 |
| Православие.Ru | Никита Кияшко | 13.09.2019 |
«Еду туда, где всех сажают», — такими словами архиепископ Софроний (Арефьев) попрощался со своей ижевской паствой, когда получил в феврале 1936 года назначение в Краснодар. И действительно, на Кубани церковная жизнь и каноническая иерархия всеми силами уничтожались богоборческой властью и находившимися под её негласным покровительством обновленцами. Предчувствия не обманули владыку Софрония: сначала он был арестован, а в 1937 году — расстрелян.
Епископ Софроний (Арефьев). Фото 1920-х гг
Владыка Софроний родился в 1879 году в бедной семье Алексея Арефьева — псаломщика села Канаши Шадринского уезда Пермской губернии — и в крещении был наречён Иоанном. Он окончил Камышловское духовное училище, а затем Пермскую духовную семинарию, после которой отправился на обучение в Московскую духовную академию. Учёбу Иван завершил в 1903 году, получив степень кандидата богословия за сочинение «Чудесное насыщение и беседа Господа о хлебе жизни (толкование VI главы Евангелия от Иоанна)».
По окончании академии Иван должен был определиться с дальнейшим местом своего служения. Среди предложенных вариантов он выбрал Иркутскую семинарию. Как владыка впоследствии говорил, «я отдал себя миссионерской деятельности и избрал Иркутскую область только потому, что в такое захолустье охотников ехать не находилось». Конечно, ему, выросшему в глубинке, была известна не понаслышке простая жизнь сельской бедноты.
Иркутская духовная семинария
Прибыв в Иркутск, он получил должность помощника инспектора. Совсем скоро начался рост его карьеры: с 1905 года он уже преподаватель гомилетики и совмещенных с ней предметов, с 1912-го — инспектор семинарии. В бытность преподавателем Иван Алексеевич принимал активное участие в деятельности губернского Общества трезвости имени святителя Иннокентия Иркутского и проводил бесплатные народные чтения о нравственности и вреде пьянства. В 1908 году он был назначен товарищем председателя общества и вскоре возведён в гражданский чин коллежского асессора.
Активная деятельность Ивана Алексеевича по организации учебного и воспитательного процесса в семинарии не могла остаться незамеченной как для ректора архимандрита Зосимы (Сидоровского), так и для Учебного комитета Святейшего Синода. С переводом ректора Зосимы епископом в другую епархию указом Святейшего Синода от 12 августа 1914 года Арефьев был назначен ректором семинарии.
В конце августа он был рукоположен во пресвитера и через пару дней возведён в сан протоиерея. Вскоре Высочайшим решением он был удостоен ордена св. Станислава 2-й степени. К этому времени он уже имел ордена св. Станислава 3-й степени и св. Анны 3-й степени.
Для отца Иоанна должность ректора была сопряжена со множеством других обязанностей и должностей, ложившихся тяжелым бременем. По должности ректора он возглавлял правление Церковно-исторического и археологического общества при семинарии; с 1913 по 1917 годы состоял действительным членом и председателем совета (с 14 августа 1914 г.) Свято-Духовского братства вспомоществования бедным воспитанникам духовной семинарии, был председателем иркутского отделения Союза христиан-трезвенников, комитета о беженцах при Братстве святого Иннокентия, товарищем председателя Андреевского комитета Красного креста и членом Епархиального училищного совета.
Овдовев в начале 1915 года, отец Иоанн 14 февраля в Вознесенском монастыре Иркутска был пострижен в монашество с именем Софроний (в честь святителя Софрония, епископа Иркутского) и в марте возведён в сан архимандрита.
Казалось, все свои физические и духовные силы новый ректор направлял только на семинарию и ни на что другое. Однако при этом архимандрит Софроний успевал ещё и следить за выпуском Иркутских епархиальных ведомостей, редактором которых он был вплоть до 1917 года. Листая пожелтевшие страницы Епархиальных ведомостей, почти в каждом номере на последней странице встречаешь: «Редактор — ректор семинарии архимандрит Софроний».
Одновременно с началом революции 1917 года забурлило и духовенство Иркутской епархии: создавались многочисленные комитеты, союзы, проводились съезды, собрания для решения вопросов о дальнейшем существовании епархии. Однако во многих документах этого времени имя архимандрита Софрония отсутствует. То ли он действительно удалился от этого шума, то ли уехал в другую епархию… Сейчас это нам не известно.
В начале 1918 года культурно-просветительским отделом Иркутского совета рабочих и крестьянских депутатов семинария была ликвидирована.
«Я стал бы на коленях требовать, чтоб не проливалась кровь»
В 1919 году в Сибири верховным правителем освобождаемой России был объявлен адмирал Колчак. Все взгляды тех, кому не по пути было с большевиками, направлялись в его сторону. В это же время 10 июня 1919 года архимандрит Софроний был рукоположен во епископа Семиреченского и Верненского, но доехать до своей епархии он не смог, застряв в Якутске: помешало масштабное наступление войск большевиков. Вскоре он был назначен на Якутскую кафедру и незамедлительно приступил к своим обязанностям: известно, что уже в ноябре он совершил обзорную поездку по епархии, посетив Маинский, Нахарский, Олом-Кельский и Мегинский храмы.
Советская власть лютовала в Сибири, стремясь расправиться со всеми, кто каким-либо образом представлял для неё угрозу. 5 февраля 1921 года владыка был арестован местным ЧК по обвинению «в участии в контрреволюционном заговоре и руководстве восстанием с целью свержения советской власти».
На допросе 10 февраля он, отвечая на обвинение, говорил:
«Слишком я утомлен жизнью, чтобы уклоняться в сторону от миссионерских заданий. Никакого я заговора не знал до заключения и никакого разрешения на поставку пулемета не давал, никто не спрашивал моего разрешения сделать сборный пункт в стенах монастыря. В случае удачи контрреволюционного переворота я стал бы на коленях просить, чтоб не проливалась кровь».
Чекисты опасались влияния епископа на народ и оставили его в тюрьме, но прихожане Иоанно-Предтеченского храма Якутска и кафедрального собора, не желая мириться с арестом своего архипастыря, обратились с ходатайством об его освобождении. 1 мая владыку освободили под личное поручительство «впредь до особого распоряжения».
Приложение к журналу «Сибирский благовестник». 1−15 июня 1919 г. ГАРФ. Ф. Р140. Оп. 1. Д. 13. Л. 32.
На этом преследования не закончились. В сентябре власти приняли решение выслать владыку в Иркутск, а затем — в Новониколаевск (современный Новосибирск). Когда в ноябре владыка прибыл в Иркутск, то и там был заключён в тюрьму, в которой находился до конца года. Слишком хорошо помнили революционеры его ректорство и известность среди народа.
Поскольку центр Сибири находился в Новониколаевске, то владыка был препровожден туда в распоряжение СибЧК. В это же время ему было поручено временное управление Петропавловским викариатством Омской епархии.
В конце 1921 года на собрании духовенства и прихожан Новониколаевска было принято решение просить священноначалие об учреждении Новониколаевского викариатства:
«Обширность епархии, удалённость Новониколаевска от епархиального города Томска, положение Новониколаевска как губернского города и административного центра Сибири, новый уклад жизни, вызывающий для её устроения необходимость децентрализации епархиальной власти, и другие обстоятельства диктуют настоятельную и неотложную потребность в учреждении в Новониколаевске особого викариатства», — говорилось в постановлении.
20 февраля 1922 года Священным Синодом по благословению Святейшего Патриарха Тихона по ходатайству Новониколаевского окружного церковного управления была учреждена викарная кафедра в Новониколаевске, а епископом Новониколаевским был назначен владыка Софроний с освобождением от управления Петропавловским викариатством.
С началом кампании помощи голодающим и изъятия церковных ценностей епископ Софроний первым призвал паству оказывать помощь государству, от его имени выпускались специальные воззвания, в храмах собирали средства.
Уклонение в раскол, ссылка на Соловки и гонения
Под давлением сибирских обновленцев владыка Софроний летом 1922 года уклонился в обновленческий раскол, признав легитимность церковной власти движения «Живой Церкви» и созданного «Высшего церковного управления». В сентябре обновленцы пригласили его на Томскую кафедру с одновременным председательством в Томском церковном управлении, на что получили согласие. В томской газете так писали об этих событиях:
«Крупным приобретением для Томской церковной революции является вступление в ряды её борцов Новониколаевского (Новосибирского) епископа Софрония (Арефьева), приглашённого и уже прибывшего на Томскую кафедру. Новый Томский епископ Софроний в заседании Томского церковного управления определённо заявил о своей лояльности к советской власти… Высшее церковное управление в Томске еп. Софроний считает каноничным. Он приступил к работе в качестве председателя Томского церковного управления, и его имя стали поминать за церковным богослужением как архипастыря Томской церкви».
После состоявшихся рукоположений в епископы женатых священников епископ Софроний вступил в ряды сторонников обновленческой группы «Союз церковного возрождения» под началом Антонина (Грановского) и прекратил общение с «Сибцерковью». Под его руководством было принято решение об учреждении Сибирской митрополии с целью объединения сибирских епархий. Во главе Временного церковного управления митрополии встал владыка Софроний, заявив о прекращении общения с Сибирским ЦУ.
«Сибирская митрополия» просуществовала недолго. Советская власть не захотела поддерживать «церковное возрождение», в которое вошла, по выражению власти, «самая реакционная часть духовенства с принципами тихоновщины». В конце 1922 года владыка был арестован и выслан в Москву, где должна была окончательно решиться его судьба.
Ростовский священник Павел Череханов, оставивший богатые воспоминания о своей жизни, писал, что находился в заключении в Бутырской тюрьме вместе с владыкой Софронием:
«Здесь был архиепископ Новониколаевский и Якутский Арефьев. Он рассказал, между прочим, как во время революции прислуга в семинарии отказалась убирать загаженные донельзя уборные и пришлось ему, ректору, убирать г. руками. В камере он готовил. ваксу».
30 марта 1923 года по шаблонному обвинению в антисоветской агитации владыка Софроний комиссией по высылкам при НКВД был осуждён на два года заключения с отбыванием срока в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН).
Как известно, из заключения архиепископа Софрония освободили досрочно, и затем он принёс покаяние в обновленческом расколе. Вскоре он был назначен управляющим Архангельской епархией, в которой пробыл до 1927 года. В 1927-м его командировали для управления Великоустюжской епархией, в которой затем он остался правящим епископом. 24 апреля 1929 года владыка был возведён в сан архиепископа.
В начале 1930-х годов Церковь испытывала сильнейшие трудности, связанные в первую очередь с жестокими репрессиями среди епископата и священников. Немногочисленные архиереи, управлявшие порой двумя или тремя епархиями, одновременно с этим должны были также регулярно принимать участие в работе церковного управления в Москве. Из сохранившихся данных известно, что владыка Софроний только за 1930−1932 годы дважды участвовал в зимней и летней сессиях Временного Синода при Заместителе Патриаршего Местоблюстителя митрополите Сергии (Страгородском). Во время пребывания в Москве он часто сослужил митрополиту Сергию вместе с другими прибывшими архиереями: при отпевании викария Московской епархии епископа Воскресенского Иоанна (Васильевского) в храме села Вишняки Московской области, в 1932 году сослужил митрополиту Сергию при начале мироварения на Страстной седмице.
В 1932 году владыка был назначен архиепископом Ирбитским, управляющим Свердловской епархией, через год — отправлен в Уфимскую епархию. Быстрые перемещения из епархии в епархию явились следствием сильнейшего давления на епископов со стороны местных властей, отказывавших им в регистрации и разрешении на проживание. Так, 3 марта 1934 года владыка Софроний был назначен архиепископом Олонецким, но в управление не вступил. 11 мая определён архиепископом Свердловским, а уже 11 июня того же года — Ижевским.
Кубанская Голгофа
Архиепископ Софроний
В феврале 1936 года архиепископ Софроний получил назначение в Краснодар. Кубанская епархия тогда была взволнована смертью епископа Памфила (Лясковского), убийство которого было инсценировано органами НКВД как самоубийство для создания волнений среди верующих. 5 апреля, в праздник Входа Господня в Иерусалим, владыка прибыл в Краснодар. Духовенством и близким к покойному епископу кругом верующих владыка был осведомлён об обстановке в крае, «но он и сам близким к нему говорил, что слышал и знал, что у нас происходило». Как вспоминала о нем матушка Мария Голощапова,
«Худой-прехудой, длинный, изможденный, по жизни аскет. Ну, думаем, ничего не услышим [из слов богослужения], а он как рявкнул — ну и басино!»
Ознакомившись с ситуацией, связанной со смертью своего предшественника, и узнав, что его поминают как простого монаха, владыка Софроний собрал все документы и отправился в Москву к митрополиту Сергию. «Когда он вернулся, то владыку Памфила стали поминать как епископа».
В Краснодаре владыка Софроний, по отзывам современников, каждый день служил Божественную Литургию в Георгиевском храме, сам читал паремии и подпевал хору. Пасха Христова 12 апреля стала последней в жизни архиепископа-мученика.
Для кубанского духовенства этот год стал самым тяжёлым временем: с конца 1936-го начались аресты священников и мирян. Власть в районах не утруждала себя разбором канонических тонкостей и арестовывала вместе с «тихоновскими» и обновленческих священников. 22 июня 1937 года на квартиру к владыке пришли сотрудники НКВД, которые, арестовали его и провели обыск всех личных вещей. Более полугода архипастыря продержали в невыносимых условиях краевой тюрьмы.
2 декабря постановлением Тройки управления НКВД СССР по Краснодарскому краю архиепископ Софроний был обвинён в «контрреволюционной агитации» и приговорён к высшей мере наказания — расстрелу.
23 декабря 1937 года на внутреннем расстрельном полигоне УНКВД приговор был приведён в исполнение, оборвав земную жизнь Кубанского архипастыря, всем сердцем стремившегося к образу всех пастырей — Христу.
