Эстонскому обществу нужно освободиться от искаженных стереотипов сознания

В Таллине 4 мая состоялся общественный форум «Гражданский мир», в котором приняли участие представили эстонского и русскоязычного населения столицы для обсуждения вместе с мэром города Эдгаром Сависааром путейнормализации общественной ситуации в Эстонии.

«Сегодня, после трагических событий недельной давности, мы чувствуем озабоченность и боль. Этим событиям предшествовал долгий монолог с позиции силы. Мы осуждаем как беспардонную политическую демонстрацию силы, проявившейся при демонтаже Бронзового солдата, так и продолжавшийся две ночи вандализм» — говорилось в принятом участниками форума обращении. Ситуацию в русскоязычной среде мы попросили прокомментироватьнастоятеляталлинского прихода свт. Николая в Копли прот. Игоря Прекупа.

— Во-первых, я бы употребил в обращении вместо понятия «вандализм» хорошее русское слово «погром», утвердившееся в европейских языках безо всякого перевода. Во-вторых, не было политической демонстрации силы: это было проявлением агрессивного политического бессилия.

Вначале я хотел бы сказать несколько слов о самом памятнике. Этот памятник — символ чести и достоинства русскоязычного населения, которое на протяжении существования независимости Эстонии вынуждено было ощущать себя аномальным, инородным телом в республике. Памятник в центре города оставался последним бастионом, свидетельством того, что подвиг тех, кто победил фашизм, почитается в республике. Этот памятник дожил до наших дней, поскольку не был образцовым символом советской идеологии: памятник скорбящему солдату на эстонской земле имеет глубокий смысл. Замысел скульптора касался, в первую очередь, бойцов эстонского корпуса, воевавших в советской армии. Им было о чем скорбеть: кто-то из родственников воевал на противоположной стороне, кого-то из близких отправили в концлагерь; этот корпус прошел все чистки, в том числе и после войны: часть офицеров корпуса отправились в лагеря под Норильском. Памятник, как отмечал митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий, «поставлен тем разным по национальности и убеждениям людям, которые самоотверженно воевали, будучи проникнуты единым стремлением: освободить от нацизма как свои, так и другие народы». Этот памятник не отражает тоталитаристской идеи коммунистической диктатуры (как пытаются представить некоторые политические деятели) до такой степени, что его чуть было не сняли в сталинское время, поскольку он не соответствовал образу торжествующего воина-победителя. Говорят, что только смерть Сталина помешала демонтажу памятника.

Я хочу подчеркнуть, что очень многие эстонцы было против снятия памятника. Я участвовал в работе круглого стола по проблеме «Бронзового солдата» и должен сказать, что две трети его участников были изначально против переноса памятника.

— Как бы Вы охарактеризовали те события, которые происходили в Таллине неделю назад?

— К сожалению, в освещении событий наблюдается очень неприятная тенденция: отождествление протестующих и погромщиков. С той лишь разницей, что, в зависимости от политических симпатий, одни называют погромщиков «защитниками памятника», другие всех протестующих — «мародерами и вандалами». Действительно, среди погромщиков были те, кто протестовал. Но далеко не все протестовавшие пошли громить город (иначе последствия были бы намного более тяжкими). И далеко не все погромщики принадлежали к протестующим. Значительная часть тех, кто громила магазины, не была на площади перед Солдатом, а присоединилась позднее. Согласно официальным данным, треть среди арестованных за погромы в городе — эстонцы. Те, кто отождествляют погромщиков с протестующими, дискредитируют как саму идею протеста, так и тех людей, которые выходили на площадь выразить несогласие с политикой правительства. Беспорядки, произошедшие в городе, — это разгул шпаны, которая была среди протестующих. Погром — это не форма протеста, это проявление гнусности, которой нет оправдания. Другое дело, что подобные действия молодежи, неоднократно освещаемые СМИ, имели место и в ряде европейских стран.

Теперь что касается непосредственно развернувшихся столкновений. Полиция продемонстрировала неумение цивилизованно подавлять беспорядки и чрезмерную агрессию. Очевидно, что агрессия — и результат их страха; на полицейских выплескивали злость и накопившуюся за годы обиду. Надо отметить, что полицейские пошли в атаку только тогда, когда в них полетели камни, бутылки, было разорвано оцепление. У любого мог оказаться и нож, и пистолет против вооруженного дубинкой полицейского. Понятно, что страх не оправдывает таких явлений, как «обезьянник» в порту, где людей на протяжении многих часов заставляли сидеть или лежать на цементированном полу.

— Можно ли считать, что движение протеста охватило большую часть русскоязычного населения? Какие бы Вы назвали причины противостояния в эстонском обществе?

— У памятника собиралось не так уж много людей относительно всего русскоязычного населения. Крестные ходы в защиту Эстонской Православной Церкви Московского патриархата в 1990-е гг. собирали около десяти-пятнадцати тысяч человек. Внутренней солидарности с протестующими было больше, чем одновременно присутствовало людей: многие приходили и уходили. В разное время там побывало намного больше, чем находилось на момент разгона.

На мой взгляд, основные причины социальных катаклизмов, проявившиеся в том числе и в событиях на Тынисмяги, — доминирование в обществе ложных, искаженных стереотипов мышления. В русскоязычной среде сохранился советский стереотип мышления, который предполагал отождествление народа, коммунистической партии, советского государства, красной армии как единой и неделимой силы. Отсюда клише: «Мы гордимся тем, что во время Великой Отечественной войны, идя в атаку под красным знаменем „за Родину, за Сталина“, ценой колоссальных жертв, победили фашизм и тем самым спасли мир от порабощения». Тогда как в эстонской среде сформирован другой стереотип: «Русские нас оккупировали в 1940 г., многих эстонцев убили, заточили в концлагеря, сослали в Сибирь или вынудили стать изгнанниками. Немцы нас освободили от русских в 1941 г. и многие из нас пошли добровольцами в их армию, а кого-то призвали, чтобы сражаться за свободу своей родины. Но в 1944 г. русские вернулись в Эстонию, и после победы над немецкими и нашими эстонскими солдатами восстановили оккупацию, которая продолжилась до 1991 г., когда наш героический народ в борьбе вновь обрел государственную независимость». В рамках этого стереотипа победа над фашизмом и советская оккупация со всеми вытекающими трагическими последствиями — явления одного порядка. Отсюда — ложный стереотип советского воина, как сатрапа тоталитарного режима.

И этот стереотип распространен не только в эстонской, но и в русскоязычной среде. Но распространенность среди рядовых граждан — это полбеды. По-настоящему страшно, когда советским идеологическим стереотипом руководствуются первые люди вроде бы демократического государства. Правительство заявляет о борьбе за реальный суверенитет Эстонии, а сами оказываются носителями советских стереотипов, тем самым продолжая традиции советской власти, о которых свидетельствует поговорка: «Коммунисты ушли, большевизм остался». Идеологическая «оккупация» продолжается, и проводниками ее являются те, кто, находясь у власти, руководствуется стереотипами коммунистического сознания. Провозглашая себя борцами за свободу эстонского народа, они продолжают заниматься тем же, чем занимались в своем номенклатурном прошлом: насаждать и оберегать стереотипы коммунистической идеологии, провоцируя народ на разрушительные для своей родины настроения и действия.

— Какова позиция Эстонской Православной Церкви Московского патриархата? Могла ли она повлиять или предотвратить разгоревшийся конфликт?

-Эстонская Православная Церковь неоднократно высказывала свой взгляд относительно дискуссии вокруг памятника. Митрополит Корнилий объяснял, что Церковь в принципе «не видит криминала» в самом перезахоронении останков, но «в настоящее время такая акция несвоевременна, вызывает накал страстей, озлобления и вражды и может привести к непредсказуемым последствиям». Что же касается переноса памятника, то по этому вопросу от имени ЭПЦ МП высказывалась однозначно отрицательная позиция. На встречах с представителями власти митрополит Корнилий неоднократно предупреждал о том, что необдуманные действия правительства могут спровоцировать протестные настроения у русскоязычного населения. 30 апреля он выпустил послание, обращенное ко всему эстонскому обществу, в котором заявил, что переживает «за происходящее, за горе, причиненное невинным или по недоразумению втянутым в конфликт людям, за озлобление и упрямство, не дающие услышать и понять друг друга, за ненависть, мстительность, невежество, глупость и прочие пороки, которые привели к переживаемому нашим обществом кризису», осудил действия правительства и поддержал право людей на протест. Митрополит Корнилий при этом заявил следующее: «Плохо то, что многие, взявшись за правое дело, не исправили в первую очередь себя самих и позволили своим низменным страстям выплеснуться наружу; что поддались на провокации и повели себя недостойно памяти павших воинов, и унизили, опозорили себя и своих единомышленников, осквернили память воинов, играя на руку тем, кто сеет в нашем обществе национальную ненависть; плохо, что, гневаясь, озлобились и сорвали зло на невиновных».

— Насколько я понимаю, многие в Эстонии рассчитывали на участие России в урегулировании конфликта. Насколько удачным оно оказалось?

— Я тоже полагал, что участие России может оказаться полезным, но сегодня оно стало для нас «медвежьей услугой» и дискредитацией внешнеполитического курса России даже в глазах русскоязычного населения. Делегаты Государственной Думы РФ — Ковалев и Слуцкий устроили здесь, по крылатому выражению М. Салтыкова-Щедрина, «бунт на коленях», заявив, что перенос памятника — это внутреннее дело Эстонии, как суверенной республики (спрашивается: чего тогда приехали?) и тут же, посоветовав эстонскому правительству отправиться в отставку, спровоцировали справедливое негодование эстонцев, которые в силу своего характерного упрямства встали на защиту правительства. Россия в очередной раз проявила себя носительницей советских установок и бесцеремонного отношения к Эстонской республике, как будто, забыв, что Эстония — республика не Советского, а Европейского Союза. Если бы не это вмешательство российских депутатов, Евросоюз уже давно дал бы пинка нынешнему кабинету, а после прошедших погромов и тем более после такого совета произошло смещение акцентов не в нашу пользу. Во-первых, молодежь повела себя по-свински, и с европейской точки зрения теперь может показаться, что давно надо было убрать памятник, чтобы не провоцировать беспорядки. Во-вторых, ситуация может представляться таким образом: если русские в Эстонии настолько маргинализованы, что устраивают погромы, то стоит оказать поддержку эстонским властям, которые, оказывается, так долго вели себя тактично и цивилизовано.

— Можно ли говорить, что в произошедших беспорядках ведущую роль играла молодежь? Почему это произошло?

— Лет восемь назад один наш академик Михаил Бронштейн произнес пророческие слова: «если дело так пойдет дальше, мы скоро получим поколение без мозгов, но с кулаками». Сегодня мы это получили. Ребята протестовали. Протестовали зверски. А откуда им научиться вести себя по-человечески? Понятно, что кто-то из них не умеет выражать свои мысли по-другому, их недовоспитали. Это наше упущение во многом. Но не надо оправдывать их; нам надо помочь им выкарабкаться, избавить их, может быть, от заключения, чтоб их на зоне не приучили окончательно к насилию.

Нужно признать, что русскоязычная молодежь росла в атмосфере эдакого «цивилизованного унижения». Хотя вроде бы явно русских не оскорбляли, но при этом постоянно нам прямо или косвенно напоминали: вы чужие, неполноценные, раз не можете язык усвоить, вы никогда не будете равны тому, кому повезло родиться эстонцем. Ребята учились в школах, в которых преподавали учителя, постоянно трясущиеся от унизительных проверок на знание языка, вообще находящиеся в обстановке нестабильности, сознательно создаваемой для русскоязычного населения. Русская школа сегодня — это просто школа для тех, кто пока не готов получать образование на государственном языке: временно-вынужденный бархатный апартеид для людей неполноценных в социально-политическом отношении.

О том, какая ситуация сложилась в среде русскоязычных подростков, может проиллюстрировать следующий анекдот: «Приходит сын к матери и спрашивает: «кто я по национальности?» — «Я еврейка, у нас национальность по матери передается, значит, ты еврей». Вечером приходит отец с работы: — «Папа, ты кто по национальности? — «Я чеченец, у нас национальность по отцу. Значит, ты чеченец». Мать аккуратно спрашивает: «Сынок, а почему тебе это интересно?» — «Ваньке игрушку подарили. Я вот думаю: обменять или отобрать». Очень многие современные люди совершают моральный выбор, руководствуясь неморальными мотивами. В основе их морального выбора лежит поиск идентичности. Человек идентифицирует себя с какой-то группой и относительно того, что в этой группе принято и типично, совершает свой выбор. Понятиями «что такое хорошо и что такое плохо» многие не руководствуются принципиально. Это поколение не учили задумываться над этим вопросом, перед ними не стояла проблема выбора между хорошим и плохим, и что мы хотим от них?

Я много раз во всяких комиссиях, заседаниях предупреждал, что ситуация взрывоопасна, что могут быть столкновения; но поскольку серьезных эксцессов до последнего времени не происходило: власти всерьез моих слов не принимали.

— Каким на Ваш взгляд видится решение проблемы?

— Необходима стратегия освобождения общества от искаженных стереотипов сознания, чтобы этнические сообщества знакомились друг с другом через лучших представителей культуры. Важной частью этого должен стать радикальный пересмотр политики в сфере образования: в частности, педагогический процесс должен строиться на принципе культуросообразности. В русскоязычных школах необходимо воспитание на основах русской культуры, с ознакомлением и непосредственным общением с лучшими носителями эстонской культуры. Соответственно эстонцы о русских смогут судить не по политическим авантюристам, оскорбительно ведущим себя в отношении Эстонии, не по агрессивным и развязным подросткам, не по асоциалам, которых те же СМИ как будто бы специально выставляют напоказ, но по тем людям, которые и на своем примере, и через беседы, лекции знакомили бы их с богатейшим наследием русской культуры. Только тогда появится стабильность, уважение, толерантность и понимание в эстонском обществе.

Справка. Прот. Игорь Прекуп родился в 1962 г. в Кишиневе. Закончил в 1980 г. специализированную художественную школу и поступил в Таллинский художественный институт, который закончил в 1986 г. по специальности «график-станковист». К вере пришел, учась на пятом курсе института. В 1988 г. поступил в Ленинградскую духовную семинарию, которую окончил в 1991 г. В 1990 г. рукоположен митрополитом Таллинским и Эстонским Алексием (ныне — Патриарх Московский и всея Руси) во диакона, в 1992 г. — во священника епископом Таллинским и Эстонским Корнилием. В 2004 г. защитил в Санкт-Петербургской духовной академии дипломную работу на тему «Православный взгляд на преподавание христианской этики в старших классах средних школ. (Опыт составления методологических пособий)». Является руководителем отдела религиозного образования и катехизации Эстонской Православной Церкви Московского патриархата. Преподает религиоведческие дисциплины в общеобразовательных гимназиях Таллина и в гимназии г. Маарду. Представитель ЭПЦ МП в Совете Церквей Эстонии, а также на круглом столе по проблеме «Бронзового солдата» при Таллинском городском собрании.

Материал подготовила Надежда Белякова