Полемика по докладу

Шульгин. Это большое дело. Вы понимаете, ректор ничего подобного не ожидал, он думал, что у него все схвачено. Ведь Калининград — это маленький город, и если ему надо он и с Егоровым, и с Цикилем, который, правда, по слухам будет сейчас заменен на Козлова, сможет решить все вопросы. А тут вдруг все это вышло за границы Калининграда, в котором нет сейчас ни одного сильного патриотического издания. Единственно, кто писал об этом, была Дворник, но ее заставили замолчать. И сейчас у нас ничего нет, кроме, радиостанции «Русский край». Была «Русь Балтийская», но Терентьев, который выпускал ее практически на свои средства, сегодня очень стар. Конечно, он многое сделал в 90-е годы, но сейчас газеты нет, она не издается уже около двух лет.

Казин. Я слушал Владимира Николаевича и завидовал, что в Калининграде есть такие люди, как Вы. Владимир Николаевич сочетает в себе темперамент бойца с высокой научной и интеллектуальной квалификацией, и я думаю, что нам в Санкт-Петербурге очень не помешал бы такой человек, потому что сочетание этих качеств — большая редкость. Здесь же надо сказать, что у нас в Петербурге ситуация не многим отличается от того, что Вы описали по поводу Калининграда. Может быть, это не так ярко выражено, и пока никто еще не посмел переименовать наш университет в университет имени какого-нибудь, пусть даже весьма уважаемого, европейского деятеля. Но то, что Вы описали, это собственно модель того, что происходит с так называемой вестарнизацией России по всем возможным направлениям. И конечно, на этой почве складывается иногда весьма парадоксальная ситуация, когда, скажем, имя Канта, основоположника немецкой классической философии великого европейского мыслителя, используется в качестве повода для полемики, которая выходит далеко за пределы кантианства и проблемы Канта как такового. Разумеется, Кант — это как раз образец того, до чего могут дойти европейские безбожные рационалисты на основе антропоцентрического принципа философии, и в этом смысле Кант — это все же далеко не худший представитель науки, который исходил из нравственного императива любви, но ставил его на место Бога. В этом отношении русская культура преодолевала Канта всеми возможными способами, так же как, впрочем, и рационалисты в немецкой культуре. И в этом смысле проблема европейской культуры 19 — н. 20 вв. состояла в том, что она впала в другую крайность, по сравнению с рационализмом Канта. Но факт остается фактом, философия Канта — это страшная концепция, страшная теория познания, это маленькие светящиеся глазки, которые не любят и не хотят видеть бытия. И в этом плане последующие пути развития культуры предначертаны Кантом, здесь я согласен с Владимиром Эрном, провокационно назвавшим одну из своих статей «От Канта к Круппу». В ней он говорит о том, что кантовские категории рационального разума все равно, что круповские пушки в армии, которые ведут к захвату мира, они также агрессивно нацелены на Богом созданное цветущее древо бытия. При этом я хочу отметить, что ситуация здесь еще сложнее. Вы упомянули Владимира Сергеевича Соловьева, который, действительно, очень много сделал, но я должен сказать, что вот журнал «Русское Самосознание» иначе как страшилищем его не называет. Я, конечно, понимаю, что могут быть разные позиции как по отношению к Соловьеву, так и по отношению к Канту, но совершенно очевидно, что мы сегодня должны Вас всячески поддержать в вашей борьбе за то, чтобы Калининград оставался русским городом. И надеемся, что и Вы нас поддержите в нашей борьбе в контексте Санкт-Петербурга, ведь мы сегодня делаем с Вами одно и тоже дело.

Семенов. Вы знаете, Александр Леонидович, я думаю, что у нас сегодня ситуация все же лучше, чем в Калининграде. В Санкт-Петербурге, и в частности в СПбГУ, тоже проводятся разные конференции и здесь тоже действуют так называемые фонды, но, тем не менее, европейцы не могут вести себя в Петербурге так, как, скажем, они ведут себя в Калининграде. Скажем, в этом году иностранцы проводили у нас конференцию на их излюбленную тему толерантности, и на нее пришло сразу одиннадцать иностранных консулов, но все они вели себя очень скромно и сидели довольно тихо. А мы просто не согласились с их мнением — терпимость терпимостью, но ведь должно быть и чувство собственного достоинства. Получилось так, что на конференции говорили не они, а мы, и подобных калининградским безобразий здесь, конечно, не было. Может быть, не стоит этим обольщаться, но это так. Конечно, вместе с этим мы чувствуем, что иностранное влияние есть и в нашей научной среде, среди наших ученых, есть у нас и грантократия и все в этом духе… Но мы должны также понимать, что все это присутствует по всей России, и сегодня нам нужна национальная борьба за русские умы и русскую науку, иначе мы просто погибнем.

Булычев. Я хочу обратить ваше внимание на то, что имя Канта имеет здесь символическое значение, как, впрочем, и всякая калининградская проблема, ибо дух времени отражается во всех этих вопросах. Как правильно сказал Александр Леонидович, не случайно Кант явился яблоком раздора — именно он провозгласил те тезисы, которые откровенно противны русскому духу. Но и калининградская проблема имеет здесь знаковый характер — она как бы сигнализирует нам, что в рамках той идеологической ситуации, которая царит сегодня в нашей стране, ее не решить. Я не представляю, как можно решить эту проблему во всех ее частях и в совокупности, начиная от Канта и кончая вообще судьбой этого анклава, если российское руководство будет придерживаться тех принципов, которые оно исповедует сегодня. Первое — это экономизм, причем в вульгарном его виде, чем-то похожем на марксистский в либеральной упаковке. Согласно такому экономизму Калининградская область обречена войти в ЕС, а это значит, отпасть от России. Поэтому с этой точки зрения проблема не решается. Второе — отсутствие хоть какой-то волевой государственной идеи в административной практике по отношению к вопросу защиты своей территории, которая находится в отрыве от митрополии и окружена странами западной ориентации. То есть, сегодня у наших властей нет какой-то волевой парадигмы, которая бы создала единое информационное пространство в России, обеспечила бы ее военно-политические и военно-экономические интересы. И третье — откровенно западническая ориентация нашего руководства, которое обрекает Калининградскую область на такой отрыв. Поэтому это дело не только тех, кто там живет и решает конкретные проблемы, но и всех русских людей. Нам всем надо поддержать сегодня Калининградскую область и сделать так, чтобы в нашей стране произошел некий духовный и политический перелом в сторону тех энергетически емких и сильных идей, которые позволили бы удержать не только Калининград, но и всю Россию. Сегодня они необходимы, чтобы решить проблему всех «русских берегов», потому что Дальний Восток, Амур, и даже «петербургский берег» еще напомнят о себе. А все эти проблемы не могут быть решены вне наших совокупных усилий, в том числе усилиев гуманитариев, которые должны разрабатывать и идеологические, и геополитические концепции. Поэтому я хочу призвать нас всем, чтобы мы мобилизовали все свои усилия в этой глобальной программе.

Симаков. Если произойдет катастрофа и Калининград настолько вестарнизируется, что станет вдруг просто немецким городом, то это будет катастрофа для всей России. Тогда встанет вопрос о Курилах, о Пыталовском районе и т. п., мы начнем постепенно раздавать свою страну, оправдываясь тем, что «так получилось» и что, мол, толерантность… Поэтому калининградская проблема сегодня так важна, и мы должны понимать это. Россия — единая и неделимая страна — вот та основа, на которой должна строится сегодняшняя наша политика. Что касается русской философии и Канта, то надо сказать, что в советский период русская философия была в нашей стране в загоне, ее вообще никто не изучал, у нас существовала критика русской философии с позиций марксизма-ленинизма, но самой философии не было. Поэтому не удивительно, что даже сейчас в наших вузах русскую философию только открывают. Вот скажем, на нашем философском факультете в университете, декан как-то сказал, мол, Маркса мы, конечно, уже пережили и возвращаться к нему не будем, но вот Кант для нас — это как раз то, что надо. То есть люди воспитаны на европейской философии и идеологии, они не хотят даже знать свою философскую традицию, считают ее чем-то маргинальным и постыдным. Наша молодежь не знакома с трудами Ивана Ильина и Льва Тихомирова, и это ведет к плачевным последствиям — в России сегодня наступил мировоззренческий кризис. Выход из этого положения — это углубленное изучение своей русской философской традиции, и я надеюсь, что это наш сегодняшний форум будет способствовать, в частности, и этому.

Чечаничев. Я, к сожалению, не ученый, когда-то занимался административным управлением и так получилось, что представляю на нашем форуме партию «Родина». Хотел бы поделиться с вами своими чисто практическими соображениями. Мне кажется, что проблема, о которой сегодня рассказал Владимир Николаевич, это, конечно, проблема не только Калининграда, но и всей России. У нас сегодня, существует целый ряд подобных проблем, все они, как и переименование калининградского университета, решаются сугубо келейным, а часто и интриганским способом. Это и перенос РГИА в другое здание, и строительство в Петербурге китайского квартала и целый ряд других дел. Поэтому особо приятно, что в Калининграде есть такие люди, как Владимир Николаевич. Тем не менее, я думаю, что все это вопрос нашей жизни и веры, отчасти даже богообщения, которого у нас крайне мало. Мне совершенно ясно, что человеческими усилиями мы вряд ли что-то сможем с вами сделать, ибо здесь работают технологии, которых у нас нет и в помине. Тем более, как православные христиане мы должны понимать, что все в руках Божьих, и насколько мы будем устремляться к Творцу, настолько Он и будет благоволить к России. Вместе с тем, нам надо прилагать все свои усилия, чтобы исправить эту сложную ситуацию. И в первую очередь, здесь нужно говорить о просвещении народа, ведь у наших соотечественников сегодня совершенно иные, отличные от православия ценности, им нужны деньги, квартира, машина и какая им разница будет в России русская идея или нет. Сегодня в русском народе нет веры, а значит, нет тех ценностей, которые могли бы побудить его исправить сложившееся положение дел. Поэтому от каждого из нас сегодня требуется апостольское служение, ибо все мы православные русские люди и живем в России. И я убежден, что с решением этой проблемы, решатся и все остальные.

Дверницкий. Я не могу полностью согласиться с Вашей позицией. В данном случае вызов брошен не православию, а «русскости», то есть нам, русским людям. И то, что на нашей стороне православие — это очень хорошо, но это не значит, что мы должны самоуничижать себя. Ведь самое опасное, что этот вызов поражает наше самосознание, и поэтому отстаивать его нам надо с особым старанием. И мне очень приятно, что это понимает Владимир Николаевич, который делает, тем самым, большое дело для всей России. Хорошо бы понимать это и представителям «Родины"… Ибо только, когда русский будет православным, государственником, имперским человеком — он будем русским, и мы победим только тогда, когда не будем разделять все эти понятия.

Астахов. Хочу сказать пару слов, исходя из практических соображений. Думаю, имеет смысл еще больше, чем сейчас, задействовать в этом вопросе потенциал Русской Православной Церкви. Потому что в решении Вашей, Владимир Николаевич, проблемы церковь тоже весьма заинтересована. И если сейчас у Вас есть какой-то прямой контакт с епархиальным руководством, то его стоит расширить и выйти, может быть, даже на Патриарха. Потому что эта проблема не только региона, а как уже было сказано, всей России, и Церковь должна высказать по этому вопросу свою позицию. Здесь, наверное, Вам следует привлечь какие-то средства массовой информации, и не просто патриотические, а именно церковные. Ведь можно разобрать философию Канта с церковных позиций, написать об этом статью и разъяснить простым людям, не искушенным в философских тонкостях, почему эта личность являет собой отрицательную духовную сущность. И почему, скажем, не допустимо даже такое словосочетание, как «Российский университет имени Канта».

Степанов. Я думаю, что мы вполне правильно подняли этот вопрос. Как показало обсуждение, он имеет широкий общезначимый контекст. Хотя, казалось бы, переименовали университет, ну что тут такого. Однако переименование Калининградского университета — это, действительно, удар по нашему самосознанию. Может быть, если бы Россия была на зените своего могущества, такая щедрость и была бы позволительна, и переименование одного из университетов именем иностранного ученного, который здесь когда-то жил, было бы оправдано. Но в нынешних условиях, когда Россия находится в ослабленном положении, каждая такая уступка, пусть, даже такая мелкая, очень болезненно сказывается на нашем самосознании. Потому что, как в стихах Лермонтова, «мы долго, молча, отступали», и сегодня на калининградских рубежах дается вот этот бой, это сражение, исход которого важен для всей России. Поэтому сегодня вся наша русская патриотическая и православная общественность должна поддержать Владимира Николаевича Шульгина и его единомышленников. Ибо это, действительно, культурная экспансия против России. И если еврейство захватило наши финансовые ресурсы, азербайджанцы — наши торговые рынки, то немцы действуют, как культурная нация, более культурными способами, но это тоже экспансия. И вот в этом отношении, позиция новой власти в Калининграде и властей в Москве зависит и от нашей с вами позиции. Поэтому сегодня очень важно, сумеем ли мы с вами четко и ясно обозначить русские интересы и заставить власти считаться с ними. И чтобы позиция русской общественности была обозначена и повлияла на окончательное принятие решения по этому вопросу, мы решили создать специальное обращение в поддержку калининградских ученых.
Недавно мы обсуждали работу нашего форума, и вот А.Л.Казин очень точно сказал, что вся наша работа последние десять лет состоит только в том, что мы обсуждаем проблем нашей жизни. И, надо признать, это обсуждение приносит свои плоды, и сейчас духовная и идеологическая атмосфера в обществе изменилась, все мы это ощущаем. Нам надо продолжать эту работу, и я думаю, что очень хорошо, если мы поддержим Владимира Николаевича, и попытаемся таким образом воздействовать на эти процессы. И с другой стороны, очень важно, что мы смогли установить живой контакт между русскими людьми в Петербурге и Калининграде, чтобы эти связи помогали нам в нашей совместной деятельности и борьбе, тем более, что современное развитие средств массовой коммуникации только способствует этому.