Бой у станицы Георгие-Афипской 6 апреля 1918 года

Из книги «Марковцы в боях и походах за Россию»

ОТ РЕДАКЦИИ: Сегодня, в день памяти священномученика Александра Флегинского, мы публикуем отрывок из книги подполковника В.Е. Павлова «Марковцы в боях и походах за Россию», который косвенным образом приоткрывает обстоятельства мученической кончины отца Александра. В результате тяжелого и кровопролитного боя Добровольческая армия взяла станицу Георгие-Афипскую. При отступлении из станицы красные изрубили шашками протоиерея Александра.

+ + +

24 марта (6.04) бой у станицы Георгие-Афипской. 1-я бригада в 3 часа уже шла на сборный пункт. Смотр генералом Марковым Кубанского стрелкового полка сильно задержал бригаду, и она двинулась на Георгие-Афипскую только на рассвете. Дорога была тяжёлая: густая грязь, вода в низинах и слабые мостики. Быстро светало. До станции оставалось ещё две версты, но уже виднелись станционные постройки, стоящие на путях вагоны и можно было различить красные бронепоезда. Молчание. Колонна бригады стала разворачиваться: Офицерский полк взял направление правее станции, оставив 5-ю и 6-ю роты в резерве; левее его, фронтом на станцию, — Кубанский стрелковый полк. Местность ровная, покрытая мелким кустарником. Поражало продолжавшееся молчание противника и его бронепоезда, а затем и другого, появившегося из-за зданий. В это время к левой из ротных колонн полка подъехал Генерал Корнилов во главе своего штаба, с распущенным трехцветным флагом и группой текинцев, и обратился с каким-то указанием к генералу Маркову. Прошло несколько минут. Полк был от противника в версте. Вдруг сильный пулеметный огонь с бронепоездов обрушился на полк. Полк немедленно рассыпался и укрылся за дамбой, тянувшейся немного впереди. Первые потери: ранен в ногу начальник штаба Армии генерал Романовский, несколько текинцев упало с лошадей.

Генерал Корнилов и штаб спешились и легли за валом. Правофланговой 4-й роте было приказано выдвинуться вперёд с целью перерезать железную дорогу на Екатеринодар и охватить противника с его левого фланга. Рота не выдержала огня и остановилась. Но вот приказание: «Вперёд!» Всего лишь верста разделяла противников, но ясно видимые цепи полка снова были встречены молчанием со стороны красных. Их бронепоезда застыли на двух крайних точках. Плохая примета! Значит, противник уверен в себе и готовит жаркую встречу. Батарея полковника Миончинского открыла огонь по бронепоездам. Ответный огонь красных по силе своей превзошел силу любого предыдущего боя. Цепи залегли. Зловещие стальные крепости красных маневрировали по линии и стреляли всей мощью своих орудий и пулеметов, не обращая внимания на рвущиеся вокруг них снаряды. Двинуться вперед прямо на бронепоезда офицерская цепь не смогла, она остановилась, не зная и не видя, что перед самыми позициями красных протекала речка Шелш, через которую был переброшен лишь один мостик: препятствие, которое, видимо, и давало такую силу сопротивлению красных. Уже Офицерским полком понесены большие потери. Было ровно 16 часов. Положение отчаянное. Генерал Корнилов продолжал оставаться на дамбе, наблюдая за боем.

Наконец он раздраженно сказал генералу Маркову: «Сергей Леонидович! Я просил вас о ночном налете, а вы закатили мне дневной бой!»

Это был упрёк, даже более того — выговор. Генерал Корнилов не остался здесь больше, а уехал на левый фланг, где наступала 2-я бригада.

В создавшемся положении на участке всей 1-й бригады генерал Марков видел лишь одну возможность успеха атаки, это — в подавлении огня бронепоездов. Он приказывает полковнику Миончинскому отогнать красный бронепоезд, стоящий у станции, и при этом напоминает: бить по поезду, а не по зданиям, в одном из которых находился склад снарядов. Первый же снаряд батареи лёг на насыпи под вагоном бронепоезда, а второй попадает в здание и… следует сильный взрыв. Генерал Марков воскликнул: «Эх, куда же ты стрелял! Я же предупреждал…» Этот невольный взрыв столь нужных Армии снарядов имел, однако, то немедленное следствие, что красные, сидевшие до сего времени крепко и уверенно на своих позициях, вдруг вскочили и бросились бежать через железнодорожную насыпь (по нашим данным, красные побежали не от взрыва на станции, а потому что в станицу и на станцию ворвалась 2-я бригада генерала Богаевского. Полковник Левитов). Бронепоезд дал ходу за ними и не вернулся. Мгновенно, с криками «ура!» рванулись вперед цепи 1-й бригады. Цепь Офицерского полка, поднявшись на железнодорожное полотно правее станции, увидела далеко убегающего противника. Далеко влево неслось «ура» 2-й бригады, которая обходила станицу Георгие-Афипскую с запада. Бронепоезд с пулеметами попал под огонь 5-ой роты и был взят. Бой кончился. Наступила ночь. В станицу одновременно вступали 1-я и 2-я бригады. Здесь полнота власти была у сестёр милосердия: они задерживали проходивших здоровых и просили принести воды, хлеба, рвать простыни для перевязок и т. д. В этом бою потери Офицерского полка были большие, до 150 человек. Станцию и станицу обороняли до 5 тысяч красных при двух бронепоездах. Среди трофеев особую ценность составляли 700 снарядов".

В книге «Корниловский Ударный полк», на стр. 87 и 88 отмечается: «Корниловцы подошли к станции, но их встретил сильный отряд красных и бронепоезд. Полковник Индейкин, командир 3-го батальона, выдвинул во фланг им пулеметы и обратил их в бегство. Перед своим отступлением красные подожгли вагоны со снарядами. Корниловцы бросились на станцию спасать драгоценные для Армии снаряды. Командир Партизанского полка генерал Казанович говорил тогда: «В этом бою всем успехом мы были обязаны Митрофану Осиповичу Неженцеву и его Корниловскому Ударному полку».

Освещая роль Корниловского Ударного полка в бою под станицей Георгие-Афипской с разных точек зрения и служебного положения, приходиться согласиться, что роль свою обхода во фланг и тыл противника он выполнил блестяще. Более вероятно, что взрыв снарядов последовал от поджога красными при подходе Корниловцев к станции, и это было видно из того, что огонь всё же удалось потушить и спасти снаряды. Взорвалось же только несколько из них, оказавшихся лежащими в горящей соломе, открыто.

Без угрозы красным с тыла, особенно оборонявшим мост. Офицерский полк мог и не перейти реку Шелш. Я, как участник этих боев, свидетельствую, что в словах благодарности Генерала Корнилова своему полку за взятие станицы и станции Георгие-Афипской чувствовался неподдельный его восторг от нашей работы. Личность полковника Неженцева, младшего в чине среди заслуженных командиров полков в генеральских чинах, всё время остаётся в тени, но в то же время его любит Генерал Корнилов и ценят другие. Помимо того, что он — инициатор создания ударных частей в дни развала Русской Армии, он является и талантливым организатором основной силы ударников, которую он видел в пулеметах и артиллерии. Начиная с 1-го Ударного Отряда и до конца борьбы Корниловцев за честь России на родной земле, они всегда имели много пулеметов, умели владеть ими и в этом видели свою основную силу. Несмотря на то, что Корниловский Ударный полк в Ольгинской обогатился Партизанским офицерским батальоном имени Генерала Корнилова в составе четырех рот, среди которого было много заслуженных боевых строевиков, к полковнику Неженцеву, со стороны всех чинов его было восторженное отношение. Заканчивая обзор боя за станицу Георгие-Афипскую, я до сего времени с чувством восторга вспоминаю, как Генерал Корнилов благодарил нас: «Спасибо вам, мои ударники, за ВЕЧНОЕ дело».

Громкое «ура» и слёзы восторга были ответом нашему Вождю и Шефу полка. Каждый из нас знал, что Генерал Корнилов заслуженно получал свои высшие посты в Русской Императорской Армии, что в революционное время он первым открыто призывал своим манифестом всех русских патриотов к борьбе за спасение национальной России и первым не только наметил место для сбора Добровольческой Армии, но и сам прибыл туда вместе со своим полком. Вот та сознательная сила, которая влекла добровольцев к Генералу Корнилову.

Потери полка за этот бой были около 50 человек убитыми и ранеными.