Шесть дней под Екатеринодаром

к 100-летию «Ледяного» похода

В данной работе сделана попытка на основании имеющихся сведений о штурме г. Екатеринодара Добровольческой армией в апреле 1918 года составить максимально полную картину и для наглядности отобразить происходившие события графически на схемах. Критерием отбора источников служило, в первую очередь, участие мемуариста в событиях, полнота описания и свободный доступ к источнику. Для схем в качестве основы использованы карты начала XX века. Для упрощения описания авторы используют в качестве наименования сторон общепринятые термины: белые и красные. Кроме перечисленного авторами, сделана попытка проанализировать действия противников. В результате похода выдвинулось будущее руководство и основа сопротивления большевизму на Юге России. Штурм стал фактически кульминацией похода, сплотившей оставшихся, поэтому это событие и было выбрано авторами для описания. Вообще, бои под Екатеринодаром явственно высветили многие проблемы обеих противоборствующих сторон, которые они впоследствии в ходе Гражданской войны устраняли с разной степенью успеха. Все даты даны по новому стилю.

+ + +

Город Екатеринодар — столица Кубани, должен был стать конечной точкой 1-го Кубанского похода Добровольческой армии генерала Корнилова. С его взятием руководство Добровольческой армии рассчитывало получить своего рода базу, которую можно было бы использовать для отдыха и пополнения армии. В ходе 1-го Кубанского похода белогвардейцы столкнулись с тем, что в кубанских станицах их встречали лучше, чем на Дону, а кубанские казаки охотнее донцов давали Добровольческой армии пополнение, продовольствие и фураж. Многие кубанцы были готовы сражаться за Великую, Единую и Неделимую, тогда, как на Дону или создавали свои советы, надеясь договориться с большевиками, или чаяли о независимости Всевеликого войска Донского. Таким образом, ставка корниловцев на Кубань и Екатеринодар была понятна.

Силы сторон

Белые

Ещё до штурма Екатеринодара Добровольческая армия смогла решить одну из задач 1-го Кубанского похода — добровольцы смогли соединиться с Кубанским отрядом генерала Покровского. В станице Ново-Дмитриевская (штурм которой и дал второе название 1-го Кубанского похода — «Ледяной») произошло немаловажное событие, а именно, стремления кубанской самостийности были задавлены руководством Добровольческой армии, а Кубанский отряд генерала Покровского был влит в ряды Добровольческой армии. При этом части Кубанского отряда были приданы к различным добровольческим частям, а не вошли в Добровольческую армию самостоятельной отдельной частью. После переформирования в станице Ново-Дмитриевской, армия Корнилова имела следующий состав (по данным В.Е.Павлова[1]):

1-я пехотная бригада (командир — генерал С.Л.Марков; начальник штаба — полковник Н.С.Тимановский):

• Офицерский полк, чья численность достигала 800 штыков при 12 пулемётах (в полк был влит Юнкерский батальон, насчитывавший к этому времени едва 200 штыков, став 5 и 6 ротами полка). Командиром полка стал генерал А.А.Боровский; его помощником — полковник А.И.Кутепов. Полк имел 2-х батальонный состав (командиры батальонов — полковник Дорошевич и полковник В.Ф.Назимов);
• Кубанский стрелковый полк (из Кубанского отряда), насчитывавший до 1000 штыков;
• 1-я инженерная рота, переименованная из Технической;
• 1-я отдельная батарея, насчитывавшая 4 орудия, из сведенных 1-й и 4-й батарей (командир батареи — подполковник Д.Т.Миончинский);
• При штабе бригады состояло также 3 офицера связи и команда конных черкесов;

2-я пехотная бригада (командир генерал А.П.Богаевский):

• Корниловский ударный полк;
• Партизанский полк;
• Пластунский батальон (из Кубанского отряда);
• 2-я инженерная рота (из Кубанского отряда);
• 2-я отдельная батарея — 4 орудия

Конная бригада (командир генерал И.Г.Эрдели):

• Конный полк (сведенный из конных дивизионов Добровольческой армии);
• Кубанский конный дивизион (из Кубанского отряда);
• Черкесский конный полк — из (Кубанского отряда);
• Конная батарея — 2 орудия из Кубанского отряда.

Чехословацкий батальон — отдельной частью состоял при армии.

Всего общая боевая численность армии достигала 6000 штыков и сабель. Значительно вырос обоз армии: в одном походном лазарете насчитывалось до 700 раненых. Красные источники расходятся в оценке численности Добровольческой армии. Так в Кратком военно-историческом очерке о боевом пути Северо-Кавказского военного округа «Северо-Кавказцы в боях за Родину» численность Доброармии после соединения с отрядом генерала Покровского оценивается в 12 000 штыков и сабель. В свою очередь В.Т.Сухоруков в своей книге «IX армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге (1918 — 1920 г. г.)» указывает, что силы белогвардейцев насчитывали около 6 тысяч штыков и сабель, сосредоточенных в двух пехотных и одной кавалерийской бригадах. Численность Добровольческой армии, указанная В.Т. Сухоруковым вполне согласуется с той, что приводят белые источники.

Генералы Л.Г. Корнилов, С.Л. Марков, А.П. Богаевский, И.Г. Эрдели

Можно было бы говорить о том, что в таком составе Добровольческая Армия предприняла последующий штурм Кубанской столицы. Однако, это не совсем так: непосредственно боям за Екатеринодар предшествовали бой за станицу Георие-Афипскую 24 марта/6 апреля 1918 г., захват Елизаветинской паромной переправы в ночь на 25 марта/7 апреля и бой Кубанского стрелкового полка у станции Эйнем 25 марта/7 апреля. Захват паромной переправы дал возможность Добровольческой армии форсировать реку Кубань, а бой у станции Эйнем можно расценивать, как демонстрацию, направленную на введение в заблуждение командования красных о направлении атаки на Екатеринодар с юга. Бой же за станицу Георгие-Афипскую имел целью захват запаса снарядов, который дал бы возможность артиллерии Добровольческой армии поддерживать огнём свою пехоту и кавалерию в ходе штурма Екатеринодара. В результате этого боя было захвачено около 700 снарядов, но Офицерский полк потерял около 150 из 800 штыков[2].

Красные

Обороняющаяся сторона представляла собой части Юго-восточной революционной армии

• Приморско-Ахтырский, 1-й Екатеринодарский, 1-й Северо-Кубанский, 2-й Северо-Кавказский, 154-й Дербентский, Варнавинский пехотные полки, 1-й Ейский революционный полк Северного Кавказа,
• конная группа — конные отряды Е. М. Воронова, И. А. Кочубея, М. Г. Ильина, Н. Е. Батлука, Г. И. Мироненко и других командиров),
• отряды рабочих и черноморских моряков (всего до 20 тысяч человек) под командованием А.И. Автономова и И.Л.Сорокина[3]^,[4].

Действия пехоты и кавалерии красных могли быть поддержаны тремя артиллерийскими батареями, позиции которых располагались в районе Черноморского вокзала, на Сенной площади и у артиллерийских казарм. Помимо артиллерии красные имели в качестве средств усиления один бронепоезд с экипажем из моряков, 4 бронеавтомобиля[5], а также на реке Кубани действовала речная флотилия, которая также могла вести артиллерийский обстрел наступающих частей Добровольческой армии. К сожалению, точную численность войск красных, а также точный перечень частей, их составляющих, авторам найти не удалось.

Помимо серьезного численного превосходства красных, следует также отметить, что на протяжении всего сражения за Екатеринодар красные сохранили возможность маневра резервами, в том числе, возможность маневра сил по фронту, то есть перебрасывать силы с одного, более спокойного участка, на другой, атакуемый участок.

А.И. Автономов и И.Л. Сорокин

Планы сторон

Как уже говорилось выше, столица Кубани связывалась белым командованием с возможностью пополнения Добровольческой армии и создания базы армии. Вряд ли красная сторона не догадывалась об этом устремлении белых — город уже был объявлен на осадном положении, со всех сторон к Екатеринодару командование большевистских сил стало стягивать резервы, которые продолжали прибывать к красным и во время штурма города. Таким образом, Автономову (с января 1918 назначен главнокомандующим Юго-Восточной революционной армией) и Сорокину (с февраля 1918 помощник командующего Юго-Восточной Красной армии, во время Первого Кубанского похода фактически руководил противостоящими добровольцам силами) нужно было или самим атаковать белых или правильно угадать место главного удара Доброармии в предстоящем штурме Екатеринодара.

Пока инициатива прочно удерживалась Добровольческой армией, что признают даже красные источники, и если цель похода Добровольческой армии была понятна, то где и как белые нанесут свой удар, красные не знали.

Навязать свою волю белым красные не могли. Главный же удар белогвардейцев красное командование ожидало с самого очевидного направления — с южной стороны Екатеринодара — с той стороны, где имелись постоянные мостовые переправы и по кратчайшему пути от станицы Ново-Дмитриевской, где относительно долго стояли белогвардейцы, накапливая силы и проводя переформирование армии. Помимо этого, наступая на Екатеринодар с юга, белые перерезали бы железную дорогу со стороны Новороссийска. Атака белых 6 апреля 1918 г. на станицу Георгие-Афипскую убедила красных в правильности своих предположений. Ещё более в правильности своих выводов красные военачальники убедились на следующий день, когда бой с частями Кубанского стрелкового полка разгорелся у станции Эйнем, и, хотя кубанские стрелки не переходили в атаку, красные стали стягивать к станции резервы из Екатеринодара.

Корнилов решил перехитрить красных оппонентов, предполагая, что те ждут от него наступления с юга и юго-востока (как оказалось, предположение было верным) и атаковать Екатеринодар с запада, совершив скрытный обходной маневр в сторону станицы Елизаветинской, где переправить армию посредством паромной переправы и ударить по городу с этого направления основными силами своей армии. При этом частью сил провести демонстрацию у станции Эйнем в целях убедить красных в направлении атаки с юга и отвлечь от направления главного удара, а также блокировать железную дорогу с этого направления. Небольшой частью сил армии Корнилов решил прикрыть обоз армии от возможных атак красных. Самая подвижная часть армии — кавалеристы Эрдели должны были не дать красным возможности маневра силами по фронту и маневра резервами (лишить их возможности получения резервов). Предполагалось, что для решения этих задач кавалерия, совершив глубокий охват красных с севера и северо-востока, перехватит пути снабжения красных с этих направлений, поднимет на борьбу с большевиками казаков крупной станицы Пашковской, расположенной восточнее Екатеринодара[6], и, вместе с ними уже, будет осуществлять давление на красных, обороняющих город с севера и северо-востока и востока.

Также белогвардейцами делалась ставка на нестойкость красных частей, с которой белогвардейцы столкнулись в предыдущих боях 1-го Кубанского похода: была надежда на то, что при прорыве в предместья города, красные начнут отступление и обратятся в бегство.

Говоря о планах Корнилова, справедливости ради, следует отметить, что он был вынужден атаковать красных: в тех условиях, каких оказалась Добровольческая армия, то есть, не имея нормального тыла, находясь фактически в окружении многократно превосходящих сил противника, белые должны были постоянно атаковать, не отдавая инициативу в руки противника и громя красных, по возможности, по частям. Именно постоянное маневрирование и неожиданные атаки (наступление даже в отступлении), навязывание своего выбора направления движения, своего темпа движения, своего рисунка боя, то есть удерживание инициативы в своих руках обеспечивало выживание Добровольческой армии. Если приемлемо такое определение, то белые постоянно находились в оперативном окружении, то есть куда не поверни — везде противник, подвоза боеприпасов и регулярного пополнения нет, но остаётся ещё место для маневра и возможность уходить от столкновения с противником или прорываться, сбивая его заслоны. Глухая же оборона непременно бы привела к полному окружению крупными силами противника, то есть Доброармия была бы полностью блокирована на небольшом участке превосходящими силами красных без возможности какого-либо маневра, а уничтожение или пленение армии стало бы уже делом времени. Пока белые владели инициативой, они вынуждены были атаковать. При этом атаковать в режиме цейтнота — с каждым днём силы красных только прибывали.

Бои под Екатеринодаром и разгром армии Корнилова 14 апреля 1918 г. (схема из книги Сухоруков В.Т. «IX армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге (1918 — 1920 г. г.).

Ход сражения 27 марта/9апреля — 1/14 апреля 1918 года

9 апреля 1918 года. Бои непосредственно за Екатеринодар начались с обороны станицы Елизаветинской, взятой без боя кавалерией белых ранее. «..С военной точки зрения переправа у ст. Елизаветинской являлась редким образцом наступательно-отступательной переправы. Будь противник более активным, он мог бы легко прижать нас к р. Кубани с обеих сторон, и вся переправа могла бы окончиться катастрофой. Но, к счастью, большевики нас не трогали.«[7] — такую оценку переправы даёт генерал А.П.Богаевский в своих воспоминаниях. Как уже говорилось раньше, красные среагировали на демонстрацию на станции Эйнем и стали стягивать туда резервы, что позволило добровольцам без боя захватить паромную переправу и начать переправлять войска на другой берег Кубани. Так что «счастье», упомянутое генералом Богаевским, скорее было сочетанием удачного маневра белых и плохо поставленной службой разведки большевиков.

Диспозиция Добровольческой армии перед началом боя была следующая: 1-я бригада во главе с генералом С.Л. Марковым прикрывала переправу раненых и обоз, стоя полукольцом через аул Панахес (южнее и чуть западней Елизаветинской). Для прикрытия станицы с запада был выдвинут Чехословацкий батальон. Кавалерия белых, рассыпавшись веером, вокруг станицы вела наблюдение за противником. Со стороны Екатеринодара (к востоку от станицы) было выставлено сторожевое охранение от Корниловского полка.

Утром большевики предприняли атаку станицы Елизаветинской и переправ с целью сбросить белых с плацдарма. Красная артиллерия открыла огонь по станице и пыталась нащупать переправу. Наступающие красные смогли потеснить сторожевое охранение корниловцев, что заставило командира полка полковника Неженцева, постепенно наращивая силы, ввести в бой весь свой Корниловский ударный.

Бой развернулся упорный, и корниловцам не удавалось сбить красных своими силами, и поэтому после полудня командир 2-й бригады генерал А.П.Богаевский ввёл в бой второй полк бригады — Партизанский. Партизанский полк (командир полка — генерал Б.И.Казанович) атаковал без выстрела вдоль Екатеринодарской дороги, поддерживаемый редким артиллерийским огнём. Эта атака сломила, наконец, сопротивление красных. В этот раз расчёт белых на нестойкость оппонента оправдался — красные не просто отступили, а бежали в полном беспорядке. Остановиться, привести себя в порядок и закрепиться красные смогли лишь в 3-х верстах от города на линии «Фермы» (Образцовая ферма Екатеринодарского сельскохозяйственного общества) и прилегающих к ней хуторов.

Партизанский полк, преследуя большевиков, овладел кирпичным заводом, стоявшим на берегу Кубани, на полпути к Екатеринодару. Поскольку на 2-ю бригаду по плану операции было возложено только прикрытие Елизаветинской, а атака Екатеринодара должна была состояться лишь после переправы всей армии, генерал А.П.Богаевский посчитал свою задачу выполненной и отвёл корниловцев и партизан обратно в станицу, оставив на высоте кирпичного завода лишь сторожевое охранение: «..Задача моя прикрытие переправы у ст. Елизаветинской была исполнена. Видимо, подавленный этой неудачей, противник не подавал более признаков желания перейти в новое наступление, и я, подождав до вечера, приказал бригаде вернуться на ночлег в станицу, оставив на высоте кирпичного завода сторожевое охранение«[8].

Вот как описывает результаты боя с красной стороны В.Т.Сухоруков: «..Произошёл ожесточённый встречный бой, в результате которого советские войска вынуждены были отступить к предместью города и закрепиться на подготовленном оборонительном рубеже, который имел две линии окопов. Правый фланг главных оборонительных позиций, подходя к городу с северной стороны, упирался в район Черноморского железнодорожного вокзала и доходил до пригородных садов; затем позиция проходила по северо-западной окраине города и своим левым флангом упиралась в правый берег р. Кубань, до сельскохозяйственной фермы включительно, находившейся в трёх километрах западнее города. В первых боях 9 апреля противник понёс огромные потери и вынужден был на ночь отступить обратно в станицу Елизаветинскую для отдыха и приведения в порядок своих сил«[9].

На то, что бой был ожесточённый, указывают обе стороны. Результаты боя стороны тоже описывают примерно одинаково, как и одинаково определяют рубеж, до которого откатились красные. Однако отход основных сил белых к Елизаветинской красные связывали с понесенными белогвардейцами огромными потерями, в то время, как белые — с задачей прикрытия Елизаветинской, поставленной перед 2-й бригадой. Представляется, что потери белогвардейцев были всё-таки значительными, потому, как корниловцы были сначала потеснены, и белым пришлось наращивать силы, введя в бой сначала весь Корниловский полк, а затем — и Партизанский. Но отход в Елизаветинскую был связан не с понесёнными потерями, а с пониманием генералом Богаевским поставленных перед ним задач, его видением сложившейся оперативной обстановки и нежеланием рисковать: поскольку 1-я бригада всё ещё находилась на другом берегу, то Богаевский опасался быть отсечённым от армии и оказаться в окружении. При этом он опасался быть окружённым в Екатеринодаре[10], то есть предполагал возможность на плечах отступающих красных ворваться в город, но не счёл нужным закрепиться на уже достигнутых позициях, не дав укрепиться на них красным. Как знать, будь на месте генерала Богаевского генерал Марков, то вполне возможно он мог и не отвести свои части обратно в станицу, а то и попытался бы и дальше атаковать красных, не давая им возможности закрепиться на новом рубеже.

К исходу дня 9 апреля 1918 года 2-я бригада и Конная бригада стояли в станице Елизаветинской, сторожевое охранение от 2-й бригады располагалось на высоте кирпичного завода, западную окраину станицы прикрывал Чехословацкий батальон, на другой стороне реки Кубань в ауле Панахес оставалась 1-я бригада генерала Маркова.

Следует отметить, что бой 9 апреля у Елизаветинской и бегство красных утвердили командование Добровольческой армии в мыслях, что красные части не обладают необходимой для удержания Екатеринодара стойкостью, и что стоит надавить, как они обратятся в бегство. Появились сведения о панике красных в городе и готовящейся эвакуации, хотя поступали сведения и о подходе подкреплений. Поздно ночью был отдан приказ форсировать переброску Кубанского стрелкового полка из состава 1-ой бригады — Корнилов торопился с решительным штурмом, не дожидаясь сосредоточения всех сил Добровольческой армии, дабы не дать красным подтянуть больше сил и успеть воспользоваться паникой в стане большевиков[11].

10 апреля. К началу дня части Юго-Восточной революционной армии занимали следующие позиции:

• правее Черноморского вокзала в садах и рощах, подступающих к пригороду Екатеринодара с северо-востока расположилась конная группа, основу которой составляли отряды И. А. Кочубея, Г. И. Мироненко, М. Г. Ильина, Е. М. Воронова и Н. Е. Батлука;
• в районе самого Черноморского вокзала размещались Приморско-Ахтырский пехотный полк П. К. Зоненко и 2-й Северокавказский полк Д. П. Жлобы, там же расположился отряд черноморских моряков;
• северо-западная окраина города оборонялась 154-м Дербентским пехотным полком, отрядами екатеринодарских рабочих, а также отрядами из казачьих станиц Выселковской, Петропавловской и других;
• район сельскохозяйственной фермы и кожевенных заводов удерживали 1-й Екатеринодарский пехотный полк М. Н. Демуса, 1-й Северокубанский полк и Кавказский отряд;
• с южной стороны города железнодорожный мост прикрывал Варнавинский полк, там же находился бронепоезд «Истребитель № 1».

Помимо вышеперечисленных основных отрядов, на каждом из направлений находилось ещё множество мелких отрядов и формирований, также часть сил красных занимала оборонительные позиции у станции Эйнем. Кроме того, в распоряжении командования красных имелся определённый резерв: различные отряды, непрерывно прибывающие в Екатеринодар из Ейска, Тихорецкой, Армавира и других мест. Также не следует сбрасывать со счетов и постоянно вновь формирующиеся рабочие отряды, особенно активно пополняющиеся за счёт горожан из рабочих городских окраин Дубинки и Покровки[12]. К тому же красные располагали 4 бронеавтомобилями и мощной артиллерийской группировкой и могли не экономить снаряды.

Утром 2-я бригада генерала Богаевского начала наступление на Екатеринодар. Корниловский ударный полк не получил вовремя приказ о наступлении и задержался в станице, а Партизанский полк генерала Казановича выступил из Елизаветинской и вскоре вступил в бой за ферму и прилегающие к ней хутора, где накануне после своего бегства остановились и закрепились красные части. После напряжённого боя «партизаны» смогли овладеть фермой и хуторами. 1-й Северокубанский и 1-й Екатеринодарские полки красных в этот раз не побежали, а подтянули резервы и мощно контратаковали при сильной артиллерийской поддержке. В результате этой контратаки Партизанский полк был выбит с фермы. В этот момент с левого фланга подошли задержавшиеся в Елизаветинской Корниловцы и опрокинули большевиков. Партизанский полк, поддержанный батальоном кубанских пластунов полковника С.Г.Улагая, снова смог овладеть фермой, выбив оттуда красных. Красные также описывают бои за ферму, как ожесточённые, в результате которых ферма несколько раз переходила из рук в руки и была оставлена ими лишь к вечеру. В боях за ферму белые понесли значительные потери убитыми и ранеными. Среди раненых оказались командир Партизанского полка генерал Б.И.Казанович, несмотря на ранение отказавшийся покинуть строй, командир пластунов полковник С.Г. Улагай, есаул Лазарев и многие другие добровольцы.

Добровольческая армия продолжает наступление на Екатеринодар. С правого фланга фронтом от берега Кубани до дороги, ближе к берегу реки, в направлении Кожевенных заводов атаковали Партизанский полк и батальон кубанских пластунов, далее влево, севернее дороги, в направлении Черноморского вокзала наступал Корниловский ударный полк. Левый фланг замыкала конница Эрдели, как уже говорилось, её задача — охватить города с севера и северо-востока и перерезать Черноморскую и Владикавказскую железные дороги и поднять казаков станицы Пашковской. Таким образом, кавалерия Эрдели должна была отрезать пути подхода подкрепления к красным, обороняющим город. Этим же белые могли затруднить маневр наличными силами обороняющихся по фронту, заставляя держать красных силы на северных и северо-восточных позициях, не давая их перебрасывать против атакующих с запада основных сил Добровольческой армии.

Красные оборонялись упорно, белогвардейцы несли потери от сильного огня красных. Положение атакующих усугублялось крайне слабой поддержкой своей артиллерии — сказывался острый дефицит снарядов.

На правом фланге добровольцы под командованием полковника Петра Константиновича Писарева (Партизанский полк, Кубанский пластунский батальон и подошедший к тому времени батальон Кубанского стрелкового полка) сумели овладеть предместьями и взять кожевенные заводы после жестокого боя. Двинулись дальше, однако, уже в сумерках, наступление белых здесь остановилось перед казармами — красные, заняв выгодную позицию, сильным огнём принудили белых остановиться.[13] При этом красные источники указывают, что этого успеха белые смогли добиться только на следующий день, 11 апреля[14].

Левее, в направлении Черноморского вокзала корниловцам удалось быстрым натиском взять казармы Самурского полка[15], на этом их успехи закончились. Нам не удалось точно определить о каких казармах идёт в данном случае речь, т.к. стационарные казармы Самурского полка находились практически в самом городе, что хорошо видно на «Плане города Екатеринодара (1912 г.)», и таким образом, не могли быть взяты. Наиболее подходят казармы Екатеринодарского полка, показанные на этом же Плане, но этот вопрос, пока остаётся нерешённым. Красные оказали серьёзное сопротивление, ведя сильный огонь из садов и с линии Черноморской железной дороги. К тому же по железной дороге курсировал бронепоезд, оказывая мощную поддержку своим обороняющимся частям[16]. Результатом такого упорного сопротивления красных стало то, что левый фланг наступающей 2-й бригады провалился и оказался загнутым назад.

Фрагмент «Плана города Екатеринодара (1912 г.)» с западной частью города

Коннице Эрдели удалось занять сады, выбив из них красных, но вскоре вытесненная из садов контратакой конных отрядов И. А. Кочубея, Г. И. Мироненко и Е. М. Воронова, была вынуждена отойти к северу от вокзала[17]

Положение и действия сторон в апреле 1918 года.

1-я бригада весь день несла охранение, защищая обоз. В частях бригады росло беспокойство: шум боя всё больше удалялся в сторону города, успеют ли они принять участие в штурме Екатеринодара? Во второй половине дня на другой берег ушёл взвод 1-й батареи. Последние повозки обоза переправились на другой берег лишь с наступлением ночи и уже после них, последним из Добровольческой армии, переправился арьергард — Офицерский полк.

По воспоминаниям белых, к концу дня в штабе Добровольческой армии царило ликование, ведь весь предшествующий опыт говорил белым о том, что красные после овладения предместьями бросали населенные пункты, не принимая боя в них самих. Корнилов уже решает перенести ставку в предместье и с утра выслать квартирьеров[18]. С другой стороны, то, как развивались события в этот день, должно было насторожить Корнилова и его соратников. Ведь за весь день, добровольцы, принимавшие участие в бою, находились под сильным ружейно-пулемётным и артиллерийским огнём и несли немалые потери. В тоже время красные, вопреки предыдущему опыту белых, за весь день не дали белым повода думать, что побегут, как только белые ворвутся в предместья:

• Во-первых, в месте наибольшего продвижения добровольцев, это продвижение далось им в ходе упорных боев, противник много раз контратаковал, белым постоянно приходилось наращивать силы. При взятии фермы партизаны были усилены кубанскими пластунами и смогли взять её только совместно с корниловцами, потом на помощь Партизанскому полку были направлены кубанские стрелки;
• Во-вторых, там, где белые силы не получали подкрепления — на участках корниловцев и Конной бригады, красным удалось остановить их продвижение;
• В-третьих, средства усиления красных (артиллерия, бронепоезд и броневики) подавлены или отогнаны не были, более того, на протяжении всего дня артиллерия и бронепоезд весьма эффективно поддерживали свои части и наносили потери белым;
• В-четвертых, напротив, артиллерия белых не могла эффективно ни поддерживать свои атакующие части, ни вести борьбу с бронепоездом и артиллерией противника.

При этом хочется обратить внимание на то, что, фактически, часть сражения белые провели за те позиции, которых достигли днём ранее, но сами добровольно оставили красным. Если бы генерал Богаевский не дал красным закрепиться на данных позициях, преследуя отступающих красных, то не пришлось бы терять людей и время на их новый штурм. Прекратив давление на красных, генерал А.П. Богаевский дал время красным не только остановиться, привести в порядок свои отступившие части, закрепиться и обжить позиции, но и дал возможность подтянуть подкрепления. К тому же красному командованию уже стало понятно, откуда следует ждать удара. Так же по результатам боёв днем 10 апреля и ночью на 11 апреля стал ясен просчёт Корнилова, оставившего 1-ю бригаду на другом берегу Кубани: получалось, что белые били не кулаком, а растопыренными пальцами. Вместо того чтобы перемалывать части противника по частям, командование Доброармией предоставило красным возможность по частям перемалывать свои подразделения. Инициативу белые ещё не упустили, но она важна лишь при наличии возможности «переманеврировать» противника, то есть перенацелить удар туда, где противник его не ждёт. Если же речь идёт о боях на последовательное «прогрызание» обороны противника в одном месте, то, помимо стойкости и более высокого морального духа, играют роль время, сила и плотность огня, в том числе артиллерийского, численность войск, наличие резервов, возможность быстрого введения их в бой и возможность маневра силами по фронту. По всем этим показателям, превосходство было за красными.

11 апреля. За ночь правофланговая группировка белых (Партизанский полк, батальон пластунов и батальон Кубанского стрелкового полка) продвинуться не смогла: дойдя до ручья, отделявшего от предместья артиллерийские казармы. Здесь белые упёрлись в земляной вал, окружавший казармы. Вал, как несложно догадаться, представлял собой отличное оборонительное сооружение, и повторяющиеся ночью и под утро атаки результата не дали, а привели лишь к тяжёлым потерям. Б.И.Казанович, по выражению генерала А.И.Деникина «этот несравненный таран для лобовых ударов»[19] решил провести более значительную артиллерийскую подготовку, правда, в виду дефицита снарядов, это означало, что белая артиллерия выпустит всего максимум на 20 снарядов больше.

Корниловский полк, без того сильно ослабленный в предшествующих боях, продолжал нести серьёзные потери.[20] Не помогло и пополнение двумя — тремя сотнями мобилизованных кубанских казаков, которые были в большей своей массе необученными.

Наиболее успешно действовала конница Эрдели: кавалеристы смогли занять Сады, пересечь железную дорогу и двинулись к большой и многолюдной станице Пашковской, население которой с первых дней захвата власти большевиками было настроено к ним враждебно, что давало белому командованию большие надежды на антибольшевистское восстание в тылу у Екатеринодарской группировки красных.

Генерал А.П. Богаевский в своих воспоминаниях даёт следующее соотношение сил сторон к утру 29 марта/11 апреля: «С утра 29-го марта шла непрерывная перестрелка. Большевики прочно заняли окраины Екатеринодара, вырыли окопы и засели в них. По сведениям, полученным нами впоследствии, красных было в это время до 28.000 чел. с 2−3 бронепоездами и 20−25 орудиями с огромным запасом патронов ружейных и артиллерийских. И против таких сил со свободным тылом и возможностью неограниченных пополнений у нас было не более 3,24 тыс. бойцов и едва 1.000 снарядов«[21].

На рассвете закончил переправу Офицерский полк и немедленно, минуя Елизаветинскую, двинулся в сторону Екатеринодара. За Офицерским полком двинулись Инженерная рота и батарея. Обоз с небольшим прикрытием оставался в Елизаветинской.

«Полк вышел на большую дорогу, затем свернул с неё вправо и проходил ряд небольших ферм, окруженных садами.

Генерал Марков уехал вперед, в штаб генерала Корнилова. У белой фермы — остановка; приказание подкрепиться «чем Бог послал», осмотреть свое оружие, если нужно — заменить, выбрав лучшее среди массы брошенного красными, и обязательно взять штыки. Через час колонна двинулась дальше, оставив на берегу Кубани взвод Инженерной роты на случай появления неприятельских вооружённых лодок.«[22].

Вот как А.И. Деникин описывает прибытие генерала Маркова в штаб Корнилова: «Между тем, береговой дорогой к кожевенному заводу мимо нас потянулись части Офицерского полка. Скоро показался и Марков. Идёт широким шагом, размахивая нагайкой и издали ещё, на ходу ругается:

— Черт знает что! Раздергали мой Кубанский полк, а меня вместо инвалидной команды к обозу пришили. Пустили бы сразу со всей бригадой — я бы уже давно в Екатеринодаре был.

— Не горюй, Серёжа, — отвечает И.П.Романовский — Екатеринодар от тебя не ушёл«[23].

Офицерский полк и Инженерная рота попали под артиллерийский огонь, двигаясь по дороге вдоль Кубани к кирпичному и кожевенному заводам. Во избежание крупных потерь, части тут же приняли рассредоточенный порядок и продолжали движение. У кирпичного завода обстрел усилился. Вдобавок к артиллерии с реки открыла огонь речная флотилия красных. Однако потери Офицерского полка и Инженерной роты были невелики[24].

Офицерский полк четырьмя ротами должен был сменить выдохшиеся в боях батальон Кубанского стрелкового полка и пластунский батальон, приняв их участок фронта, растянувшийся более чем на 2 версты от берега Кубани до большой дороги из станицы Елизаветинской. Эта смена частей на восточной окраине предместья проходила под сильным артиллерийским и ружейным огнём — красные были примерно в 600 шагах, к тому же из-за отставшего своего левого фланга, проводившие смену войска Добровольцев находились ещё и под фланкирующим огнём с левого фланга. Не стоит забывать и об обстреле с правого фланга, со стороны речной флотилии красных.

Сосредоточение всей бригады Маркова дало возможность разобрать перемешанные части и провести рокировку сил. В новом штурме, назначенном на 17 часов, 1-й бригаде досталась задача атаковать в направлении казарм, а 2-я бригада была нацелена на Черноморский вокзал. В результате этого штурма белые надеялись занять город.

1-я бригада: В резерве Офицерского полка оставались его 6-я (правый фланг) и 4-я (левый фланг) роты. Инженерная рота заняла позиции у самой реки. В резерве также находился сменённый потрепанный батальон Кубанского стрелкового полка. Как уже говорилось выше, позиции красных и белых разделяло примерно на 600 шагов голое поле, с пересекающим его ручьём. Красные занимали очень выгодные позиции по краю огородов и валу, окружавшему казармы, что подтверждается бесплодностью ранее проведённых белыми атак. Необходимость атаковать по голому полю усугублялась слабостью артиллерийской поддержки и возможностью красных обстреливать части 1-й бригады не только с фронта, но и с флангов.[25]

Батарея полковника Третьякова должна была провести артиллерийскую подготовку штурма казарм. Генерал Марков направил для атаки казарм 1-ю, 2-ю и 5-ю роты Офицерского полка. Последняя атаковала казармы с левого фланга.

После. 7 артиллерийских выстрелов, составивших артподготовку штурма, был отдан приказ на атаку. Но роты медлили.

«— Ну, видно, без нас дело не обойдется, — сказал генерал Марков бывшим с ним и, подбежав к 5-й роте, громко прокричал:

— С Богом! Вперёд!

— Вперёд! Ура! — скомандовал полковник Зотов. За 5-й ротой поднялись другие.«[26].

Красные открыли огонь, когда белые преодолели половину расстояния, отделявшего их от казарм. Огонь был настолько плотный, что 5-я рота Офицерского полка залегла. Казалось, что атака захлебнулась, но залёгшую роту уже догоняла цепь кубанцев, возглавляемая Марковым. Марков, добежав до залёгшей роты, смог снова поднять её в атаку. Вот, как описывает этот момент боя В.Е.Павлов:

".. Подбежав к цепи 5 роты, он закричал ей:

— Вперёд! Ещё немного — и казармы наши! Ура!

Минута, другая, и рота на валу, с которого красные толпами бежали к казармам, вливаясь в улицы между зданиями. По ним открыли огонь. У одного из оставленных красными пулемётов оказался неснятым замок, и прапорщик Гольдшмидт стал поливать бегущих пулемётным огнём. Но на третьей очереди — задержка.

Рота, а с ней и другие, завязали схватку с врагом среди зданий, в которых он пытался задержаться. Ручными гранатами, взятыми на валу, прекращали это сопротивление.

5-я рота вышла на окраину казарм, обращённую к городу, до которого оставалось шагов 400. Она увидела два стреляющих орудия красных. Капитан Чупихин, командир взвода роты, с группой бросился к ним, но, попав под огонь с флангов, отошёл«[27].

Хотя 1-й бригаде удалось овладеть казармами, противник, находящийся на правом фланге зацепился за огороды с их живыми изгородями и продолжал оказывать упорное сопротивление.

При взятии артиллерийских казарм Офицерский полк понёс весьма чувствительные потери — до 200 человек. При этом настроение в полку оставалось высоким, добровольцы были уверены в успехе следующей атаки[28].

Продолжить наступление Офицерский полк не смог — 2-я бригада задержалась со своим наступлением и отстала от 1-й. Из-за огня красных была затруднена связь между бригадами: до генерала Б.И.Казановича смог добраться только третий посыльный — прапорщик Гольдшмидт, двое предшествующих ему посыльных были убиты.

2-я бригада. Когда известие о взятии казарм дошло до левого фланга, командир Корниловского ударного полка полковник М.О.Неженцев отдал приказ атаковать. Однако корниловцы так и не смогли подняться в атаку — огонь красных был по-прежнему силён, а физические и моральные силы ударников, видимо, уже достигли своего предела. Неженцев тогда решил сам увлечь своих солдат в атаку собственным примером. Он поднял цепи, но сразу упал — пуля ударила ему в голову. Полковник нашёл в себе силы подняться и сделать несколько шагов, но тут же был убит наповал второй пулей. Корниловцы были потрясены гибелью своего любимого командира. Помощник Неженцева полковник В.И.Индейкин был ранен, убит командир Партизанского батальона капитан Курочкин. После таких потерь смешавшиеся цепи корниловцев, партизан и елизаветинских казаков отступили на исходные позиции.

Бой под Екатеринодаром. Крестом отмечено место штаба полка вблизи которого был убит полковник М.О.Неженцев

Генерал Б.И.Казанович со своим резервным батальоном, перейдя в наступление левее большой дороги, смог выйти почти на линию Офицерского полка.

К ночи с 29 на 30 марта положение Добровольческой армии было следующее:

• части генерала Маркова укреплялись в занятых ими конноартиллерийских казармах и казармах Екатеринодарского полка, постоянно подвергаясь сильному обстрелу со стороны красных;
• Корниловский ударный полк, сильно потрясённый гибелью командира и понесёнными потерями, оставался на прежних позициях;
• первый батальон Партизанского полка понёс потери и находился в смешавшихся боевых порядках, от второго батальона полка у командира полка не было никаких известий (о его действиях ниже);
• конницу генерала Эрдели красные своими контратаками заставили снова отходить к Садам[29].

Рейд генерала Казановича в ночь с 11 на 12 апреля. Вечером 11 апреля, не обнаружив перед своим фронтом никакого движения, генерал Казанович повёл 2-й батальон Партизанского полка, составлявшего последний резерв на этом участке боя, в наступление. Проследовав мимо кургана, партизаны быстро двинулись к оврагу. Батальон попал под сильный пулемётный огонь, но партизанам 2-го батальона повезло (по крайней мере, сам Казанович относит это именно к везению) — садящееся за спинами белых солнце слепило красных, не давая им взять правильный прицел, и пули прошли выше наступающих. На дне оврага Казанович встретил казаков-елизаветинцев. Здесь Казанович узнал о гибели М.О.Неженцева, так как здесь же лежало его тело. Около 100 елизаветинцев присоединились к 2-му батальону Партизанского полка. Ещё раз группа Казановича была обстреляна при подъёме из оврага, однако вскоре красные покинули свои окопы и бежали к окраине Екатеринодара. Из этого эпизода видно, что Корниловцы не «додавили» противника совсем немного.

Общее управление боем с белой стороны, похоже, было утеряно, связи между подразделениями не было, о чём свидетельствует тот факт, что Казанович, по его же словам, не знал, как далеко продвинулись части генерала Маркова. Опасаясь попасть под дружественный огонь, он приказал всем офицерам при дальнейшем движении почаще повторять слово «партизаны», крича: «Вперед, партизаны», «Равняйсь, партизаны» и т. п. Следует помнить, что в описываемый момент всего красочного многообразия униформ (характерная особенность Гражданской войны, где маскировочные качества униформы принесены в жертву функции идентификации её носителя) воюющих сторон ещё не было, белые от красных не всегда отличались даже наличием погон. Тем более не тривиальной задачей было отличить одних от других в сумерках или, тем паче, в темноте. Предосторожность Казановича дала свои плоды: вскоре от казарм Екатеринодарского полка Партизан окликнули. Казармы занимали добровольцы из Офицерского и Кубанского полков — в ходе боя люди из этих частей перемешались. Оказалось, что группа генерала Казановича вступила в соприкосновение с левым флангом 1-й бригады генерала Маркова, которым командовал полковник А.П.Кутепов. Сам Марков в это время находился на правом фланге своей бригады, на участке генерала Боровского. Казанович уведомил Кутепова о своём намерении атаковать окраину Екатеринодара и пробиться вглубь города, и просил поддержать его атаку — ударить правее по фронту вслед за его группой. Эту свою просьбу Казанович просил передать генералам Боровскому и Маркову. Кутепов обещал атаковать, как только генерал Казанович ворвётся в город и послать соответствующее сообщение Маркову и Боровскому.

Перед атакой Екатеринодара Б.И.Казанович построил свою группу в следующем порядке: в первой линии он поставил 2-й батальон и 2-ю сотню 1-го батальона (взятую с участка Корниловского полка) Партизанского полка, во второй линии — елизаветинцев. Линии партизан и казаков в сомкнутом развёрнутом строю пошли в атаку. Большевики, залёгшие на окраине города, после беспорядочной ружейной стрельбы разбежались, и добровольцы вступили на Ярмарочную улицу Екатеринодара. Осматривая боковые улицы, добровольцы продвигались в глубь Екатеринодара, не встречая сопротивления. Попадавшиеся навстречу добровольцам одиночные большевики в темноте на свою беду принимали ворвавшихся в город добровольцев за своих. Таких обознавшихся большевиков тут же приканчивали. Видимо, красное командование, как и большинство красных частей, обороняющих Екатеринодар, ничего не знало о прорыве добровольцев в город. Первый попавшийся добровольцам разъезд красных был обстрелян, но благополучно скрылся. Генерал Казанович приказал не открывать огня по разъездам, а называться большевистскими частями и подманивать разъезды к себе. Таким образом, белые переловили 16 конных, а Б.И.Казанович добыл себе отличного коня под офицерским седлом. Там же, на Ярмарочной улице, в казармах добровольцы обнаружили 900 пленных австрийцев, которых караулила команда, поставленная ещё кубанским правительством до занятия города большевиками. Казанович оставил пленных австрийцев в казармах, а унтер-офицеру — начальнику караула приказал продолжать караулить пленных и поддерживать среди них полный порядок. На другой день Корнилов упрекнул Казановича в том, что он не вывел пленных, среди которых могли оказаться чехословаки, для пополнения Чехословацкого батальона.

Между тем, прекратилась стрельба на участке 1-й бригады, в том числе замолчало орудие, обстреливавшее с окраины города этот участок. Казанович был уверен, что причиной тому части генерала Маркова, поддержавшие его атаку и также ворвавшиеся в город. Предполагая, что части Марковской бригады сейчас движутся к центру Екатеринодара по другим улицам параллельно с правого фланга, Казанович, чтобы избежать потерь от дружественного огня, приказал время от времени кричать: «Ура генералу Корнилову!».

Двигаясь по Ярмарочной улице, добровольцы достигли Сенной площади. Расположив половину своего отряда с одним пулемётом на углу Ярмарочной улицы, а другую половину с другим пулемётом (у Казановича было всего два пулемёта) — на юго-западном углу площади, генерал Казанович решил ожидать подхода частей 1-й бригады. Он предполагал передать частям 1-й бригады позиции на Сенной площади, а самому идти к городскому кладбищу, куда в последствии подтянуть 1-й батальон Партизанского полка и Корниловский полк. Сначала всё было тихо, и добровольцев на Сенной площади никто не тревожил — не появлялись ни красные, ни свои. Потом к площади стали подходить санитарные повозки, направляющиеся к позициям красных на окраине Екатеринодара. Попалась добровольцам и одна повозка с хлебом, которой они очень обрадовались. Также попалось несколько повозок с ружейными патронами, и одна с дефицитными для Доброармии снарядами. Ночь проходила, близилось утро, а других частей Добровольческой армии так и не появилось. В виду отсутствия каких-либо известий от своих, Казанович послал по пройденному его группой пути разъезд, посаженный на отбитых у красных коней. Разъездом командовал ординарец Казановича — сотник Хоперский (китаец по происхождению, вывезенный донскими казаками мальчиком из Маньчжурии). Сотнику был дан приказ установить сообщение с генералом Марковым или полковником Кутеповым и передать им, что генерал Казанович со своим отрядом занял Сенную площадь, и просит ускорить движение. Через некоторое время сотник Хоперский вернулся, доложив, что добровольческих отрядов нигде не видно, что окраина города в том месте, где отряд Казановича в него ворвался, снова занята большевиками, которые, по-видимому, и не подозревают о присутствии у них в тылу противника. Красные, принимая сотника Хоперского за своего, расспрашивали его о криках и стрельбе в городе. Из этих же разговоров следовало, что кто-то разводит панику, распуская слухи, что «кадеты ворвались в город».

Снова поставив в впереди партизан с пулемётами, за ними елизаветинцев, а в хвосте — захваченные у большевиков повозки и лошадей, Казанович двинулся назад по той же улице, по которой вступил в город. В ходе движения добровольцы выдавали себя за большевиков «Кавказского отряда». Казанович рассчитывал подойти вплотную к большевикам и ударить в штыки и пробить себе дорогу. Однако, по дороге к окраине большевики, выходившие с прилегающих к Ярмарочной улиц, шли мирно беседуя с его людьми и так с ними перемешались, что Казанович посчитал выполнение своего плана штыкового удара невозможным, принимая во внимание, подавляющее численное превосходство противника. Всё шло благополучно, пока через ряды большевиков не потянулся обоз. Тогда красные спохватились и открыли по отряду огонь, отрезав часть захваченных повозок. Наиболее ценная повозка с 52 артиллерийскими снарядами, попав под огонь, ускакала куда-то в сторону артиллерийских казарм и застряла в канаве недалеко от них. Её долго не могли отыскать, но всё-таки потом нашли. При выходе из города отряд Казановича был обстрелян со стороны казарм Екатеринодарского полка, правда, там скоро опознали своих и прекратили огонь[30].

Потом выяснилось, что полковник Кутепов, слышал удалявшиеся крики «Ура» отряда Казановича, но не смог двинуть вперёд людей, бывших в его участке. А генерал Марков ничего не знал о прорыве, узнав о нём лишь когда по его телефону передавали донесение Казановича в штаб армии. Марков предложил тут же общими силами повторить атаку. Но по мнению Казановича время уже было упущено: было уже светло, красные готовы и подвели резервы.

На участке же Корниловского полка некому было поддержать атаку Казановича вследствие значительных потерь в командном составе, отдельные роты и сотни остались без общего руководства и были дезорганизованы.

Итоги боёв 11 апреля под Екатеринодаром были следующие: Добровольческая армия, понеся значительные потери, каких-либо видимых успехов не добилась. Всё больше рос обоз армии за счёт увеличения количества раненых. Запас боеприпасов, особенно артиллерийских, таял, хотя и без того не был значительным даже до начала штурма. Части армии смешались: в ходе постоянных боев добровольцы из разных подразделений перемешались, что сильно осложнило командование подразделениями: шутка ли, Кутепов не смог поднять в атаку офицерскую часть! Сказывалось и общее утомление. Особенно плачевное состояние было во 2-ой бригаде: командный состав был фактически выбит, особенно пострадал Корниловский ударный полк, оставшийся фактически обезглавленным. В Партизанском полку положение не многим легче: из двух командиров батальонов один убит (причем убит командир 1-го батальона), командир полка хоть и в строю, но уже дважды ранен. Боевой настрой лучше всего сохранился в Офицерском полку, в остальных полках тяжелые потери не могли не сказаться на моральном состоянии добровольцев. Следует отметить, что смертью полковника М.О.Неженцева был сильно поражен и сам генерал Корнилов, который относился к погибшему, как к сыну. При этом красные продолжали прочно удерживать свои позиции, их пути снабжения перерезаны не были. Фактически белогвардейцев спасала лишь пассивность красных, но и это упущение в последующие дни красные попытались исправить.

Схема 3 — Положение сторон и действия 11−12 апреля 1918 года

12 апреля. К утру 12 апреля вся западная окраина Екатеринодара снова контролировалась засевшими в огородах красными.

В шагах 400 от окраины города, в казармах, расположились части Офицерского полка, снова находясь в выдвинутом вперёд положении.

Влево, через дорогу, уступом назад, стояли части Партизанского полка, которые в полдень под огнём противника сменила 4-я рота Офицерского полка. Позиция роты оказалась имеющей вид прямого угла с фасами на город с востока, и на Черноморский вокзал — на север. С двух сторон рота обстреливались фланговым огнём, спасением от которого служили лишь окопчики, вырытые партизанами.

Вся площадь казарм обстреливалась ружейным, пулемётным и артиллерийским огнём. Мало спасал от обстрела небольшой вал у казарм, отделявший их от города — огонь из окон городских зданий вёлся поверх него. Примерно в 2000 шагах от казарм стоял взвод красной артиллерии, безнаказанно обстреливающий казармы. Добровольцы приходилось экономить снаряды и патроны. Ответная стрельба велась любителями: прапорщик Дитман вытащил матрац, и лежа на нем, редко и прицельно стрелял. Ответные пули противника рвали матрац, но стрелок не уходил, пока ему не приказал командир роты. Полк нёс потери.

Несколько раз красные готовились к атаке, но всякий раз эти приготовления расстраивались ружейно-пулемётным огнём. Но одна атака всё-таки состоялась, этой атакой была сбита с позиций 5-я рота, но генерал Марков лично возглавил контратаку и восстановил положение[31].

Красным удалось выдвинуть свои части вдоль южного берега Кубани, что позволило им обстреливать позиции полка не только во фланг, но и с тыла. Главная опасность от этого маневра заключалась в том, что единственная дорога в тыл теперь также была под обстрелом.

После полудня генерал Марков был вызван в штаб армии на совещание. Вот как описывает этот совет А.И.Деникин:

«В тот день генерал Корнилов собрал военный совет — впервые после Ольгинской, где решался вопрос о направлении движения Добровольческой армии. Я думаю, что на этот шаг побудило его не столько желание выслушать мнение начальников относительно плана военных действий, который был им предрешён, сколько надежда вселить в них убеждение в необходимости решительного штурма Екатеринодара.

Собрались в тесной комнатке Корнилова генералы Алексеев, Романовский, Марков, Богаевский, я и кубанский атаман полковник Филимонов. Во время беседы выяснилась печальная картина положения армии:

Противник во много раз превосходит нас силами и обладает неистощимыми запасами снарядов и патронов. Наши войска понесли тяжелые потери, в особенности в командном составе. Части перемешаны и до крайности утомлены физически и морально четырехдневным боем. Офицерский полк ещё сохранился, Кубанский стрелковый сильно потрёпан, из Партизанского осталось не более 300 штыков, ещё меньше в Корниловском. Замечается редкое для добровольцев явление — утечка из боевой линии в тыл. Казаки расходятся по своим станицам. Конница по-видимому ничего серьезного сделать не может.

Снарядов нет, патронов нет.

Число раненых в лазарете перевалило за полторы тысячи.

Настроение у всех членов совещания тяжёлое. Опустили глаза. Один только Марков, склонив голову на плечо Романовскаго, заснул и тихо похрапывает. Кто-то толкнул его.

— Извините, Ваше Высокопревосходительство, разморило — двое суток не ложился…

Корнилов не старался внести успокоительную ноту в нарисованную картину общего положения и не возражал. За ночь он весь как-то осунулся, на лбу легла глубокая складка, придававшая его лицу суровое, страдальческое выражение. Глухим голосом, но резко и отчётливо он сказал:

— Положение действительное тяжёлое, и я не вижу другого выхода, как взятие Екатеринодара. Поэтому я решил завтра на рассвете атаковать по всему фронту. Как ваше мнение, господа?

Все генералы, кроме Алексеева, ответили отрицательно. Мы чувствовали, что первый порыв прошёл, что настал предел человеческих сил, и об Екатеринодар мы разобьемся; неудача штурма вызовет катастрофу, даже взятие Екатеринодара, вызвав новые большие потери, привело бы армию, ещё сильную в поле, к полному распылению её слабых частей для охраны и защиты большого города. И, вместе с тем, мы знали, что штурм всё-таки состоится, что он решён бесповоротно.

Наступило тяжёлое молчание Его прервал Алексеев.

— Я полагаю, что лучше будет отложить штурм до послезавтра, за сутки войска несколько отдохнут, за ночь можно будет произвести перегруппировку на участке Корниловского полка; быть может, станичники подойдут ещё на пополнение.

На мой взгляд такое половинчатое решение, в сущности лишь прикрытое колебание, не сулило существенных выгод: сомнительный отдых — в боевых цепях, трата последних патронов и возможность контратаки противника. Отдаляя решительный час, оно сглаживало лишь психологическую остроту данного момента Корнилов сразу согласился. — Итак, будем штурмовать Екатеринодар на рассвете 14-го апреля"[32].

В боевом составе армии на этот момент осталось:

• в 1-й бригаде — около 1200 человек,
• во 2-й — около 600.
• Конная бригада, хотя и сохранилась, но существенную помощь она армии оказать не могла: перехватить пути сообщения и подвоза резервов красным она не смогла, обход Екатеринодара никакой видимой помощи не дал, атаковать город самостоятельно она тоже не могла.

Число же раненых в походном лазарете перевалило 1500 человек.

Вернувшись на свой участок после совещания, генерал С.Л.Марков сохранял внешне бодрое настроение, но полковнику Н.С.Тимановскому и немногим другим он сказал: «Наденьте чистое бельё, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодара не возьмём, а если и возьмём, то погибнем.» Но вслед за этими словами тут же отдал приказ о подготовке и об обязательном нашитии на головные уборы белых лент. Для чинов Офицерского полка штурм Екатеринодара представлялся единственным решением[33].

К исходу дня из рейда возвратилась конница генерала И.Г.Эрдели и втянулась в «Сады»[34].

Скорее всего, Корнилов сам понимал не только бесперспективность, но и губительность дальнейших атак на Екатеринодар. Но, что называется «закусил удила». Гибель М.О.Неженцева, да и другие тяжёлые потери, видимо сказались на командующем Добровольческой армии. В суждениях появился фатализм, что было отмечено Деникиным. Если атака Екатеринодара вновь оказалась бы безрезультатной, то Лавр Георгиевич готов был закончить свой земной путь посредством пули в висок. Однако жизнь распорядилась по-своему[35].

Ночью стрельба почти прекратилась с обеих сторон. Но вскоре в районе казарм стрельба усилилась, завязался огневой бой. Красные атаковали казармы. Со стороны огородов красным удалось ворваться на территорию казарм и захватить несколько крайних зданий. 1-я, 2-я и 5-я роты отступили к следующим зданиям. Им удалось остановить дальнейшее продвижение противника. Обе стороны засели в зданиях. Разгорелась сильная перестрелка. Генерал Марков произвёл рокировку, сменяя на правом фланге полка 3-ю роту, перед которой красные не вышли из огородов, резервной 6-й ротой и перевёл её влево к казармам. Затем Марков провёл контратаку, однако она захлебывается — красные ведут сильный огонь, активно применяют ручные гранаты. Этой отчаянной контратакой удалось остановить продвижение красных и им остаётся довольствоваться лишь уже захваченными крайними зданиями. Но и Офицерский полк не смог вернуть себе утерянные позиции и понёс заметные потери. Особенно пострадала 2-ая рота полка[36].

13 апреля. С рассветом красные своих атак не возобновили, но усилили ружейно-пулемётный и артиллерийский обстрел. Они простреливали пространство между зданиями казарм, взятыми ими в ночном бою, и все ещё занятыми белыми. Оставшихся на поле ночного боя раненых невозможно было эвакуировать. Артиллерийский огонь накрыл также удерживаемые белогвардейцами здания и тылы белых. Предместья также находились под огнём красной артиллерии, там возникли пожары, появились новые жертвы среди эвакуированных туда раненых. Белая артиллерия в виду дефицита снарядов вести контрбатарейную борьбу не имела возможности. Несмотря на молчание своей артиллерии и массированный артиллерийский огонь красных, дух добровольцев, по крайней мере, Офицерского полка сломлен не был, они были настроены всё ещё решительно, хотя уже и появились разговоры о том, что Доброармии не хватает не только снарядов, но и не достает и численности.

Вскоре случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Красные вычислили штаб белогвардейцев, что было немудрено: отдельно стоящее здание, у которого периодически толпятся люди, тем более, если от него и к нему курсируют ординарцы и вестовые. Красные до этого рокового дня уже вели пристрелку — вокруг здания всё было изрыто воронками. Более того, и красные и белые источники утверждают, что обстрел фермы начался ещё с раннего утра 11 апреля и продолжался все эти дни с завидным постоянством. Корнилову уже предлагали перенести свою ставку в другое место, однако, он этого не сделал. Красная артиллерия снова открыла огонь по штабу Корнилова, в этот раз он был действенен. Сочетание закономерности и случайности. Закономерность в том, что противник, обнаружив штаб, накрыл его артиллерийским огнём, а также в том, что пренебрежение противником и отказ перенести ставку рано или поздно привели бы к потерям, в том числе и среди командного состава Добровольческой армии. Случайность состояла в том, что одна единственная граната, угодившая в здание, попала именно в ту комнату, где находился Корнилов и в том, что Лавр Георгиевич Корнилов стал её единственной жертвой, убитый злосчастной гранатой.

Около 8 часов Генерал Марков был вызван к телефону, коротко переговорив по которому, он отбыл в штаб армии, сказав лишь несколько слов полковнику Н.С.Тимановскому. Тимановский был, как всегда, хладнокровен и не выказал иных чувств, кроме своего обычного спокойствия, никому не сказав ни слова из того, что узнал от генерала Маркова.

Марков в штабе армии долго не задержался, вернувшись в свой штаб. О гибели генерала Корнилова он сообщил лишь узкому кругу лиц, кому нашёл нужным, в том числе генералу Боровскому и полковнику Тимановскому, но не для передачи этого известия в части. До остальных добровольцев доводились лишь необходимые распоряжения в форме: «генерал Марков приказал…». Ещё один человек узнал от генерала Маркова о гибели Корнилова — командир взвода Инженерной роты: этот взвод стоял на берегу Кубани и видел обстрел фермы, где располагался штаб. К возвращающемуся в свой штаб Маркову бросился командир этого взвода и прямо спросил: «Ваше Превосходительство! Генерал Корнилов убит?» «Убит — ответил генерал Марков, — Но об этом никому ни слова«[37].

По воспоминаниям В.Е.Павлова до конца дня большинство добровольцев, по крайней мере, Офицерского полка, не знали о гибели Корнилова. Не знали и готовились отбивать новые атаки или снова атаковать, вновь получив приказ нацепить на головные уборы белые ленты. По другим источникам весть о смерти Корнилова очень быстро распространилась по армии, окончательно подорвав моральный дух добровольцев. Самым распространённым состоянием в среде добровольцев стала растерянность.

Части Добровольческой армии получили приказ из штаба армии о снятии осады с города и отходе армии, Офицерскому полку при этом ставилась задача с наступлением полной темноты провести демонстрацию атаки.

В этот день разыгралась ещё одна драма сражения за Екатеринодар. Красные, видимо, решили перехватить инициативу в сражении: они предприняли обход с целью отсечь 1-ю и 2-ю бригады белых от тыла армии. Силами примерно до пехотного полка они начали обход белых левее позиций Корниловского полка. Колонна красной пехоты двигаясь в сторону станицы Елизаветинская оказалась между корниловцами и Садами, где находилась конница генерала И.Г.Эрдели. Корниловцы, в силу понесённых потерь, в том числе в командном составе, не могли парировать маневр красных или остановить их продвижение. В свою очередь, совершавшая обходной маневр красная пехота могла поставить жирную точку в истории как минимум Корниловского полка. Кроме кавалерии генерала Эрдели никакие другие части белых на перехват обходящей их левый фланг колонны красных уже не успевали. Генерал от кавалерии И.Г.Эрдели, оценив ситуацию, принял решение атаковать обходящих красных в конном строю. Получив, приказ своего командира, кавалеристы стали выстраиваться для атаки. Красные, заметив белую конницу, начали редкий ружейный обстрел кавалерии. Несколько выстрелов по конникам произвёл и бронепоезд красных. И вот звучит команда об атаке, и кавалерия строем рысью устремляется в атаку. Красные оказались не какой-то сборной солянкой или тыловой частью, а только что прибывшим с турецкого фронта боевым полком. При этом полком крепким, умелым, имеющим боевой опыт и с грамотным командиром. Среди красных были видны и головные уборы закубанских пластунов. Вскоре красная пехота, выстроившись в две линии: первая — с колена, вторая — стоя, открыла по кавалерии белых залповый огонь. Лошади шли почти шагом, а красные вели почти шквальный огонь, расстреливая белых, как в тире. Кавалеристам белых всё-таки удалось добраться до красной пехоты, врубиться в их строй, хотя и далеко не всем. Потом кавалеристам пришлось отступить. Но и красные остановились, ожидая новой атаки, а потом и вовсе вернулись на станцию Черноморскую. Таким образом, кавалеристы спасли Добровольческую армию. Но цена оказалась велика. Конная бригада в этой атаке понесла невосполнимые тяжёлые потери[38].

С наступлением ночи стрельба красных постепенно стихала. В назначенный срок в расположении казарм, в центре позиций Офицерского полка, тишину ночи разорвал огонь винтовок и пулемётов, а потом и громкое «ура». Красные ответили интенсивным ружейно-пулемётным огнём по всему фронту. Открыла огонь и красная артиллерия. Прекратив стрельбу, Офицерский полк отошёл в тыл к заводам. Около 20 часов у кожевенного завода, прикрываясь арьергардом, полк построился и выступил в сторону штаба армии, не доходя до которого полк снова развернулся фронтом на Екатеринодар и оседлал обе дороги, ведущие от города. В таком положении полк и остался до отхода всей армии.

В цепях полка пошли негромкие разговоры. Основной темой была гибель генерала Корнилова, новость, ошеломившая добровольцев. Офицеры не могли не осознавать всей тяжести положения, в котором оказалась армия. Тихие разговоры добровольцев вдруг прервал голос услышавшего их генерала Маркова: «Да, генерал Корнилов убит! Мы почти окружены. Дальнейшее всё будет зависеть от нас. Этой ночью мы должны оторваться от противника. Отход без привалов. В полном порядке«[39].

Также офицеры обсуждали, кто возглавит армию после гибели Корнилова. Сходились на том, что не видят иной кандидатуры, кроме генерала Маркова. Вскоре был получен ответ и на этот вопрос: «.. Наконец — тихая команда: «Строиться!»

К одной из колонн полка подъехал генерал Марков и, как бы отвечая на волнующий всех вопрос, сказал:

— Армию принял генерал Деникин. Беспокоиться за её судьбу не приходится. Этому человеку я верю больше, чем самому себе. — И этого было достаточно, чтобы все успокоились новым назначением«[40].

14 апреля. Ровно в полночь в полной темноте Добровольческая армия быстрым маршем двинулась от Екатеринодара. В авангарде шёл Офицерский полк, в арьергарде — Корниловский. Другая колонна армии на подводах, выступила из станицы Елизаветинской с Чехословацким батальоном. Полторы тысячи раненых везли на подводах. 64 человека тяжелораненых оставили в станице «на милость победителя» (большинство этих раненых, за исключением нескольких человек, были убиты красными).

До рассвета Добровольческая армия прошла уже около 25 вёрст, но без остановок продолжала движение. Тяжёлые бои, большие потери, и усталость давали себя знать. Добровольцы не имели возможности даже утолить жажду в хуторах, через которые шла армия — никаких задержек и остановок. Всё это привело к тому, что порядок нарушился, части перемешались. Колонны армии распались, превратившись в змейки. Многие отставали, особенно среди молодежи. Усталость довела людей до такого уровня апатии, что добровольцы уже даже не обращали внимания на доносившиеся до них звуки боя. Боя, который вела Конная бригада, сдерживая красных, стремившихся от Екатеринодара пересечь путь армии[41].

На одной из подвод везли два гроба с убитыми — генералом Корниловым и полковником Неженцевым.

Так закончился шестидневный штурм Екатеринодара и начался новый этап жизни Добровольческой Армии под командованием генерала А.И. Деникина.

+ + +

Некоторые выводы или взгляд с колокольни послезнания

В завершении статьи авторы рискнут предложить читателю свой взгляд на некоторые моменты шестидневных боёв за Екатеринодар и свой анализ этих событий столетней давности.

Основной вопрос, касающийся тех событий, который рано или поздно задают себе люди, увлечённые историей Гражданской войны в России — это вопрос о том, могла ли Добровольческая армия взять Екатеринодар? Предлагаем свой вариант ответа на этот вопрос.

Первое, что обращает на себя внимание — это численное превосходство красных в количестве войск, в тяжёлом вооружении (артиллерия, бронесилы, пулемёты), в обеспеченности боеприпасами. К преимуществам красной стороны можно отнести также более выгодное в тактическом плане положение — ограниченность фронта, наличие водной преграды, наличие тыла и возможность получения резервов. Также условно к плюсам положения красных можно отнести ограниченность поставленной задачи: по сути от красных требуется одно — удержать Екатеринодар, нанеся как можно большие потери Добровольческой армии. Конечно, задача максимум — уничтожение Добровольческой армии, но применительно к конкретному моменту задача была ограничена именно удержанием Екатеринодара. К минусам положения ещё только зарождающейся Красной армии можно отнести: дефицит грамотных командных кадров и подготовленного личного состава — навряд ли рабочие отряды можно считать равными по данным характеристикам Офицерскому или Корниловскому ударному полкам, несмотря на малочисленность последних. Также красные не могли похвастать военными качествами большинства своих частей, хотя, конечно же части, прибывшие с бывшего Турецкого фронта, представляли собой серьёзных оппонентов, но они вряд ли составляли большинство. Следует отметить низкую стойкость некоторых красных подразделений, тем более тех, что уже сталкивались с Добровольческой армией и были ею биты.

С Добровольческой армией дело обстояло с точностью до наоборот: армия Корнилова уступала красным в количестве штыков, в тяжёлом вооружении, в обеспеченности боеприпасами, превосходя противника в подготовке и опыте командного состава и значительной части рядовых, его боевом сплочённости и боевой устойчивости. К моменту начала боев за Екатеринодар добровольцы верили в свои силы, своих командиров, выражали уверенность в победе.

На стороне белых была инициатива. Но инициатива играет роль до момента определения противником направления главного удара, а далее всё зависит от того будет взломана оборона противника или нет. Если оборона противник взломана, то дальше играет роль наличие у обороняющейся стороны резервов, особенно подвижных, и насколько успешно с помощью этих резервов обороняющийся парирует действия противника. Если же оборону прорвать не удалось, то играет роль, может ли наступающая сторона изменить место или направление главного удара, и насколько быстро и неожиданно для обороняющегося это может быть произведено. В противном случае владение инициативой, в лучшем случае, позволит выйти из боя и оторваться от противника, или инициатива перейдет к противнику.

Перейдём непосредственно к планам сторон. План Корнилова по взятию Екатеринодара не был лишён некоего изящества: отвлекающий удар, быстрый маневр, удар с неожиданной стороны одновременно с маневром подвижных частей на окружение с отрезанием линий снабжения, восстание в тылу красных и удар с тыла.

План красивый, но содержащий много условий, лишь обязательное выполнение которых гарантировало его воплощение. То есть план был сложен и маловероятен в воплощении.

Первое, что затрудняло воплощение данного плана в жизнь — отсутствие у Добровольческой армии тыла и наличие обоза, на охрану которого необходимо было выделять войска, распыляя и без того скромные силы добровольцев.

Второе «узкое место» плана — пропускная способность паромной переправы у Елизаветинской. Изначально Добровольческая армия фактически обрекалась на постепенное наращивание сил, что по сути — вынужденный ввод войск в бой по частям. Данный фактор уменьшал и без того невеликие силы Доброармии и обрекал её на несение больших потерь.

Ещё один серьезный момент, затруднявший реализацию плана — несоразмерность возложенных на кавалерию задач с её реальным возможностям. Здесь и обходной маневр, и нарушение линий сообщений обороняющихся, и инициация восстания в тылу у красных, и, наконец, удар с тыла совместно с восставшими. При всём при этом, логика подсказывает, что кавалерия, выполняя все перечисленные задачи, должна была обеспечить и перманентное давление (демонстрацию) на красную оборону с севера — северо-востока (это помимо удара с востока совместно с поднятыми на восстание казаками) в целях не дать красным маневрировать силами по фронту — то есть не дать перебрасывать силы с не атакованных участков обороны на атакуемые участки.

Как видите, план был весьма сложен в реализации. Помимо этого, план содержал допущение о вооруженном выступлении казаков против красных, которое, вполне возможно, и основывалось на данных разведки, но всё-таки оставалось фактически рассчитанным на авось. Как уже говорилось выше, командование Доброармии рассчитывало, прежде всего, на нестойкость противника. План же рассчитанный на то, что противник побежит, а не будет упорно сражаться, обладает некоторой долей авантюризма. Но что им оставалось делать в тех условиях?

Красные знали о предстоящем штурме Екатеринодара, что следует из того, что город был подготовлен к обороне. Оборонительные рубежи были подготовлены для отражения атак, в том числе, и со стороны Елизаветинской. Если красные не знали о направлении главного удара белых, и предполагали их наступление с более очевидного направления — с юга через мостовые переправы, но и к ударам с других направлений подготовиться сумели — благо протяженность фронта была не велика. Красным оставалось одно — вовремя сманеврировать силами на направление главного удара и втянуть белых в позиционные бои с постоянными атаками на заранее подготовленные позиции, с «прогрызанием» обороны и устроить для Добровольческой армии миниатюрный Верден.

Теперь перейдем непосредственно к рассмотрению боевых действий, то есть к анализу реализации планов сторонами.

Разведка белых не справилась со своей задачей. Первое её упущение — явная недооценка как численности войск противника, так и их состава.

Красная разведка упустила маневр Добровольческой армии на запад, к паромной переправе у Елизаветинской. Однако этот промах не дал белым серьезного преимущества. Хотя переправа и была захвачена без боя, но она всё равно находилась в пределах воздействия красной артиллерии. Красные среагировали на захват переправы достаточно быстро и организовали контратаки с целью сбить белых с плацдарма в реку. При этом бои сразу приняли ожесточённый характер. И хотя добровольцам удалось обратить красных в бегство, но удалось это только введя в бой оба полка 2-й бригады — Корниловский ударный и Партизанский. Описывать бои по второму разу не будем, но именно в этот момент возникают первое искушение придать истории сослагательное наклонение. Ведь сам генерал Богаевский допускал возможность ворваться в город на плечах убегающего противника. Если бы не его, Богаевского, осторожность и буквальное исполнение приказа. Возможно, это была ловушка. Возможно, весьма ограниченные силы Богаевского могли быть отрезаны от переправы и остальной части армии. Но возможно и другое — добровольцы ворвались бы в город. Это могло привести к панике в стане красных. Возможно и то, что красные оставили бы Екатеринодар. Ведь чуть позже генералу Казановичу куда меньшими силами удалось совершить рейд в город, и была путаница у красных, даже есть свидетельства о начинавшейся в городе панике. Тем более, что красные вряд ли смогли бы точно оценить силы ворвавшихся в Екатеринодар белых.

Возможно, будь на месте А.П.Богаевского более инициативный Марков со своим Офицерским полком, вся екатеринодарская эпопея сложилась бы по-другому. И это допущение рождает новые вопросы. Например, почему Марков и Офицерский полк (одна из наиболее боеспособных частей Доброармии) оказались в это время на другом берегу Кубани, в охране обоза?

Однозначные же выводы из действий генерала Богаевского можно сделать такие: после того, как он вернул свои части на исходные и не стал преследовать противника, красные уже знали, откуда последуют атаки добровольцев, инициатива, удерживаемая белыми, теперь фактически потеряла свое значение, красные получили возможность перегруппировать силы и укрепить оборону на угрожающем участке. А на следующий день белые вели бои, в том числе, за те позиции, которых достигли днём ранее, но сами добровольно оставили красным.

По результатам последующих боёв под Екатеринодаром стал очевиден просчёт Корнилова, оставившего 1-ю бригаду на другом берегу Кубани: получалось, что белые били не кулаком, а растопыренными пальцами. Вместо того чтобы перемалывать части противника по частям, командование Доброармией предоставило красным возможность по частям перемалывать свои подразделения. Инициативу белые ещё не упустили, но, как уже отмечалось, она важна лишь при наличии возможности «переманеврировать» противника, перенацелить удар туда, где противник его не ждёт, а последовавшие бои носили характер упорного «прогрызания» обороны противника в одном месте. А в этом случае помимо стойкости и более высокого морального духа, играют роль время, сила и плотность огня, в том числе артиллерийского, численность войск, наличие резервов, возможность быстрого введения их в бой и возможность маневра силами по фронту. По всем этим показателям, превосходство было за красными.

Постепенный ввод в бой подразделений Добровольческой армии привёл к относительно большим потерям. Серьёзные успехи, вернее захват той или иной позиции, давался только за счёт введения в бой резервов — сначала Кубанского полка, а затем и Офицерского. При этом Кубанский полк вводился в бой частями. И вряд ли белые в сложившейся ситуации могли действовать иначе — ввод сил по частям был единственно возможным вариантом. То есть белые стали заложниками своего же плана. Переправить все части разом не позволяла пропускная способность переправы, а накапливать силы для одновременного ввода их в бой не позволил бы противник — как мы помним, красные довольно быстро обнаружили маневр белых и атаковали. Накапливать силы пришлось бы под постоянным обстрелом и отражая атаки красных. Для отражения атак опять бы пришлось выделять силы, а потом их подпитывать резервами. К тому же в этом случае белые рисковали отдать инициативу красным. Единственно возможный выход из этой ситуации — быстро переправить на плацдарм наиболее боеспособные части армии под командованием решительного и инициативного командира и атаковать. Авторам представляется, что наилучшим вариантом было бы сформировать боевую группу из Офицерского и Корниловского ударного полков под командованием генерала Маркова — вполне возможно, что такое сочетание дало бы нужный эффект и у Добровольческой армии появились бы шансы захвата Екатеринодара. Правда, остается вопрос: смогли бы белые его удержать?

Итак, белым пришлось вводить свои подразделения в бой по частям.

После шанса, выпавшего генералу Богаевскому, красные уже не оставили шанса добровольцам на победу, хотя в штабе Корнилова и всё ещё надеялись на победу. Красные дрались упорно, часто контратаковали. Огонь их был силён, особенно артиллерийский. Добровольческие же части силой артиллерийской поддержки похвастаться не могли. Бои приняли характер ожесточённых лобовых штурмов. А после взятия фермы успех сопутствовал лишь правому флангу белых. Левый же фланг, где атаковал Корниловский ударный — застопорился и отстал, чем поставил правый фланг под фланговый огонь. Также следует отметить, что кавалерия Добровольческой армии не справилась с поставленными перед ней задачами. После первых же успехов она была вытеснена конницей красных и была связана ею.

Ещё один момент, который обращает на себя внимание — это прямолинейные действия частей 2-й бригады. Фактически её действия свелись к лобовым безрезультатным атакам. Атака, перешедшая в рейд генерала Казановича, не захлебнулась потому, что садящееся солнце слепило глаза красным и они взяли неправильный прицел. Сам Б.И.Казанович счёл это везением. То есть белые наступали, не принимая в расчёт такие факторы, как ослепление противника лучами солнца, воспринимая это, как везение. В таком случае гибель М.О.Неженцева, командира Корниловского полка, можно воспринимать лишь как закономерную неизбежность. Фактически атаки корниловцев и партизан под Екатеринодаром сильно напоминают те атаки, которые часто приписывают Красной армии во Второй мировой войне. С одной стороны, есть логика — при полном превосходстве красных в артиллерии, единственным шансом белых избежать её губительного воздействия было войти с красными частями в состояния клинча — тогда артиллерия красных не смогла бы стрелять, боясь поразить своих. Но до состояния клинча корниловцы так и не дошли. Потери полка были ужасны. И в количественном плане и в качественном. К началу штурма Екатеринодара Корниловский ударный полк насчитывал в своем составе до 1000 штыков, непосредственно во время штурма полк принял пополнение в количестве 650 человек. После штурма полковник Кутепов принял под своё командование Корниловский полк, насчитывавший. 67 человек. Потери за шесть дней штурма у Корниловцев составили 1583 человека или почти 96% от численности полка с учётом полученных пополнений. Конечно же, можно говорить, что о полном истреблении полка говорить не приходится, но как назвать по-другому состояние полка, от которого осталось лишь знамя и около 4% личного состава?

Рейд генерала Казановича тоже вызывает много вопросов. Из них главных два: почему его успех не был поддержан, и почему успех не был развит самим Казановичем? Ответ на первый вопрос, отбросив разного рода конспирологические изыски, можно принять достаточно простой: во-первых, это сильная утомленность войск и перемешавшиеся в ходе боев части и, соответственно, нарушенное управление этими частями; во-вторых, господа офицеры и генералы Добровольческой армии, профессионалы от войны, не озаботились о связи, условных сигналах и тому подобном. Всё в «лучших» традициях Русской армии времен Первой мировой (и, кстати, Красной армии времен Второй мировой). Ответ на второй вопрос. Судьба дала ещё один шанс добровольцам. Можно было устроить панику в городе, попытаться наладить связь с Офицерским полком, или, например, фланговым ударом сбить оборону красных напротив частей 1-й бригады. Но Б.И.Казанович поступил также, как до него поступил А.П.Богаевский.

12 апреля пришло понимание, что план не сработал. Пришло к большинству командиров Доброармии, но не к её командующему. Или Корнилов также хорошо осознавал бесперспективность и, что гораздо страшнее, самоубийственность продолжения штурма, но просто решил идти до конца? Какой-то странный фатализм обречённого. Понять можно, нельзя только понять намерения вместе с сбой ещё и армию погубить. А может быть надежда на Бога или чудо? Трудно сказать, но решение было принято, а армия, как и подобает ей, готова была исполнить приказ, пусть и ценой своей гибели.

Но случилось то, что спасло армию — гибель Л. Г. Корнилова. Хотелось бы отметить, что красная артиллерия сыграла в гибели Лавра Георгиевича меньшую роль, чем сам Корнилов. Красная артиллерия просто делала свою работу. Остаётся не понятным, почему Корнилов не выполнил свою? Артиллерия противника давно вычислила штаб Добровольческой армии, пристрелялась и постоянно производила огневые налеты. Почему Корнилов отказывался перенести ставку? Не дорожил своей жизнью? Так в штабе было кое-что поважнее его жизни — штабной аппарат. Армия могла быть легко обезглавлена в результате любого из налетов красной артиллерии. Чудо, что пострадал только Корнилов. Да даже если не пострадал бы никто из командования Добровольческой армии, мог легко быть убит какой-нибудь вестовой (основное, кстати, на тот момент средство связи), и приказ не дошел бы вовремя до части или донесение не попало бы в штаб. Зачем была нужна эта легкомысленная бравада? Или так выражалось презрение к противнику? В этом случае недооценка противника могла привести вообще к катастрофическим последствиям. Впрочем, неудачный и богатый на потери штурм Екатеринодара итак был плоть от плоти следствием недооценки сил противника, как в количественном, так и качественном планах.

На заключительном этапе сражения состоялся ещё один полный драматизма бой. Красные попытались отрезать корниловцев от остальных частей Доброармии. На выручку ударникам бросилась кавалерия белых. Кавалеристы атаковали в конном строю. На их беду противником была сколоченная и опытная красноармейская часть, возможно прибывшая недавно с Турецкого фронта. Красные в панику не ударились, а дружным и согласованным огнём отбили атаку белой кавалерии. Ситуацию для кавалеристов усугубило то, что наступать они были вынуждены по вспаханному весеннему размокшему чернозему, не хуже болота (к тому же, согласно схеме 1888 года на этом месте и располагалось болото) снизившему скорость кавалерии до уровня, стремящегося к черепашьему. Белая конница понесла серьёзные потери, но спасла корниловцев от полного разгрома. Первая Мировая война уже показала и доказала, что век лихих кавалерийских атак прошёл — роль кавалерии теперь сводилась к преследованию бегущего противника, разведке, кавалерийским завесам и к роли пехоты, совершающей марши верхом. Дело в том, что даже не занимающая подготовленные позиции пехота, застигнутая в чистом поле, благодаря наличию магазинных винтовок, даже в отсутствие пулемётов, при грамотном и решительном командовании могла создать достаточную плотность ружейного огня, чтобы нанести кавалерии громадные потери. Гражданская война в России снова возродила на короткий срок лихие кавалерийские атаки, но это лишь благодаря специфике боевых действий — маневренные действия, редкое применение хорошо укрепленных позиций. В данном случае решение атаковать противника в конном строю было исключительно неудачным и вынужденным. Неудачным оно было потому, что размокший чернозем лишал кавалерию двух её главных качеств — маневренности и скорости. Таким образом, атака кавалеристов была изначально обречена если не на провал, то на огромные потери атакующих точно. Командование белой кавалерии не могло этого не понимать, таким образом, решение было вынужденным — других вариантов остановить красных просто не было. Остаётся надеяться на то, что потери, понесённые, кавалерией были оправданы не только спасением 4% личного состава Корниловского ударного полка, но и всей Добровольческой армии.

Фактически гибелью Корнилова штурм Екатеринодара закончился. Армия получила нового командира — генерала Антона Ивановича Деникина, под командованием которого она впоследствии добилась максимальных успехов и потерпела катастрофу, от которой уже не смогла оправиться.

+ + +

Успенским постом ровно 100 лет назад Белая армия генерала Деникина штурмом взяла столицу Кубани Екатеринодар. То что не удалось во время 1-го Кубанского похода, произошло во 2-ом Кубанском.

---

Примечания:

[1] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах.

[2] Там же.

[3] Краткий военно-исторический очерк о боевом пути Северо-Кавказского военного округа «Северо-Кавказцы в боях за Родину»

[4] Сухоруков. В.Т. «IX армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге (1918 — 1920 г. г.)»

[5] Там же

[6] Деникин. А.И. Очерки русской смуты

[7]Воспоминания генерала А.П. Богаевского. 1918 год «Ледяной поход»

[8] Там же

[9] Сухоруков В.Т. «IX армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге (1918 — 1920 г. г.)»

[10] Воспоминания генерала А.П.Богаевского. 1918 год «Ледяной поход»

[11] Деникин А.И. Очерки русской смуты

[12] Там же

[13] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах

[14] Там же

[15] Голеевский М. Материалы по истории Гвардейской пехоты и артиллерии в гражданскую войну 1917−1922г. Кн.1

[16] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах

[17] Сухоруков В.Т. «IX армия в боях на Северном Кавказе и Нижней Волге (1918 — 1920 г. г.)»

[18] Деникин.А.И. Очерки русской смуты

[19] Там же

[20] Там же

[21] Воспоминания генерала А.П.Богаевского. 1918 год «Ледяной поход»

[22] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах.

[23] Деникин. А.И. Очерки русской смуты

[24] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах.

[25] Там же

[26] Там же

[27] Там же

[28] Там же

[29] Воспоминания генерала А.П.Богаевского. 1918 год «Ледяной поход»

[30] Деникин. А.И. Очерки русской смуты

[31] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах

[32] Деникин. А.И. Очерки русской смуты

[33] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах

[34] Там же

[35] Деникин. А.И. Очерки русской смуты

[36] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах

[37] Там же

[38] Какурин И. Первый кубанский генерала Корнилова поход. 1968.

[39] Павлов. В.Е. Марковцы в боях и походах

[40] Там же

[41] Там же