 |
| Православие.Ru | Владимир Басенков | 26.03.2020 |
Что такое счастье с точки зрения христианства? Как понятно, коротко и просто рассказать об этом светским людям? И какие смыслы откроются нам самим, если мы взглянем на заповеди Христа под новым углом?
В современном русском языке под словом «блаженный» обычно подразумевают человека не совсем в здравом рассудке. Возможно, на это повлияла совокупность факторов. Блаженными называли тех святых, чья жизнь была связана с принятием на себя подвига добровольного юродства — фактически безумия, как это выглядело в глазах окружающих. В то же время в обществе жили душевнобольные, которых могли принимать за юродивых в силу внешнего сходства поведения со «святыми безумцами». Реже слово «блаженный» люди ассоциируют с чем-то положительным, хотя блаженство, например, всеми однозначно воспринимается как синоним наслаждения.
Ищет ли современник блаженства? Нет, скорее он находится в непрерывном поиске того, что сегодня принято называть счастьем. Критерии счастья у каждого человека свои, возможно вполне четкие, но иногда и размытые. Часто ли мы, христиане, ставим вопрос о том, что настоящее счастье человечеству предлагает Христос? Люди вокруг нас знают гораздо больше об ограничивающих 10 заповедях, но меньше или почти ничего о заповедях счастья. Да, именно счастья, ведь они открывают человеку дорогу к обретению мира в сердце и единению с Богом.
С древнееврейского слово «блаженный» — ашрей — переводится как восторженное «хорошо!», за которым должно следовать существительное — носитель этого самого «хорошо». То есть если дословно перевести слова Христа из Нагорной проповеди о блаженствах, это звучало бы как, например, «хорошо тому, кто чист сердцем» или «хорошо тому, кто жаждет правды» и так далее. Греческое слово макариос («блаженный») можно перевести и как «счастливый». Для современного языка понятие счастья и его производные более близки разуму (возможно, в силу его приземленности), в то время как блаженство воспринимается (как, наверное, и должно) как нечто неотмирное, далекое, слишком возвышенное. С одной стороны, это действительно так, потому что заповеди блаженства отражают состояние высочайшего из возможных наслаждений для человека. Но прагматизм сводит все к тому, что человек обычно воспринимает яснее, а следовательно, задумывается и принимает то, что его сознанию более привычно.
Поэтому в разговоре о Боге с людьми светскими, внецерковными или даже церковными, слово «счастье» может оказаться преимущественно эффективнее, чем «блаженство», в деле донесения смысла заповедей Христа из Нагорной проповеди. Это ни в коем случае не подразумевает необходимости подгонять священные тексты под разговорный язык, но без актуализации евангельских истин в беседе с человеком неподготовленным просто не обойтись.
«Для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона, — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9: 20−22), — пишет апостол Павел в своём послании.
Святой говорит о необходимости в деле донесения смыслов учения Христа говорить на понятном для неподготовленной аудитории языке. Что будет, если мы попробуем прочитать заповеди с подставленным словом-синонимом?
Звучит непривычно, а благодаря замене слова «блаженны» на «счастливы» в некоторых местах получается резкий контраст и противоречие с точки зрения светской логики. Как могут быть счастливыми плачущие? Радость ведь явно не синоним горя. А плач здесь явно не от избытка положительных эмоций. Но можно пойти дальше: попробовать трансформировать формулировки заповедей блаженства до более понятных. Что тогда получится?
Данная интерпретация, конечно же, не является каким-то эксклюзивным переводом. Наоборот, это попытка выйти за рамки строгого перевода и попытаться донести именно смысл с учетом эпохи и привычной терминологии. Безусловно, даже такой вариант «расшифровки» заповедей блаженства потребует дополнительных пояснений.
Люди ищут счастья, желательно в рецептах и измеримых пропорциях: «5 шагов на пути к успеху», «6 способов сохранять спокойствие», «10 секретов счастья"… Так давайте подарим миру наши, истинные, христианские секреты счастья, которого так или иначе каждый человек ищет на протяжении всей своей жизни. Упрощение возвышенных формулировок заповедей блаженства ни в коем случае не должно спустить верующего человека с высот неотмирного языка до лингвистических норм современности. Наоборот, заповеди счастья (будем называть вещи своими именами) в подобных интерпретациях могут помочь людям ищущим сделать шаг навстречу Богу.
