 |
| Православие.Ru | Протоиерей Петр Перекрестов | 18.10.2018 |
О том, в чем специфические отличия Православия на американской земле и с какими вызовами оно сейчас сталкивается, — продолжение беседы с протоиереем Петром Перекрестовым, ключарем собора в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» в Сан-Франциско.
Освящение участка для нового американского православного храма в Солт-Лейк-Сити (приход Антиохийской Архиепископии в США), штат Юта. Фото Кенеша Хоугланда
В Америке нет понятия «зайти в храм»
— Отец Пётр, а каково сейчас быть православным в Америке? Исповедовать православную веру в последнее время стало сложнее, или принципиально ничего не изменилось?
— Многие люди не знают, но Православие в Америке сегодня на подъеме. В Православие переходит немало американцев. Приведу хотя бы такой пример: на юге США был очень почитаемый архиерей-американец Православной Церкви в Америке архиепископ Димитрий (Ройстер), он за 30 лет открыл в южных штатах около 60 совершенно новых православных американских приходов. Владыка Димитрий, действительно, считается «апостолом» южных штатов США.
Южные штаты — Миссисипи, Юта, Алабама, Луизиана, Южная Каролина, Теннесси, Арканзас, Джорджия, Северная Каролина и Оклахома — это вам не Голливуд и не Америка больших городов. Они образуют так называемый «Библейский пояс», который главным образом составляют баптисты. Баптисты, как правило, люди, искренне любящие (пусть по-своему и вне истинной Церкви) Христа и Священное Писание, и в этом «Библейском поясе» огромный потенциал для Православия. Когда эти баптисты переходят в Православие, у них остаются та же любовь ко Христу, то же знание Священного Писания, что было прежде, но они теперь приобретают и подлинную Церковь, соборную и апостольскую, им открывается церковная полнота, в том числе и мир святых отцов. Эти новообращенцы из баптистов активно проповедуют Православие, рассказывают о вере своим друзьям и коллегам на работе, соседям. Плюс, если раньше у баптистов они давали десятину, то в обязательном порядке будут давать десятую часть дохода уже на свой новый православный приход. Эта материальная поддержка позволяет миссионерскому делу расти.
Ещё пример. У нас в Сан-Франциско регент славянского хора на ранней Литургии не выходец из России и не потомок старых эмигрантов, а чистокровный американец, Джон. Он сам изучил церковнославянский язык и церковный устав и теперь управляет церковным хором, который поет именно на церковнославянском. За 6−7 лет управления хором он ни разу не пропустил Литургию (разве что когда был в отпуске) и не опоздал на неё. Он женат на православной вдове, тоже американке, у них трое детей.
Словом, в Америке совершенно удивительные люди переходят в Православие, у каждого уникальный путь, уникальная история. Я удивляюсь тому, насколько они, как правило, интеллигентны и насколько осознанно приняли решение о переходе в Православие. Ведь для них Православие — не традиция, не часть своей, американской культуры; они порой сталкиваются с недопониманием со стороны своих близких, в своих семьях, от них члены семьи иногда даже отказываются.
У нас в соборе служба большей частью на церковнославянском языке. Казалось бы, зачем этим православным американцам такая «головная боль»: длинные службы, все стоят, язык непонятный. Но у этих православных американцев удивительная любовь к русскому Православию, да и через Православие — к России! Пару лет назад в Ярославль переехал с семьей священник из Америки — отец Джозеф Глисон. Он чистокровный американец, приехал на постоянное жительство в Россию, у него восемь человек детей. Он для американцев создал новый потрясающе интересный сайт на английском языке — о Православии, сайт называется «Russian Faith».
Ещё лет 25 назад говорили, что Православие в Америке — самая большая тайна! А сейчас практически в каждом более или менее крупном городе есть православные храмы. У нас в епархии половина духовенства — американцы, выходцы из Католической или Англиканской церквей. Отчасти благодаря интернету многое можно легко узнать и увидеть.
— А с чем связано то, что так много американцев стало переходить в Православие?
— Американцы в целом — религиозные люди. Вы знаете, в Америке, например, нет понятия «зайти в храм». То есть человек в храм приходит не свечку поставить или посидеть на лавочке, а приходит именно на богослужение. Согласно официальной статистике, в США около 40% американцев еженедельно ходят (не «заходят») на богослужения (в Англии, например, 1% процент населения это делает!), причем присутствуют на службе с начала и до конца.
— А почему люди всё-таки переходят именно в Православие? Или, в принципе, так же много переходит и в католичество?
— Хочу уточнить: когда говорят, что многие переходят в Православие, имеют в виду это «многие» не в количественном отношении, а в процентном.
Я дружу с православным священником в Солт-Лейк-Сити, в этом году в Великую субботу он крестил сразу 28 человек, все взрослые, прошедшие катехизацию. Другой мой знакомый священник, из города Риверсайд (близ Лос-Анджелеса), — очень смелый человек; у него 10 детей, все они получили домашнее образование, и у него катехизис — подготовка к крещению — длится круглый год: 12 месяцев. Если кто не желает проходить катехизис, этот священник таких людей не крестит, говорит: «Идите в другой храм». Его оглашенные весь год должны ходить каждую среду на катехизические беседы, а каждое воскресенье в обязательном порядке приходить на Литургию. И он также крестит взрослых раз в год — в Великую субботу. У него ещё 50 человек не набиралось, но по 40 человек за один год бывало не раз. Представьте себе: 40 человек в год — это 400 человек за 10 лет, причём сознательных и активных верующих!
Почему переходят именно в Православие? Порой некоторые католические или протестантские общины отходят от традиционных устоев, особенно что касается браков и гендерных вопросов. И для некоторых прихожан это просто убийственно. Они не могут больше оставаться в церкви, которая подгоняет Священное Писание под себя. И тогда у этих людей начинается некий кризис и вместе с тем поиск, в результате которого они и могут прийти к Православию.
К каждому человеку, приходящему в храм, у нас индивидуальный подход. Православная Церковь не делает политических заявлений, не занимается морализаторством. Традиция Церкви — учение Христово, и Православная Церковь старается быть верной этой Традиции. Правда, в Америке есть разные православные юрисдикции, в том числе более либеральные, некоторые представители таковых идут на уступки. Довольно грустно, когда из уст православных священников раздаются неожиданные призывы, которые могут быть истолкованы как уступки в вопросах брака и гендера. Так, недавно митрополит Каллист (Уэр) написал предисловие к очередному выпуску журнала «The Wheel», в котором обсуждался вопрос однополых «браков». Весьма прискорбно, что он в этом тексте высказался довольно двусмысленно и соблазнительно. Возможно, причина в том, что он из академической среды. Людям, которые преподают в известных учебных заведениях или в них учились, очень важно, чтобы их признавали в этой среде. Там такие давление и прессинг, что им очень трудно сопротивляться: либо надо молчать, а если высказываться, то идти на компромиссы.
Бывает даже такое. Иногда к нам в Сан-Франциско приезжают люди и плачут, описывая, что у них происходит на приходе, кого у них (например «зарегистрированные» однополые пары) допускают к Причастию. Этих приехавших такое явление весьма смущает. Слава Богу, что это пока у православных исключение, как я полагаю.
Теперь в любом городском храме (и не только) у прихожан сын или дочь могут заявить о своей, как это принято говорить, «нетрадиционной ориентации». А если таких детей уже несколько среди прихожан? Что тут делать? Как не оттолкнуть их от Церкви, как священникам поступать, как не идти на компромисс, как найти нужные слова и подход, чтобы людям дать возможность пребывания в Церкви и спасения?..
— Так те, кто выбрал для себя эту «нетрадиционную ориентацию», сами же отошли от Церкви! А что, бывает, что их допускают к Причастию?
— Увы, в каких-то случаях уже допускают. Даже людей, которые открыто состоят в сожительстве со своим «партнером». Пока это ещё не мощное какое-то движение, но оно имеет место быть в некоторых либеральных юрисдикциях Поместных Православных Церквей. Это такой вызов, и мы должны найти язык, как достойно говорить на эту тему, и вместе с тем найти путь к сердцам людей, чтобы они придерживались учения Христова. Господь же пришёл не праведников спасать, а грешников; Господь призывает не к жертве, а к милости. И грешников Христос всегда наставляет: «Иди, и больше не греши!»
Что такое Православие? Это неизменяемая Христова вера в изменяемом мире. И в каждое время Церковь и её представители должны находить подходящий язык для общения с людьми, должны найти подход, с одной стороны, бескомпромиссный, а с другой стороны, такой, что трогает сердца и зажигает желанием жить по-евангельски.
Брак — не лицензия на вседозволенность в интимном плане
Венчание в Сан-Франциско
— Но тот, кто начинает придерживаться «нетрадиционной ориентации», уже отступает от учения Христова.
— Увы, это в принципе делает каждый человек, который вступает в блудное сожительство или просто совершает грех блуда. Ведь блуд для христианина — нетрадиционная в Евангелии ориентация, нам чуждая. В принципе и блуд, и «нетрадиционная ориентация» — из одной и той же категории — категории плотской страсти, хотя, конечно, есть разница. Но разве блуд — это поступок для христианина естественный?
По моему мнению, всё начинается с разрушения института семьи, где у нас настоящий провал. Мы разводимся, мы не создаем домашней Церкви, мы изменяем, мы увлекаемся порнографией. Мне кажется, что ключевой момент в нашем отношении к семье и к гендерному вопросу — проблема целомудрия. Это главный вопрос. Когда мы получаем ответ именно на этот вопрос: «Каково место целомудрия в учении Христовом, в жизни христиан?», всё становится на свои места.
Ещё следует учесть, что порой в наших православных семьях есть извращения в интимной жизни супругов. Об этом замалчивается, и об этом мы не говорим с амвона, не можем. Есть извращения, после которых, по правилам Никодима Святогорца, шесть лет нельзя причащаться! И наши православные люди об этом не знают, а может, и не подозревают! Или говорят: «А мне / моему мужу это нравится!» Современные фильмы часто показывают это извращение. Если раньше в кино любовная сцена начиналась с поцелуя, то сейчас с другого.
Когда люди вступают в брак, мы молимся, чтобы Господь сохранил их ложе нескверно. Брак — это не лицензия на вседозволенность в интимном плане. Когда мы сами извращаем в семейной жизни эту близость, неудивительно, что извращение проникает всё дальше и дальше и ведёт к ещё большим извращениям, в том числе и к извращению в «однополом» плане.
— То есть кризис идентичности начинается с семьи?
— Меня поражает, как это современный человек может не знать, кто он — мужчина или женщина! Как мы дошли до такого состояния? Когда я рос, вообще не задавался этот вопрос: кто я — мужчина или женщина? Уже немало лет на Западе идёт процесс феминизации мужчин: мужчины становятся безответственными, нерешительными, они перестали быть лидерами в семье. Я знаю взрослых людей, которые занимают высокие должности, получают хорошие зарплаты, но играют в видеоигры, смотрят порнографию. Как можно строить семью и общество на таком мужчине? Это проблема и российская, правда, внешне мужчины «мужеподобные», но в плане решительности, ответственности, лидерства, примера в воздержании и умеренности — полный кризис.
И, наоборот, многие женщины теперь стали мужеподобными. Не в плане подвижническом, по подвигу, как в богослужебных текстах, а агрессивными, перестали быть нежными, кроткими, добиваются своего, пилят своих мужей и прочее. Правда, из-за того, что мужчины «сдали» свои позиции как лидеры, как примеры, как охранители, женщинам поневоле пришлось исполнять роль не только матери, но и брать на себя роль отца! И вот дети живут в таком обществе, где слабый, женообразный, поверженный страстями мужчина, и мама принимает все решения. Может быть, она вынуждена это делать, но получается каша, разрушается структура семьи как домашней Церкви. А диавол пользуется этой кашей. Отсюда, в частности, и современный кризис идентичности.
Сегодня тема идентичности — практически тема № 1 на Западе: кто я? Поскольку человек отошёл от Бога, он ищет: кто я — мужчина, или женщина, или что-либо иное? где мое место в мире сем? Современный человек, если куда едёт без своего телефона, растерян: без навигатора он тут же теряет дорогу, не знает, где он, куда ему надо ехать и когда он туда доедет. Но наш действительный «навигатор» по жизни — это, конечно, Господь Бог. И пока Господь Бог был нашим Навигатором, люди знали, кто они, где они, знали своё место, знали, куда они направляются и как туда добраться. Чтобы человеку в полной мере понять свою человечность и своё место в этом мире, нужна отправная точка — и эта точка, разумеется, Бог. А ныне немалая часть человечества отказалась от этого Навигатора!
— А вообще в Америке нет пока такого, чтобы неприятие гей-браков и тому подобного как-то сказывалось на возможности придерживаться своей веры, ходить в храм?
— На возможности ходить в храм — абсолютно никак. Сан-Франциско — довольно либеральный город. Я однажды подумал: что бы я ответил человеку, который пришёл бы к нам и сказал, что вы такие-сякие отсталые и ваш храм надо закрыть? Я, наверное, сказал бы следующее: «Во-первых, будьте немного более толерантными. Если вы говорите, что наш храм надо убрать, значит, у вас нет никакой толерантности. Если вы действительно хотите разнообразия в нашем городе, не закрывайте наш храм, в обратном случае все люди будут одинаковыми и город перестанет быть „толерантным“». ещё я порой этим людям могу сказать: «Будьте немного более широко мыслящими!» И это, конечно, их бесит. Им ведь кажется, что это они самые широко мыслящие, а мы — узкие ретрограды.
У нас в Русской Зарубежной Церкви православное духовенство, как правило, всегда ходит по улице в подрясниках. Я не могу говорить про всю Америку, только про Калифорнию, но отношение ко мне как к священнику весьма доброжелательное. Правда, меня в Сан-Франциско иногда воспринимают как. старого хиппи. Я «крутой», потому что у меня длинные волосы и этот «халат» — он тоже интересный. У нас любят интересных, разнообразных и колоритных людей.
Господь поставил в эту ситуацию, и мы должны находить выход
Протоиерей Петр Перекрестов
— Но это же разнообразие в строго установленных рамках, и эта толерантность, мне кажется, имеет свои четкие границы, за пределами которых превращается в свою противоположность — в нетерпимость к тому, что за ними находится. То есть это весьма хитрая идеология: разнообразие без настоящего разнообразия.
— Да, но Господь нас поставил в эту ситуацию, и мы должны как-то находить выход. У нас нет выбора. В России больше выбора. Если взять Москву, в ней тысячи храмов и большое разнообразие. Есть очень разные священники, порою с совершенно полярными взглядами.
Я сам оказался в Сан-Франциско не благодаря сознательному выбору, а волею судеб. И раз Господь меня сюда поставил, то я должен совершать свое спасение в данных условиях и по возможности помогать в этом другим людям. Среди приходящих в наш собор (в том числе и гостей из России) есть и люди с «нетрадиционной ориентацией». Мы должны их выслушать и определить, есть ли у них желание жить в чистоте и следовать Слову Божию, есть ли покаяние и жажда новой жизни, и если да, то им на этом пути помочь. Впрочем, известно ли вам, что до своего перехода в Православие Евгений Роуз — будущий иеромонах Серафим — страдал и поддавался «нетрадиционным» пристрастиям?
— Нет, не знал.
— Об этом он пишет в своих письмах, которые опубликованы. Однако когда Евгений Роуз перешёл в Православие, он, естественно, совершенно отказался от этих пристрастий и пребывал в чистоте. Была ли, продолжалась ли у него внутренняя борьба с этой страстью и греховными помыслами, это под вопросом, не мне знать. Но даже про многих святых, которых мы видим на стенах храма, мы не знаем, какая у них была главная страсть, с чем они боролись. Отец Серафим преодолел свои страсти, отрёкся от «ветхого человека» и стал верным ревнителем Православия и миссионером, достиг настоящих высот духовной жизни.
Конечно, сегодня общество, особенно в крупных городах, подталкивает людей к такому образу жизни. Модно среди девушек иметь «такого» друга мужского пола, потому что он не является для них угрозой. Плюс он приоткрывает девочкам секреты мужского мира, что девочкам особенно интересно. Но если мы можем сказать молодым людям, поддавшимся этому влечению, этой страсти, что такой ревнитель благочестия, как отец Серафим (Роуз), тоже этим в молодости страдал, что у него, как у тебя, тоже были похожие искушения, но он их с Божией помощью преодолел, то это будет для молодежи большой помощью и подаст надежду. Таким людям тоже нужны герои, которые побороли свои страсти.
Немало американцев внутренне чувствуют, что их страна коренным образом меняется и порой уже изменилась, что происходит что-то нехорошее, и они стараются этому плохому сопротивляться.
— И получается сопротивляться этим пагубным переменам? Каким образом?
— К примеру, в Америке сейчас очень мощное движение домашнего обучения детей. Официально больше 2 миллионов детей обучаются дома. Это свидетельствует о том, что уровень образования падает, порой обучение превращается в индоктринацию. А также говорит и о желании родителей взять формирование и воспитание детей в свои руки, а не слепо доверять системе. Для нас, христиан, слово «образование» происходит от слова «образ». Чем ближе мы к образу Божиему, тем больше мы ОБРАЗованы.
У нас в Западно-Американской епархии есть приход, который состоит главным образом из бывших протестантов. Приход открыл полноправную частную приходскую школу (что-то вроде православных гимназий в России) в своём регионе, а там довольно много агностиков и людей либо равнодушных к религии, либо увлекающихся движением нью-эйдж. И вдруг к этой школе, а там тогда училось около 30−40 детей, начало проявлять активный интерес местное население. У священника и школьной администрации возник вопрос: принимать ли в приходскую школу неправославных детей? Решили принимать. Сейчас в эту школу очередь, запись, строится второй корпус, столько желающих в ней учиться. И уже четыре неверующих семьи, которые послали своих детей в эту школу, перешли в Православие.
А проблема «нетрадиционной ориентации», о которой мы сейчас немало говорили, - не актуальна для нашего прихода. Она на данном этапе скорее проблема современного общества, с которой приходится сталкиваться нашим семьям и нашим детям.
— Извините, я задам такой, возможно, не очень приятный вопрос: а вдруг ситуация дойдет до того, что из Америки придется бежать, уезжать? Может такое быть, что давление дойдет уже до крайней степени?
— Я предпочитаю не думать слишком много о будущем, наперед. Предпочитаю действовать по-евангельски: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6: 33−34).
Я вообще не люблю сравнивать, где лучше, где хуже. После 55 лет жизни, как мне кажется, везде становится хорошо. Для меня достаточно прожить сегодняшний день, мне самому уже надо к смерти готовиться. Я люблю Калифорнию, люблю Россию, люблю Святую Землю и Афон — везде хорошо, и везде можно чему-то научиться. А если настанут трудные времена (а не живет ли мир постоянно в кризисах и трудных временах?), то буду надеяться, что Господь Бог нам укажет, что делать и что говорить. Но учтите, что военному нельзя бежать со своего поста и семьянину бросать своих детей.
На днях мне знакомый говорит: «У вас в Калифорнии землетрясения. Вы не боитесь?» Я ответил ему: «Боюсь — не боюсь. но если Господь меня сюда поставил, как я могу бросить мощи владыки Иоанна? Я, что, убегу, а все прихожане и духовные чада погибнут? Это как-то не очень хорошо для пастыря, не по-евангельски».
В Америке Православие новое, как ребёночек
Кафедральный собор в Сан-Франциско в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость»
— А какие ещё есть специфические особенности или проблемы, характерные для Православия в Америке?
— Американское Православие весьма разнообразное. В России, можно сказать, Православие зрелое, историческое, ему уже больше тысячи лет. В России — древние обители, многочисленные мощи; русская земля пропитана кровью новомучеников — это что-то потрясающее. Но вместе с тем здесь Церковь очень сильно связана с государством. Такое явление неизбежно, это в православных странах норма, как, например, и в Греции или на Кипре. А в Америке Православие новое, как ребёночек. Да, дети делают немало ошибок, но вместе с тем в них есть какая-то непосредственность, открытость и доверчивость. Покойный митрополит Филипп (Салиба) как-то на съезде своей антиохийской Американской архиепископии сказал: «Я был на многих торжествах и на многих торжественных службах, где были тысячи верующих, был в Ливане, в Троице-Сергиевой Лавре и разных местах, но более динамичной Православной Церкви, чем в Америке, я не видел».
Каждая Поместная Православная Церковь имеет своё лицо и свой «почерк». Наш приснопамятный архиепископ Антоний (Медведев) любил повторять слова архимандрита Киприана (Керна) о том, что каждая Поместная Церковь делает свой вклад во Вселенскую: греки дали вселенскому Православию богословие, русские — благочестие, а сербы — защитники Православия: сербы могут в храм не ходить, но положат жизнь свою за свою Православную Церковь. И американское Православие тоже имеет, что предложить этому вселенскому букету — свежеть и динамичность.
Я думаю и верю, что в будущем рост Православия в Америке продолжится. Пока рано ставить крест на Америке, на Канаде — с Божией помощью всё возможно в этом мире.
Вообще у меня настрой совершенно не пессимистический: я вижу вокруг себя очень много положительного, и люди меня порой очень удивляют. Может быть, я наивен. Но вы же знаете слова старца Паисия о том, что пчела, летая над полем навоза, находит цветочек, в отличие от мухи, которая находит навоз среди поля цветов. Вот я в определенный момент своей жизни решил, что хочу быть пчёлкой.
Апостол Павел говорит: «Радуйтесь радостью неизреченной», а пасхальный прокимен гласит: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь». «Сей» день — без оговорок, хороший ли он, плохой ли, опасный ли. Господь сотворил сей день, дал нам жизнь именно в этот день, и мы должны в этих обстоятельствах, в которых находимся, спасаться, задавая себе вопрос: «Что Господь Бог от меня желает в сегодняшний день?». Аминь.
С протоиереем Петром Перекрестовым беседовал Юрий Пущаев
