 |
| Православие.Ru | Митрополит Лимассольский Афанасий (Николау) | 11.03.2019 |
На Святой Литургии во время пения Трисвятой песни священник читает следующую молитву:
Боже Святый. сподобивый нас, смиренных и недостойных раб Твоих, и в час сей стати пред славою святаго Твоего жертвенника и должное Тебе поклонение и славословие приносити. прости нам всякое согрешение, вольное же и невольное, освяти наша души и телеса, и даждь нам в преподобии служити Тебе вся дни живота нашего (Из молитвы Трисвятаго пения, которая читается священником тайно в алтаре) ..
Святая Литургия — важное событие, потому что мы все вместе приносим Богу песнь, славословие и служение, приносим Трисвятую песнь. Все вместе стоим пред Богом, принимаем Божие благословение и становимся одним Телом — составляем Церковь Христову. Когда мы собираемся на богослужении, мы составляем Христову Церковь, Тело Христово, соединенное с Главой — Христом.
Но разве Бог нуждается в том, чтобы мы приносили Ему Трисвятую песнь? Нет. Бог не нуждается ни в том, чтобы мы пели Ему, ни в том, чтобы говорили Ему высокие слова, славословия, похвалы и массу всего ещё, — однако мы нуждаемся в том, чтобы это делать, нуждаемся в том, чтобы прославлять Бога. Когда славословим Бога, мы исцеляемся, облегчаем свою душу, исцеляем своё существо. Это мы нуждаемся в том, чтобы славословить Бога, а у Бога от наших слов не прибавляется ни славы, ни ещё чего-нибудь.
Когда стоишь пред Богом, надо стоять с ощущением собственной греховности. Чтобы вступить в общение с Богом, надо иметь правильное отношение к Нему — надо быть смиренными, чтобы в нашей душе не было этой закрытости, проистекающей из эгоизма и высокомерия. Когда мы смиренно стоим пред Богом, мы открываем своё сердце для того, чтобы оно приняло Божию благодать, и молим Бога посетить нас, прийти к нам по Его благости — не потому, будто мы этого заслуживаем, а потому, что Он благ, человеколюбив, милостив, и мы поэтому молим Его прийти к нам.
Когда Он придёт и посетит нас, тогда мы сможем обратить на пользу это Божие посещение — если, конечно, правильно расположены к Нему. В противном случае, когда у нас нет к Нему правильного отношения, то, даже если Бог посетит человека, он или не поймет этого, или тут же утратит эту благодать, и ничего не будет. Это для нас важно, потому что Бог не посещает души таких людей, которые не могут распознать Его присутствия, которые замешены на самомнении и эгоизме, которые не ищут Его благодати.
И это посещение Бога, о котором мы молим Его, — не какое-нибудь событие, совершающееся в нашем воображении, не нечто воображаемое в нашем уме или нечто эмоциональное, происходящее в наших эмоциях. Хотя, конечно, когда Бог посещает нашу душу, все наши чувства движутся, и ум, и сердце, и чувства, всё активируется, потому что когда Бог посещает человека, тот весь целиком участвует в этой нетварной Божией благодати.
Эта благодать тоже является энергией Бога, а не чем-то абстрактным, не чем-то таким, что я могу знать, а могу и не знать, что могу почувствовать, а могу и не почувствовать. Я её чувствую, и это — энергия. Она как аппарат, который включаешь в контакт, нажимаешь на кнопку, и электрическая энергия канализируется, аппарат активируется, он начинает действовать и совершает работу. Так и человек, который связывается с благодатью, для него это связывание с ней — реальное событие, которое на 100% абсолютно и реально.
Разумеется, когда благодать пребывает в нашей душе, тогда все наши чувства движутся, и чувственный, и душевный мир, и тело участвуют в этой благодати, мы участвуем в ней всем существом. В благодати участвует не только какая-то одна часть.
Поэтому мы молим Бога посетить нас. И когда Он посетит нас, первое, что делает наша душа, — ищет прощения у Бога, потому что душа тут же осознаёт, что она далека от Бога, видит, что она стоит далеко от Бога, что Бог свят, пресвят, чист, столь светел, а мы находимся на большом расстоянии от Него.
Он может канализировать Свою благодать в нашу душу, но мы, со своей стороны, понимаем, что принимаем Его благодать потому, что Он благ, потому, что Он хочет дать её нам, а не потому, будто этого заслуживаем, не потому, будто мы представляем собой нечто, не потому, будто мы добродетельны, а потому, что Он благ, праведен, милосерд, добр и Своей благодатью посещает нас, и мы видим, как далеко отстоим от Него. Это чувство нас не раздавливает и не сокрушает в плохом смысле, а раздавливает и сокрушает наш эгоизм, того идола, который мы сами из себя сотворили.
При этом Бог не вызывает в нашей душе чувства удушья. Он нас не удушает — почему? Потому что, когда Бог действует, Он действует спасительно для человека, спасает человека, Он его не убивает, а спасает, восполняет, освобождает.
Как только Бог посетит нашу душу, мы видим, где Он и где мы, и в нашей душе рождается боль из-за этой удаленности от Него, и мы ищем у Него прощения, молим Его простить нас. Поэтому в молитве говорим: Прости нам всякое согрешение, вольное же и невольное.
Мы молим Бога простить нас. Слово «простить» на греческом (συγχωρήσω) означает «поставить человека вместе с собой, совместить». Когда мы говорим Богу, чтобы Он простил нас, мы не имеем в виду того, что на новогреческом означает: «Извини меня». То есть не так, как если бы у какого-то человека была с нами проблема: мы ему что-то сделали, и он негодует, гневается, видеть нас не хочет, поскольку мы его уязвили, а мы ему говорим:
— Прости, что причинил тебе зло!
И он старается нас простить, то есть зачеркнуть наш грех. У слова «прощать» есть и более глубокий смысл: я не просто зачеркиваю твой грех. То есть просить прощения не значит, что мы говорим Богу:
— Зачеркни наши грехи!
Бог не держит перед собой листа бумаги, на котором бы Он записывал наши грехи. И Он отвечает:
— Нет, не прощу!
— Ну прости меня!
— Нет, Я тебя не прощаю!
— Да прости Ты меня!
— Не прощаю!
— Прости меня!
— Не прощаю! Можешь хоть тысячу раз сказать: «Прости меня», — Я ещё посмотрю, прощать ли тебя!
Всё это представление человеческое, детское, мы делали так, когда ходили в школу. Когда ты говоришь Богу: «Прости меня!», это не значит, что Бог таит на тебя злобу или помнит какие-то факты, говорящие против тебя. Нет. «Прости меня» здесь означает: «Я Тебя очень молю, Боже мой! Исцели моё существо уязвленное, обезображенное, искалеченное. Исцели меня Своим присутствием и прими снова в Свои Отеческие объятия. Прости меня Своей любовью, которая у Тебя есть и которой я не понимаю, потому что я болен, слеп, страстен, искажен и не понимаю, что Ты любишь меня. Ты меня любишь, печёшься обо мне, даешь всё, а я, к сожалению, этого не понимаю».
Прощение — это движение, в котором мы молим Бога исцелить нас, потому что в конце концов проблема у нас, а не у Бога. И когда мы говорим Богу: «Прости меня!» — в том смысле, который сегодня обычно вкладывают в это слово («извини»), то получается, будто у Бога есть проблема и Он гневается, а мы говорим:
— Ну что теперь делать? Он разгневался. Надо сделать что-нибудь, чтобы у Него это прошло!
И в случае с человеком ты начинаешь успокаивать его и думаешь: «Ну что бы ещё сделать, чтобы у него прошло? Купить ему, не знаю, хорошего мороженого и угостить? Или подарить букет цветов, сказав вдобавок и теплые слова: „Ну какой же ты хороший!“ и пр., что-нибудь пообещать — и дело с концом? Он же разгневался, и чтобы это прошло, надо что-нибудь сделать».
В большинстве случаев чувство, которое мы испытываем к Богу, такое и есть, а именно: «Я совершил несколько грехов, но и Ты не таи на меня злобу из-за того, что я их совершил», — и я хочу что-нибудь сделать, успокоить Его, чтобы у Него это прошло, и убедить простить меня!
Дело в том, что это не Бог нуждается в исцелении, а я. Бог не таит на меня никакой злобы из-за того, что я натворил глупостей, и Он не хмурится, не злится — а это мои пороки, страсти, болезни в буквальном смысле убивают мою душу. Поэтому я говорю Богу: «Прости меня, Ты, Врачу, очисти от этого яда, чтобы прояснились мои глаза, сердце, чтобы я ожил, возродился, ибо я умираю и погибаю».
Мы молим Бога простить нас, потому что у нас имеется это ощущение Его святости, и мы чувствуем, что Он может простить нам всякое прегрешение.
Доходить до того, чтобы не видеть в себе ошибок, то есть когда мы не видим своих грехов и не чувствуем, что наше «я» уязвлено и покрыто страстями, — это для человека трагично. Среди нас есть такие люди, кто, если спросить их: «У тебя есть какой-нибудь грех?» — отвечают: «Нет, у меня ничего такого нет». Мы часто это слышим. Я не чувствую, что сделал что-то, я ничего не чувствую. Это глубокий сон, ты словно спишь под действием снотворного и никак не можешь проснуться, чтобы увидеть хоть несколько своих грехов, осознать, что ты делаешь.
Конечно, это факт, что человеку нелегко дойти до этого покаянного чувства. И знаете, когда мы реально каемся? Когда видим Бога, тогда мы и каемся. До этого наше покаяние человеческое, у него есть человеческие черты, оно не здоровое, но даже такое оно нам помогает.
А как же я покаюсь, если не знаю Бога и никогда не видел Его святости? Ну хорошо, я ещё могу понять, что совершил грехи по отношению к ближним. Поэтому люди, как правило, когда приходят исповедоваться и называют свои грехи: «Я совершил грехи: ненавижу ближнего своего, обвиняю, сплетничаю, говорю неправду», — то очень редко кто скажет: «Я не люблю Бога», — или: «Я наношу вред своей связи с Богом — моим Отцом». Потому что для него Бог — это что-то непознанное; он видит только брата своего, ближнего, окружающих. Тогда как духовный человек, когда придёт исповедоваться, первое, что скажет, это: «Я оскорбил Бога, уязвил свою связь с Ним и свою душу. Я убил свою душу, я убийца собственной души — может, и не убивал человека, но убил свою душу. Я убил и души других людей своими грехами, плохим примером и бесчинствами!» — скажет так, как будто произошло действительно очень реальное и сильное падение.
Но, чтобы всё это могло произойти в нашей душе, надо увидеть святость Бога, и если мы не увидим Его по благодати Святого Духа, то будем хотя бы совершать малые духовные подвиги в душе. Давайте, когда у нас будет немного времени, подумаем об этом. Это можно сделать, даже когда приходим в церковь. Некоторые часто жалуются:
— Но как же долго идёт эта Литургия! Хоть бы закончилась скорее!
Но как раз Литургия и даёт тебе время на это, в миру — это час-два, а в монашестве этих часов намного больше, и если учесть наши житейские обстоятельства, то, может, это время — единственное, которое у тебя найдётся для того, чтобы подумать о себе, о своей душе.
Даже если ты не умеешь молиться, даже если не понимаешь, что говорит священник, певчие, погрузись в себя, в свою душу и взгляни на прошлое, исследуй свою душу, чтобы увидеть, что с тобой происходит: «Куда я иду? Как я? Что происходит внутри меня?» Это редкая возможность, которая у нас для этого есть, по меньшей мере, если учитывать современные реалии мира.
А где ты ещё найдешь время для этого? Днем думаешь: «Ладно, вечером помолюсь». Но стоит тебе уединиться вечером на 5−10 минут, как дети начнут без конца хлопать дверью, а жена будет ждать, когда же вы с ней сядете, чтобы поговорить, и думаешь:
— Ну ладно, почитаю минут 5−10 повечерие, прочту пару молитв, и всё. Нет у меня времени углубляться, входить в свою душу.
Тогда как Святая Литургия, церковные богослужения, сама атмосфера Церкви помогает войти в своё сердце и совершить там ретроспекцию, взглянуть на своё прошлое, настоящее и будущее, задуматься о Суде Божием, о своём движении во времени, обо всём, что видишь перед собой, вздохнуть и сказать: «Боже, прости меня, помилуй меня! Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» Может, у тебя даже будет время и заплакать.
Поэтому не пропускайте церковных служб: это единственное пространство и время, которое дается нам на то, чтобы сделать в себе что-нибудь. Нет у нас другого времени и пространства, учитывая те обстоятельства, в которых мы живем. Если бы мы обитали в пустыне, оно, естественно, было бы, но в миру его у нас нет.
Часть 2. О вольных и невольных грехах
Мы молим Бога простить нам всякое прегрешение, вольное и невольное.
Ты сейчас скажешь, как говорили древние греки:
— Никто не совершает грехов по собственной воле.
Действительно, наша душа не хочет грешить, ведь она создана Богом, сотворена по образу Божию и не хочет греха. Но после грехопадения все эти дарования, данные нам Богом, разъединились и наша душа смешалась со страстями. И часто, говоря в уме: «Я не хочу грешить!» — мы видим, что сердце наше увлекается грехом и всё наше существо оказывается в плену. Так, значит, я всё же говорил: «Хочу согрешить»? Хочу, не хочу, а грех совершаю! Может, и не хочу, но, видимо, и хочу, коль скоро совершаю.
Поэтому вольное и невольное прегрешение означает те обстоятельства, которые мы понимаем, и те, которых не понимаем, потому что есть много такого, что мы делаем, не понимая, что это вредит нашей душе.
Может, у нас есть и плохие привычки, как, например, привычка иронизировать, насмехаться над другими, которая очень дурна и является порождением нашего эгоизма, плодом ряда наших комплексов и свидетельствует о нашей агрессивной настроенности к другому человеку. Ведь одно дело — отпустить шутку, хоть и это опасно, но ирония — это уже нечто совсем ужасное. Иронизировать над другим и так относиться к нему — это следствие самохвальства и эгоизма. Мы часто иронизируем над другими и не понимаем, что таким образом вредим собственной душе.
Даже люди духовные, подвизающиеся, могут проявлять черты, неполезные для них, — то ли оттого, что ещё не локализовали их, то ли потому, что Бог попускает им иметь кое-какие естественные недостатки, чтобы они смирялись и не думали, будто они непогрешимы и совершенны. Ведь даже самый великий, совершенный человек несовершенен пред Богом.
У всех нас в уме есть такое, чего мы, может, не локализовали (локализовать — то есть что-то ограничить, как локализуют пожар, не давая ему распространиться). И сделать это нам помогают те, кто нас осуждает и обвиняет. В этом смысле они — наши великие благодетели, единственные, кто скажет нам прямо в лицо:
— Ты над другими смеешься, а сам такой-то и такой-то.
Кто любит нас, наши друзья, те никогда не скажут такого, они нам говорят только хорошее. А тот, кому ты несимпатичен, кто тебя не выносит, тот откроет рот и скажет тебе такие слова, которые тебя огорчат. Но эти слова чрезвычайно полезны, потому что показывают нам, что в нашем характере есть много такого, чего мы и не ощущаем. Может, это кажется нам чем-то невинным, и мы даже не подозреваем, что это может уязвить нашего брата, но, тем не менее, оно его уязвляет и вызывает у него в душе страшное состояние, которое выводит его из равновесия, а у тебя и понятия об этом не было.
И как я уже говорил в другой раз, сатана проделывает тут очень тонкую работу. То есть когда человек поверит, что у другого, его брата, есть на него зуб, что другой его и видеть не хочет, отвращается от него или ему завидует, то сатана делает так, что все его помыслы подтверждаются, тогда как у другого и мыслей об этом не было. Но, тем не менее, он действительно делает то, что подтверждает подозрения первого. Приведу вам пример из своей жизни.
Один брат поверил в то, что я не желаю, чтобы он находился рядом со мной. Однажды ночью я увидел его в храме, и он был очень расстроен:
— Что с тобой?
— Я не могу больше, я устал, ты всё время от меня отворачиваешься, ты не проявляешь ко мне уважения.
Я реально как с небес на землю свалился: я и понятия об этом не имел, даже не помышлял об этом.
— Но как же ты понятия не имел? — и привёл десяток примеров, и все десять оказались подлинными!
Но только всё было не так, как ему показалось. Я делал всё это просто потому, что не подумал, или оно само так вышло.
Привёл мне один пример:
— Вот вчера ты говорил с отцами и, как только я пришёл, тут же замолчал и ушёл.
Действительно, так оно и было. Я говорил с некоторыми отцами, мы празднословили, смеялись, и я искал повода, чтобы уйти. Поэтому, как только пришёл этот брат, я счёл это хорошей возможностью. И ушёл. Да, но как же быть с братом, истолковавшим всё по-своему?
Был ещё случай. Мы поехали вместе в один монастырь. Гостиничник спросил меня:
— Сколько с тобой человек?
Я ответил:
— Трое.
Я имел в виду, что их трое и я четвертый. А гостиничник подумал, что нас всего трое, и брат остался один, без нас.
Он сказал:
— Мы поехали в монастырь Дионисиат, гостиничник спросил тебя: «Сколько вас?» — и ты ответил ему: «Трое», — а нас было четверо. И ты взял с собой трех отцов, а меня оставили одного на улице.
Действительно, нас троих поселили в одну комнату, где были три кровати, а его в другую.
— Потом я сказал тебе, что пойду ловить рыбу, а ты говоришь: «Не надо, теперь не ходи, в другой раз пойдёшь». А сам пошёл.
Действительно, так и было. Потому что у него тогда кружилась голова, а была буря, и, чтобы с ним не случилось чего-нибудь, я сказал ему:
— Да ничего страшного, отче, в другой раз пойдёшь!
А что сейчас буря, не сказал, потому что он это сам видел. А я пошёл, потому что у меня не кружилась голова. Но оказался виноват.
То есть это была целая вереница подобных случаев, и все они были истинными, но в то же время и ложными.
Знаю одного человека, который пришёл ко мне исповедоваться и ушёл потрясенным, говоря:
— Пошёл исповедоваться, а он надо мной издевается!
Мне это передали.
— Я над ним издевался?
— Да.
— Ну что же, ладно.
И как же я над ним издевался? У меня была плохая привычка — не знаю, делаю ли я это ещё, но иногда, когда бываю озадачен, не знаю, что со мной происходит, но я улыбаюсь. Он говорил:
— Я называю свои грехи, а он надо мной смеется и издевается.
Другая госпожа пришла и сказала, что из-за меня стала иеговисткой. Из-за меня? Из-за меня. Почему же?
— Я три раза приходила, чтобы с тобой встретиться, а тебя не нашла!
Хорошо, ну, а я знал, что ты придёшь? Я ведь не стою на пороге митрополии в ожидании, когда придёт кто-нибудь, чтобы с ним встретиться. Позвони мне по телефону, скажи, что придёшь!
Масса всего ещё.
— Он нас видел, но не стал с нами разговаривать.
Действительно, недавно было одно мероприятие, и я очень устал, выглядел мрачным, насупленным.
— Ты посмотри на него! Только увидел нас, тут же нахмурился! Только что говорил и смеялся! А как увидел нас, сразу же помрачнел.
Действительно, потом я увидел фотографию, которую тогда сделали, и у меня было такое лицо, что я подумал: ну что это за физиономия! Но тогда я был так измучен, было жарко, я думал о всяких проблемах, и лицо у меня действительно было хмурым. Но только не из-за того, что я увидел этих людей, а потому, что думал о проблемах. Но ведь человек этого не знает и говорит:
— Ты видишь? Как только встретил меня, тут же нахмурился. А когда пришёл тот-то, ты ему сразу заулыбался, потому что он тебе друг, ты его любишь, потому что. — уйма всего!
Поэтому, как бы смешно это ни выглядело, но мы вольно или невольно совершаем грехи, которыми уязвляем брата своего. И ещё больше у нас грехов, которыми мы уязвляем свою душу и повреждаем нашу связь с Богом — своим Отцом.
Вопросы митрополиту Афанасию
— Вы сказали, что мы можем согрешать и не подозревать об этом. А как это можно обнаружить? Может, об этом нам скажет духовник?
— Если почувствует, скажет.
— А если не почувствует?
— Если не почувствует, тогда тебе об этом скажет соседка, не волнуйся! Скажет соседка, коллега, супруг, подруга, друзья. Нам скажут об этом те, кто рядом с нами. В какой-то момент они скажут нам так: «Я тебя терпеть больше не могу! Ты тяжёлый человек, вечно чем-то недоволен, с приветом».
Скажешь, они говорят это по злобе? Хорошо, я и не говорю, что по любви, но когда они говорят нам всё, что говорят, мы должны посмотреть: а не правда ли это? Не таково ли впечатление, которое я произвожу? Может, на сердце у меня ничего такого нет, но, как я сказал, одно дело — что говорит моё сердце, и другое — что говорит физиономия. Человек видит мою физиономию, а не сердце, он же не сердцеведец, чтобы читать в моем сердце. Может, сердце у меня прекрасно, как райский сад, я питаю к человеку огромную любовь и не желаю ему ничего плохого, но моё выражение лица будет отвратительным. И говоришь себе: «Э, дитя моё, а ну-ка смени это выражение! Что это за физиономия!»
Наш блаженно почивший старец, когда видел кого-нибудь с таким лицом, говорил:
— Ну что это за физиономия, а? Смени физиономию!
Ведь другой не видит нашего сердца, будем помнить об этом.
Многие говорят:
— Да со мной ничего, это всего на минутку, у меня это пройдёт.
Да, на минутку — и у тебя это пройдёт, но у другого выходит не на минутку, когда ты убиваешь его своими словами. А теперь попробуй сядь и убеди его, что это было на минутку.
— Но что я ему такого сказал? Всего-то какое-то слово.
А этого слова оказалось достаточно, чтобы ранить другого человека. Твой тон, выражение лица, слова, движения, масса всего ещё могут убить другого человека. Поэтому кто нас осуждает, те нам помогают, хоть самим себе и не приносят пользы. По крайней мере я получаю большую пользу от тех, кто меня критикует.
Если о нас судят неверно — ничего страшного. Какая-нибудь польза из этого да выйдет, ведь другой не полный безумец, он что-то да видел. Поэтому думаю, что такие люди нам всегда помогают. Смотри, даже если кто-нибудь судит о нас ошибочно, то, по меньшей мере, ты понимаешь, что он не прав: «Да ладно, пусть говорит себе, это же не так! Но если у него создалось такое представление обо мне, значит, я в этом виноват!»
Перевела с болгарского Станка Косова, Богословский факультет Великотырновского университета
|
|
