 |
| Православие.Ru | Ольга Назарова | 25.11.2019 |
Знакомая и любимая нашими читателями матушка Ольга, супруга отца Алексия Новикова († 2018), создателя и устроителя прекрасной общины в селе Озерец Тверской области, говорит о милости Христа, оказываемой всем нам в течение жизни. Милость эта бывает строгой, зачастую нами сразу не видной. Как её увидеть, принять сердцем и поблагодарить Бога за испытания, цель которых — любовь, — об этом наш разговор.
Матушка Ольга Назарова
— Матушка, легко быть радостным и принимать с лёгким сердцем всевозможные неудобства и испытания, когда вокруг нас — добрый свет и приветливые друзья. В тёплое время года, когда ветер освежает, птицы поют гимны и «наша крыша — небо голубое», смотреть на мир с радостью проще. Проще, чем в заунывном ноябре, когда из птиц остались вороны с голубями, а ветер пронизывает насквозь. Вот тут наше подлинное христианское мировосприятие подвергается серьёзной проверке: действительно ли мы сохраняем в себе благодарность Христу, любовь к ближнему и надежду на торжество света над греховной тьмой?
— Мы же называем себя христианами, учениками Иисуса Христа, а значит, мы верим во всепроникающую и всепобеждающую Божию любовь.
— Должны верить. Но…
— …но, конечно, по-человечески нам бывает трудно терпеть боль, страдания. Особенно тяжело, когда это касается наших детей, наших любимых людей. Трудно смириться с преждевременной, как нам кажется, смертью тех, кто нам дорог, кто вносил особенный, радостный смысл в нашу жизнь, кто животворил её. Но если сквозь боль, страдание и потери мы не имеем сил сказать: «Господи! Да святится имя Твое, да будет воля Твоя! Не как я хочу, но как Ты!», то никакие мы не христиане, никакие мы не рабы Божии. А если мы христиане, то просто обязаны быть оптимистами.
Тут, как мне кажется, есть такой момент. Когда мы болеем, страдаем, мы приобретаем бесценный опыт, который учит нас понимать чужую боль и сострадать чужому горю. Часто Богу до нас по-другому просто не достучаться. А если мы верим, что Бог не посылает нам испытаний, превышающих наши силы, то наши тяжёлые болезни и страдания мы можем принимать как доверие Бога. Бог посылает мне диагноз «рак» потому, что верит: я могу достойно пройти через испытание болью и медленным умиранием. И при этом Он даёт мне возможность подготовиться к встрече с Ним, покаявшись в своих грехах. Конечно, я изо всех сил буду стараться быть достойной Его доверия. А где моих сил не хватит, Христос мне поможет.
— Матушка, это страшные слова. Вот лично мне, боящемуся всего на свете — от больничной палаты до архиерейской, — страшно. Как боль, страдание могут быть признаком доверия Бога мне? Я не боли хочу от Бога, а цветочков всяких, работы хорошей, кальмаров в лимонном соусе! Что, получается, если человек страдает, Бог его «повысил», так что ли?
— Так и получается. И бояться ничего не надо. Если вы с Богом заодно, конечно. Когда мой супруг отец Алексий в 2007 году попал в автомобильную аварию, у него был сломан тазобедренный сустав. Батюшка оказался на 6 недель прикованным к постели на «вытяжке» в областной больнице Тернополя, на Западной Украине. Его мучили сильнейшие боли. Дважды делали уколы наркотиков, а потом во избежание возникновения зависимости — только обычные обезболивающие, от которых толку было немного. Батюшка часто повторял: «Как трудно благодарить Бога, когда так больно! Но для чего-то ведь Он послал мне это. Значит, так надо, так мне полезно. Сейчас не понимаю, пойму потом. Слава Тебе, Господи!»
Прошло немало времени, прежде чем я услышала от батюшки: «Знаешь, я действительно благодарен Богу за то, что со мной произошло. Я теперь знаю, что значит постоянно терпеть настоящую боль. Знаю, как снимает боль и отодвигает всё плохое наркотик, как хочется, чтобы укололи именно его, а не обычное обезболивающее. Знаю цену возможности повернуться на бок и счастью встать сначала на костыли, а потом на ноги».
Когда мы вернулись из Украины домой, двери нашего дома практически не закрывались — приходили и приезжали люди, чтобы навестить батюшку. Я едва успевала менять чашки для чая. В один из дней я подсчитала количество гостей. Оказалось, что проведать батюшку приехало 27 человек! Это было могучей поддержкой для отца Алексия, у которого за плечами было только два года служения. В эти дни он часто говорил: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе!» И с нетерпением ждал возможности сначала побывать в нашем маленьком домовом храмике при больнице, потом послужить молебен, обедницу. Перед первой после аварии Литургией очень волновался и служил её со слезами благодарности Богу на глазах. Не один раз отец Алексий говорил, что без этой аварии он был бы другим человеком и совсем другим священником.
16 августа 2018 года Господь призвал отца Алексия к Себе. Батюшке было неполных 59 лет, священником он прослужил 13 лет. Конечно, для меня и для прихожан смерть батюшки кажется преждевременной. Было много планов и по восстановлению храма, и по живописи, и по живому общению с людьми, и по сотрудничеству с порталом «Православие.ру», где его публикаций с нетерпением ждали читатели. Этим земным планам отца Алексия не суждено сбыться. Господь судил иначе. Мы осиротели. Нам без нашего батюшки очень трудно. Я не могу пока сказать: «Господи, благодарю Тебя, что Ты взял к Себе отца Алексия». Честно сказать, я не уверена, что смогу так сказать когда-нибудь вообще.
Я говорю: «Господи, благодарю Тебя за то, что Ты послал мне моего Алешу, который привёл меня к Тебе. Я верю в Твою любовь к нам, грешным, и поэтому надеюсь на встречу с моим супругом и батюшкой там, у Тебя».
Потери учат ценить то, что утрачено, и благодарить Бога за то, что было.
Пока отец Алексий был с нами, многое казалось обычным, само собой разумеющимся. Благоговейное отношение к службе, стремление, чтобы в храме все было красиво, начиная с убранства храма до одежды, облачения и даже походки священника. Как бы ни болели ноги, батюшка старался не хромать и не присаживался во время службы даже в тех местах, где это допускает Устав. Служба была динамичной, отец Алексий старался не допускать пауз и неоправданных затягиваний. Несколько раз за Литургией звучало живое слово нашего пастыря: после чтения Евангелия, перед исповедью и после отпуста. Признаться, я иной раз ворчала: «Батюшка, ты сегодня уж очень разговорился. Людей много, исповедь длинная, Причастия не дождаться было». На мои сетования отец Алексий обычно отвечал: «А я потому и хотел побольше сказать, что людей много. Ну кто им ещё скажет про самое главное, если не священник?» Ну что тут возразишь?!
Как же нам теперь всего этого не хватает! И вся надежда — на милость Божию, на то, что Он все посылает нам по Своей любви, для нашей пользы. В этой надежде — наша радость, уверенность в победе добра. Да, и печаль есть, но — светлая. И свет, знаете, сильнее печали.
— На таком свете и держится, похоже, наша уверенность в победе добра.
— Мне кажется, что «три кита», на которых она держится, — это вера в любовь Божию, желание быть похожими на Христа и вера в собственное бессмертие.
Если я действительно верю в безусловную отеческую Божию любовь ко мне, слабой тенью которой является безусловная любовь нас, людей, к своим детям, то чего мне бояться и от чего приходить в уныние? Все, что происходит со мной, включая тяжелые жизненные ситуации, неизлечимую болезнь и ничем невосполнимую утрату, посылается мне во благо, для спасения моей души. То, что мне Бог дает, — мне на пользу. То, чего Он мне не посылает, несмотря на мои просьбы и мольбы, — мне или не нужно вообще, или не нужно сейчас, в данный момент. Казалось бы, все просто. Но как часто мне не хватает веры в Божию любовь, как часто не хватает доверия моему Отцу!
Помните, как бывало в детстве: бежишь куда-то изо всех сил и вдруг, споткнувшись, шмякаешься со всего маху на дорогу. На ладошках ссадины, обе коленки разодраны в кровь и залеплены дорожной пылью. Кое-как ковыляешь домой, мама промывает ссадины теплой водой, мажет йодом или зеленкой. Больно! Изо всех сил зажмуриваешься, стискиваешь зубы, на глазах слезы. Так и хочется оттолкнуть мамину руку, которая причиняет тебе боль! А мама дует на коленку, что-то приговаривает ласковое, утешительное, и ты, помогая маме, сама начинаешь дуть на ссадину. Боль становится меньше, стихает. И даже в детстве было понимание, что грязь надо отмыть и помазать зеленкой надо. Иначе — беда. Боль надо потерпеть. Если все оставить как есть, то ссадины загноятся и потом будет только хуже и больнее. Так и Бог лечит меня, вечно падающую в греховную грязь. И боль причиняет. Но только для того, чтобы вылечить, очистить мою душу. Хорошо бы мне всегда помнить об этом и не отталкивать Его любящую руку.
Когда я называю себя христианкой, я тем самым говорю о том, что во всем хочу быть похожей на Христа. Да, с точки зрения сегодняшнего мiра с его потребительской системой ценностей, это наше желание в высшей степени абсурдно.
— А мне нравится такая абсурдность!
— Да, для мiра с его культом Успеха, Комфорта и Безопасности, Иисус Христос — образчик абсолютного неудачника. Судите сами: ни тебе приличного образования (на жизнь зарабатывал как работяга-плотник), ни движимого и недвижимого имущества, не один раз его пытались избить и убить, и жизнь Свою Он закончил страшно и мучительно, как последний разбойник. Его оставили даже апостолы, а один из ближайших учеников предал Его, продал за 30 сребреников.
Почему же я хочу быть похожей на Него? Наверное, потому, что Христос как никто другой свободен. Источник Его свободы — в любви Отца. Он — воплощение этой любви. Он Сам принес Себя в жертву за наши грехи. Он так щедро дает: любит, помогает, исцеляет, воскрешает, учит, прощает, — что с Ним не сравнится ни один мудрец, ни один врач, ни один богач. И самое поразительное то, что каждый из нас может делать то же, что делал Он.
— Да вы что?! Нет, я помню эти слова: «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит» (Ин. 14: 12), но среди моих дел нет умножения хлебов.
— Да, но я могу помогать людям, служить им, прощать своих обидчиков независимо от моего образования и социального статуса. Не получается исцелять и воскрешать? Просто у меня несравнимо меньше любви, чем было её у Христа. Вот у святых было её побольше, и по их молитвам люди исцелялись и даже воскресали.
Хотя, знаете, воскрешают не только святые. Совсем недавно у меня был разговор с нашей прихожанкой. Мы вспоминали нашего батюшку, отца Алексия. «Кто знает, — сказала Наташа, — если бы не батюшка, меня, может, и в живых уже не было. Да и с мужиком моим, Мишкой, неизвестно, что было бы». Когда на жизненном пути Наташи повстречался отец Алексий, она была ещё совсем молодой женщиной, у неё был муж и двое детей — дочка и сын. Наташа очень простая, добрая и работящая. У её Михаила прекрасное чувство юмора и руки тоже на месте. Все бы хорошо, да вот беда: свил в их доме гнездо «зеленый змий». Пили то по очереди, а то и оба сразу. Беда. Не хочется и вспоминать те времена. Отец Алексий, когда начал служить, всех приглашал приходить в наш маленький храм при больнице. Приходили немногие. А Наташа пришла. Сначала её привлекло человеческое участие батюшки в её судьбе. Потом она стала все чаще ходить на службы — и пришла к Богу. И поняла, что можно жить по-другому, и захотела этой жизни. Отец Алексий старался помочь: то на лечение денежку даст, то гостинцев к празднику купит, то с Мишей побеседует. И с Божией помощью одолели вражину!
Наташа теперь наша постоянная прихожанка. её образцовый огород утопает в цветах. Меня всегда изумляет её тяга к красоте, умение найти для неё время и силы. Наташа поет и читает на клиросе, любит делать подарки своими руками. Я не знаю такого вида рукоделия, которое бы она не попробовала. Слово «квилинг» я впервые услышала именно от неё. К каждому Рождеству и Пасхе Наташа готовит самодельные открытки для всех (!) прихожан и гостей нашего храма. А Миша с помощью отца Алексия получил права, купил скромную машинку и теперь помогает нам в приходских делах. Слава Богу! Так свет Христовой любви через батюшку осветил жизнь целой семьи, и можно сказать, что наполнил эту жизнь настоящей христовой радостью.
Мы вечны. Я — вечна. И то, какой будет моя личная Вечность, зависит только от меня самой, от моего выбора между добром и злом. Я в ответе за свою Вечность, а значит, и за свою жизнь. Вера в бессмертие души придает смысл моей короткой земной жизни и освобождает от леденящего ужаса перед бесконечным мраком небытия. А ещё она дарит надежду на Встречу. На трепетную встречу с моим Создателем и долгожданную встречу с теми, кто мне бесконечно дорог по моей земной жизни: с моим батюшкой, отцом Алексием, с мамой и папой, друзьями, любимой учительницей, с моими предками, которых я не застала здесь, на земле, но благодаря которым я живу. Очень хочется встретиться с теми любимыми и душевно близкими людьми, чья жизнь или творчество служат для меня примером, маяком на жизненном пути. И неважно, когда они жили: для Вечности это ничего не значащие пустяки.
Знаете, у отца Алексия в алтаре всегда лежал отдельный список с именами любимых поэтов, художников и писателей, которых он поминал на проскомидии. Здесь Александр — Пушкин, Николай — Гоголь, Иоанн — Окуджава, Арсений и Андрей — Тарковские, Константин — художник Коровин. Всего около 50 имен. Для него все они были живы, со всеми мы общались в таинстве Евхаристии, поэтому все они — дорогие и близкие люди, а не только гении и «выдающиеся деятели культуры».
— Христиане с таким знанием говорят о страдании! Иногда, кажется, даже с любовью. Вот святитель Лука (Войно-Ясенецкий) прямо говорит: «Я полюбил страдание». Скажите мне, в чем отличие христианской радости от мазохизма?
— Мазохист любит и ценит своё страдание ради самого страдания. И оптимист — это не тот, кто на сетование: «Как все плохо!» — радостно отвечает: «Ничего! Будет ещё хуже!» Мне кажется, что краткую, но очень точную формулу христианского оптимизма сформулировал апостол Павел в своём Послании к Филиппийцам: «Для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Флп. 1: 21). Если я своей жизнью стараюсь подражать Христу, Который по любви послан нам Богом Отцом как идеал Человека, а после смерти я встречусь со Христом лицом к лицу, то чего мне страшиться и от чего вешать нос? Конечно, у меня очень плохо получается следовать за Христом, но если я стараюсь, мои помыслы чисты и я не ищу своего, то Бог восполнит мою немощь. Это ли не повод для радости и надежды?
— Да, странные мы все-таки оптимисты. Взять тот же церковный календарь: каждый день — торжество в честь мученика или любого другого святого, которые страдали здесь, на земле. Где повод для радости?
— Да, если посмотреть на наш православный календарь взглядом мирского человека, то есть от чего прийти в недоумение, а то и в ужас. Практически каждый день мы вспоминаем святых, причём не день их рождения, а день смерти, зачастую смерти страшной, мученической, и отмечаем этот день как праздник. Так и говорим: «Поздравляю тебя с днем памяти Димитрия Солунского», например. А день казни апостолов Петра и Павла и день Усекновения главы Иоанна Предтечи мы, православные, отмечаем как Великие праздники и «Усекновение» пишем с большой буквы. И в тропаре Иоанну Предтече поем: «..за истину пострадав, радуяся..», и в каноне ему читаем: «..славную смерть, радуяся, приял еси». Почему так? Потому что для святых жизнь была действительно наполнена Христом, и смерть для них была приобретением. Они умирали за Христа с радостью, потому что твердо верили, что на пороге вечности их встретит любящий Христос и они вечно будут рядом с Ним. Но их смерть была и остается приобретением и для нас. Ведь когда они уходили ко Христу, мы приобретали молитвенников за нас и бесценные примеры верности, достойные подражания. То, что за нас, немощных и падающих, молится сонм мужественных, все претерпевших ради Христа святых, не может не вдохновлять и не внушать радости.
Слава Богу за все! И позвольте повторю: не бойтесь ничего. Если мы заодно с Христом, бояться нам просто нечего.
Обращение к читателям портала «Православие.ru»
Дорогие братья и сестры! Несмотря на кончину батюшки Алексия, на нашу общую скорбь, мы продолжаем восстановление Свято-Троицкого храма и приходской жизни и с благодарностью примем любую помощь.
Денежные переводы можно посылать:
Сообщайте ваши святые имена: будем о вас молиться!
Наши телефоны:
С матушкой беседовал Степан Игнашев
