 |
| Русский вестник | Сергей Фомин | 03.01.2007 |
Продолжение. Начало в N26, 2006
Взаимодействие СССР и эмиграции
Итак, начатое в России дело было продолжено в эмиграции.
Немало клеветал на Царя, Царицу и Их Друга председатель последней Государственной думы М. В. Родзянко. Первую свою книгу воспоминаний он выпустил еще в 1919 г. на юге России (1). Затем он ее переиздал в 1922 г. в Берлине в составе известного альманаха «Архив русской революции» И. В. Гессена. В следующем, 1923-м, она вышла в альманахе «Былое"(2), печатавшемся в СССР П. Е. Щеголевым, который в свое время, еще по горячим следам событий, просил Родзянко написать мемуары. Тогда Михаил Владимирович отказал. В 1926 г. в Берлине в «Архиве русской революции» вышла другая часть записок М. В. Родзянко «Крушение Империи"(3). На следующий год она была выпущена в Ленинграде в партийном издательстве «Прибой». В том же 1927 г. в Лондоне вышел английский перевод воспоминаний Родзянко под весьма характерным названием: «Царство Распутина"(4).
В уже упоминавшемся нами «Архиве русской революции» в 1922 г. вышла работа А. А. Блока «Последние дни старого режима». Тут уже было обратное движение. Работа была впервые издана в СССР в 1920 г., также в уже знакомом нам журнале «Былое» (v 15).
Исходя уже из этих первых приведенных нами фактов, можно прийти к выводу о том, что издательства СССР и стран Западной Европы в отношении книжной продукции, содержащей критику Царской власти (и, следовательно, касающейся также и Г. Е. Распутина), функционировали подобно сообщающимся сосудам (тема, заслуживающая отдельного большого разговора).
Такая совместная работа хорошо просматривается, например, и в издании воспоминаний Е. Ф. Джанумовой. По данным агентов Охранного отделения за март 1915 г., автор — «жена московского купца, 35 лет. Петроградский адрес: Мойка, 60». Эмигрировав после революции, по некоторым данным, она жила в Берлине.
Воспоминания Джанумовой впервые увидели свет в 1923 г. за границей. Известны их публикации в газетах А. Ф. Керенского «Дни» (февраль) в Париже и «Новом русском слове» (апрель-май) в Нью-Йорке; в эсеровском журнале «Современные записки» (v 14), выходившем в Париже в издательстве Я. Е. Поволоцкого. В том же году воспоминания были изданы в СССР (5), а также переведены на французский язык и напечатаны в парижском издательстве «Фаярд».
После проверки некоторых сведений, содержащихся в книге Елены Францевны, оказалось, что многие из них не соответствуют действительности, противореча имеющимся надежным документам (6).
«…Откровенность ее, — справедливо пишут современные исследователи, — особого доверия не внушает. «Дневник» имеет резко выраженные черты сочиненности и литературности. […] Пошлость — главный герой «Дневника» Джанумовой. Пошлость в манерах и натуре Распутина, пошлость — во всех его поклонницах и приближенных, пошлость — в обстановке, кутежах и отношении к людям. Но за пошленькими словами и цыганскими романсами, переплетаясь с ними, звучат трагические ноты похоронного марша — Династия Романовых и Царская Россия втаптывались в грязь…"(7)
В отличие от названных нами большинство воспоминаний, написанных русскими в эмиграции, в СССР не переиздавались.
В 1933 г. в эмигрантской периодике появились первые главы воспоминаний начальника канцелярии Министерства Императорского Двора и Уделов генерал-лейтенанта А. А. Мосолова (1900−1916), отличавшихся клеветническим характером по отношению к Г. Е. Распутину. Это последнее обстоятельство объясняется, прежде всего, членством Александра Александровича в масонской ложе (масоном называл его М. Горький; в 1915 г. генерал был особенно близок Вел. Кн. Николаю Михайловичу (8), чье масонство и фронда Императору уже ни для кого не секрет. Тесные связи поддерживал А. А. Мосолов и с «красной Матой Хари» — М. И. Закревской- Бенкендорф-Будберг — сотрудницей многих разведок, в том числе и ЧК, третьей и последней женщиной Горького (9)). Не случайной в связи с этим представляется первая наиболее полная публикация мемуаров А. А. Мосолова именно в парижских «Последних новостях» (1933−1934) П. Н. Милюкова. Первое отдельное издание этих воспоминаний вышло позднее (10).
Но было и еще нечто. Это нечто — духовность генерала. О ней несколько лет назад поведала его племянница эмигрантка А. Г. Шатилова 1, как и ее дядя весьма критически настроенная к Г. Е. Распутину. «Один из моих дядей, А. Мосолов (заведовавший канцелярией личных прошений к Государю), — пишет она, — […] обладал «даром» заговаривать кровь. Его сын Сергей Мосолов, во время второй мировой войны поступивший в добровольческие противокоммунистические части в Белграде, получил эту способность от своего отца. А передача заключалась в следующем: отец написал текст заговора на бумажке, Сережа его выучил наизусть. Затем отец сжег бумажку на свечке и приказал сыну съесть пепел 2). Сразу же отец потерял способность заговаривать кровь, а сын ее получил"(11).
Как говорится, без комментариев.
О полных разного рода инсинуациями воспоминаниях премьер-министра гр. В. Н. Коковцова (12) и протопресвитера военного и морского духовенства о. Георгия Шавельского (13) и самих этих личностях мы не раз еще поговорим далее.
Книги убийц
Особая роль принадлежала книгам, вышедшим из-под пера убийц Григория Ефимовича. И скончавшийся в январе 1920 г. на юге России от тифа В. М. Пуришкевич, и процветавший во Франции кн. Ф. Ф. Юсупов своими мемуарами словно бы продолжили свои интервью в русской послефевральской прессе 1917 года.
Еще во время гражданской войны в Киеве в 1918 г. был издан т. н. «дневник» одного из убийц Г. Е. Распутина — В. М. Пуришкевича. Напечатан он был Комитетом пропаганды при «Обществе активной борьбы с большевизмом» в типографии Товарищества И. Н. Кушнирева и Ко (в действительности книга эта представляла собой написанные задним числом воспоминания, оформленные, для придания им большей достоверности, в виде дневника).
«Дневник» был перепечатан в 1919 г. в парижской газете В. Л. Бурцева «Общее дело"(14). Первое отдельное заграничное издание появилось через четыре года в Париже в известном эмигрантском книгоиздательстве Якова Евгеньевича Поволоцкого (15). В том же 1923 г. ее переиздал в Москве «Мосполиграф», а на следующий год она вышла в Риге (16). По мере переизданий «дневник» обрастал все новыми и новыми материалами. Так, к парижскому изданию 1923 г. было присовокуплено письмо В. А. Маклакова, уточняющее написанное как коллегой по Думе, так и по убийству Г. Е. Распутина.
Тут следует дать небольшую справку. Издатель «дневника» Якоб (Яков) Евгеньевич Поволоцкий (1.11.1881−25.12.1945) родился в Одессе; по происхождению, вероятно, еврей. Эмигрировал из России еще в дореволюционную пору. Создал в Париже издательство и открыл магазин русских книг (1910). Таким образом, это было старейшее из парижских русских издательств, знаменитое долголетней своей деятельностью. С началом Великой войны в 1914 г. оно приостановило свою деятельность, возобновив ее в 1919 г., уже в условиях русской эмиграции. Главной своей задачей оно декларировало теперь «дать ясное представление французам о русской революции и событиях в России"(17).
Поволоцкий помогал Одесскому землячеству в Париже материально. Он член бюро Общества друзей русской книги (1924)(18), один из основателей масонской ложи «Северная звезда».
Среди братьев прежней (еще 1909 г.) «русской» ложи «Северная Звезда» Великого Востока народов России на инсталляцию возобновляемой в Париже зимой 1924−1925 гг. ложи собрались прежние и новые братья (Маклаков, Алданов, Авксентьев, Маргулиес, Осоргин, Кандауров и др.). Среди избранных в первый состав были Маклаков (оратор) и Поволоцкий (привратник) — автор предисловия и издатель «дневника» Пуришкевича (масоны, один из которых еврей, издают книгу русского черносотенца. Тут, согласитесь, есть над чем задуматься)(19). Такая связка явно неслучайна. Н. Н. Берберова, например, обратила внимание на то, что некрологи масонов писали почти исключительно те же масоны (20).
До недавних пор приводилась дата смерти Я. Е. Поволоцкого — 1928 год («после банкротства»)(21). В действительности он еще в 1935 г. числился в качестве члена Совета Объединенных издательств. Скончался же Поволоцкий в декабре 1945 г. в военном госпитале в Париже, будучи сбит военным грузовиком. Скончался он в самый день Рождества (22).
Рижское издание 1924 г. было дополнено фрагментами других «дневников» Пуришкевича и различных рукописных отрывков. Среди них был, например, и такой: «Знаменательно, что труп Распутина сожгли на том месте, где до этого возвышался особняк „тибетского знахаря“ Бадмаева, особняк, который был сожжен неистовствующей чернью, после того как в нем нашли укрывшегося в первые дни революции друга Распутина министра А. Д. Протопопова». Тут, что ни слово — то ложь.
В 1924 г. Я. Е. Поволоцкий выпустил в своем издательстве французский вариант книги В. М. Пуришкевича, переведенный с русского Лидией Крестовской.
Через десять лет после убийства Г. Е. Распутина решил прервать молчание кн. Ф. Ф. Юсупов. В 1927 г. одновременно на русском, французском и английском языках в Париже, Лондоне и Нью-Йорке вышли его воспоминания «Конец Распутина"(23). Причем переводчиком лондонского английского издания был хороший знакомый князя и тоже один из участников убийства Г. Е. Распутина — британский разведчик в Петрограде Освальд Рейнер. В последующие годы появилось еще несколько изданий книги на иностранных языках, в том числе и на немецком (24).
Такой залповый выброс, без всякого сомнения, был заранее и хорошо обдуман. В том же 1927 г., напомним, в СССР в Государственном издательстве выходит завершающий седьмой том стенограмм допросов Чрезвычайной следственной комиссии, начавший печататься в 1924 году.
«Секретарь» Распутина «свидетельствует»
Однако совершенно особый успех выпал на долю «воспоминаний» Арона Симановича.
Впервые они вышли на русском языке в Риге в 1921 г. (переизданы там же в 1924 и 1928 гг.)(25). Уже само название не могло не заинтересовать читателей: «Распутин и евреи». Подзаголовок же — «Воспоминания личного секретаря Григория Распутина» — заставлял отнестись к ним с доверием.
В сентябре 1928 г. во французском журнале «Новая Европа» появляется один из первых переводов «воспоминаний» на иностранный язык. Первое отдельное переводное издание под названием «Распутин, всемогущий крестьянин» увидело свет в Берлине в 1928 г.; французский перевод вышел в Париже в 1930 г. в престижном издательстве «Галлимард». Успех превзошел все ожидания: до конца года здесь вышло 12 изданий! В 1933 г. в Сантьяго де Чили напечатали испанский перевод.
Между тем о самом Аароне Симоновиче (Самуиловиче) Симановиче (1873−1978) мало что известно. Происходил он из Мозыря. Начинал как часовщик с 300 рублями капитала. Впоследствии владел несколькими миллионами рублей.
Рассказывали, что разбогател он вскоре после приезда в Петербург в 1906 г. Столичные газеты в марте 1917 г. писали, что «в Петрограде Симанович попал по рекомендации своего случайного знакомого в один из существовавших тогда петроградских игорных притонов. У Симановича было тогда всего 300 рублей, которые должны были служить ему для поддержания своей жизни в столице на случай, если он не найдет себе службы. Этот капитал Симанович пустил в оборот игорного дома, куда он пошел в первый день своего приезда в Петроград. В один вечер Симанович выиграл до 10 тысяч рублей.
Через короткий промежуток времени Симанович сделал себе состояние, нажив на «железке» более 100 тысяч рублей. Единственное «достоинство» Симановича — это то, что ему адски везло в карты. О его колоссальных выиграшах и о его странном «везении» в карты говорили все петроградские клубы и притоны. Завязались связи. Деньги он одалживал направо и налево, не зная даже тех людей, кому он давал"(26).
Став купцом 1-й гильдии, что позволяло ему жить в Петербурге, он нанял 6-комнатную квартиру. По свидетельству А. Д. Протопопова, Симанович владел «магазином золотых вещей"(27). С женой Теофилией (1876-?) у них было шестеро детей: Семен (1888-?), Иоанн (1897-?), Иосиф, Мария (1900-?), Соломон (1901-?), Клара (1902-?).
Хотя фактически торговлей Симанович не занимался, был он человеком со средствами. Играл в азартные игры в разных клубах. Занимался ростовщичеством, давая займы под большие проценты. Среди многочисленных его посетителей большинство составляли евреи, которым он оказывал материальную помощь. «Симанович, — читаем в справке Охранного отделения, — человек весьма вредный, большой проныра, обладающий вкрадчивыми манерами, способный пойти на любую аферу и спекуляцию».
О месте и обстоятельствах знакомства с Распутиным Симановича ничего достоверно неизвестно. По одним сведениям, это произошло в Киеве, где, по некоторым данным, Симанович владел ювелирным магазином. По другим — это случилось в Петербурге при содействии известного авантюриста кн. Андроникова.
Из достоверно известных фактов мы знаем, что в 1915 г. Г. Е. Распутин исцелил одержимого бесом (т. н. «пляска св. Витта») сына Симановича — Иоанна, студента Коммерческого института. Известно также, что Симанович предупредил Распутина о готовившемся в начале 1916 г. министром внутренних дел А. Н. Хвостовым его убийстве. В тот год, согласно записям службы наружного наблюдения, Симанович бывал у Распутина почти ежедневно. Сразу же после февральского переворота в марте 1917 г. подвергался кратковременному аресту.
О принадлежности Симановича к масонству, по крайней мере после революции во время его пребывания заграницей, свидетельствует секретная записка и список, подготовленные французской службой безопасности и хранившиеся в Особом архиве (28). «Симанович Аарон Самуилович» фигурирует в «Списке русских масонов на 1 января 1932 года"(29).
Известно, что сначала в эмиграции он проживал в Берлине, затем переехал в Париж (1924). По некоторым сведениям, после революции некоторое время жил в Палестине. Занимался подделкой советских дензнаков (1926−1929), поставлявшихся потом в Германию. Подозревался он и в шпионаже. Именно в связи с этими фактами и следует воспринимать его известную книгу «Распутин и евреи», наполненную всевозможными выдумками, основной целью которых является, по словам исследователя Л. Болотина, «злостное глумление над памятью Царственных Мучеников» и, прибавим мы, Их Друга.
«Мемуары» Симановича о людях и событиях Царской России, — писал будучи уже в эмиграции заведующий следственной частью Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Г. П. Гирчич, общавшийся по долгу службы с их автором, — надо оценивать так же, как рассуждения обер-палача Дзержинского о морали и любви к людям 3)"(30)
Для чего была нужна книга Симановича? — Замарать. Если Симанович был удачливым игроком, — то говорится о том, что именно он «за короткий промежуток времени составил состояние Распутину». Вспомним в связи с этим современный пример: судящиеся с главой движения «Жить без страха иудейска» известным публицистом М. В. Назаровым одновременно (в расчете на легковерных единомышленников последнего) называют Михаила Викторовича евреем.
Характерно, что эти насквозь лживые «воспоминания» А. Симановича, неоднократно переиздававшиеся в годы перестройки, послужили одним из основных источников для скандально известного романа В. Пикуля «У последней черты» и безпомощного «исследования» Л. Миллер «Царская Семья — жертва темной силы» (Мельбурн. 1998), авторы которых заодно с Г. Е. Распутиным обливали грязью и Святых Царственных мучеников. Такова логика подобной клеветы, исключений из которой не было и не может быть.
Несколько больше сведений (и причем более достоверных) удалось найти о дальнейшей жизни А. Симановича. С конца 1930-х годов он находился в местах заключения. Сидел в лагере для лиц без гражданства во Франции, потом в немецком концентрационном лагере, а после войны — в лагере для перемещенных лиц. Вероятно, после смерти первой жены Симанович женился вторично на уроженке Австрии. По приглашению брата (скорее всего, речь идет о Хаиме-Неселе Симановиче (1868-?), в 1916 г. мещанине местечка Калинковичи Речицкого уезда Минской губернии, беженце), обосновавшегося в Сьерра-Леоне в Африке, А. Симанович перебрался в Либерию. В столице этой страны Монровии он владел средней руки рестораном «Атлантик чез Распутин» на Бенсон-стрит. Вскоре он получил широкую известность в политических и деловых кругах Либерии. Он был личным другом президента страны У. Табмена (1944−1971), был хорошо знаком с его преемником У. Толбертом (1971−1980) (следует подчеркнуть, что Либерия была третьей страной мира, признавшей в 1948 г. создание т. н. «государства Израиль». Хорошо известно о значительных политических и экономических интересах евреев в этой западноафриканской стране). В числе др. либерийских бизнесменов его часто приглашали на приемы и в советское посольство. По свидетельству одного из ответственных сотрудников Министерства иностранных дел СССР, А. Симанович «держался непринужденно, отличался общительностью, хорошей памятью, прекрасно говорил по-русски, лишь иногда тщательно подбирая слова. Несмотря на возраст и обычную для Либерии жару, не отказывал себе в рюмке крепкого. Всегда благожелательно отзывался о Советском Союзе…» Скончался он в Монровии (Либерия).
Остается удивляться тому, насколько откровенно наглая ложь А. Симановича оказалась широко востребованной. И речь тут не об одном лишь В. С. Пикуле или русском эмигранте В. И. Криворотове (31). Выдумки Симановича оказались востребованными, например, в Германии. Уже в 1922 г. в Гамбурге вышла работа Георгия Томпсона «Царь, Распутин и евреи», а в 1939 г. в Нюрнберге увидела свет книга Рудольфа Круммера «Распутин и еврейство». Именно в связи с этим следует рассматривать также публикации 1943 г. «воспоминаний» А. Симановича: в берлинском издательстве «Нибелунген» и амстердамском «Вестланд». Русский перевод названия этих книг звучит так: «Царь, колдун и евреи».
Германский «шедевр»
И все же, следует признать, больше всего шума наделала на Западе книга Рене Фюлопа-Миллера, увидевшая свет в 1927 году (Берлин-Вена-Лейпциг) и немедленно, как по мановению волшебной палочки, переведенная на многие языки.
Что же вынес мир из этой книги, безграмотной с точки зрения описания русской действительности и клеветнической по отношению к Г. Е. Распутину и Царственным мученикам?
Томас Манн: «Это необыкновенное повествование, волнующее, жуткое и очень поучительное».
Кнут Гамсун: «Шедевр текста, иллюстраций и оформления».
Стефан Цвейг: «Даже Достоевский или Толстой не нашли такой захватывающий образ, как этот „святой дьявол“. […] Эта книга кажется мне наиболее важным документом современного Востока, который должен прочитать каждый, кто хочет понять Россию и события того времени. […] Я уверен, что эта книга окажет глубокое просветительское влияние на всю культурную общественность далеко за пределами Германии».
Ромен Роллан: «…Необыкновенная книга о жизни, кажется, что на ней печать Достоевского».
Подоспела и пресса:
Германия: «…Трагедия, все участники которой, от императора до мужика, исполняют танец смерти. Мы потрясенно читаем трагическую историю дома Романовых» («Последние известия», Мюнхен).
Австрия: «Все, что о России, о русских людях знаешь, чувствуешь, представляешь, подтверждает чудовищная фигура Распутина…» (Новая свободная пресса, Вена). «Необыкновенно захватывающий образ государства и нравов, созданный только для зрелых, исторически образованных людей» («Имперская почта», Вена).
Франция: «…Эти полные реализма страницы содержат ключ к пониманию таинственных причин российской катастрофы…» («Свобода», Париж).
Швейцария: «…Творение, могущее принадлежать Достоевскому, но которое, хочется верить, даже превзошло произведения этого великого писателя» («Женевская газета»).
Испания: «…Образ Распутина, непостижимый для западных людей, представляет собой типичный русский феномен…» («Эль соль», Мадрид).
Голландия: «…Автор создал это произведение по достоверным источникам, и поэтому он написал первую, достойную доверия книгу о странной русской личности, судьбу которой повторил царь и его семья» («Северные новости», Гронинген).
Греция: «…Его книга о Распутине является самым выдающимся документом недоступной нам истории предвоенной России» («Народ», Афины).
США: «Многочисленные удивительные, трагические и странные характеры производят ошеломляющее правдивое впечатление…» («Нью-Йорк Таймс»).
Индия: «Картина предреволюционного общества, которую он нам дает, позволяет понять революцию…» («Почта Мадраса»).
Китай: «Это достоверное описание пронизанной суевериями и мистикой религиозной ситуации в России позволяет нам понять невероятно противоречивые черты этого «святого дьявола"…» («Время», Шанхай).
Африка: «…Представлена необыкновенная, приводящая нас в замешательство личность, имевшая дьявольское влияние на царский двор и великую нацию» («Местный вестник», Дурбан).
Австралия: «Автор объясняет многое, бывшее до этого не ясным, прежде всего, как удалось телесно и духовно неопрятному русскому крестьянину стать доверенным советчиком при дворе российского самодержца и чуть ли не правителем империи» («Австралия», Мельбурн).
И, наконец, наш соотечественник:
Д. С. Мережковский: «Это первая серьезная книга о нем, и я не могу постичь, что ее смог написать не русский"(32).
(А я, честно говоря, не могу постичь, как этот человек (Мережковский), пусть и не без гадостей, но все же не лишенный ума, мог верить — уже будучи в эмиграции — всему этому бреду. Наверное, очень уж хотелось верить…)
Стоит ли удивляться после этого вселенского заворота мозгов, что, едва дождавшись перестройки, и у нас тут же переиздали этот «шедевр», причем двумя изданиями в двух самостоятельных переводах (33) (параллельно главы публиковались в периодике: «Труд», 1989; «Простор», 1990; «Нева», 1994, — причем иногда, представьте, опять-таки в самостоятельных переводах) 4).
Легко ли сказать правду?..
Были, разумеется, и иные публикации на Западе. Их авторы, если и не всегда до конца понимали предмет, о котором они писали (в силу ли недостатка информации, особенностей своего духовного мира и, наконец, террора окружающей их среды, общества), однако старались, по крайней мере, быть правдивыми.
К таковым можно отнести ближайших подруг Императрицы А. А. Вырубову (34), Ю. А. Ден (35), работавших в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства А. Ф. Романова (36) и В. М. Руднева (37), игумена Серафима (Кузнецова)(38), товарища обер-прокурора Св. Синода кн. Н. Д. Жевахова (39), Дворцового коменданта В. Н. Воейкова (40), вице-директора Департамента полиции А. Т. Васильева (41), товарища министра внутренних дел ген. П. Г. Курлова (42), заведовавшего Дворцовой охраной ген. А. И. Спиридовича (43), директора Департамента общих дел Министерства внутренних дел сенатора П. П. Стремоухова (44).
Эмигрантская историческая литература, специально посвященная интересующему нас предмету, представляет из себя практически пустыню с микроскопическими оазисами в виде публикаций И. П. Якобия (1964), ген.-майора А. И. Спиридовича, П. Н. Шабельского-Борка (1896−1952) и Е. Попова (45), труднодоступными и тогда, но в особенности сегодня и здесь.
Внимания заслуживают, разумеется, монографии крупного историка зарубежья С. П. Мельгунова (1879−1956), со здоровой долей скептицизма относившегося к стенограммам ЧСК и мемуарам эмигрантов. О них не раз пойдет речь на страницах этой книги.
Совершенно особый характер имеют воспоминания членов ЧСК (С. В. Завадского (46), С. А. Коренева (47) и Г. П. Гирчича (48)) и два отчета, адресованные широкой общественности (В. М. Руднева и А. Ф. Романова), которые мы упоминали.
При пользовании ими нужно однако учитывать, как о том писал один из тех, кто работал в ЧСК, что именно «некоторые члены Комиссии распространяли и распространяют сведения явно тенденциозные и извращенные, преследуя свои узкопартийные цели и стремясь к оправданию как самой революции, так и своей деятельности в ней"(49).
В предисловии к публикации своего доклада «Император Николай 2 и правительство по данным Чрезвычайной следственной комиссии», прочитанного в Константинополе 2 июня 1920 г. «в присутствии сравнительно немногочисленных слушателей», А. Ф. Романов писал: «К сожалению, все накопленные мною материалы в виде копий документов и писем, а также собственные мои заметки погибли во время почти безпрерывных за последние годы скитаний, приведших меня за границу. Конечно, за это время многое изгладилось из памяти, многое помнится неясно, но выводы, к которым я пришел на основании установленных следствием фактов, сохранились прочно. Нередко делясь этими выводами с людьми различных слоев, я убедился, что не только деятельность Чрезвычайной комиссии совершенно неизвестна широким кругам, но даже и неопровержимо установленные следствием факты являются совершенно новыми для большинства, которое до сих пор готово верить в давно опровергнутые легенды. […]…Под влиянием настойчивых указаний моих слушателей я решился опубликовать этот доклад в том виде, в каком он был прочитан. Я поместил в нем только то, что помню безспорно и, хотя цитаты делаю по памяти, но ручаюсь за полное сохранение общего смысла и духа цитируемого"(50).
Остались в России и записки следователя Г. П. Гирчича (51).
Едва ли не большее значение для рассматриваемого нами вопроса имеет, однако, другая записка — «Правда о Царской Семье и «темных силах». Историю ее появления автор (В. М. Руднев) представляет следующим образом: «Считая, что задача моего обследования имеет громадное значение в смысле освещения событий, предшествовавших и сопровождавших революцию, я снимал копии со всех протоколов, осмотров, проходивших через мои руки документов, а равно и со свидетельских показаний. Уезжая из Петрограда, я захватил с собой все эти копии в Екатеринослав, где они хранились в моей квартире, но теперь, вероятно, разграблены при разгроме моей квартиры большевиками. Если же, сверх ожидания, копии этих документов не уничтожены и я доживу до того времени, когда получу их в свои руки, то я предполагаю опубликовать их в печати полностью, не делая никаких выводов, ни заключений. Теперь же я считаю необходимым представить краткий очерк характеристики главных деятелей той области, которая называлась печатью и общественным мнением «областью темных сил», причем, так как очерк этот составлялся мною по памяти, то в нем, конечно, будет упущено много, быть может, интересных подробностей"(52).
Место и дата создания записки обозначена ее автором как «г. Екатеринослав. 28-го марта 1919 г.»
Первые ее издания на русском языке увидели свет в 1920 г. одновременно в Берлине в монархическом издательстве «Двуглавый Орел» и в Пекине в Русской типографии при Духовной миссии в составе книги игумена Серафима (Кузнецова)(53) (во втором случае название записки было дано в несколько измененном виде: «Правда о Русской Царской Семье и темных силах». По всей вероятности, это подлинное ее название). До этого записка была издана в Париже на французском языке генерал-майором М. Д. Нечволодовым 5) (1867 после 1947)(54). В 1922 г. она была перепечатана в издававшемся в Париже альманахе «Русская летопись» под измененным названием «Правда о Царской Семье» и уже без даты (55).
Воспроизводящий в своей книге первоначальный текст игумен Серафим поясняет: «Приведенный доклад подписан Владимиром Михайловичем Рудневым 28 марта 1919 года в гор. Екатеринославе, а 31 марта он был передан генералу-майору М. Д. Нечволодову с правом перевода и издания на всех европейских языках. Подпись Руднева засвидетельствована состоящим при управлении иностранных дел Добровольческой армии д[ействительным] с[татским] советником Михаилом Ивановичем Догэлем 6) в гор. Екатеринославе 31 марта 1919 года. Копию подлинного документа читал 10/23 мая 1919 года в Париже Лейб-Гвардии Петроградского полка капитан Булыгин 7), который нам и доставил засвидетельствованную копию выше приведенного нами доклад"(56).
С этой последней 5/18 октября 1919 г. в Омске в Штабе главного начальника военно-административных управлений Восточного фронта армий сняли еще одну копию, озаглавленную «Правда о Русской Царской Семье и темных силах», и передали генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу и генерал- майору С. А. Домонтовичу (57). Следственной комиссии Н. А. Соколова записка В. М. Руднева была предъявлена П. П. Булыгиным (58).
В 1920 г. документ этот увидел свет в Берлине в монархическом издательстве «Двуглавый Орел» с предисловием Б. Гаранина и послесловием известного монархиста Н. Д. Тальберга «Кара Божия».
Наконец, в 1922 г. доклад А. Ф. Романова, как и записка В. М. Руднева, был напечатан в Париже во второй книге альманаха «Русская летопись».
Вклад страны Советов
Большевики подошли к делу фундаментальней своих предшественников-февралистов. Были выпущены в свет фальсифицированные П. Е. Щеголевым и его предшественниками многотомные Протоколы Чрезвычайной следственной комиссии, созданной Временным правительством; от начала до конца подделанные тем же П. Щеголевым с гр. А. Толстым «дневники» А. Вырубовой. В этом же ряду стоит широко демонстрировавшаяся пьеса «красного графа» А. Толстого «Заговор Императрицы». Обо всем этом подробнее мы расскажем далее…
Стоит, разумеется, внимательно присмотреться и к тому, что посчитали возможным издать.
Наиболее урожайными в этом смысле в советской России были опять-таки 1923−1924 гг. Из зарубежных изданий были перепечатаны книги В. М. Пуришкевича (59), воспоминания Е. Ф. Джанумовой (60), фрагменты из дневника французского дипломата М. Палеолога (61).
Были и свои наработки. В 1923 г. в Петрограде в издательстве журнала «Былое» вышла книга «Григорий Распутин"(62). Автором был назван незадолго до этого расстрелянный чекистами директор Департамента полиции С. П. Белецкий. От первой своей публикации в журнале «Былое» (vv 20−21) в 1922—1923 гг. она отличалась тем, что в отдельном издании в приложении была напечатана записка Илиодора «Гриша», датированная 25 января 1912 г., и еще жанром: в журнале он определялся как «воспоминания», а в книге — «записки». В действительности это были ловко препарированные владельцем журнала «Былое» и одноименного издательства П. Е. Щеголевым (одним из деятелей Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства) показания С. П. Белецкого 1917 г.
Сразу же по выходе публикации в журнале «Былое» издававшийся в Берлине И. В. Гессеном «Архив русской революции» перепечатал в 1923 г. перекроенные Щеголевым показания С. П. Белецкого, еще более упростив само их название: Белецкий С. П. «Воспоминания» (Т. 12).
Особого разговора заслуживает книга Н. Н. Евреинова «Тайна Распутина», вышедшая в издававшейся тем же П. Е. Щеголевым «Библиотеке журнала «Былое», но уже в городе, получившем имя «вождя мирового пролетариата"(63).
Николай Николаевич Евреинов (1879−1953), известный драматург, режиссер, историк и теоретик театра, был человеком непростым. Окончив с серебряной медалью элитарное Императорское училище правоведения (1901), он служил чиновником в Министерствах юстиции и путей сообщения (1901−1914). Имел чин коллежского советника (1912). Одновременно изучал философию в С.-Петербургском университете (1901−1905), посещал в качестве вольнослушателя столичную консерваторию по классу рояля и композиции, осуществлял постановки в театрах столицы. Стал «ключевой фигурой русского авангарда». «Остервенелый» или даже «Демон остервенения» — так прозвали его в театре (64).
В 1908 г. в театре Комиссаржевской Н. Н. Евреинов поставил спектакль по трагедии «Саломея» О. Уайльда (1893), причем назван он был «Царевна"(65). «От этой вещи веяло жутью и ужасом"(66), — вспоминала художница А. П. Остроумова-Лебедева, побывавшая на генеральной репетиции в театре. Постановка была запрещена, но это не означало, однако, запрета на исполнение танца. Современные иродиане до самозабвения аплодировали новой Саломее в С.-Петербурге, Париже, Лондоне. И это было словно предвестие усекновения в 1918 г. честных Царских глав…
Еще в ноябре 1912 г. А. А. Блок отмечал «удивительно талантливые пошлости г. Евреинова. […] Ничем не прикрытый цинизм какой-то голой души"(67). Известно также, что Николай Николаевич состоял в масонской ложе.
После октябрьского переворота 1917 г. он уехал на юг. Осенью 1920 г. вернулся в Петроград; осуществил массовую инсценировку «Взятие Зимнего дворца». А потом уехал в Берлин вместе с группой высланных из России профессоров и общественных деятелей (1922).
Со временем Н. Н. Евреинов обосновался в Париже. В круг его общения среди других входили А. И. Гучков, глава младороссов А. Л. Казем-Бек, собиравшиеся в доме во многом загадочного человека В. П. Крымова 8) и его жены Берты Владимировны (1904−1982)(68). Во время немецкой оккупации Евреинов сотрудничал в профашистской еженедельной газете «Парижский вестник» (1942−1944). Пишут, что принадлежавшее ему историческое исследование «Караимы» помогло этому народу, исповедующему иудаизм, но отвергающему жидовский талмуд, избежать преследования во время германской оккупации СССР.
Считалось, что Евреинов был человеком православным. Однако сохранились на этот счет и иные свидетельства. «Наш дом громкий — в улицу — Буало! — сообщал его парижский сосед, давний знакомец и также масон А. М. Ремизов. — Богат чудесами, завеян чаромутием, напыщен чародеями. И первый чародей из первых чародеев — Николай Николаевич Евреинов. […] Черномаз не по-нашему, ясно, не татарского кореня, не сродни и «искателям новой воды», не ушкуйник и никакой стригольник, а из Белой Вежи ведет Евреинов свое родословие по прямой от черного хазарского кагана — царя Иосифа. Так, вопреки всяким Лукомским геральдическим изысканиям, определил Евреинова П. Е. Щеголев. А Щеголев прошел все книги и все языки…"(69)
Записал Алексей Михайлович и о том, как об этом стало ведомо. Случилось это «на одном юбилейном собрании на Петербургской стороне», устраивал которые у себя на Большой Дворянской П. Е. Щеголев (70) в воспоминание времени, проведенного в вологодской ссылке. Случилось на нем быть и поэту Н. А. Клюеву: «А скажите, Павел Елисеевич, — окая вопрошал Клюев, — Евреинов Николай Николаевич из евреев будут?» Щеголев потупился, как бы раздумывая и протомив Клюева, — Клюев уж начал было: «и фамилия такая"… - разразился неудержимым смехом — он хохотал от всей души и от всего сердца с воронежским крупчатым раскатом. Тут вот в первый раз я и услышал о хазарском царе — черном кагане Иосифе Беловежском. Сказано было Щеголевым по-персидски. По природе непокорный хазар, «остервенелый», Евреинов пользовался всеми правами и преимуществами благонамеренного и благонадежного. И в «Бродячей собаке» среди паскудства рож и рыл и всякого прожига выступал «благородным отцом"(71).
В своей книжке Н. Н. Евреинов, между прочим, описывал реальные чудеса, сотворенные Богом по молитвам Г. Е. Распутина. Приводить некоторые реальные факты должен даже самый отъявленный лжец. Иначе кто же поверит горам выдуманного им вранья. Речь, напомним, идет об исцелении Наследника в Спале и Вырубовой после железнодорожной катастрофы 1915 г., о благоприятном влиянии молитвы Григория Ефимовича на Цесаревича (свидетельство Джанумовой). Но сплошная хула на Распутина далее в книге Евреинова есть тем самым и хула на Бога, сотворившего эти чудеса.
Наконец, третьей, представляющей для нас интерес книгой, вышедшей в СССР, был дневник А. В. Богданович (72).
Дневники супруги генерала Е. В. Богдановича Александры Викторовны, охватывающие 1879−1912 гг. (записи 1882−1887 гг. не найдены), составляют объемистый том в 500 страниц. Даже советский рецензент М. Клевенский был вынужден с брезгливостью признать: «…Богданович собирала всевозможные сплетни и все это, без всякого разбора, записывала"(73). Интерес красных архивистов к изданию этих лживых записей определялся, прежде всего, злобным отношением их автора к Царствующему Дому и полным презрением к церковной иерархии. «Надо отдать справедливость, — пишет эта престарелая сплетница, — что у нашей царской семьи совсем разнузданные нравы». Такой же характер носят «свидетельства» А. В. Богданович о Г. Е. Распутине (см. записи 5.11.1908, 20.3−18.12.1910, 13.1.1911, 18.2−23.3.1912).
Активно издавались в СССР переводы воспоминаний иностранных дипломатов. В 1923 г., например, перевели и издали вышедшую в 1921.1922 гг. в трех томах в парижском издательстве «Плон» написанную в форме дневника книгу посла Французской республики при Русском Дворе Мориса Палеолога (1859−1944) «Царская Россия во время Великой войны». В русском издании книга была сокращена и получила иные названия (74). Кроме того, отдельным изданием вышли записи французского дипломата о Г. Е. Распутине, о чем мы уже писали.
С 1923 г. вплоть до недавнего времени ни один исследователь «не ставил под сомнение ценность дневников как исторического источника"(75). Однако, как выяснилось, «использование в научных целях ее русского издания осложняется тем, что оно значительно отличается от французского"(76). Вот лишь краткий перечень серьезных недостатков русского издания, принадлежащих специально изучавшему этот вопрос исследователю: «В русском издании дневников М. Палеолога появилось авторское вступление к ним, которое отсутствует во французском издании книги. Особенностью русского издания можно считать и сокрытие некоторых имен действующих лиц. […]…Текст дневников совершенно произвольно разбит на главы, а главам присвоены названия, которые […] не только случайны, но и ничем не оправданы. […]…Часто встречается путаница в датах дневниковых записей. […]…Некоторые записи переведены на русский язык непрофессионально. […] Более того, отдельные фрагменты представляют собой не перевод французского текста, а вольную фантазию на тему, заданную Морисом Палеологом. […] Самым существенным недостатком русского перевода книги французского дипломата стали сокращения. В первом томе дневников, охватывающем период с 20 июля 1914 г. по 2 июня 1915 г., исключено или существенно сокращено 165 записей, т. е. около двух третей. Во втором томе, охватывающем период с 3 июня 1915 г. по 18 августа 1916 г., изъято или сокращено 83 записи. Третий том дневников охватывает период с 19 августа 1916 г. по 17 мая 1917 г. На временном отрезке с 19 августа 1916 г. по 1 марта 1917 г. вычеркнуты полностью или частично 52 записи. Менее всего пострадала та часть дневников, которая посвящена февральской революции. В период с 2 марта по 17 мая 1917 г. больше или меньше сохранены только шесть записей. Восемь дневниковых записей французского издания — из тех, которые не вошли в русское издание перевода дневников — периода 1914−1917 гг., частично или полностью включены в книгу «Распутин». […] Из перевода изъяты некоторые документы, которые приводил М. Палеолог"(77).
Однако «особенности» советской редактуры и цензуры не должны для нас заслонять главное — содержание самого оригинала. Прежде всего, как представитель республиканской Франции, большинство членов правительства которой состояло в масонских ложах, М. Палеолог был противником Самодержавной Монархии в России. Даже в советское время, исходя из опубликованного изуродованного текста «дневников», отечественными исследователями «критиковались позиция дипломата, его деятельность в России, его видение мира и т. д."(78)
Кроме того, согласно целому ряду свидетельств, сам Морис Палеолог вовсе не принадлежал к роду Византийских Василевсов, как о том распускалась молва, а был выходцем из известной еврейской семьи Цезаря Болиака (79).
Что касается ценности содержащихся в «дневниках» сведений о Г. Е. Распутине, то эти «факты» не выходят за рамки обычных для того времени вымыслов, слухов и сплетен, которые он черпал в постоянно посещавшихся им великосветских салонах Петербурга. Известно, что сам М. Палеолог лишь раз в своей жизни видел Г. Е. Распутина.
Также сравнительно быстро, через год после выхода в 1923 г. оригинального издания, в СССР перевели и напечатали воспоминания британского посла в России Дж. Бьюкенена (80), приложившего, как известно, руку не только к крушению Монархии в России, но и к судьбе Самих Царственных мучеников.
Прекращена вся эта вакханалия отравляющей лжи была по личному приказу Сталина, самым внимательным образом знакомившегося со всеми историческими публикациями, выходившими как отдельными изданиями, так и в журналах. Объяснено это запрещение, разумеется, было другими причинами (в духе времени), но все же на уста клеветников, до времени, была наложена печать молчания…
СНОСКИ
1) Анастасия Георгиевна Шатилова (1925−2005) — дочь одного из главных идеологов Зарубежной Церкви епископа Григория (гр. Грабе, 1902−1995). С 1950-х гг. она помогала своему отцу, протопресвитеру Георгию Граббе, правителю дел Синодальной канцелярии (с 1931), а потом секретарю Синода (с 1967) и заведующему отделом Внешних сношений во время правления трех Первоиерархов Зарубежной Церкви Антония, Анастасия и Филарета. Владыка Григорий состоял в масонской ложе «Лафайет-Астория» и сотрудничал с ЦРУ. Был известен тем, что 30.9.1964 г. венчал «сына Николая Александровича Романова и Александры Гессенской», а в действительности бывшего коммуниста, сотрудника польской разведки (в описываемое время — ЦРУ), католика (!) Голеневского (наст. фамилия Раймонд Турыньский) на немецкой протестантке (!) Ирмгардт Кампф. Таинство он совершил не в храме, а прямо на квартире. Позднее выяснилось, что у Голеневского, венчанного Граббе как первобрачного, в Польше была жена и дети. Свидетелями были американцы отец и сын Спеллеры, неизвестно даже крещенные в какой-либо религии или нет (подробнее о личности епископа Григория и его провокаторской деятельности см.: «…И даны будут Жене два крыла». Сборник к 50-летию Сергея Фомина. М. 2002. С. 235−236; Митр. Вениамин (Федченков). Записки Архиерея. С комм. С. В. Фомина. М. 2002. С. 935−936; Страж Дома Господня. Патриарх Московский и всея Руси Сергий Страгородский. Автор-составитель С. В. Фомин. М. 2003. Глава «Курс на легализацию. Декларация»). Посетивший в 1994 г. в США Архиерея священник из России (М. Ардов) вспоминал: «…Хотя владыка Григорий и был уже „не у дел“, у него сохранилась большая переписка, он продолжал влиять на ход церковных событий. И всем этим, потому как он сам был уже стар и немощен, ведала его старшая дочь Анастасия Георгиевна».
А. Г. Шатилова издавала бюллетень «Церковные новости» — «независимый орган православной церковной мысли», в котором пропагандировала раскольническую церковную деятельность на территории России. На протяжении последних 10 лет она ежегодно приезжала в Россию, проводя по нескольку недель в Суздале, где принимала деятельное участие в работе канцелярии т. н. «архиерейского синода» самозванной РПАЦ Валентина Русанцова. Дело в том, что епископ Григорий (Граббе) стоял у истоков «Российской православной (автономной) церкви». За несколько месяцев до своей кончины он, по свидетельству о. М. Ардова, посетил Москву и Суздаль, распорядившись, чтобы «на его похоронах не присутствовал ни один из архиереев Зарубежной Церкви».
Незадолго до кончины А. Г. Шатиловой, в сентябре 2005 года, умер ее младший брат епископ Антоний (Граббе), в свое время из-за угрозы Синодального суда перешедший из-под юрисдикции РПЦЗ к грекам-стростильникам. Скандал разгорелся после того, как стало известно, что он был причастен к продаже принадлежавших Православной Церкви земельных участков в Святой Земле.
В одной из последних своих статей А. Г. Шатилова писала: «Московская Патриархия не благодатная Церковь, а — еретическое сборище». Скончалась она в Нью-Йорке после травмы, полученной ею в начале сентября в Суздале, на лестнице Синодального дома РПАЦ.
2) Ср. со словами Царя мученика, произнесенными в сонном видении, признанным праведным старцем о. Николаем Псковоезерским истинным: «Нас пережгли в порошок и выпили!..» (Все должны это знать! Сообщил С. Г. Трубицын // Жизнь вечная. v 38−39. 1997. С. 13). — С. Ф.
3) Суди не выше сапога (лат.).
4) Издатели совершенно безстыдно (иногда вопреки содержанию предисловий) утверждали, что эта книга «удачная попытка раскрыть русский феномен Григория Распутина», что она «основана на архивных материалах русской эмиграции».
5) Михаил Дмитриевич Нечволодов — брат генерал-лейтенанта А. Д. Нечволодов (1864−1938), действительного члена Императорского русского военно-исторического общества, автора знаменитых четырехтомных «Сказаний о Русской земле», увидевших свет по воле Императора Николая 2. А. Д. Нечволодов сохранил верность Государю, несмотря на преследование со стороны командования Русской (после марта 1917) и Белой армий. Автор книги, включающей в себя «Протоколы сионских мудрецов»
6) Михаил Иванович Догель (1865−25.8.1936) — эмигрировал во Францию. Скончался в Париже. — С. Ф.
7) Павел Петрович Булыгин (23.1.1895−17.2.1936) — капитан Лейб-гвардии Петроградского полка. Участник первой мировой и гражданской войн. Назначен в отряд особого назначения по охране Императрицы Марии Феодоровны и Членов Царствующего Дома, проживавших в Крыму. Старший в отряде, размещавшемся в «Хараксе», где пребывала Императрица Мария Феодоровна и семья Вел. Кн. Ольги Александровны. По личному желанию Императрицы вместе с хорунжим Конвоя А. А. Грамотиным был командирован в Сибирь «для наведения точных справок о судьбе Его Императорского Величества Государя Императора и Его Семьи». По распоряжению генерала М. К. Дитерихса офицеры поступили «в распоряжение судебного следователя по особо важным делам Соколова». В марте 1920 г. они отбыли в Харбин, откуда Соколов с капитаном Булыгиным выехали со следственным материалом в Европу. В эмиграции в Абиссинии, Литве и Парагвае, где и скончался. — С. Ф.
8) Владимир Пименович Крымов (1878−1968) — писатель и журналист. Происходил из старообрядческой семьи. По материнской линии — от протопопа Аввакума. Работал в товариществе «Новое время» А. Суворина. В Петербурге издавал журнал «Столица и усадьба» (1913−1917), в котором печатал свои «Экзотические разговоры». Много путешествовал. Близко знал М. Горького, А. Н. Толстого и др., о которых оставил воспоминания. Редактировал в Берлине газету «Голос России» (1921). Был знаком с некоторыми коминтерновцами (Д. З. Мануильский), с помощью которых устраивал свой бизнес. Скончался на вилле Шату под Парижем. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
ПРИМЕЧАНИЯ
(1) Родзянко М. В. Государственная дума и февральская революция. Ростов-на-Дону. 1919.
(2) Из воспоминаний М. В. Родзянко. 1914−1917 гг. // Былое. 1923. v 21. С. 218−249.
(3) Родзянко М. В. Крушение Империи. Записки председателя Государственной думы // Архив русской революции. Кн. 17. Берлин. 1926.
(4) Родзианко М.
(5) Джанумова Е. Ф. Мои встречи с Гр. Распутиным. М.-Пг. «Петроград». 1923.
(6) Платонов О. А. Пролог цареубийства. Жизнь и смерть Григория Распутина. М. 2001. С. 210, 212, 316.
(7) Чернышов А. В. Религия и Церковь в Тюменском крае. Опыт библиографии. Ч. 2. С. 251.
(8) Берберова Н. Н. Люди и ложи. Русские масоны ХХ столетия. Харьков-М. 1997. С. 181.
(9) Берберова Н. Н. Железная женщина. М. 1991. С. 28, 110, 116, 126, 129.
(10) Мосолов А. А. При Дворе Императора. Под ред. А. А. Пиленко. Рига. «Филин». 1937.
(11) Русский вестник. 2002. v 14−16. С. 16.
(12) Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания, 1903−1919 гг. Тт. 1−2. Париж. Изд. журнала «Иллюстрированная Россия». 1933.
(13) Шавельский Г. И. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота. Тт. 1−2. Нью-Йорк. Издательсво им. Чехова. 1954.
(14) Кошмар старого режима. Смерть Распутина. Из дневника Пуришкевича // Общее дело". vv 34−35, 37, 40, 43. Париж. 1919. 12 февраля-22 апреля.
(15) Пуришкевич В. М. Убийство Распутина. Из дневника Пуришкевича. Париж. Русское книгоиздательство Я. Поволоцкий и Ко. 1923.
(16) Пуришкевич В. М. Дневник члена Государственной думы Владимира Митрофановича Пуришкевича. Рига. 1924.
(17) Издательства и издательские организации русской эмиграции 1917−2003 гг. Энциклопедический справочник. СПб. 2005. С. 214.
(18) Серков А. И. Русское масонство. 1731−2000. Энциклопедический словарь. М. 2001. С. 647.
(19) Берберова Н. Н. Люди и ложи. С. 83−84.
(20) Там же. С. 119.
(21) Там же. С. 189.
(22) Серков А. И. Русское масонство. 1731−2000. Энциклопедический словарь. С. 647.
(23) Кн. Ф. Ф. Юсупов. Конец Распутина. Воспоминания. Париж. 1937; Усупож Ф. Ф.
(24) Распутинс Енд.
(25) Симанович А. С. Распутин и евреи. Воспоминания личного секретаря Григория Распутина. Рига. «Ориент». Тип. Д. Апта. Б. г.
(26) М. Т. Секретарь Распутина Симанович // Вечерний курьер. 1917. 16 марта.
(27) Показания А. Д. Протопопова // Красный архив. 1925. Т. 2 (9). С. 142.
(28) ОА. Ф. 1. Оп. 27. Д. 12 497. Л. 239.
(29) Платонов О. А. Тайная история масонства. Документы и материалы. Т. 2. М. 2000. С. 414. — Воспроизведение части кн.: Степанов Н. Ф. (Свитков Н.) Масонство в русской эмиграции (к 1 января 1932 г.). Изд. 3-е, испр. и доп. С предисл. В. Д. Мержеевского. Сан-Пауло. 1966.
(30) Гирчич Г. Только правда // Вечернее время. Париж. v 119. 1924 30 августа/12 сентября. С. 2.
(31) Криворотов В. И. Придворный ювелир. (Страшное иго). Распутиниада и ее секретарь. Мадрид. 1975.
(32) Фюлёп-Миллер Р. Святой дьявол. Распутин и женщины. СПб. «Печатный двор». 1994. С. 252−253, 255−260.
(33) Фюлёп-Миллер Р. Святой демон Распутин. М. «Республика». 1992; Фюлёп-Миллер Р. Святой дьявол. Распутин и женщины. СПб. «Печатный двор». 1994.
(34) Вырубова А. А. Страницы из моей жизни // Русская летопись. Кн. 4. Париж. 1922. С. 13−193. Отд. изд.: Берлин. 1923.
(35) Дехн Л. Лондон. 1922.
(36) Романов А. Ф. Император Николай 2 и Его правительство (По данным Чрезвычайной следственной комиссии) // Русская летопись. Кн. 2. Париж. 1922.
(37) Руднев В. М. Правда о Царской Семье и «темных силах». Берлин. «Двуглавый Орел». 1920.
(38) Игумен Серафим. Православный Царь мученик. Пекин. 1920.
(39) Кн. Н. Д. Жевахов. Воспоминания товарища обер- прокурора Св. Синода. Т. 1. Мюнхен. 1923; т. 2 Новый Сад. 1928.
(40) Воейков В. Н. С Царем и без Царя. Гельсингфорс. Воспоминания последнего Дворцового коменданта Государя Императора Николая 2. 1936.
(41) Васильев А. Т., Лондон. 1930.
(42) Курлов П. Г. Гибель Императорской России. Берлин. Отто Кирхнер и Ко. 1923.
(43) Спиридович А. И. Великая война и февральская революция. Тт. 1−3. Нью-Йорк. 1960−1962.
(44) Стремоухов П. П. Императрица Александра Феодоровна в Ее письмах // Русская летопись. Кн. 6. Париж. 1924.
(45) Старый Кирибей. Клеветникам Царской Семьи // Владимирский вестник. v 72. Сан-Паулу. 1958. Январь. С. 20−26; Попов Е. Григорий Распутин в свете исторической правды. Сан-Паулу. 1960. Рец.: Шильдкнехт Е. Критика и библиография. Евгений Попов. «Распутин в свете исторической правды» // Владимирский вестник. v 88. Сан-Паулу. 1961. Май. С. 29−31.
(46) Завадский С. В. На великом изломе. (Отчет гражданина о пережитом в 1916−17 годах). Под знаком Временного правительства // Архив русской революции. Т. 11. Берлин. 1923.
(47) Коренев С. А. Чрезвычайная комиссия по делам о бывших министрах // Архив русской революции. Т. 7. Берлин. 1922.
(48) Гирчич Г. Только правда; его же. Разоблаченный подлог Керенского // Двуглавый Орел. Париж. 1928. v 17. 27 апреля/10 мая.
(49) Романов А. Ф. Император Николай 2 и Его правительство. С. 3.
(50) Там же. С. 1−2.
(51) Гирчич Г. Разоблаченный подлог Керенского. С. 11.
(52) Руднев В. М. Правда о Царской Семье и «темных силах». С. 9.
(53) Игумен Серафим. Православный Царь мученик. С. 68- 85.
(54) Руднев В. М. Правда о Царской Семье и «темных силах». С. 7.
(55) Руднев В. М. Правда о Царской Семье // Русская летопись. Т. 2. Париж. 1922. С. 39−58.
(56) Игумен Серафим. Православный Царь мученик. С. 85.
(57) Российский архив. Т. 8. Н. А. Соколов. Предварительное следствие 1919−1922 гг. Сост. Л. А. Лыкова. М. 1998. С. 148−165.
(58) Там же. С. 391.
(59) Пуришкевич В. М. Убийство Распутина. Из дневника Пуришкевича. М. «Мосполиграф». 1923.
(60) Джанумова Е. Ф. Мои встречи с Гр. Распутиным. Пг.-М. 1923.
(61) Палеолог М. Распутин. Воспоминания. Пер. с фр. Ф. Ге. Предисл. П. С. Когана. М. «Девятое января». 1923.
(62) Белецкий С. П. Григорий Распутин (Из записок). Пг. «Былое». 1923.
(63) Евреинов Н. Н. Тайна Распутина. Л. Изд. «Былое». 1924.
(64) Ремизов А. М. Собрание сочинений. Петербургский буерак. М. 2003. С. 34.
(65) Розанов В. В. Среди художников. М. 1994. С. 450.
(66) Остроумова-Лебедева А. П. Автобиографические записки Т. 1−2. М. 1974. С. 405.
(67) Блок А. А. Дневник. С. 151.
(68) Гуль Р. «Я унес Россию». Апология эмиграции. Т. 2. С. 12−19.
(69) Ремизов А. М. Собрание сочинений. Петербургский буерак. С. 34.
(70) П. Н. Щеголев был автором рецензии на кн. В. Каменского («Книга о Евреинове». Пг. 1917) в газете «День» (1917. 1 января).
(71) Ремизов А. М. Собрание сочинений. Петербургский буерак. С. 35.
(72) Богданович А. В. Три последних самодержца. Дневник. М.-Л. Изд. Л. Ф. Френкель. 1924.
(73) Печать и революция. 1924. v 5. С. 202−203.
(74) Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. Пер. с фр. Предисл. Н. Павловича. М.-Пг. ГИЗ. 1923; его же. Царская Россия накануне революции. Пер. с фр. Д. Протопопова, Ф. Ге. М.-Пг. 1923.
(75) Партаненко Т. В. Мемуары Мориса Палеолога о России. Опыт одного неудачного издания // Из глубины времен. Вып. 6. СПб. 1996. С. 151.
(76) Там же.
(77) Там же. С. 157−159, 161.
(78) Там же. С. 151.
(79) Чернышов А. В. За спиной благочестивого старца // Религия и Церковь в Сибири. Сб. научных статей и документальных материалов. Вып. 11. Тюмень. 1998. С. 84.
(80) Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. Пер. с англ. С. А. Алексеева и А. И. Рубена. М. ГИЗ. 1924; 2-е изд. М. ГИЗ. 1925.
