 |
| Православие.Ru | Митрополит Лимассольский Афанасий (Николау) | 10.05.2019 |
Сегодня мы поговорим с вами о браке и попробуем проанализировать текст таинства Венчания, который выражает взгляд Церкви на супружество.
На предыдущих встречах мы уже говорили с вами о подготовке к браку и о том, как выбирать человека для создания семьи. Добрачный период должен стать временем внимательного исследования, можно сказать, испытания, другого человека и наших отношений с ним, чтобы в будущем не сетовать с сожалением: «Я не знал, не понимал, я думал, что он (она) изменится». Наше намерение вступить в брак должно быть очень серьезным, ведь брак — это обещание, это наше обязательство перед Богом, что я вместе с этим человеком буду следовать по пути спасения. Ведь самая первая и наиглавнейшая цель брака — это наше спасение, наше обожение, наше освящение, и уже после этого стоят наше счастье, дети и все остальное. Подчеркну, что именно по этой причине наша Церковь настолько категорична в отношении целомудрия и воздержания до брака. Так как в это время человеку особенно необходимо иметь трезвый ум и трезвое рассуждение о другом человеке, освобожденное от страстности и чувственности, наш выбор должен быть объективным и освященным.
Всем нам известно, что таинство Венчания начинается с обручения. В настоящее время, по решению Синода Кипрской Православной Церкви, обручение совершается вместе с таинством Венчания, и не благословляется совершать обручение отдельно, как это происходило раньше. Причиной тому является то, что обручение утратило свой прежний смысл. В прежние времена обручением назывался период, когда жених и невеста могли официально общаться и узнавать друг друга перед Богом, обществом, своими близкими и родными. Данный обряд был следствием социальных условий. Ведь раньше людям было не так просто встречаться, вместе проводить время, общаться и узнавать друг друга. А обручение было своеобразным благословением и разрешением для юноши и девушки встречаться, чтобы присмотреться и решить, насколько они друг другу подходят для совместной жизни. Так как каждое своё действие человек должен освящать церковными молитвами и испрашивать на него Божьего благословения, то в Церкви и появился такой обряд. Само слово «αρραβώνας» (обручение) еврейского происхождения и буквально означает «гарантия, поручительство, залог». Так вот, эта гарантия в наше время выражается через кольца.
В далекие времена таинство Венчания совершалось во время Божественной литургии, потому что целью брака, как и целью всех других таинств, является достижение Царствия Небесного. Поэтому и таинство Крещения, и таинство Венчания, и другие таинства совершались вместе с Божественной литургией. То, что впоследствии эти таинства отделились от Божественной литургии, — это результат обмирщения Церкви и упадка ценности брака, который зачастую превращается в трагедию или, если хотите, комедию.
Итак, новобрачные приходят в храм, где, славословя Господа, испрашивают благословения на свою совместную жизнь. Диакон возглашает: «Благослови, владыко», тем самым прося священника прославить Господа, чтобы начать богослужение. Священник, в свою очередь, отвечает: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков». Человек может славословить имя Господне за все, что происходит в его жизни. Все богослужения нашей Церкви, даже похороны, хоть и являются очень скорбным событием, начинаются с прославления Божьего имени. Этот церковный обычай свидетельствует о состоянии духа Церкви. В Церкви нет места ворчанию, в Церкви ты не можешь быть несчастным, потому что недовольный, ворчливый, несчастный человек не умеет славословить Господа. Бывает, спрашиваешь у человека: «Как дела?», а он отвечает: «Так себе, хоть бы хуже не было». А другого спросишь, он тебе в ответ: «Слава Богу, у нас все хорошо!» В Церкви есть место только для непрестанного прославления Господа и непрестанной радости.
Почему мы всегда должны говорить: «Слава Богу»? Потому что, когда мы в любых наших жизненных ситуациях, даже в самых безвыходных, на первый взгляд, даже сталкиваясь со смертью, славим Господа, тогда всё воспринимается иначе, всё освящается, как поётся в пасхальном каноне: «Ныне вся исполнишася света», все наполняется светом Божиим.
Помню, как старец Паисий рассказывал о своём опыте. В бытность молодым монахом на Святой Горе выпало ему пройти через множество искушений и испытаний. Когда его встречали другие отцы, то спрашивали: «Как поживаешь, отец Паисий?» Он им рассказывал, как сильно устаёт, как непросто ему подвизаться и сколько мучений он претерпевает. И старец Паисий заметил, что когда так отвечал, то ему становилось ещё хуже. С той поры стал он отвечать только: «Слава Богу! у меня всё хорошо! у меня всё просто прекрасно!» — даже когда ему было совсем тяжело. Он говорил нам, что, просто произнося эти слова, он уже получал отрезвение. Когда человек пребывает в состоянии славословия Бога, когда он за всё благодарит Господа, тогда всё меняется, причём меняется само по себе и даже без участия Божественной благодати, здесь человек сам себе помогает.
Далее, в чине последования обручения мы слышим слова диакона: «Миром Господу помолимся», т. е. в мире помолимся Господу. Когда мы здесь употребляем слово «миром», то не имеем в виду «тихо, спокойно»: под «миром» здесь подразумевается Христос. Когда присутствует Христос, тогда в нас есть мир. Когда же в жизни человека нет Христа, даже если всё протекает спокойно и тихо, во всём этом нет никакого смысла, в душе этого человека нет мира. «Ибо Он есть мир наш» (Еф. 2, 14), — сказал апостол Павел. И наоборот, когда Христос внутри нас, даже когда вокруг сплошной мрак, война и разрушения, даже когда мы терпим крушение и умираем, в нас всё равно живёт мир. Поэтому, когда мы в церкви произносим: «Миром Господу помолимся», это не означает, что мы просим спокойного состояния, но изъявляем желание молиться в присутствии Божием.
Далее мы молимся о том, чтобы Господь даровал нам мир, который нисходит свыше, и спасение наших душ. После диакон взывает, чтобы мы помолились о мире всего мира, о благоденствии святых Божиих Церквей и о соединении всех людей. Об этом святом храме и обо всех, кто с благоговением и страхом Божиим приходит в него. Затем молимся о предводителе нашей Церкви, о местном епископе, обо всём священстве, о каждом члене клира и всем народе.
После идут молитвы об обручающихся: «О рабе Божием (имя) и рабе Божией (имя), ныне обручающихся друг другу, и о спасении их Господу помолимся». Когда мы говорим «раб Божий», то мы не имеем в виду, что Церковь хочет всех нас сделать рабами. «Раб Божий» — это не порабощенный человек, как мы часто понимаем это выражение, но «раб Божий» — это человек, который подчинил себя любви Божией и стал свободным во Христе Иисусе. Он стал свободным от греха, потому что именно грех делает нас рабами, а Христос освобождает от него. Мы чада Божии и рабы Божии, когда мы свободно передаём себя, свою душу и своё тело, Богу, и Господь в меру нашей самоотдачи освобождает нас от страстей и грехов.
И вот называются имена пришедших обручиться людей. Человек — это не безымянное существо, но обладает именем, поэтому Церковь придает большое значение имени человека. Церковь нас нарекает именем во время Крещения и всегда называет нас по имени. Учение Церкви говорит о том, что каждый человек — это исключительное и неповторимое явление, т. е. до меня я не существовал, а также и в будущем я не появлюсь никогда и нигде, ни в какой другой жизни. Другого такого человека, как я, не было и никогда не будет! Это потрясающе! Человек уникален, потому что Бог — это уникальная личность. Этот факт дает значимость нашему существованию. Поэтому все мы не безличны, не просто какая-то масса, толпа и т. п., но у каждого из нас есть своё имя. Господь каждому явлению дал название, даже животным: вспомните, как Господь поручил Адаму придумать имена всем животным. Итак, мужчина и женщина, каждый нареченный своим именем, предстают в этот день в храме как свободные личности и, обручаясь друг другу, дают обещание, что попытаются изучить друг друга серьёзно, трезво, свято и с целомудрием, чтобы понять, могут ли они соединиться в браке. Кроме того, они дают серьёзное обещание Богу, что этот шаг не есть некое легкомысленное или поверхностное решение.
Церковь свидетельствует, что эти два человека обручаются друг другу. Теперь у обоих есть обязательство друг перед другом. Один уважает другого, он не играет с чувствами другого, теперь его нельзя просто взять и выбросить из своей жизни. Например, разговаривают двое: «Я хочу, чтобы ты любил меня абсолютно, меня и больше никого. Если же ты не можешь меня так полюбить, скажи мне об этом, потому что тогда я пойду и найду другого человека, который сможет меня так любить». Получается: неважно, люблю ли я тебя, важно только, любишь ли ты меня. Такие отношения — это катастрофа, это болезненное самолюбие. Вопрос ведь не в том, любит ли тебя другой, но любишь ли ты его!
Расскажу вам одну историю из монашеского бытия, потому что подобное встречается и в монашестве. Как-то пришёл к святому старцу Ефрему Катунакскому один молодой человек, весьма образованный и успешный, по мирским меркам, и говорит: «Геронда, я пришёл сюда, чтобы найти утешение, и я имею намерение стать монахом». Отец Ефрем был очень строгим старцем, в ответ он ему сказал: «Ты с самого начала совершил ошибку. Ты пришёл сюда, чтобы я тебя утешил? Ошибка! Ты должен был прийти, чтобы меня утешить. Не я тебя, но ты меня. В монашестве ты утешаешь геронду, а не наоборот».
В любви не ты просишь другого полюбить тебя, но сам стремишься любить другого. Если же ты говоришь своему жениху или мужу: «Я хочу, чтобы ты любил меня очень сильно и больше никого так не любил. Если же ты не можешь меня полюбить такою любовью, тогда лучше расстанемся», — такое поведение свидетельствует о болезни, об ошибочном представлении о любви. Ведь любовь совершается иначе. Только когда ты любишь другого, тогда ты можешь чувствовать себя наполненным и удовлетворенным. А если этот другой тоже тебя любит, то вообще прекрасно! Но если же ты чувствуешь удовлетворение, только когда тебя любят, то это крайний эгоизм. К чему это приведет? Ты съешь этого другого, ты его уничтожишь. «Любовь не ищет своего», — говорит апостол Павел. В любви есть благородство. Когда ты любишь другого человека, другой чувствует себя свободно, он чувствует, что существует, что существует как человек, как личность. Но если же ты его душишь своею любовью, то он умрёт, он не выдержит. Это как с цветком, например. Он нуждается, чтобы его поливали раз в неделю одним стаканом воды. Вы же поливаете его каждый день, думая, что благодаря этому он станет более зелёным и живым. Но на самом деле этот цветок от такого количества воды завянет в первые же дни. В любви всё то же самое. Любовь уважает личность другого человека. Любовь не значит, что другой человек должен выдохнуться, разбиться вдребезги, чтобы тебя любить, потому что ты любишь его.
Итак, после всего вышесказанного мы молимся «и о спасении их». Недостаточно просто познакомиться, полюбить друг друга и жить счастливо — не в этом цель, не в этом наше счастье. Целью брака является спасение: чтобы мы, будучи личностями, могли спастись, чтобы мы не потеряли связь с Богом среди всех тех вещей, которые нас окружают и тяготят нас. Спасение — это та главная цель, которая должна предвосхищать любое наше движение.
Затем диакон произносит: «Да будут даны им дети к продолжению рода, и всё, ко спасению просимое, Господу помолимся». Это обращение ко всем присутствующим на свадьбе. Ведь зачем мы посещаем свадьбы? Именно для того, чтобы помолиться за этих людей. Поэтому Церковь и взывает ко всем собравшимся: давайте помолимся о них, чтобы Господь соединил их в любви, даровал им спасение, а также радость рождения детей, в продолжение рода человеческого. И вновь мы молимся о спасении: «все, ко спасению просимое», т. е. чтобы исполнились все их просьбы, ведущие ко спасению их душ. Ведь мы женимся не для того, чтобы рожать детей. Конечно, деторождение — это одна из важных, святых и достойных целей брака, но не самая главная. Главной целью как раз является то, чтобы исполнилось «все, ко спасению просимое». Например, нельзя называть бездетный брак ущербным или несчастным, когда через него человек нашёл истинный путь к любви Божией. Вообще не важно, в браке ли находится человек, или холост он, или разведён, или овдовел. Успех его жизни не зависит от этих внешних обстоятельств. Ведь настанет момент, когда и браку придет конец, кто-то из двух уйдёт из земной жизни, или же брак разрушится по каким-либо причинам, или человек вообще не найдёт себе пару. Всё это не значит, что жизнь этого человека не удалась. Успех или неуспех нашей жизни вообще не зависит от брака или наличия детей, но зависит от того, насколько нам удалось соединиться с Богом. Если у нас это получилось, значит, жизнь наша удалась, в каком бы статусе мы ни находились.
Далее мы молимся «О ниспослании им любви совершенной, мирной, и помощи», т. е. мы просим, чтобы Господь ниспослал им с Неба совершенную и мирную любовь, а также Его Божественную помощь. Почему любовь здесь называется совершенной? Разве любовь может быть несовершенной? Любовь есть в каждом человеке, но часто эта любовь несовершенна, потому что совершенная любовь — это бескорыстная любовь, это любовь Божия, которая является даром Святого Духа. Любовь, прежде всего, не ищет своего, любовь не посрамит другого человека, любовь не станет угнетать, любовь не может быть несчастной или эгоистичной. Совершенная любовь даёт другому человеку полную свободу для существования. Именно так нас любит Господь. Никто не любит нас больше Господа. Посмотрите, как Господь к нам относится, с каким великодушием, как будто Его и вовсе нет. Бог, имеющий силу сделать с нами всё, что захочет, несмотря на это, оставляет нас абсолютно свободными, нежно и деликатно призывает нас к Себе, приводя нас в умиление Своею любовью.
Пусть на это обратят внимание родители, любящие своих детей, но одновременно терзающие их своей несовершенной любовью. Случается, что дети не выдерживают такой любви и говорят: «Оставь меня в покое». «Но я люблю тебя», — скажет родитель. — «Лучше не люби. Если ты решил задушить меня, то лучше я буду жить без твоей любви». Вопрос не в том, любишь ли ты своего ребёнка, никто с этим не поспорит, но вопрос в том, как ты выражаешь свою любовь. Заставляешь его делать то, что хочешь ты? Пытаешься уничтожить его как личность? А ведь нужно радоваться тому, что делает радостным твоего ребёнка. Ты должен быть счастлив тем, что делает счастливым другого человека. Не нужно пытаться влиять на другого, наоборот, нужно радоваться проявлению его личности, радоваться его существованию. Придёт время, когда ты будешь вынужден отдать своё чадо другому человеку, его жене или её мужу. Не сетуй: «Вот, он забрал у меня дочь или сыночка». Наоборот, порадуйся за своего ребёнка, что он продолжает свой жизненный путь, что он становится зрелым человеком, порадуйся его выбору, порадуйся просто тому, чему радуется он.
То же касается всех форм любви, будь это любовь родителей к детям, или детей к родителям, любовь между братьями и сестрами, между друзьями, — любовь во всех её проявлениях должна быть совершенна, бескорыстна и великодушна. В браке же совершенная любовь вовсе не означает, что другой человек теперь и шага не может ступить без твоего одобрения. Это то, что мы называем ревностью, когда начинаются эти допросы: где ты был? с кем говорил? что делал? почему ты так посмотрел туда? кто тебе звонил? и т. д. Всё это болезнь, а не любовь. Мы же должны постараться приобрести любовь совершенную, для этого необходимо произвести внутреннюю работу, стать смиренными, потому что только в смиренном человеке может зародиться совершенная любовь. Гордый человек любит неправильно, эгоистично, ищет только своего. Поэтому, чтобы научиться любить правильно, необходимо духовное лечение. Выздороветь самим, приобрести смирение, чтобы и окружающие нас люди так же пребывали в здравии.
В продолжение последования обручения диакон произносит: «О еже сохранитися им в единомыслии и твёрдой вере, Господу помолимся», т. е. попросим Господа, чтобы они жили в единомыслии и полном доверии друг другу. Слово единомыслие (ομόνοια - по греч.) означает, что двое имеют общий ум, т. е. думают одинаково, говорят на одном языке, имеют общие интересы, общий вектор, соглашаются друг с другом. Однако «единомыслие» вовсе не означает полное сходство всех убеждений, мы можем иметь разные мнения, и часто это даже необходимо. Ты можешь любить другого человека, но иметь совершенно другой образ мыслей. Горе нам, если бы любовь была возможна только между людьми, которые полностью сходятся во мнениях, — тогда мы с большим трудом находили бы себе пару. Поскольку каждый человек уникален, то невозможно отождествить себя с другим человеком. Требовать от другого человека, чтобы он имел схожие со мной взгляды, дабы достичь единомыслия, — это неправильно. Красота любви заключается как раз в том, что когда я люблю другого человека, он имеет полную свободу иметь совершенно отличное от моего мнение.
Для того, чтобы двое людей с разными мнениями могли жить мирно, необходимо научиться уступать. Один из них примет решение, что он будет помалкивать, и пусть будет воля другого, потому что если я буду настаивать на своём, случится скандал. Если ты можешь так поступать ради любви к своему ближнему, делай так, не бойся, ты ничего не потеряешь, наоборот, ты выиграешь! Это никак не есть проявление слабости, ведь только сильный человек умеет уступать с великодушием. Слабый же человек постоянно пытается навязать свою волю и с ужасом думает о том, чтобы уступить. Сильный говорит: «Поступай, как знаешь! Пусть будет так, как хочешь ты!» В этих словах кроется великая душевная сила. «Брат мой, делай так, как считаешь правильным, я буду только рад». Если человеку удается достичь такого расположения духа, то он становится абсолютно свободным от страха и от духа недоверчивости. Помимо того, что он сам становится свободным, он делает свободными и своих ближних.
Но иной человек скажет, что он не хочет, чтобы его использовали. Нужно избегать этого страха — что нас используют, что нам причинят зло, что нас обманут. Избегай этих мыслей, освободись от них. Поскольку другой человек является образом Божиим и от природы уже наделён какими-то добродетелями, пусть даже он их выражает как-то по-своему, он рано или поздно откликнется на твоё великодушие по отношению к нему. И даже если не откликнется, ты ничего не теряешь, ты становишься лучше.
Также в чине обручения мы просим сохранить их в «твёрдой вере», т. е. в доверии друг к другу. Ведь любящий ничего не боится, он доверяет другому человеку. А вот когда мы начинаем бояться, мы становимся мнительными. Например, жена отправляется в булочную, а муж её спрашивает: «Сколько идти до магазина?» — «Пять минут», — отвечает она ему. «Итак, — думает он, — пять — чтобы дойти туда, пять — чтобы вернуться, и две минуты — чтобы купить хлеб, итого — двенадцать минут». — «Уже прошло шестнадцать минут, — говорит он ей, — где ты ходила четыре минуты? С кем ты там разговаривала?» И так далее, по известному всем нам сценарию. Наш болезненный эгоизм, наша уязвимость, наше корыстолюбие, наша неправильная любовь ведут к недоверчивости и страхам. И совсем по-другому ведёт себя совершенная любовь. Ведь любящий совершенною любовью не станет подозревать, бояться или паниковать. Страх и испуг — это симптомы душевного нездоровья.
В завершение нашей встречи я скажу следующее. Брак — это прекрасный этап в жизни человека, благодаря которому человек может духовно возрастать и совершенствоваться во Христе. Однако брак — это не единственный способ для совершенствования. Где бы ни находился человек, он может сделать это время своей жизни — временем для духовного совершенствования. То, чем ты являешься, ты можешь претворить в жизнь вечную. Христос не ограничивается лишь чем-то одним, например, браком или монашеством. Совсем нет. Кем бы ты ни был, в каких бы обстоятельствах ты ни находился, у тебя есть возможность ко спасению. Тебе нужно лишь освятить то место, где ты находишься. Если ты в браке — освяти свой брак, если ты холост — освяти своё безбрачие, если ты монах — освяти своё монашеское жительство. В этом и заключается красота присутствия Божия, которое освобождает нас и дает нам возможность свободно жить во Христе. Меня часто спрашивают: «Отче, разве в жизни человека не только два пути — монашество или брак?» Горе нам, если бы так было. Например, если человек остался без пары, то что теперь — нужно силой затолкать его в монастырь, потому что он не женился? А если он не хочет жить в монастыре? Пусть он живёт так, как хочет. Главное — освятить то место, где ты находишься. Ведь где основой является смирение, там присутствует благодать Божия. А если у тебя нет смирения и нет благодати Божией, то кем бы ты ни стал, монахом ли, Патриархом, семьянином или кем-либо ещё, — ничего у тебя не получится, потому что в твоей жизни отсутствует истинная цель и смысл жизни — присутствие Божие в сердце человека.
Источник Πεμπτουσία, перевела с новогреческого Екатерина Полонейчик
