 |
| Русский Мир | Михаил Быков +8.02.2020 | 26.07.2018 |
Один офицер на совещании в штабе спрашивает другого: «А что генерал молчит?» Другой отвечает: «Думает. У нас всегда так. Если генерал молчит, значит, либо думает, либо — портрет».
Армейский фольклор точен и беспощаден. Но если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то, согласитесь, это вовсе не плохо, если генерал думает. Именно думающие полководцы приводили Россию к победам во множестве войн, в которых нашей стране пришлось участвовать. Думающие, знающие, подготовленные, решительные…
Бывало, конечно, что лаврами победителя увенчивали головы, не слишком способные к мыслительному процессу. Случалось и ровно наоборот, когда талантливых военачальников удача обходила стороной. Война — штука сложная. Но одно стоит признать: какую войну ни возьми, полководцев, в них отличившихся, в России помнят поименно. Порой забылось, что за война была, а фамилии в памяти народной сохранились.
Портрет генерала (неизвестного) от инфантерии. Художник Н.П. БогдановБельский. Около 1910 года
Что же касается Первой мировой войны, то тут всё сложилось иначе. Если не сказать — наоборот. В последнее время в России о событиях 1914−1918 годов много чего сказано, написано, показано и открыто. Но вот генералы, командовавшие армиями и фронтами, корпусами и дивизиями, так и остаются «персонами инкогнито» за редчайшими исключениями вроде Брусилова. Поразительная штука: спросишь кого-нибудь о генералах Гражданской войны, грянувшей сразу после Первой мировой (если не сказать — во время), и люди, далекие от военной истории, назовут фамилии Деникина, Корнилова, Врангеля, Колчака, Каппеля, а то и Юденича с Кутеповым вспомнят. Но вот с Первой мировой эти имена никак не ассоциируются. Будто взялись белые генералы ниоткуда, аки пришельцы. Да и Фрунзе с Чапаевым материализовались из космической пыли. Что уж говорить о таких военачальниках Русской армии, как великий князь Николай Николаевич—младший, генералы Янушкевич, Жилинский, Данилов-черный, Гурко, Драгомиров, Алексеев, Иванов, Плеве, Клембовский, Эверт, Рузский и десятки других? Например, в ходе войны только командующих фронтами набрался аж 21 человек.
Стало общим местом объяснение, что за десятилетия советской власти историю Первой мировой войны в памяти народной стирали тщательно и масштабно. Оно так — стирали! Однако огромный массив информации сохранился, в чем нетрудно убедиться, заглянув в книжные магазины или в Интернет. Вторая причина, по которой представления современного соотечественника о русском генералитете того времени, мягко говоря, поверхностны, кроется в том, что он, этот генералитет, был крайне бездарен. Посему, мол, проигрывались сражения и гибли миллионы русских солдат. Сверкнул талантом летом 1916 года Алексей Брусилов — и всё. А до и после — сплошной мрак и плесень.
Алексей Алексеевич Брусилов (1853−1926)
ГЕНЕРАЛЬСКИЙ БАТАЛЬОН
В Русской армии начала ХХ века было три генеральских чина: генерал-майор, генерал-лейтенант и генерал от рода войск (от инфантерии, кавалерии или артиллерии). Также имелся свитский, он же придворный, чин — генерал-адъютант. Его могли пожаловать тому, кто и так уже имел чин не ниже III класса Табели о рангах. То есть чин генерал-лейтенанта или вице-адмирала. Был ещё чин генерал-фельдмаршала, но последний его обладатель, граф Дмитрий Милютин, ушел из жизни в 1912 году. Имелись, правда, ещё два генерал-фельдмаршала, но за пределами России и к военной верхушке империи фактически отношения не имевшие. Это король Черногории Николай I и король Румынии Кароль I. Да и возраст обоих монархов препятствовал военным забавам. Черногорцу в начале Первой мировой исполнилось 73, румыну было 75.
Но вернёмся к простым генералам. Что же представлял собой генеральский корпус империи? Проще говоря, кто эти люди?
Военно-статистический ежегодник армии за 1912 год сообщал, что по штату числились 1262 генерала, по действительным спискам — 1299. Ещё 103 генерала служили на флоте вместе с 60 адмиралами. Непосредственно перед войной внушительная компания пополнилась. Число армейских генералов возросло до 1574. Из них генерал-майоров 1034, генерал-лейтенантов — 371, полных генералов — 169.
Великий князь Николай Николаевич— младший (1856−1929)
Как-то с трудом верится, что подавляющее большинство из них были профессионально непригодны. Особенно если посмотреть на уровень военного образования русского генералитета. Оно в империи имело три основные ступени: кадетский корпус, военное училище, военную академию. Не всем генералам Великой войны удалось в своё время преодолеть все три. Так, тот же Брусилов высшего военного образования не имел. Однако общая картина вполне приличная: среди полных генералов 62 процента окончили одну из пяти имевшихся в России военных академий. В целом 56 процентов генералов имели высшее военное образование. Любопытно, что цифирь, касающаяся генералов-строевиков, выглядит внушительнее. Так, из 37 командиров корпусов академию прошли 33, из 87 командиров дивизий — 65. О том, насколько интенсивно шли армейские реформы в период между русско-японской и Первой мировой войнами, говорит такой факт: в 1904-м среди командующих корпусами было чуть более половины «академиков», в 1914-м — 90 процентов.
Помимо графы «образование» в анкете присутствуют и другие пункты: возраст, происхождение, вероисповедание, национальность, материальное положение… Тип генерала образца 1914 года выглядел примерно так. Генерал-лейтенант моложе 60 лет, генерал-майор в пехоте — около 55, в кавалерии — разменявший «полста». А вот у полных генералов с возрастом было неважно: за 60. Дворянским происхождением могли гордиться 9 из 10 генералов. Другое дело, что к началу ХХ века поместное дворянство заметно поубавилось в числе. Густые эполеты носили преимущественно дворяне служилые. А раз так, то и жили на жалованье, не имея специального «тылового финансового» обеспечения. Из 37 корпусных и 87 дивизионных командиров только 10 человек обладали земельной собственностью. Конечно, генеральское жалованье вместе с надбавками — сумма достойная. Например, генерал-лейтенант в должности командира корпуса получал на руки оклад в 1800 рублей годовых плюс 5700 так называемых столовых. А ещё оплачивались командировочные, прогонные деньги, платились усиленные оклады в зависимости от условий и места службы. Но в случае отставки многие генералы оставались в весьма скромном положении. Генерал от инфантерии Алексей Эверт, командовавший в 1915—1917 годах Западным фронтом, после Февральского переворота вышел в отставку и вскоре написал в Военное министерство довольное откровенное письмо, суть которого — просьба скорее начислить пенсию, в противном случае проситель останется без средств к существованию.
По вере большинство генералов исповедовали православие. В этническом отношении доминировали русские: 86 процентов. Каждый десятый генерал был этническим немцем. На другие нации приходилось всего 4 процента.
Четверо из каждых пяти генералов находились в официальном браке.
Заседание Ставки Верховного главнокомандующего. Могилев. 1 апреля 1916 года
С ОПЫТОМ И БЕЗ
Русский генералитет Первой мировой любят упрекать в излишней «паркетности». Не на полях сражений и не на строевой службе выслуживались генеральские эполеты и свитские аксельбанты. Сюда же — тезисы о любви к парадам и недостатке прикладной подготовки. Сюда же — истории об интригах, связанных с «вкусными» должностями и производством в чины. Отчасти все это верно. И «паркетных» генералов хватало, в том числе на ключевых должностях в начале войны. И традиционная, со времен Павла Петровича, любовь к парадам и строевым учениям не миновала последнего императора и многих членов фамилии. И интриги плелись — а в какой армии без интриг?
Но огульно обвинять весь генералитет в указанных пороках и слабостях — это чересчур. Особенно — обвинять в том, что наши генералы в Первую мировую вступили, не имея боевого опыта и навыков практического командования крупными соединениями. Один из современных исследователей с завидной дотошностью изучил довоенные биографии семи командующих фронтами Первой мировой и пришёл к результатам, способным ошеломить всякого непосвященного. Статистика — вещь объективная, но легко позволяющая делать субъективные выводы. Результаты таковы: генералы Алексеев, Жилинский, Эверт, Иванов, Рузский, Брусилов и Куропаткин имели такой скромный командный строевой опыт, что делать на войне им, по большому счету, нечего. От 12 до 18 процентов от общего срока службы. Интерпретация такова, что все остальное время эти офицеры будто бы и не служили: болтались при штабах, отправлялись в длительные командировки, преподавали невесть что в академиях и офицерских школах, отгуливали нескромные отпуска… Несколько мягче автор относится к генералу Михаилу Алексееву, отмечая его исключительное трудолюбие и тягу к самообразованию. Но заключение как диагноз: «Будущий главнокомандующий не приобрел опыта боевого управления подчиненными войсками — именно того, что требуется от военачальника на войне». Не хватает одного — пояснения, как называется опыт, приобретенный на русско-японской войне в должности генерал-квартирмейстера штаба 3-й Маньчжурской армии. Именно в этой должности Алексеев пребывал с октября 1904-го и до конца событий на Дальнем Востоке. А это как-никак — четыре пехотных корпуса и две бригады кавалерии под рукой. К слову, генерал-квартирмейстер — это второй человек в штабе после его начальника.
Во-вторых, история России на стыке XIX—ХХ веков войнами не богата. Русско-японская не была столь масштабной, чтобы «обстрелять» всех генералов. Тем более что значительная часть генералов Великой войны в 1904—1905 годах генералами ещё не были. А те военачальники, что зацепили последнюю Русско-турецкую войну, 1877−1878 годов, воевали в ней по большей части младшими офицерами. И последнее: интересно, в какой такой войне приобрели боевой командный опыт лучшие германские генералы Первой мировой — Людендорф, Гинденбург и Макензен? Второй рейх последний раз перед Первой мировой бегал в атаку в 1871 году во время драки с французами. Людендорфу тогда едва исполнилось 6 лет. Два других поучаствовали во Франко-прусской войне в качестве начинающих. Лучший австрийский военачальник, фельдмаршал Конрад, если где и получил «боевой командный опыт», так это во время карательных экспедиций на Балканах. И ничего, справлялись эти генералы по мере сил с проблемами во время Первой мировой.
Генерал Н.Н. Юденич с офицерами штаба
Итак, войну Россия встретила, имея следующих военных руководителей. Верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич—младший, дядя императора. Военный министр — генерал от кавалерии Владимир Сухомлинов. Начальник штаба Верховного генерал от инфантерии Николай Янушкевич. Генерал-квартирмейстер штаба Верховного — генерал от инфантерии Юрий Данилов-черный. Командующие фронтами: Северо-Западным — генерал от кавалерии Яков Жилинский, в сентябре замененный генералом от инфантерии Николаем Рузским; Юго-Западным — генерал от артиллерии Николай Иванов. Спустя год, в августе 1915-го, появились ещё два фронта. Первым командующим Северным фронтом стал все тот же генерал Рузский, Западным фронтом — генерал от инфантерии Алексей Эверт. Впоследствии фронтами командовали генералы Алексеев, Брусилов, Куропаткин, Плеве, а уж после февральских событий 1917-го началась сплошная чехарда. Фронты сменили 13 командующих. Но это уже другая тема.
Среди прочих командиров соединений в начале войны значились такие яркие фигуры, как генералы Щербачев, Ренненкампф, Мищенко, Слюсаренко, Горбатовский, Келлер, Булгаков, младший брат царя, великий князь Михаил Александрович, Каледин, Корнилов, Деникин, Хан Нахичеванский, Головин, Баратов, Селивачев, начальник штаба Кавказской армии Юденич, начальники гарнизона Осовецкой крепости Шульман и Бржозовский… Да разве всех перечислишь!
Николай Владимирович Рузский (1854−1918)
ЛЮДИ ИЗ СТАВКИ
О великом князе Николае Николаевиче-младшем современники говорили разное. Одни считали, что он — прирожденный воин, блестящий знаток службы и, особенно, кавалерийского дела. Отмечали его личную храбрость. Чего стоит сюжет времён русско-турецкой войны, когда «Николаша» (так звали Его высочество среди Романовых) переправился через Дунай и на виду у турок уселся на бруствер, сопроводив сей акт следующим комментарием: «Что кланяться, что не кланяться пулям, кому жить — не тронет, кому нет — не простит…» Узнав о дерзком поведении сына, главком Николай Николаевич—старший аж прослезился.
Другие весьма скептически оценивали великого князя в качестве главковерха. Ссылались на его скромные стратегические способности, а также весьма неуравновешенную натуру. Гнева князя боялись в армии, а минуты душевной слабости и растерянности отмечали в мемуарах некоторые подчинённые.
В чем едины апологеты и критики, так это в том, что в войсках Николая Николаевича любили, считая своим, коренным. Кличку, правда, дали двусмысленную: «Лукавый». В контексте молитвы «Отче наш».
Внук императора Николая I и в самом деле был кадровым военным. Он родился в 1856 году, в службу был определен в 16 лет. В 1876 году окончил Академию Генерального штаба с серебряной медалью. В 21 год уже был полковником и в этом чине принял участие в русско-турецкой войне, за которую удостоился ордена Святого Георгия 4-й степени и Золотого оружия «За храбрость».
Возвращаясь к пресловутому командному опыту, стоит отметить, что «Лукавый» в течение долгих лет последовательно командовал лейб-гвардии Гусарским полком, бригадой и дивизией гвардейской кавалерии. Так что толк в строевой службе знал. После 1895 года занимал различные должности в армейском руководстве вплоть до председателя Совета государственной обороны, созданного в 1905 году.
Владимир Александрович Сухомлинов (1848−1926)
Был ли князь стратегом? Он командовал Русской армией в течение года с небольшим. За этот период были проведены успешные Галицийская и Варшавско-Ивангородская операции, взята австрийская крепость Перемышль с 120-тысячным гарнизоном. В то же время случилось поражение в Восточной Пруссии и Великое отступление весной-летом 1915-го с огромными потерями. Несмотря на наличие плана, разработанного в Генштабе ещё до войны, складывается впечатление, что у главковерха имелись проблемы со стратегической инициативой. После первых двух месяцев войны он, скорее, следовал обстоятельствам, а не создавал их. Кроме того, Великий князь так и не нашёл общего языка с военным министром Сухомлиновым, отвечавшим за весь тыл. Наконец, в сугубо политической сфере Николай Николаевич вел себя довольно неаккуратно. Весьма сомнительно, что он вынашивал планы превратиться в Николая III, так как был плоть от плоти династии. Но его поведение заставляло многих при дворе думать иначе.
Да, великий князь не был ни Скобелевым, ни тем более Суворовым. Но и Куропаткиным времен русско-японской войны его не назовёшь. Если на секунду забыть о потерях, остался к моменту отсылки на Кавказский фронт «при своих». За время командования награждён орденом Святого Георгия 3-й и 2-й степени.
Куда хуже обстояло дело с назначенцами Главковерха на главные штабные посты. Генерал Янушкевич — особый случай. Все в один голос твердили, что этот ещё один Николай Николаевич никак не может быть начальником штаба Ставки. Он им, собственно, так и не стал. Скорее — числился.
Янушкевич родился в 1868 году в семье офицера. Военную карьеру выбрал сразу. Но как-то так вышло, что после окончания Михайловского артиллерийского училища и Академии Генштаба Янушкевич попал на сугубо канцелярскую работу. Дважды отбывал цензовое командование: ротой в гвардейских стрелках и батальоном в лейб-гвардии Финляндском полку. В общей сложности в строю — 1 год и 4 месяца. В остальные годы службы — военный чиновник, юрист, профессор, отчасти — дипломат. Впервые вызвал всеобщее удивление в армии, когда указом императора был назначен начальником Генерального штаба в марте 1914 года. Второй раз — когда оказался в Ставке Главковерха в должности начальника штаба. Когда в сентябре 1914 года получил орден Святого Георгия 4-й cтепени, уже не удивлялись. Всем было ясно, что тихий и неприметный начштаба для «Николаши» — это удобнее, чем самостоятельный и стратегически мыслящий генерал. Янушкевич убыл на Кавказ вместе с патроном. И там им обоим сильно повезло: начальником штаба Кавказской армии служил Николай Николаевич Юденич, один из немногих генералов Великой войны, который не познал поражения. Надо отдать должное обоим Николаям Николаевичам. Они третьему Николаю Николаевичу практически не мешали уничтожать турецкую армию. Характерный штрих: Янушкевич неоднократно отписывал в Петроград на тему никчемности других генералов, как в Ставке, так и на фронтах.
Павел Иванович Мищенко (1853−1918)
Ещё одна фигура из Ставки — Юрий Данилов-черный (в отличие от двух других Даниловых — рыжего и белого). По сути, именно он занимался стратегическим планированием и разработкой конкретных крупных операций при Великом князе и Янушкевиче. В стратегическом отношении Данилов был подготовлен куда лучше, чем его начштаба. И способности определённые имелись, и практика службы в штабе Киевского военного округа, в Главном управлении Генерального штаба. Кроме того, за спиной было два года командования пехотным полком. Если что и мешало Данилову творить, так это неуёмное тщеславие, не позволявшее ему трезво относиться к критике и спокойно анализировать предложения других генералов и офицеров Ставки, идущие вразрез с его собственными.
Любопытная деталь: и Данилов, и Янушкевич окончили Михайловское артиллерийское училище. Данилов, правда, двумя годами ранее. Но вот в Николаевской академии они учились вместе и вместе же её окончили по первому разряду.
Николай Николаевич Янушкевич (1868−1918)
ОСТАЛЬНЫЕ — НА ФРОНТ
Командующий Северо-Западным фронтом Яков Жилинский в должности продержался недолго, менее двух месяцев. Был снят с должности в связи с разгромом входившей в его подчинение 2-й армии генерала Самсонова под Танненбергом, в Восточной Пруссии.
Казалось бы, послужной список этого генерала говорит о том, что он должен был справляться с обязанностями Комфронта. Рождённый в 1853 году в семье кадрового военного, Яков Григорьевич и в строевых офицерах послужил, и академию окончил, и на русско-японской войне побывал, и на крупных штабных должностях был замечен. Как-никак — начальник Генерального штаба до весны 1914-го, потом Варшавский военный губернатор и начальник Варшавского военного округа. Что и послужило поводом к его назначению командующим Северо-Западным фронтом. До сих пор историки спорят, кто же прежде других виноват в поражении 2-й армии у Мазурских болот. Одни считают — Самсонов, другие — Жилинский. Третьи — и тот, и другой. Скорее всего, правы последние. Но как бы то ни было, после Танненберга карьера Жилинского сошла на нет. Что абсолютно справедливо.
Николай Иудович Иванов (1851−1919)
Командующий Юго-Западным фронтом Николай Иудович Иванов — фигура по-своему легендарная. Участник трех войн: русско-турецкой, русско-японской и Первой мировой. Причём, в отличие от большинства коллег, генерал Иванов отправился на свою первую войну, будучи уже вполне состоявшимся офицером, в возрасте 26 лет, спустя восемь лет после окончания Михайловского артиллерийского училища. Там ему впервые повезло на начальника. Он оказался под рукой у знаменитого русского военного инженера Тотлебена. Спустя двадцать лет Иванову довелось служить под началом другого замечательного военного специалиста — главного артиллериста империи Великого князя Михаила Николаевича. Иванов отличился на японском фронте, крайне успешно командовал 3-м Сибирским армейским корпусом в битве под Ляояном и Мукденом. Это несмотря на общий неуспех Русской армии. За что и был награждён орденом Святого Георгия 4-й и 3-й степени и Золотым оружием с бриллиантами. Причём таковых, получивших Третьего Георгия за всю войну, оказалось ещё семь человек. С 1908 года Николай Иудович командовал Киевским военным округом. Так что боевого командного опыта — не занимать. Сам он вполне трезво относился к собственному военному багажу, особенно в части образования. Считал, что отсутствие академического образования — его большой личный минус. И, несмотря на солидный возраст, старался наверстывать упущенное.
Страница журнала «Нива» за 1915 год № 43
Первые месяцы Первой мировой под управлением Иванова Юго-Западный фронт проявлял себя весьма достойно. Галицийская битва, взятие Львова и Перемышля, Варшавско-Ивангородская операция, весьма приличное начало Краковской операции… Иванов был награждён орденом Святого Георгия 2-й степени. Потом выяснится, что он стал одним из четырёх русских военачальников Первой мировой, получивших эту высокую награду. Первой степени так никто и не удостоился.
Но потом, когда австрийцы и немцы устроили нам Горлицкий прорыв в мае 1915 года, что-то с Ивановым стряслось. Он потерял былую активность, стал крайне осторожен, всё чаще оглядывался на Ставку. Брусилов в мемуарах пытался объяснить это тем, что над Николаем Иудовичем вечно висел груз поражений в японской войне. Но как это корреспондируется с тем, что именно на той войне Иванов проявил себя решительным и эффективным командиром?
Ответа мы, видимо, никогда не получим, так как знал его только сам Иванов. Он погиб от тифа в Гражданскую войну. Записок после себя не оставил. И, вопреки привычкам к простому общению с солдатами, доверительными отношениями в генеральско-придворном мире не прельщался.
Казалось бы, намечается некоторое противоречие. В начале Первой мировой ключевые должности в армии заняли генералы не столько «полные», сколько весьма «худые». И карьеры вроде бы вполне себе, и войны за плечами, и авторитет у некоторых в войсках. А общее впечатление — неважное. Но какую войну ни возьми, всегда по мере её течения выдвигались на заметные роли те генералы, которые в боях доказывали собственную состоятельность. Так же было и в Русской армии начиная с 1 августа 1914 года. И вскоре пришли талантливый стратег и организатор генерал Михаил Алексеев — на главный штаб Ставки, Павел Плеве и Алексей Брусилов — на командование фронтом, Алексей Каледин и Дмитрий Щербачев — на армии…
Конечно, оставались в строю и те генералы, про которых сказано современником Первой мировой войны: «Они больше вреда приносят, чем враги по ту сторону фронта». Но то же самое могли бы сказать о некоторых своих военачальниках австрийцы и немцы, турки и болгары, французы и англичане, итальянцы и румыны. Представители всех стран, оказавшихся в топке Великой войны.
В этой топке сгорело 35 русских генералов. Убитые и скончавшиеся от ран, они замолчали навеки. И не всякого портрет остался.
Фото предоставлено М. Золотарёвым
