 |
| Православие.Ru | Игорь Самолыго | 11.09.2019 |
Пригородная электричка замедлила ход у станции Хотьково. Справа от меня в рамке большого пыльного окна появились очертания куполов Покровского женского монастыря. Дерзкий луч солнца, выглянувший из-за утренних туч, ослепил отражением в золочёных крестах обители. Недавно в Никольском соборе монастыря завершились работы по росписи интерьера. Это и стало поводом для приезда: увидеть своими глазами и поговорить с иконописцем, заместителем заведующего кафедрой монументального искусства факультета церковных художеств ПСТГУ Игорем Самолыго.
Справка: Женский Покровский монастырь в Хотькове Московской области — один из древнейших на Руси. В летописях он впервые упоминается в 1308 году. А постройку пятикупольного Никольского собора, задуманного в русско-византийском стиле, вели с 1900 по 1904 годы. Советская власть монастырь закрыла и разорила. В 1989 году тут вновь началось богослужение, а вскоре и монашеская жизнь возродилась.
«Мы старались, чтобы росписи соответствовали стилистике архитектуры»
— Вас можно поздравить с окончанием работ?
— Работы закончились, но финальную ленточку не перерезали, торжественного открытия не было. Храмовая жизнь идёт своим чередом. На время работ собор не закрывался. Здесь всегда много прихожан, часто приезжают паломнические группы, и невольно обращают внимание на себя люди, которые впервые здесь оказались: ходят, рассматривают росписи, показывают что-то друг другу, обсуждают, переговариваются, не во время службы, конечно. И видно, что им здесь нравится. Это радует!
— Насколько я знаю, Покровский собор монастыря, который находится по соседству с Никольским и в котором покоятся мощи святых Кирилла и Марии — родителей преподобного Сергия Радонежского, расписывали мастера из Лавры…
— Иконописцы Троице-Сергиевой Лавры — одни из лучших в России. Но расписывать Никольский собор пригласили нас. Почему так — не знаю, не задавался этим вопросом. Во всяком случае, мне кажется, что благодаря разным иконописным школам каждый из храмов Покровского монастыря имеет своё неповторимое «лицо».
Игорь Самолыго
В 2010 году по благословению настоятельницы игумении Олимпиады сестры монастыря обратились к нам на кафедру монументального искусства ФЦХ ПСТГУ с просьбой подготовить макет и проект росписи Никольского собора. На разработку проекта ушло три года.
— Три года — обычный срок для такой работы? Или возникли какие-то непредвиденные обстоятельства?
— Дело в том, что, пока мы работали над проектом, в храме шёл ремонт, и потому нас не торопили. Работа над проектом в нашем случае — процесс сложный, творческий и в то же время обучающий. Над проектом потрудились многие студенты, были различные варианты решений, и в результате проект стал дипломной работой выпускницы кафедры Ольги Водичевой. Далее проект приняли сестры Покровского монастыря, а после одобрения и благословения Святейшего Патриарха Кирилла в 2013 году наша бригада приступила к работе.
Покровский Хотьков монастырь
— Сохранились ли фотографии первых росписей в Никольском соборе? Была ли у вас возможность опираться на архивные материалы?
— Практически никаких фото старого интерьера храма не осталось. В советское время здесь располагалось складское хозяйство. Когда начались восстановительные работы и стали расчищать стены, оказалось, что фрески и росписи почти полностью утрачены.
— Разрабатывали стиль «с нуля»?
— Да, было принято решение воссоздавать росписи в новой стилистике, которая соответствовала бы стилю архитектуры храма.
— Русско-византийскому, верно?
— Никольский — один из первых соборов в России, построенный в русско-византийском стиле. И мы старались, чтобы масштаб, орнамент, детали, каждая композиция соответствовали стилистике архитектуры собора. Для каждого объёма были разработаны оригинальные рисунки и цветовые эскизы.
— Сестры монастыря вам что-то подсказывали, участвовали в работе?
— На первом этапе было такое. Например, в начале мы ориентировались на стилистику XII века. Увидев результат, сестры сказали, что цвета и атмосфера в целом не соответствуют их представлениям, и мягко, но настойчиво просили изменить стиль росписей на более поздний, ближе к XIV веку.
Замечания сестер в результате оказались верными. Правда, мы поняли это не сразу, а лишь год спустя. Дело в том, что нас срочно позвали расписывать Князь-Владимирский храм в Московском Епархиальном доме (Лихов переулок, дом 6). Работы предполагались довольно скоростные: за год надо было управиться. Так что наше внимание полностью переключилось. И в результате это пошло на пользу делу.
Через год, когда мы вернулись в Хотьково, то посмотрели на сделанное совершенно другими глазами. Стало понятно, что многое нужно менять. Почти месяц составляли новую палитру, придумывали новую систему обращения с цветом, записывали пропорции смешения красок. Работали над рисунком, композицией, масштабом, заново провели большую подготовительную работу.
— Роспись начинается с купола, именно он задаёт тон всему?
— Купол храма — отправная точка всей росписи, своеобразный камертон. Когда уже сделан купол, к нему писать всё остальное гораздо проще. Необходимо задать масштаб и колорит. Сделать всё нужно как можно точнее, потому что ошибки потом исправлять непросто: леса снимают, и, увы, уже ничего не исправить.
С куполом мы работали полгода. Лесов, опирающихся на пол, не было, было дно — пол под основанием барабана — металлической сварной конструкции. Вдоль стен шли леса, и только свод купола был перекрыт сплошным настилом в три яруса. Образ в куполе диаметром 8,5 метров. Снизу до вершины купола 30 метров. Внизу идут службы. Так что задача была не из легких.
Сестры всегда с пониманием относились к нашей работе, и за это им низкий поклон.
— Прощаясь с Хотьковским монастырём, вы уже знаете, чем заниматься дальше?
— Есть несколько направлений. Во-первых, начали расписывать интерьер Покровского храма на подворье монастыря в селе Горошково — это в 30 километрах от Хотьково. Во-вторых, преподавание на монументальной кафедре факультета церковных художеств ПСТГУ, где у нас больше 30 студентов. И кроме того, есть одно увлекательное занятие — приготовление лака.
«Это важная задача — воссоздать рецепт лака старых мастеров»
— Каких лаков? Поясните, пожалуйста.
— Лаки для живописи.
— Разве их нельзя купить?
— Можно. Но в большинстве случаев качество оставляет желать лучшего. А от лака зависит многое: и сохранность живописи, и некоторые чисто художественные моменты, которые одними материалами сделать можно, а другими — нет. Создание картины — это, конечно, мастерство художника, но вместе с тем и сложный технологический процесс, в котором важна каждая деталь.
— Картины, написанные на некачественном лаке, со временем утратятся?
— К сожалению, это так. Многие работы, выполненные художниками в советское время, находятся в плачевном виде, и, к сожалению, это произошло из-за использования некачественных материалов. Других в то время просто не было. Нарушалась технология живописи, и потому большинство произведений того времени дошли до нас в очень плохом состоянии. Реставрация не всем из них может продлить жизнь.
— Как давно ищете рецепт собственного лака?
— В студенческие годы от преподавателя услышал о том, что работы Яна ван Эйка и мастеров его круга до наших дней сохранили свежесть красок. Это меня очень заинтересовало. Сначала пересмотрел то, что было доступно в библиотеках: советские альбомы, в основном с плохим качеством печати. Листая страницы с репродукциями, мало чем напоминавшими оригиналы фламандских мастеров, всё равно чувствовал, что это очень интересные, необычные произведения. Красками, которые у нас имелись в то время, такого не сделать.
Сейчас время изменилось, появилась возможность поехать в музеи Европы, вживую увидеть работы ван Эйка и живописцев его круга. Много информации можно почерпнуть из биографий художников. Постепенно сформировалась идея попытаться воссоздать материалы, которыми работали старые мастера.
Было много вариантов и проб. Я исследовал свойства материалов, разные из комбинации, находил и смешивал ингредиенты в разных пропорциях. Процесс трудоёмкий, не требующий суеты, и потому быстрый результат здесь невозможен.
— Можно ли сказать, что раскрыт секрет лака ван Эйка?
— То, что сделано, лишь шаги в этом направлении. Работа не завершена. Сегодня можно констатировать факт, что есть лак, похожий на тот, которым работали художники круга ван Эйка. Можно сказать, это наша версия.
— Что в его основе?
— Ингредиенты те же: масло, смолы, сиккативы. Значение имеет подготовка компонентов, очистка смол, масел, их комбинации и температурная обработка. Вариантов много. Масло — основной и самый сложный элемент из составляющих лака. В результате одного из экспериментов у меня сохранились образцы масла, приобретенного в художественном салоне: оно было разлито в поддон и оставлено пятнадцать лет назад. Так вот, изначально прозрачное, сейчас оно стало совершенно черным. То есть не только лаки чернеют, но чернеет само масло, которое составляет основу масляных красок. Так не должно быть, и произведения старых мастеров подтверждают, что это возможно.
— Какие лаки использовали древнерусские иконописцы?
— В основном это были масляно-смоляные лаки. Технологии приходили на Русь из Византии вместе с иконографией. Русские мастера писали на правильно сваренных маслах с твёрдыми смолами: янтарем, копалом — и мягкими смолами: канифолью, сандараком. Сохранилось много рецептур таких олиф и лаков.
— Разве этот лак со временем не темнел?
— Темнел, конечно, но не так быстро, как современные лаки. В целом то были очень качественные и высокотехнологичные композиции. Рецептура и составы живописных материалов разрабатывались и совершенствовались поколениями мастеров. У старых мастеров были свои секреты, их технология приготовления масла для живописи такова, что краски не меняли свои свойства. Это говорит о том, что свойства материалов по своим техническим характеристикам были практически идеальными.
— Современные технологии не позволяют создать лак, схожий с фламандским?
— Сейчас в ходу современные материалы на основе акриловых смол. Акриловый лак может быть даже долговечнее современного масляного лака, но акрил — вещество синтетическое: это пластик, и со временем он постепенно разрушается, становится белесым, непрозрачным и хрупким. ещё один существенный «минус»: акрил через себя пропускает ультрафиолетовые лучи, губительные для пигментов, которые входят в состав красок. Солнечный свет постепенно разрушает краски. Этого не происходило с материалами, которые были у старых мастеров. Сейчас при приготовлении лака можно проверять с помощью ультрафиолетового фонарика, насколько он пропускает ультрафиолет. Если лак правильно сделан, он полностью защищает живопись от разрушительного воздействия солнечного света.
— Свой лак вы используете при работе в храмах, в том же Хотьковском монастыре?
— Это тема относится скорее к иконам и станковым картинам. Приготовление нового материала — сложный процесс. Прежде всего, надо сделать десятки, даже сотни опытов. Но даже по ним нельзя понять, есть результат или нет, потому что лак ещё должен выстояться, и лишь со временем он раскрывает свои свойства. Ожидание растягивается иногда на несколько недель или месяцев. И только опираясь на результаты предыдущих опытов, можно двигаться дальше.
С Игорем Самолыго беседовала Ольга Лунькова
