Слова одинаковые, а вера — разная

Санкт-Петербургский Патриотический Форум «Соблазны русского радикализма»

Прошу у присутствующих некоторого снисхождения. Мне приходится выступать после Николая Кузьмича, который, на мой взгляд, сумел в своем кратком выступлении выявить самую сущность поставленного вопроса. К сожалению, мы не имели возможности согласовать свои выступления и поэтому, возможно, у нас окажется повторение каких-то мыслей.

Я бы хотел посвятить своё выступление не радикализму в целом, а собственно религиозному, и, в частности, радикализму православному. Имея в виду, что радикализм — это стремление доводить любое мнение, любое стремление до его конечного логического и практического вывода. Вряд ли мы погрешим, считая само служение Спасителя мира Иисуса Христа, Его нравственную проповедь, проявлением самого бескомпромиссного радикализма. Разве не радикально звучат слова Господа, когда он говорит: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Матф.12.30).

Даже поверхностное прочтение Священного Писания приводит человека к радикальным взглядам, в первую очередь в отношении нравственности. Христианский, православный радикализм, обращенный внутрь человека, радикализм нравственный является не только вполне оправданным, но и обязательным атрибутом мировоззрения любого христианина. Кем, как не нравственными радикалами являются монашествующие? А святые отцы, выдающиеся аскеты-подвижники? Да весь православный аскетизм и есть крайний нравственный радикализм, стоящий на христианском вероучении. Проще говоря, плохо ли, если добра будет много? Если добро будет доведено до своего логического завершения, которым и является, собственно, Царствие Небесное — цель и смысл жизни любого человека.

Заметим здесь, что православный, аскетический радикализм направлен внутрь человека, на его страсти и похоти, с которыми христианину положено неустанно бороться. Это духовно оправданный, здоровый радикализм. Он не может стать причиной греха и обольщения. Но есть и другой религиозный радикализм — тот, который обращен вне человека грешника. Православное вероучение учит крайне радикально относится к своим грехам, и наоборот, крайне терпимо, без осуждения, относиться к грехам окружающих. Вспомним классический пример, преподанный самим Спасителем иудеям, собравшимся «законно» побить камнями взятую в прелюбодеянии женщину: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень». Религиозный радикал, обращающий свой нравственный радикализм на окружающих, назван в Евангелии фарисеем.

Православное, крайне строгое отношение к себе у фарисея подменяется крайне строгим отношением к окружающим, и в особенности к тем, кто вступает в спор с таким «нравственным» радикалом. Собственно, обличение именно такого ложного радикализма и привело Христа на Голгофу.

Есть заповедь блаженства: «блаженны алчущие и жаждущие правды». Вот только о ком правды, о себе или о других? Православный радикал ищет правды о себе, неправославный — о других. Слова произносятся одинаковые, а вера — разная. Причём здесь сходятся и иудейский радикал, якобы живущий по закону Моисееву, и мусульманский, и называющий себя православным.

Верным залогом адекватного представления о себе и об окружающем мире является гармоничное развитие личности, то есть такое, когда нравственное состояние человека не расходится, а дополняет православное мировоззрение, а мировоззрение следует за аскетической практикой. Эти две составляющие личности христианина только в гармонии дают положительный результат. Как мне однажды с тоской в голосе сказал один духовник: «Не читать св. отцов надо, а следовать тому, чему они учат». У религиозного радикала почти всегда эти два крыла христианской личности так сказать, «машут в разные стороны».

А как соотносятся религиозный радикализм и политический? Когда возникает опасность радикализма, о которой так убедительно рассказал Николай Кузьмич? Опасность возникает в самой хитрой точке нашего бытия — там, где сходятся мир горний и дольний, где особенно легко происходят подмены смысла. Для одного человека это — его сердце, в котором борются два начала — добра и зла, а для народа, общества, собрания людей — это политика, точка соприкосновения и реализации веры и идеологии.

В секулярном обществе вместо православного вероучения всё большее и большее влияние приобретает идеология, которая, конечно, совершенно необходима в государственной жизни. Без идеологии государство существовать не может. Но если в вере, направленный на себя, нравственный радикализм приносит положительный плод, в идеологии радикализм становится весьма опасным течением. Идеологический радикализм, пусть даже и наполненный православной риторикой, легко становится противником самого православного вероучения. Почему? Потому что любая идеология всегда несёт на себе печать мира сего, а князем мира сего является, как мы знаем, диавол.

Но именно здесь, на стыке вероучения и идеологии нас поджидают незаметные на первый взгляд, духовные опасности, которые требуют особой осторожности, особой выверенности действий. Действительно, в этой точке много непонятного. К примеру, как так: русский православный царь и великий князь является с одной стороны удерживающей от греха силой, а с другой — в Евангелие сказано, что князь мира сего, а значит, как бы его начальник — диавол. В таком месте легко впасть в прелесть, а любое нравственное послабление оборачивается большой бедой.

Очевидным последствием такого подменённого православного радикализма можно считать это самое нравственное послабление, которое кажется человеку вполне оправданным его «православной» деятельностью. Ему очень трудно разобраться — ведь он же в Православии находится, казалось бы, двигается радикально в православном вероучении, хотя на самом деле, уже не вероучение, а идеология становится его путеводной звездой, и ради этой подменённой цели вполне можно пойти на нравственные поблажки… для себя. Такой подвижник считает, что ради такой цели, ради, как он думает, Царствия Небесного и правды его для всего русского народа, на всё можно пойти, но выходит на всё уже идёт не ради Царствия Небесного, а ради некой идеологической конструкции.

В качестве примера можно привести широко известную идеологическую конструкцию: «Москва есть третий Рим». Эта идея очень приятна православному человеку, она очень ложится на сердце, мысль о великом значении нашей Родины очень утешительна. Но если эта идея становится господствующей в умах идеологией, в крайнем, радикальном своём выражении она приобретает явные черты ереси хилиазма, учении о тысячелетнем царстве Божьем, построенном «в одной, отдельно взятой» стране. Уловили знакомые слова? А вот вопрос: это из Ленина или из Назарова? Для радикализма большой разницы нет, что строить, общество абсолютной социальной справедливости, общество абсолютной национальной или православной справедливости. Вот и выходит, что полезная идея, доведенная до крайности, до конечного своего смысла, становится просто ересью, и как любая ересь обязательно будет «совершенно бескомпромиссно» бороться с Православной Церковью. Таким образом, попытка осмысления, самоидентификации только что освободившейся от длительного варварского ига Руси, которую предпринял монах Филофей для укрепления, для утверждения в законности деяний, в легитимности, в конце концов, молодого Русского Царя, радикализируясь, превращается в губительную для самой России теорию. И уже «православные мыслители» на перебой торопятся дать указания будущему вождю Третьего Рима, хотя ни Рима, ни вождя пока нет, да и в перспективе не очень то просматривается. А что, если народ не захочет Третьим Римом становиться, смирились же с обстоятельствами греки, отказавшись от Рима второго? Ну, тогда радикалы возьмутся за радикальные средства. И далее по известной схеме: кто не с нами, тот против нас (вроде даже и слова из Евангелия), а затем уже и по Горькому — если враг не сдается, его уничтожают.

Возьмём другой пример: современные представления о личности Ивана Грозного. Ни у кого не вызывает сомнений, что это великий по масштабу своей личности государь. Но радикалу этого мало: раз великий государственный строитель, значит должен быть святым. На пути появляется преграда: гонение и казнь святителя Филарета и убийство преподобномученика Корнилия Псково-Печерского. Тут всё просто — недостоверные источники, клевета на Царя врагов Царства. Но опять преграда: шесть браков Царя. И вот идеологи-«историки» бросаются во все тяжкие и самым лукавым способом «доказывают», что у Ивана IV было всего три брака, а это, мол, уже нормально, можно в святцы вписывать. Радикальный идеологический взгляд не может остановиться, он непременно стремится довести любую мысль до её конечного значения и всегда впадает в прелесть. Цель застит глаза.

И вот мы видим: утверждая православную идеологию в её радикальном понимании, мы вступаем в противоречие с православным вероучением, которое в таком случае становится только материалом для оправдания идеологии. То есть цель и средства, причина и следствие подменяют друг друга. Радикалов волнует уже не утверждение православного вероучения, а некое идеологическое построение, и за него они на всё готовы. Они готовы на любые нравственные преступления.

Причем такая подмена происходит очень легко, я по себе знаю, как просто переступить эту грань. И всё время искушаюсь этим, но, и впадая в искушение, пытаюсь вернуться всё же к православному вероучению, а не к православной идеологии. Вообще идеология от вероучения отличается как психология от аскетизма: вроде, как бы близко, врачевание души человеческой, но вещи совершенно разные.

Идеология вмешивается в православную жизнь не только в России. Болезнь радикализма присуща, как оказывается, и нашим соотечественникам в «рассеянии сущим». Вот ещё один пример, в котором православный идеологический радикализм вступает в противоречие и с православным вероучением, и с христианской нравственностью.

Менее чем через месяц состоится Всезарубежный собор, на котором будет решаться вопрос о восстановлении евхаристического единства Русской Православной Церкви. В преддверии Собора обострились противоречия внутри Зарубежной Церкви, особенно активизировались противники духовного единения. Но у них те же проблемы, что и у наших радикалов: в области вероучения крайне трудно найти аргументы против восстановления евхаристического общения. И их пытаются найти в идеологической сфере, тем более, что русская эмиграция — традиционно радикальное общество. И это не удивительно. Само возникновение РПЦЗ есть прямое следствие Гражданской войны. А что, как не гражданская война является по своей сути апофеозом радикализма? Бежавшие от большевиков русские православные люди, конечно, были заражены радикализмом, не могли быть не заражены. С течением времени, при окормлении эмиграции свободной Православной Церковью, радикализм первых лет стал отступать. Но, когда появилась реальная возможность канонического возвращения Зарубежной Церкви на Родину, оказалось что и там идеологическая сторона христианской православной жизни в своем радикальном проявлении становится настолько сильна, что её не останавливают даже нравственные преграды. И правды ждать не приходится — идет идеологическая война.

Все здесь присутствующие — петербуржцы и, наверняка, у многих есть или были родные жившие в Ленинграде в блокаду. Так вот, представьте себе, в недрах РПЦЗ появляется лживая, подлая статья австралийского священника Сергея Окунева, в которой он прямо пишет, что здесь в блокаду священники жирели, ни один не умер с голоду, а наоборот, они тут наживались на несчастьях верующих ленинградцев. Большей подлости трудно себе представить. Я списался с небезызвестным дьяконом Ивановым 13-м, редактором сайта, на котором выложена статья о. Окунева, и выразил своё возмущение глумлением над памятью блокадников и попросил убрать клеветническую статью. И что вы думаете, как поступил этот протодиакон? Он извинился, написал, что не хотел оскорблять блокадников, да и Окунева этого не знает, но лживую статью не снял. Идеология оказалась дороже правды! Если уж встал на стезю «православной» радикальной идеологии, так уж приходится идти до конца и нравственность становится лишь помехой. И нет никаких пределов для лжи и обмана. Ныне удивительным образом враждуют против возможного воссоединения Русской Православной Церкви, сходятся радикалы из разных лагерей, но всем радикалам не нравится сближение верующих, не хочется этого воссоединения по разным причинам. Радикализм требует новых жертв, и в его огне сжигаются все мосты. Но если воссоединение произойдет, это будет серьезный поражением радикализма в нашей религиозной, церковной жизни, это будет победа любви. Радикализм разделяет, он не может иначе действовать, а любовь соединяет.

Прошу простить присутствующих за сумбурное выступление, но формат нашего форума не предполагает серьезных докладов, они носят скорее характер некоей «затравки» для последующего обсуждения проблемы всеми участниками форума.

Обсуждение докладов