Мир для человека и человек для Творца

Споры о том, нужно или не нужно преподавать в российских школах предметы по религиозной тематике, по-прежнему не утихают. Недавно речь об этом зашла и на заседании Совета по национальным проектам с участием президента России Владимира Путина.

«Что касается воспитания детей в духе наших четырех религий — я за это. Единственное, надо найти приемлемую для всего общества форму», — подытожил президент. Как раз об этом, о поисках оптимальной формы религиозного воспитания подрастающих поколений и размышляет сегодня автор «СПб ведомостей».

Недавно в печати было опубликовано обращение к президенту РФ нескольких российских ученых — в том числе двух нобелевских лауреатов — с протестом против «проникновения Церкви и религии во все поры нашей общественной жизни» и введения в школах основ православной культуры. В ответ на это газета «Советская Россия» поместила статью, подписанную другими известными деятелями культуры и политики (в том числе членами Общественной палаты при президенте РФ) с аргументированной критикой вышеупомянутого послания нобелиатов. Налицо серьезный мировоззренческий раскол в российском обществе. Попробуем спокойно разобраться в этом.

Две культуры?

В семидесятых годах ХХ века мировую сенсацию произвела книга английского философа Ч. Сноу «Две культуры», автор которой решительно развел друг с другом области естественно-научного и гуманитарного знания. Между ними нет ничего общего, утверждал мыслитель. Их предметы совершенно различны, и еще более отличаются друг от друга их методы. Ученые-естественники никогда не поймут поэтов, художников и музыкантов. Еще раньше, в конце 1950-х, годов в Советском Союзе разгорелась дискуссия между представителями технических и творческих профессий, «физиками» и «лириками». Поэт Б. Слуцкий писал:

Что-то физики в почете,
Что-то лирики в загоне…

Проблема действительно непростая. С одной стороны, наука — и прежде всего точная, естественная наука — стремится к объективному знанию, зависящему только от своего предмета и больше ни от чего. Вместе с тем любая наука (в том числе математические, физические и технические дисциплины) является формой человеческого сознания, то есть элементом культуры своего времени и своей страны, и, следовательно, разделяет с ней все ее ценностные — в том числе религиозные — истоки. Проще говоря, научное знание есть лишь часть — или, лучше сказать, одна из граней — духовного мира человека и человечества.

Наука, как и культура в целом, не существует вне человека, вне его истории. Религия и наука — это разные (и, по существу, взаимодополняющие) способы встречи человека с миром. Их единство и называется мудростью.

Шумим, братцы, шумим…

А теперь спустимся с высот умозрения на грешную землю. Согласно социологическим опросам, примерно 70% граждан Российской Федерации считают себя православными христианами, около 6% - мусульманами, на долю других вероисповеданий приходится не более 2 — 3 процентов населения. Сознательного и последовательного атеизма — воинствующего безбожия придерживаются не более 17% наших соотечественников. Именно его, кстати говоря, и продемонстрировали наши академики, причем как либералы (г. В. Гинзбург), так и коммунисты (т. Ж. Алферов).

Автор этих строк еще помнит те времена, когда вся страна заучивала наизусть слова вождя о том, что «всякое кокетничанье с боженькой есть труположество и невыразимейшая мерзость» (Из письма В. Ленина М. Горькому). Слава богу, в наше время священников и верующих мирян не расстреливают, не топят в прорубях и не ссылают на Соловки. Так почему уже в новой постсоветской России кому-то опять понадобилось выносить на свет пугало клерикализма? Где ученые мужи нашли «проникновение религии и Церкви во все поры общественной жизни» — может быть, на книжных прилавках, где открыто продается сатанинская литература, или на телевидении, переполненном «чернухой с порнухой»?

Какими духовными ценностями упомянутые профессора надеются заполнить головы «новых русских», не знающих, куда девать свои неправедные деньги — то ли на очередную яхту, то ли на новый особняк на Лазурном берегу? Или души ночующих под заборами бомжей? Или смутное сознание юных наркоманов обоего пола — неужели идеалами «чистого знания» (которого к тому же не существует)?

Современные студенты порой не знают, кто такой Пушкин, не говоря уже о Шолохове или Тарковском, их надо учить элементарной чуткости к высокому и прекрасному, потому что они с детства купаются в низком и безобразном. И христианство, уверен, здесь оказывается единственным якорем спасения, потому что говорит о человеке как образе Божьем, а не родственнике обезьяны, которому «все позволено».

Традиция и современность

«Если Бога нет, то все позволено» — эти слова принадлежат, как известно, великому русскому писателю Ф. М. Достоевскому, задолго до кровавой революции предсказавшему появление в России торжествующих «бесов», разрушение храмов и строительство ГУЛАГа. Утверждение Христа и христианства как главной духовной ценности России проходит красной нитью через всю отечественную культуру, начиная от «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона (ХI век) и кончая Михаилом Булгаковым, Борисом Пастернаком, Леонидом Леоновым и Александром Солженицыным.

Я не буду приводить здесь другие общеизвестные примеры из области гуманитарной культуры, напомню только, что величайшие русские ученые-естественники, от Михаила Ломоносова до Дмитрия Менделеева и Ивана Павлова (кстати, первого отечественного нобелиата), были глубоко верующими христианами. Даже «меченосцы революции» не решились лишить академика Павлова возможности исповедовать свою веру в храме, простив ему — ввиду всемирной известности — его «религиозную темноту».

Впрочем, такую же «темноту» исповедовал и классик новоевропейской науки Исаак Ньютон, писавший комментарии к Апокалипсису, и основатель немецкой классической философии И. Кант, стремившийся «ограничить рассудок, чтобы дать место вере», и почти все крупнейшие физики ХХ столетия во главе с Альбертом Эйнштейном, и даже сам «обезьянопоклонник» Чарльз Дарвин, бывший церковным старостой в своем приходе…

Кто-то верно заметил, что лишь маленькая наука отвращает человека от Бога, а большая, напротив, приводит его к нему. Разумеется, это касается не только науки. Вспомните духовную эволюцию Пушкина, начавшего с вольтерьянского вольнодумства и закончившего переложением великопостной молитвы Ефрема Сирина («Отцы-пустынники и жены непорочны…»).

Что же дальше?

Дальше надо думать, как осуществить союз религии с наукой в практике современной российской культуры и образования. Академики правы в том, что в этом деле не должно быть никакого насилия. Школа, по Конституции, у нас отделена от Церкви и образование у нас светское, но светское не означает атеистическое, ибо последовательный атеизм есть только отрицательная форма веры.

Утверждение принципиального безбожия как «единственно верного учения» есть такое же насилие над душами, как и обязательное крещение или обрезание. Более того, действующий ныне закон «О свободе совести и религиозных объединениях» отмечает выдающуюся роль православного христианства в российской истории и культуре и не препятствует преподаванию даже Закона Божьего в качестве факультативного предмета, если на то будет воля учащихся и их родителей.

Спор сегодня идет не о преподавании религии (христианской, мусульманской, иудейской) в светской школе, а о введении в ней учебного предмета «Основы православной культуры» или, например, «Истории мировых религий». Понятно, что это отнюдь не одно и то же, хотя во многих субъектах Российской Федерации основы православной культуры уже преподаются.

Лично я не стал бы возражать против школьной дисциплины «История и культура мировых религий» с вариативным распределением часов по регионам и даже по отдельным школам в зависимости от преобладающей в данной местности конфессии и с учетом мнения педагогического и родительского советов. Если, к примеру, в классе 15 учеников захотят изучать православную культуру, 6 учеников — культуру ислама, 3 — иудаизма и 2 — чистого атеизма, то такая возможность им должна быть предоставлена.

В начале ХХI века вопрос стоит не о том, верить или не верить, а о том, в кого верить. Времена казарменного атеизма канули в Лету. В окружении тоталитарных сект и «воскрешающих» мертвых колдунов ответственным за народное образование (от слова «образ») людям важно не допустить общество (и особенно молодежь) до открытого демонизма, который по мере технического прогресса набирает все большую концептуальную силу с помощью телевидения, Интернета и других средств моделирования наличного состояния мира.

История продолжается, покуда сохраняется ее духовный смысл. Прав был Фридрих Ницше: для Европы Бог умер. Набрав колоссальную производительную динамику, современный Запад переживает глубокий нравственный кризис гуманистической свободы, оказавшейся в религиозной пустоте. В культуре это ведет к ликвидации граней между действительным и мнимым — слова без значения, спекулятивная экономика, «общество спектакля». Нравственный предел атеистической культуры (неразличение добра и зла) сегодня близок так же, как и экологический предел природы. Дальнейшее развитие подобной цивилизации возможно только за счет глобального информационного, а затем и политического подчинения всего человечества неоимпериалистическим стратегиям «открытого общества», что крайне опасно для всего мира.

Что касается России, то она никогда не принадлежала ни Востоку, ни Западу. Ни тот, ни другой не признают ее подлинно своей. Русский путь — «по ту сторону» западничества и славянофильства, «красного» и «белого», национализма и космополитизма. Именно по этой причине Россия в состоянии взять на себя духовное преодоление основных цивилизационных, политических и национальных противоречий. Это во многом делает ее страной будущего, способной сохранить мир для человека и человека для Творца.

И еще одно, последнее, замечание. В августовском номере газеты «Трудовая Россия», органе ЦК РКРП, я случайно обнаружил гневную статью, направленную против… коммунистической газеты «Советская Россия» (в которой и была помещена вышеупомянутая статья в защиту основ православной культуры), да еще с ехидным примечанием от редакции: «Далеко завели „Советскую Россию“ заигрывания с православием и „соборностью“. До того, что свои страницы она предоставляет защитникам религиозного мракобесия». Не правда ли, чем-то до боли знакомым веет от этих слов на читателей, в памяти которых еще жива «свобода совести» при советской власти.

Речь у нас, разумеется, не о внутренних разногласиях в коммунистическом лагере. Речь о том, что маститые ученые вольно или по недоразумению льют воду на мельницу тех нынешних политических сил, которые с удовольствием запретили бы всякую веру (кроме своей собственной) как «труположество». Однако, слава богу, их время уже проходит. И если наши академики хотят быть демократами — а это, без сомнения, так, — им бы следовало с большим уважением относиться к вере и убеждениям большинства российского народа.

Александр КАЗИН, доктор философских наук, профессор

http://www.spbvedomosti.ru/article.htm?id=10 245 246@SV_Articles