«Люди тянутся к своим истокам»

Балалайку часто называют душой русской музыки. Популярность в мире этого инструмента необыкновенна. А вот музыкантов-балалаечников, известных миру, не так уж и много.

Заслуженного артиста России, композитора Юрия Клепалова, которого общественность столицы недавно тепло поздравила с 60-летием, больше знают за рубежом, чем в России. Увы, это примета нашего времени, ориентирующегося на европейские ценности больше, чем на свои. А ведь он — создатель своего направления, своей оригинальной манеры игры на балалайке соло. Ему удалось найти современный и в то же время не нарушающий традиции язык звучания инструмента, расширить его художественные возможности. Клепалов играет без сопровождения и только свои сочинения, которые больше напоминают импровизацию.

Его яркая самобытность видна сразу. Виртуозная техника, крепкий насыщенный звук, динамичная кантилена, разнообразные штрихи, оригинальный, изменчивый ритм.

В ярких образных сочинениях всегда присутствует глубокий замысел, ощущается тесная связь с народной жизнью, историей России. Вот лишь некоторые названия: «Размышления о Родине», «В древнем Новгороде», «Баллада о русской женщине», «Думы об отце», «Каслинское литьё». Балалайка в его крепких больших руках передаёт самые разнообразные оттенки чувств, состояний и явлений: будь то колокольный перезвон в пьесе «Храм Василий Блаженного», рассвет в зарисовке «Солнце встаёт» или русская удаль жанровых сценок «Русское скерцо», «Частушка», «Барыня».

Сегодня он выступает вместе с сыном Евгением, которого посвящает в тайны своего ремесла. Только Евгений выбрал для себя другой инструмент — гитару. Ниже следует интервью с представителями династии Клепаловых.

— Юрий, как в Вашей жизни появилась балалайка?

 — Мой дед, музыкант-любитель Александр Федорович, научил меня играть на гитаре и мандолине, когда мне не было ещё и десяти лет. А в одиннадцать я решил заниматься в оркестре русских народных инструментов Уральского машиностроительного завода. Там я освоил и домру. Однажды руководитель оркестра Владимир Владимирович Знаменский мне сказал: «Юра, руки у тебя крепкие, и я думаю, что тебе нужно играть на балалайке!», а после, хитро прищурившись, добавил: «Ты меня ещё вспомянешь!» Тогда я очень обрадовался, что смогу освоить балалайку. Балалаечники были для меня всё равно, что святые люди. И лишь закончив Уральскую государственную консерваторию в классе профессора, народного артиста России Евгения Григорьевича Блинова, я понял, как был прав мой первый дирижёр, разглядевший во мне балалаечника. В знак благодарности, много лет спустя, я стал инициатором проведения на Урале конкурса им. В. В. Знаменского.

 — Не секрет, что народная музыка находится сегодня, увы, на периферии музыкальных интересов. Кроме того, балалайка стойко ассоциируется с сельской культурой. Городу привычнее другие ритмы, жёсткие, быстрые… Как выживает в такой, прямо скажем, малоблагоприятной среде русский народный инструмент?

 — Тяжело, но выживает! У нас народ очень долго отучали от русской музыки. Говорили: народная музыка, это где-то на завалинке. Но сегодня мы чувствуем, как люди соскучились по живому звуку, по живому исполнению и всё больше и больше тянутся к своим истокам.

 — Какой отклик в звучании инструмента получает сегодняшний день?

 — Сейчас время обнажённых нервных окончаний, время жёсткое и стремительное. Но только темп современной жизни — это как бы лёгкая огранка, при которой суть балалайки не меняется. Балалайка при всех новомодных музыкальных веяниях не теряет своей души. И она, я верю, пробьётся всегда, через столетия, через поколения… В этом залог выживания народной музыки.

 — Насколько мне известно, Вы несколько дней назад вернулись из большого гастрольного тура по Японии. Неужели продвинутым японцам интересен этот незатейливый инструмент — балалайка?

 — Балалайка?! Этот инструмент интересен не только японцам, он интересен всем. Во-первых, это единственный из фольклорных инструментов в мире, на котором можно исполнить практически любой классический репертуар. Например, у японцев есть народные инструменты — симисен и кото. Но на них в отличие от балалайки кроме японских народных мелодий ничего не исполнишь. А во вторых, балалайка — это душа русского народа, душа великого народа. А к великому всегда тянутся и стараются понять величину и глубину души русского народа. Поэтому и тяга к балалайке идёт совершенно естественно. Также балалайка через свою интонацию и звук выражает чистые, светлые и радостные чувства. А из чистого и светлого источника никто не откажется испить. Поэтому везде и всегда с восторгом принимают этот инструмент.

 — В буклете, посвящённом вашим японским концертам, я увидела известных, заслуженных и народных российских музыкантов, лауреатов конкурса П.И.Чайковского, мэтров отечественной классической музыки. Как Вы и Ваша балалайка попали в такую элитарную артистическую компанию?

 — Мы с балалайкой не случайно туда попали. Нас 6 лет разыскивал с предложением участвовать в обменных японо-российских концертах основатель этого проекта сенсей Мачио Ибусуки. По его приглашению мы открываем концерт, а наши мелодии и их исполнение, по его словам, являются так называемой визитной карточкой России. Хочу заметить, что этот проект проходит под патронажем правительства Японии. Его цель — продвижение высокой классической культуры и духовности в самые широкие народные массы. Нам остаётся лишь сожалеть о культуре и духовности в нашей стране. Хотя чем дальше от Москвы, тем внимательнее высокие руководители относятся к искусству.

 — Юра, Вы объехали множество стран мира. Существует ли разница в восприятии русской музыки слушателями разных стран?

 — Вообще-то русскую музыку везде любят. И только в России она не в почёте. Но лучше всего, на мой взгляд, принимают её опять же в Японии. Как ни странно, но русское звучание близко японцам интонационно. Хорошо принимают русскую музыку и в Европе, но, правда, с чисто европейской сдержанностью, и вот почему. После перестройки в европейские страны хлынул поток музыкантов из России и бывших советских республик. В основном это были полусамодеятельные исполнители и коллективы, не обладающие высокой музыкальной культурой и требованиями к себе. Они просто ехали зашибать копейку, сбивая тот высокий уровень, которым славились наши музыканты-народники. Русскую народную музыку в далеко не самом лучшем исполнении можно услышать теперь там на каждом перекрёстке. У молодой Европы такое понимание нашей культуры уже вошло в сознание. А старшее поколение, воспитанное на высоких образцах русской народной музыки, уже, увы, уходит. Но вот в Японии этого нет, потому что они чётко следят за тем, кто к ним приезжает. Они не допускают до себя непрофессионалов, прекрасно все слышат, замечательно разбираются в музыке, в том числе и в народной. Достаточно сказать, что в Токио есть оркестр русских народных инструментов.

 — Вы долгое время возглавляли ансамбль солистов «Серебряный романс»: балалайка, гитара, вокал. Почему сегодня Вы исключили вокал из своих выступлений?

 — Песни и романсы сегодня поют многие. А к нам после концертов подходили слушатели и просили: «Дайте нам больше балалайки, её сегодня нигде не услышишь.» Поэтому мы сузили наши творческие рамки. Сегодня наша основная задача — сохранить звучание балалайки. Конечно, мы играем и со многими солистами, артистами кино, ведь балалайка и гитара могут аккомпанировать любую мелодию. Но именно балалайка-соло выдаёт оригинальную программу, и это наиболее интересно для нас.

 — Над чем сегодня работает композитор Юрий Клепалов?

 — Недавно в издательстве «Музыка» вышел сборник для балалайки без сопровождения. На этот нотный альбом у нас ушло 5 лет. Это была очень большая, фундаментальная работа, поскольку почти все мои произведения мы положили на ноты. Сейчас готовим второй сборник уже для балалайки с сопровождением. Евгений выступает как главный редактор. Мы чувствуем интерес к нашей работе — недавно из Сибири к нам пришла информация, что по нашему сборнику защищают диссертацию. Кроме того, наши коллеги-балалаечники всегда ждут от нас чего-нибудь свеженького.

 — Как исполнительская и композиторская деятельности уживаются вместе?

 — Одно с другим связано. Все композиторские находки реализуются потом в исполнительстве. Допустим, ты написал пьесу, ты её обязательно обкатываешь, смотришь, как она звучит на публике, как зрители реагируют, что нужно добавить, что убрать. Важно уловить, поймать ту интонацию, которая будет воспринята людьми. Это очень тонкий процесс.

 — Расскажите о Вашем сотрудничестве с театром и кино.

 — Во МХАТе им. Горького идёт спектакль «Высотка», который полностью озвучен одной только балалайкой. Инструмент держит на себе всю музыкальную драматургию спектакля. Также в кинофильмах режиссёра Антона Васильева балалайка фактически заменяет собой оркестр. Здесь инструменту фактически удалось выразить оркестровое звучание, раскрыть динамику оркестра.

 — Знаю, что некоторые Ваши произведения были переложены для оркестра?

 — В этом состоит уникальность балалайки. Само её звучание, её «оркестровость» и подтолкнула моих коллег музыкантов переложить трёхструнные балалаечные партии в партитуру оркестра. Я как бы сжимаю пружину оркестровую в балалайке, а дирижёр оркестра разжимает и переносит музыку на большое полотно. Вообще-то переложить музыку с трёх струн балалайки для оркестра — это творческий подвиг. Инструментовщику надо домыслить то, что было заложено композитором в оригинальном, первичном замысле. Такая творческая работа неожиданна, но это ещё одна из удивительных граней инструмента.

 — Вы считаете, у балалайки ещё много нераскрытых возможностей?

 — Многие говорят, что балалайка простой и понятный инструмент: «Что там, три струны… Ударяй и всё!» Но это не так. В ней ещё столько не раскрытого! Например — приёмы звукоизвлечения! Есть тремоло, а есть тремоло вибрато, есть тремоло на одной струне, на второй, на третьей. Эти штрихи ещё полностью не изучены. И сам жанр «балалайка без сопровождения» требует ещё длительного развития. Я думаю, если по этому пути пойдут настоящие музыканты, их ждёт множество удивительных открытий. В этом плане инструмент бесконечен, но открыть новое смогут только подвижники, настоящие музыканты, фанатично любящие балалайку. Такими были В. Андреев, Б. Трояновский, Н. Осипов.

 — Почему о Вас так мало информации?

 — Искусство перевели на коммерческую основу. За всё надо платить. Выигрывают те, кого крутят по телевидению и радио. Слава Богу, есть глобальная сеть, но, к сожалению, возраст моих слушателей не всегда позволяет им иметь необходимую технику. Но всё-таки для тех, кому интересно моё творчество, ноты, СД, мой адрес: www.klepalov.ru.

 — Юрий Михайлович! Всё-таки расскажите немного о себе.

 — Я уже говорил, что закончил Уральскую государственную консерваторию, после чего 18 лет работал в Тюмени. С начала 70-х моя творческая биография накрепко связана с Западной Сибирью. В начале 90-х меня пригласили работать в Москву. За время творчества в Москве я выпустил четыре авторских СД и пять нотных альбомов в издательстве «Музыка», за что получил премии им. И. А. Бунина и М. В. Ломоносова. В 1998 г. присуждено звание «Заслуженный артист России», а совсем недавно я стал академиком АБОП.

 — Глядя на Ваше жизнелюбие, кажется, что все проблемы обходят Вас стороной. Так ли это?

 — Наверное, искусство артиста и заключается в том, чтобы создать видимость, что никаких проблем нет. А самая главная проблема — сохранить себя таким, какой ты есть. Таким же очаровательным, обаятельным (смеётся). Таким же творческим. Вот это, пожалуй, самая главная проблема.

 — Очень весёлый ответ! Артист действительно должен себя сохранять. А для чего?

 — Я думаю, что самое дорогое для артиста — это зрители. Если артист не слышит аплодисменты в течение суток, он немножко нервничает. Когда проходит трое суток, он начинает чувствовать себя неважно. Когда же не слышит их неделю, другую, он просто умирает. Поэтому нужно себя сохранять, чтобы встречаться со зрителями. Главное, вдохновение идёт от зрителя. Будут зрители, значит жив артист! Значит у него всё хорошо! А это взаимообогащение как для артиста, так и для зрителя. В этом — сила искусства!

 — Зрители тоже разные бывают. Я уверена, что Вам попадались аудитории, где не так было просто разбудить какие-то эмоции.

 — Хочу заметить, что не только зритель бывает разный, но — и артист бывает разный. Если в зале зрители, у которых какие-то проблемы — в голове или в душе, то твоя задача сделать так, чтобы они об этих проблемах забыли. Поэтому тебе надо настроится на такую волну, которая смогла бы их обогреть. В этом сила артиста. Умение общаться со зрителем, хорошо знать и тонко чувствовать психологию зрителя — это большое мастерство, которое приходит с опытом.

 — Есть ли разница между зрителем за рубежом и нашим зрителем?

 — Нужно смотреть по менталитету. Бывает, за рубежом слушают очень спокойно. Но после концерта слушатели подходят, говорят много теплых слов. Оказывается, у них такой менталитет. А бывает, что постоянно хлопают. Это тоже своеобразная реакция. Хочу сказать, что российский зритель — обычно добрый и открытый. От него исходит какая-то чистая и светлая аура. Это, пожалуй, самое ценное! Выступая в России — сразу открывается душа, взгляды играют, аплодисменты звучат! Ну что ещё нужно!

 — Женя, что входит в твои обязанности, в твою работу, кроме того, что ты выходишь на сцену с гитарой?

 — Евгений: Всё остальное и входит… Мне не хотелось бы говорить, что я директор, мне это слово не очень-то импонирует… Но я стараюсь заниматься всем, чтобы продвинуть дело, которым мы занимаемся. Например, встаёт вопрос о выпуске сборника — приходится учить специальную компьютерную программу, вести переговоры со звукорежиссёрами, сводить записи, ехать на завод…

 — Как Вы выживаете? Ведь не секрет, что и звукозаписи не производятся сегодня бесплатно?

 — Евгений. Коль мы встали на рельсы эти рыночные, то находимся в тех же условиях, что и музыканты в других странах. Но, слава Богу, есть люди, которые устали слушать тот «музыкальный сникерс», которым у нас сегодня заполнены эфиры. Люди хотят слышать и другую музыку. Они говорят нам: «Мы хотим вас слышать, запишите! Мы всё оплатим». Хочу заметить, что всё, что мы планировали в прошедшие 10 лет, мы воплотили. За это мы очень благодарны всем нашим друзьям, которые помогали нам все эти годы.

 — Юрий, Ваша музыка буквально пронизана образами родной природы. Скажите, живя в городе, где Вы черпаете вдохновение?

 — Я живу в окружённом подмосковными полями и лесочками небольшом и спокойном городке Наро-Фоминске. Недалеко от него у меня есть ещё и деревянный дом с банькой, где всегда есть возможность остановиться, привести мысли в порядок. Есть ещё и память — тоже огромная сила. Вспоминаешь прекрасную уральскую родную природу, и ты опять полон сил и здоровья. Природа для меня — это действительно сильный источник вдохновения и счастья. Счастье в самой простоте общения с природой, когда приехал на речку, взял удочки, поймал рыбку.

Вдохновение — это, конечно, и аплодисменты. Я всегда говорю, что аплодисменты — это наши крылья, на которых мы летим. Но самое большое счастье я испытываю, когда во время нашего концерта вижу людей, чья душа будто встряхивается, а глаза начинают светиться. И уже потом, после концертов, они подходят к нам и рассказывают, что начинают выходить из тех тупиков, куда завела их сегодняшняя жизнь, начинают верить в жизнь…

Что такое для нас, детей асфальта и каменных стен, деревянная балалайка? Деревяшка, три струны? Но это для тех, кто никогда не слышал её звучания в руках Юрия Клепалова. Тот же, кто слышал, никогда не забудет, как в одну минуту растворяются стены домов, пропадает асфальт, исчезают машины и метро. Ваша душа вырывается на просторы русской земли и летит над её лугами и полями, над берегами рек и озёр, над чащами лесов, под бескрайним небом и безбрежными облаками…

Мария БАСКОВА