Претерпевшие до конца.

«…и будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (Матф., гл. 10, стих 22)

Путь к Богу у каждого свой, но для каждого одинаково тернист, и войти к Нему можно только узкими вратами. Большинство привычно ищет легких путей, старательно обходя препятствия и ропща на скорби. Но у принявших Крест Христов не номинально, моды ради, а всем сердцем, всей душой своей приросшим к нему, как правило, легких путей не бывает…

Многолюдная камера в СИЗО Капотня, в камере — красный угол, где стоят иконы. Первое время надзиратели боролись с упрямым долгопрудненским милиционером: «Убери иконы или пойдешь в карцер!» — «Пойду в карцер», — отвечал несгибаемый Блохин. И сотни писем, каждый день пачками… «Ты кто вообще? Сколько народу тебе пишет!» — «Помощник депутата!» — шутил Валера. А в письмах — стихи, теплые слова, молитвы… «Дорогой Валерочка! Пусть эти мои стихи, вымученные, выстраданные, помогут тебе собрать все силы душевные для дальнейшей борьбы с остервеневшим врагом! Пусть эти скоты знают, что в России не все покупается и продается…» «Будьте в узах как апостол Павел, в любви к ближним вашим… Молитвенно с Вами…» «Я Лиза, мне 8 лет, у меня есть младший брат Даниил, ему 6 лет. Вы защищаете всех русских детей от наркотиков, и нас с Даней тоже. Мы знаем, что вы страдаете за нас, и мы любим вас и ваше мужество. Да хранит вас Господь!» «Здравствуй, дорогой сынка! Без искушений христианин не достигает крепости душевной и не должен бояться скорбей и бед. Старец Николай Гурьянов говорил: „Господи, помилуй, Господи, спаси — помоги мне, Боже, крест свой донести“. Да поможет тебе Господь!» На письма отвечают всей камерой, радостно, всей душой стремясь к Богу. И оживают заблудшие души, и плачут раскаянием, очищаясь в этой всепоглощающей любви к ближнему своему…

Началась история весьма буднично. В маленьком подмосковном городе Долгопрудном, в котором практически открыто процветает наркоторговля, в местном отделении ОВД работали два честных милиционера — майор Валерий Блохин и старший лейтенант Алексей Коноваленко. Они ловили преступников, и раскрываемость дел у них в отделе была самая высокая. Оперативниками они были опытными и думать умели. Провели расследование и задержали наркоторговцев с поличным. Да только не учли, что коммерческие палатки, в которых наркотики продавались практически в открытую, принадлежали азербайджанцу Натику Рашидову Низами оглы. А у того был брат — Намик Рашидов Низами оглы, начальник отдела дознания Долгопрудненского ОВД, а у Намика — братские отношения с Сейфутдином Гаджиевичем Галимовым, зам. начальника по кадрам того же ОВД, а Галимов водил дружбу с САМИМ прокурором городка Долгопрудного — Яцентюком Евгением Николаевичем… Вот такая интересная цепочка получается.

Собрались местные наркоторговцы-оглы, покумекали и решили: «А посадым-ка мы этих рэбят! Савсэм работат нэ дают!» Ну и… Было бы желание, а посадить у нас можно любого. Написала торговка натиковской палатки Анджела Дарсания донос в прокуратуру — и статья о превышении служебных полномочий готова… А там еще 5 статеек притянули за уши… И шито дело белыми нитками, да только вот в нашей системе правосудия никому ничего не докажешь — слепа и глуха старушка-Фемида к доводам разума, у нее своя система ценностей — звонкая монета и круговая порука. Такой клубок интересный получается. За хвостик потянешь — а вытянешь змею…

Объявили дату суда. И тут такое началось! Крутейшим итальянским мафиози далеко до разборок в маленьком подмосковном Долгопрудном! Судью Радченко, взявшуюся вести это дело, чуть не взорвали в собственном «мерседесе». Эстафету переняла молодая энергичная судья Наталья Урлина… Несчастную женщину застрелили по дороге на работу. Считали это убийство расправой скорых на руку кавказцев, контролирующих все и вся в городе. Концов, как водится, не нашли. А в результате крайним оказался Валера — его объявили главным экстремистом Долгопрудного и быстренько посадили в СИЗО (правда, по совсем другому эпизоду: он, оказывается, вошел в сговор с неустановленным лицом, которое обстреляло окна квартиры прокурора Яцентюка).

Самое интересное, что главным доказательством виновности Валеры Блохина по этому эпизоду проходит записка, якобы написанная Валерой. Причем до убийства судьи экспертиза говорила лишь об отдаленной схожести почерков, а после убийства повторно проведенная экспертиза (причем тем же самым экспертом!) ясно указала на Валеру! Да, это он, майор уголовного розыска Блохин, собственноручно написал записку, бросил ее в окошко прокурору и после этого, видимо, рядом стоявшее неустановленное лицо, с которым он предварительно договорился, занялось обстрелом пустой квартиры прокурора (Яцентюк в тот майский день скоропостижно собрался на дачу — огурцы поливать) как раз под окнами местного отделения милиции, напугав несчастного прокурорского попугая… Слушание дела приостановилось, других камикадзе в Долгопрудненском суде не оказалось — местные судьи объявили бойкот (и правильно сделали — при таком беспорядке в городе быть справедливыми в вынесении приговора весьма опасно!), а дело благополучно перекочевало в Москву….

В Московском областном суде адвокатам Валерия и Алексея удалось добиться суда присяжных. Думали, дело сдвинется с мертвой точки. Но и тут накладки. За три первых слушания из 22 присяжных отказались от участия в процессе пять, сценарий с точностью повторяет долгопрудненский процесс, да и судья Снегирева, если глаза закрыть, вторая Урлина — и голос тот же, и манера поведения. Местный люд, служащие Московского областного суда, поведали мне, что судья считается строгой, но справедливой, и скурпулезно следует букве закона. Но первую фразу, которую услышали православные, заходя в зал — «Убрать кресты и культовые иконы!» Далее, пока слушалось дело, судья активно участвовала в процессе репликами в защиту обвинения, а под конец, видимо, от избытка чувств, даже предложила изобразить чайник…

И тянется это дело уже четвертый год, и конца-края ему нет… И все бы уже давно было бы решено, а ребята отправились бы в места не столь отдаленные, да только встал на защиту ребят люд православный. И стоят ведь! И в мороз, и в жару стоят! Ни снег, ни дождь, ни ОМОН им не страшен (с автоматами и без…). И выстояли! 1 июля суд присяжных единогласно вынес вердикт — НЕВИНОВНЫ по ВСЕМ пунктам обвинения, а Валерия Блохина освободили сразу же в зале суда. Радости народных защитников не было предела! Ребят готовы были носить на руках.

Как и следовало ожидать, оскорбленные вердиктом присяжных долгопрудненские «служители закона» подали кассацию в Верховный суд РФ. Еще за неделю до слушания прокурор Яцентюк заявил, что уже знает, какое решение будет принято. Заседание Верховного суда 14 сентября больше походило на балаган. Председательствующий постоянно и неостроумно шутил, а на слова Валеры в свою защиту заявил: «Выступать будешь в цирке». А у здания суда за 6 часов, что длилось ожидание и само слушание дела, молящимися людьми была прочитана вся Псалтырь…

Верховный суд отменил решение суда присяжных, и дело было отправлено на новое рассмотрение во все тот же Московский областной суд. Судья Козлов и гособвинитель Локтионов сразу же перестраховались и сделали заседание закрытым, дабы предотвратить «давление» на присяжных (кстати, люди с недоумением спрашивают меня: «Неужели они так и написали, что православные оказывали давление на присяжных своими молитвами?!»)… В первый же день суда двое присяжных отказались от дальнейшего участия в процессе.

С отменой приговора начались новые провокации с целью подставить Валерия Блохина и вновь засадить за решетку… Поздним осенним вечером в подъезде какой-то припозднившийся маньяк слегка придушил жену Намика Рашидова (это который милиционер). Душителем, конечно же, объявили Валеру, да только что-то не учли — Блохин на днях уехал в командировку…

Опять снег, как и год назад…Православные люди с иконами возле здания Московского областного суда, что на Баррикадной…Слушания идут каждый день, ходим как на работу. Держится народ, надежды не теряет, уповая на силу молитвы и волю Божию! Говорят: «Один раз отмолили, и сейчас отмолим!» И правы они, ибо «…где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф., гл. 18, стих 20).

«Народная Защита»