Герой в силу необходимости

Для власти лучше всего приспособлены те,

кто никогда к ней не стремился. Принимающие руководство,

потому что им его поручили, надевающие генеральский мундир по необходимости,

а потом с удивлением обнаруживающие, что он сидит на них неплохо.

Джоанн Роулинг.

Обещанное продолжение темы, начатой тут и вот здесь.

Среди лидеров Белого Движения в России люди встречались разные. Были признанные полководцы Первой Мировой войны, логично не желавшие отдавать на поругание своих побед, достигнутых таким трудом и такой кровью — как Деникин, Колчак или Корнилов. Были родовитые аристократы, подобные генералу Врангелю, для которых участие в противобольшевистском сопротивлении являлось вопросом чести. Были офицеры, подобно Антону Туркулу, на собственной шкуре испытавшие унижения со стороны взбунтовавшейся толпы — для них не стояло вопроса, чью сторону занять в начавшемся противостоянии. Были другие офицеры, которые, не испытав личных унижений, чувствовали то, что так ёмко выразил таможенник Верещагин в фильме «Белое солнце пустыни»: «Мне за державу обидно!». Были и просто авантюристы, искатели приключений, вроде барона Унгерна. Волею неумолимых обстоятельств все они оказались объединены общей целью и общим врагом.

В этой плеяде достойное место принадлежит Владимиру Оскаровичу Каппелю. Потомок обрусевших шведов, кадровый офицер, настоящий рыцарь по своему мировоззрению, он занимает достойное место среди равных — и в то же время стоит особняком. Слишком яркими были его подвиги. Слишком трудными — задачи. Слишком трагичной судьба. И слишком неожиданными — поступки и мотивы.

Владимир Оскарович Каппель — первый командующий белыми войсками на востоке России

Звезда Каппеля зажглась на Белом небосклоне 9 июня 1918 года — день спустя после того, как Чехословацкий корпус отбил у большевиков поволжскую Самару. Из всех городов подсоветской России Самара была едва ли не самой благополучной: хозяйничавший там Валериан Куйбышев зверским нравом и склонностью к беспощадному террору не отличался, да и с реквизициями не особо усердствовал. Вероятно, именно по этой причине в Самаре скопилось достаточное количество членов разогнанного Учредительного Собрания, которые и сформировали антибольшевистское правительство.

Итак, 8 июня 1918 года в Самаре возникает «правительство» с претензией на всероссийскую власть. Но власть должна подкрепляться военной силой. А таковой силы у КомУча[1] нет. Чехословаки играть роль такой силы отказываются — у них другая цель: пробиться к Владивостоку и убыть, наконец, на Западный фронт. Боевые организации эсеров разгромлены большевиками. Да и солдаты из вчерашних террористов — как из навоза граната. Скрепя сердце приходится обращаться за помощью к офицерской организации.

Эта офицерская организация давно существует в Самаре, занимается какой-то подпольной деятельностью, но какой именно — об этом у членов КомУча ни малейшего представления. Твёрдо они знают одно: их эсеровским идеям офицеры не сочувствуют. Тем не менее, добровольческий отряд возник довольно быстро: две роты пехоты (90 человек в общей сложности), эскадрон кавалерии (45 человек) и двухорудийная артиллерийская батарея. По масштабам Русской Императорской Армии — не тянет даже на сводный полк. А большевики между тем начали приходить в себя и со всех сторон стягивать к Самаре свои части. Немудрено, что большинство находившихся в Самаре офицеров (в основном — бывшие штабные работники) связывать себя с заведомо обречённым делом не хотели. 200 человек с двумя орудиями — явно недостаточно для обороны крупного города, логично полагали они.

В.О. Вырыпаев был одним из самых верных соратников Каппеля, командовал в его отряде артиллерией

И вот, по словам В.О. Вырыпаева, «состоялось собрание офицеров Генерального штаба, на котором обсуждался вопрос, кому возглавить добровольческие воинские части? Желающих не находилось. Тогда попросил слова скромный на вид и мало кому известный, недавно прибывший в Самару в составе штаба Поволжского фронта офицер.

— Раз нет желающих, то временно, пока не найдётся старший, разрешите мне повести части против большевиков, — это был подполковник Владимир Оскарович Каппель" [2].

Давайте вдумаемся, что же, собственно, произошло. Каппель вызывается командовать смехотворным контингентом, численностью не более батальона, в то время, как большевики уже были способны поставить под ружьё сотни тысяч «революционных бойцов». Такое решение, да ещё при недоверии правительства, готового при первой неудаче обвинить тебя в измене, сковывающего твою инициативу своими глупыми партийными догмами, было, по сути, самоубийственно. Именно из-за этого, полагаю, более старшие и опытные офицеры открещивались от должности главнокомандующего, небезосновательно расценивая её как должность «мальчика для битья». Каппель вызывается командовать добровольно — но лишь в условиях катастрофического безлюдия, когда не вызваться означало загубить всё дело. И большевики, ворвавшись в Самару, отыгрались бы не только на членах КомУча и столь пассивной офицерской организации, но и на мирных жителях.

Тот велик перед Богом, кто смиренно уступает место ближнему — гласит святоотеческая мудрость [3]. Но если уступать становится некому, тогда впору вспомнить наставления другого святого отца, гораздо более древнего, нежели прп. Иосиф Оптинский. Свт. Иоанн Златоуст наставлял своих духовных чад: на подвиг не напрашивайтесь и от подвига не отказывайтесь, тогда и слава ваша будет больше. Именно эту заповедь святителя выполнил Каппель.

Напрашивается вопрос о мотивах Каппеля. Почему он решил выступить против большевиков в то время, как многие его коллеги по Академии Генерального Штаба делали противоположный выбор (да и сам он некоторое время работал в штабе Поволжского военного округа Красной Армии)? Испытать большевистский террор на собственной шкуре Каппелю не пришлось (хотя после начала его белогвардейской деятельности большевики и арестовали его супругу Ольгу, которую он неоднократно, но безуспешно пытался вызволить)[4]. В Первую Мировую Владимир Оскарович служил преимущественно на штабных должностях, звёзд с неба не хватал и выдающимися подвигами на поле брани (в отличие, к примеру, от того же Дроздовского) не отмечен. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что адъютантам (а Каппель служил именно на этой должности) нередко приходится лезть в самое пекло сражения. Отваги Каппелю было не занимать, что исправно отмечало начальство: в апреле 1915-го он получил мечи и бант к ранее полученному ордену св. Анны 3-й степени, в марте того же года удостоился ордена св. Владимира с мечами и бантом, в июне — второй степени св. Анны и св. Станислава с мечами. Ордена с мечами выдавались за непосредственные боевые заслуги, каковые у Каппеля, судя по всем, имелись. И всё же военным фанатиком, подобным Дроздовскому или Маркову, он не был. Тянул служебную лямку, исполнял свой долг, как добросовестный трудяга-офицер — не более.

Не более? А возможно, именно в этом и проявлялось его христианское смирение — всей душой рваться в бой, в схватку со смертельными врагами Отечества, но терпеливо оставаться на том месте, куда тебя поставили. Для этого, знаете ли, тоже мужество требуется.

Каппель за рабочим столом в штабе

Отчасти мы можем понять истинные мотивы Каппеля, если вспомним, что он был монархист. Февральская революция однозначно воспринималась им как трагедия. В то время, когда даже Дроздовский или будущая возлюбленная Колчака Анна Тимирёва считали революцию «тяжёлой, но необходимой операцией», Каппель в необходимость подобных операций категорически не верил. И монархический строй считал «основой настоящей русской жизни». В защиту этой основы он, очевидно, и встал, достаточно наглядевшись в Самаре на большевистские эксперименты и наслушавшись большевистских идей. В отличие от многих других белогвардейцев, коими двигала личная месть, Каппель чувствовал принципиальную, идейную несовместимость себя с новой самозванной властью — и потому боролся против неё. «Я — монархист по убеждениям, — говорил он. — Но встану под какое угодно знамя, лишь бы воевать с большевиками» [5].

Под стать Каппелю были и его добровольцы. «Большинство офицерства, как и сам Владимир Оскарович Каппель, — свидетельствует ротмистр В.А. Зиновьев, — считали, что не время сейчас заниматься внутренними распрями. Есть одна цель — победить большевиков, и к этому должны быть направлены все их усилия. В этом отношении Владимир Оскарович Каппель до конца своей жизни придерживался строго этого принципа и выделялся своей жертвенностью во имя общего блага» [6].

Группа каппелевских офицеров. 1918 год.

Тут мы можем отметить ещё одну важную черту Каппеля. Жертвенность. Эта его черта будет ещё не раз проявляться в дальнейшем, проявилась она и в том, как просто и обыденно принял он командование над импровизированной «армией» КомУча 9 июня 1918 года. Прекрасно понимая, что после первого же поражения ему припомнят всё — и «контрреволюционное» происхождение, и нескрываемые монархические взгляды, и службу (по заданию офицерского подполья) в красном штабе.

А дальше началась череда непрерывных подвигов. Каппель понимал простую вещь: обороняться с такими малыми силами — немыслимо. А если обороняться немыслимо, значит, стоит попробовать наступать. Вот где пригодились его опыт генштабиста и хорошее знание красных. Разрабатываемые им операции казались чистейшей воды авантюрами — но когда, по свидетельству Вырыпаева, Каппель намечал маршрут, обсуждал возможные встречи на пути следования и варианты действий на все случаи — задача неожиданно оказывалась лёгкой [7]. Каппель мастерски сочетал лобовые атаки с глубокими обходами (последние неизменно сопровождались артиллерийским обстрелом позиций противника с тыла) — и красные панически бежали, оставляя город за городом. При этом Владимир Оскарович вовсе не искал лавров, нередко соглашаясь подчиниться какому-нибудь скороспелому чешскому «военачальнику» — для пользы дела, если вдруг предоставлялась возможность заполучить себе в помощь ту или иную чехословацкую часть.

На первых порах, когда сил у белых было недостаточно, все их командиры одновременно играли и роль рядовых бойцов. Не стал исключением и Каппель, деля все тяготы походов со своими добровольцами. И нередко, отдав все необходимые распоряжения перед боем, во время самого боя он брал в руки винтовку и шёл в цепь. «Может быть, — пишет по этому поводу Вырыпаев, — потому он так тонко знал настроения и нужды своих солдат, что ему приходилось вести жизнь рядового бойца» [8].

Каппель со своими боевыми соратниками

Примечательно, что, овладев Казанью, Каппель получил в свои руки золотой запас Российской Империи. Учитывая зависимость белых от поставок оружия и обмундирования от союзников по Антанте, это давало ему возможность стать на арене политической борьбы самостоятельным игроком. Однако, Каппелю это было не нужно — и золотой запас под конвоем отправился в распоряжение правительства, которому Владимир Оскарович не симпатизировал, но которому в интересах дела подчинился.

Однако, власть командующего подразумевает чувство ответственности за принятые решения и за судьбу подчинённых. А тут на одном смирении далеко не уедешь. Понимал это и Каппель — и потому смело шёл на конфликт с властью там, где этого требовали интересы дела. То же взятие Казани КомУч считал невозможным и разрешил Каппелю операцию лишь на свой страх и риск. Каппель с этим согласился — и оказался прав. И впоследствии, когда в Омске произошёл переворот, вознёсший на пост Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака, Каппель не стеснялся заступаться перед ним за свою дивизию, которую новые власти решили расформировать[9]. В результате дивизию не только не тронули, но развернули в корпус, выведя в резерв главнокомандующего. Тогда же произошёл весьма симптоматичный эпизод, прекрасно характеризующий Каппеля-командира. С первых дней в его отряде находился эсер-доброволец Фортунатов, член КомУча, поначалу приставленный к Каппелю для слежки за ним, но постепенно превратившийся в настоящего бойца. На вопрос, что делает в его отряде Фортунатов, Каппель ответил: «Ведёт успешную боевую работу на фронте», — и новоиспечённого корнета Белой Армии не тронули[10].

Потом было всякое — надежды и разочарования, успехи и поражения, восторженное обожание одних, зависть других и ненависть третьих. О Каппеле можно говорить бесконечно. Но самый главный свой подвиг ему предстояло совершить зимой 1919−1920 года. К этому времени колчаковский фронт трещал по швам под ударами превосходящих сил красных и под тяжестью многочисленных восстаний в тылу. Измотанная летними и осенними боями армия уже не была способна защитить Омск — стало ясно, что её необходимо отводить в глубокий тыл для переформирования. И Колчак принял решение об эвакуации своей столицы. Новой столицей белой Сибири должен был стать Иркутск, о чём верховный правитель объявил официально перед своим отъездом.

Отъезд Колчака из Омска

Беда была только в том, что Иркутск, как выяснилось, тоже оказался охвачен восстанием. Власть в городе захватил эсеро-меньшевистский Политцентр, вступивший в переговоры с красными. И встал вопрос: кому возглавить порядком потрёпанную, но всё же ещё грозную армию, кто должен вывести её к Иркутску и восстановить там власть верховного правителя? Кандидатуры основных соратников Колчака — генералов Лебедева и Сахарова — отпадали: слишком уж явно они обнаружили свою несостоятельность. Генерал Дитерихс, который мог бы взять на себя эту миссию — тем более, что идея отвода войск в глубокий тыл на отдых и переформирование принадлежала ему — потребовал в обмен на принятие назначения отставки верховного правителя. Генерал Анатолий Пепеляев (этот человек ещё станет белой легендой в будущем — именно он дольше всех будет сопротивляться большевикам), родной брат премьер-министра в колчаковском правительстве, тоже был замечен во фрондёрских настроениях. И выбор остановился на Каппеле. На человеке, для которого Родина, долг и жертвенность всегда были абсолютными понятиями. Второй раз эти качества вынесли Владимира Оскаровича на вершину военной власти — на должность командующего белым Восточным фронтом. И снова — в тот момент, когда принятие власти сулило лишь предстоящие лишения с весьма неопределённым результатом. Предстояло пройти несколько тысяч вёрст по зимней тайге, по более чем сорокаградусному морозу, тащить с собой обозы с мирными беженцами. Идти нужно было по территории, охваченной партизанским движением и сотрясаемой восстаниями. И, несмотря на это, следовало довести армию до Иркутска и освободить город. Каппель взялся за эту почти безнадёжную миссию. Так же просто, как некогда он согласился принять командование над «армией» в 200 с небольшим человек, он теперь принял под свою команду несколько десятков тысяч, которых для начала следовало просто сохранить.

Великий Сибирский Ледяной поход

Эпопея Великого Сибирского Ледяного похода, тоже многократно описанная, стоила Каппелю жизни. Владимир Оскарович двигался с передовым отрядом, пролагая путь остальным. В буквальном смысле: Каппель и его передовой отряд шли по снегу толщиной в аршин, под которым струилась незамерзающая вода, стекавшая из горячих источников. Люди проваливались в снег до этой воды, черпали её в сапоги. А за спиной у них образовывалась хорошо протоптанная зимняя дорога. Кончилось дело тем, что Каппель промочил ноги и никому ничего не сказал. На морозе у него развилась гангрена. Ноги пришлось ампутировать — в полевых условиях, без наркоза. Тем не менее, уже на следующий день Каппель снова был во главе армии — верхом. Несмотря на полное отсутствие сил, несмотря на то, что временами впадал в бред. Разделять тяготы похода со своими солдатами он считал своим долгом. «Ежедневно умирают сотни бойцов, — говорил генерал. — И если мне суждено умереть, я умру среди них»[11]. Ему таки пришлось переместиться в госпиталь — когда крупозное воспаление лёгких одолело его некогда крепкий организм. Спасти генерала медики были уже бессильны. 26 января 1920 года он скончался. Спустя несколько дней большевиками был расстрелян Колчак. Узнав об этом, армия отказалась от штурма Иркутска, и перейдя за Байкал, ушла в Читу. Туда же был перенесён и гроб с останками Каппеля.

Преданность генерала собственным войскам играла свою роль — солдаты платили ему такой же преданностью и безграничной верой. «Невольно возникал вопрос, — пишет Вырыпаев, — какой силой, как гипнозом, действовал Каппель на солдат? Потом, после боя я много раз разговаривал с офицерами и солдатами на эту тему. Огромное большинство слепо верило, что в тяжёлую для них минуту Каппель явится сам, а если так — то должна быть победа.

— С Каппелем умирать не страшно, — говорили они"[12]. Эти войска после смерти своего командира приняли название каппелевцев, с этим названием ещё два года бились против большевиков и с этим названием ушли — кто в Вечность, кто в изгнание.

Каппель и сегодня служит примером человека, безропотно поднявшего свой крест и пронёсшего его до конца. Человека, которого неодолимые обстоятельства сделали героем. Он не искал ни власти, ни славы, но принял их, когда больше было некому. Власть принесла ему только терния и безвременную смерть. Что ж — тем выше его слава, истинного полководца-христианина. Когда будете молиться — помяните за упокой и воина Владимира!

https://mikhael-mark.livejournal.com/326 358.html

---

Примечания:

[1] Комитет членов Всероссийского Учредительного собрания — первое антибольшевистское всероссийское правительство России, организованное 8 июня 1918 года в Самаре членами Учредительного собрания, не признавшими разгон Собрания декретом ВЦИКа 6 января 1918 года.

[2] Цит. по: Петров А.А. Генерал-лейтенант В.О. Каппель // Белое Движение: Исторические портреты. Колчак, Юденич, Семёнов… - М.: Астрель, 2004. — с. 127.

[3] Прп. Иосиф Оптинский

[4] См.: http://mikhael-mark.livejournal.com/184 263.html

[5] Цит. по: Пахалюк К. Белые полководцы. — М.: Комсомольская правда, 2015. — с. 85.

[6] Там же, с. 90.

[7] Петров А.А. Указ. соч. — с. 131.

[8] Цит. по: Петров А.А. Указ. соч. — с. 137.

[9] Поскольку каппелевцы служили в армии эсеровского КомУча, кто-то обнёс их командира перед новым главнокомандующим, представив волжских добровольцев неблагонадёжным эсеровским формированием. Личная встреча Каппеля и Колчака развеяла все подозрения последнего. И впоследствии, когда корпус Владимира Оскаровича, не дав должного времени на подготовку, бросили в бой, и целый полк этого корпуса ушёл к красным, перебив офицеров, Колчак встал на защиту комкора и лично выразил ему моральную поддержку.

[10] Петров А.А. Указ. соч. — с. 148.

[11] Пахалюк К. Указ. соч. — с. 91.

[12] Цит. по: Пахалюк К. Указ. соч. — с. 91.