы не сбиваемся в стаю в случае опасности. Мы великодушны, а они принимают это за трусость. Мы терпеливы и незлобивы — а они думают, что нам нечего сказать. Мы не прибегаем к самосуду потому что надеемся на власть — а она предает нас на каждом шагу. Нас предают в Кондопоге, в Ставрополе, в Петербурге, в Москве — везде. Сейчас, когда вся страна следит за событиями в Ставрополе, наш президент не находит ничего своевременнее, чем встречаться с раввином Берл Лазаром и публично обещать ему перечислить свою зарплату в создаваемый Лазаром «музей толерантности». По делам о разжигании национальной розни привлекают только русских — а заранее спланированное показательное убийство русских парней чеченами в Кондопоге и кровную месть в Ставрополе наши правоохранительные органы квалифицируют как совершенные из «хулиганских побуждений». Власть боится даже просто назвать нас по имени — нас называют «дорогими россиянами» и выдают «волчий билет» любому политику или журналисту, который осмелится называть себя русским и православным, и попытается вести себя, как подобает патриоту своей страны.

Все так. Они неплохо знают русскую историю. Они знают что христианское терпение русского народа небезгранично и что может настать момент когда никакие патриотообразные «громоотводы» a la Сурков уже не смогут разрядить ситуацию — и тогда — «русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Который сметет и Сурковых, и исламистов с их мечтами о новых халифатах, и прочих временных «хозяев жизни». И вот тогда-то придут они — потому что тогда нас можно будет брать голыми руками, тогда мы уж точно не сможем оказать им достойного сопротивления. Один раз у них это уже получилось — в 1917 году.

Вот почему главная задача русских патриотов сейчас — объединяться вокруг Матери-Церкви, помогать друг другу и — насколько это возможно — нести внешним, забывшим себя и потерявшимся людям наши православные и национальные ценности. Нужно многое. Просто восстанавливать храмы — мало. Сначала нужно восстановить тех, кто в них будет ходить. Для этого нужны русские культурные центры, кружки народного мастерства и пения, походы, летние детские лагеря, сайты в интернете и свои СМИ, показывающие нашу жизнь — которая может стать завидной альтернативой для непотерянных еще молодых «россиян». Но главное, нужно каждому на своем месте вести себя достойно имени русского патриота — будь ты крестьянин, милиционер или школьный учитель, или, тем более, журналист и коммерсант.