 |
| Православие.Ru | Митрополит Лимассольский Афанасий (Николау) | 25.07.2018 |
Благодаря всегда за все Бога и Отца во имя Господа нашего Иисуса Христа (Кол. 3, 15−17).
Сегодня мы редко благодарим, и когда мы такие неблагодарные и недовольные люди, то утомляем окружающих нас людей. Лично я убежден в том, что человека, который недоволен жизнью, трудно понять, потому что, что бы он ни получил, что бы он ни имел, все равно найдет повод быть недовольным. Он всегда произнесет словечко «но», чтобы выразить свое недовольство. Ты спрашиваешь его:
— Хороший дом?
— Да, хороший, но… в углу есть дыра. Дом хороший, но сосед нехороший. Дом хороший, но одна кошка мяукает днем и ночью.
К нам приходят люди, недовольные своей жизнью, и говорят:
— Мы отдалились друг от друга, нам страшно, мы устали.
И ты спрашиваешь его:
— Ну, хорошо, что ты делаешь целый день, что называешь себя уставшим? Ты же преподаватель и возвращаешься домой в 14:00—15:00 часов.
— Ну, я хожу в бассейн, на фитнес…
Ну, тогда сократи немного свою ежедневную программу. Чего ты ждешь? Можешь ли ты всё сделать, и чтобы у тебя ещё осталось свободное время? Разумеется, если ты заполняешь своё время многими делами, то у тебя нет свободного времени. И затем ты жалуешься, что вы отдалились, стали чужими и не общаетесь друг с другом. Иди домой, сядь и пересмотри свои планы. Не ходи несколько дней на фитнес и в бассейн… Невозможно всё сделать сразу. Хочешь общения? Сядь дома, как это раньше делали люди, выключи телевизор, отложи на потом свои прогулки, постоянные разговоры по телефону, чтобы осталось время пообщаться со своим мужем. Если весь день будешь разговаривать по телефону, стирать, мыть посуду, убираться в квартире и так далее, то у тебя точно не останется времени. Даже Господь говорит: Остановитесь и познайте, что Я Бог (Пс. 45, 11).
— Сядьте, — говорит Господь, — успокойтесь, не делайте ненужных дел, остановитесь, узнайте, что Я Бог.
Если ты будешь целый день бегать, не останавливаясь, заниматься своими делами, ты не узнаешь ни Бога, ни себя, ни другого человека.
А затем жалуетесь на свою жизнь. Сегодня трудно найти молодых людей, которые бы сказали:
— Слава Богу, у нас все хорошо!
Вы, наверное, помните Марулу, её дом был рядом с митрополией. Она умерла 5 лет тому назад. Эта женщина 30 лет была прикована к постели, она была парализована. Одна, без мужа, без детей, и к ней даже не приходили соседи. Я спросил её:
— Как дела, госпожа Марула?
— Слава Богу, хорошо!
Она была очень счастлива — парализованная женщина, прикованная к постели.
Преподобный Паисий Святогорец
Нечто великое, когда человек благодарен и говорит: «Слава Богу!» Даже люди, страдающие депрессией, я это слышал от одного благочестивого психиатра, очень серьёзного человека, и от старца Паисия, который рассказывал об одном случае из своей жизни. А ещё я был свидетелем того, что когда человек живёт в постоянном славословии и говорит: «Слава Тебе, Боже! У меня все хорошо!», то его психика меняется, и он чувствует себя лучше. Старец Паисий говорил, что когда он стал отшельником в пустыне, он был обескуражен, и, возможно, его охватила депрессия и отчаяние, что является обычным делом для отшельников.
Потому что он видел свою человеческую немощь, предчувствовал огромную борьбу, которую ему предстояло вести. Во время работы бросал инструменты на землю, поломал машину, поранил свою руку, злился, и чем больше он это делал, тем хуже ему становилось. А когда монахи спрашивали его:
— Как дела, отче Паисий?
— Ну, как, как — плохо!
И он заметил, что когда он так говорил, становилось ещё хуже. Затем он изменил свою тактику и сказал себе: «Я не буду так говорить». И когда кто-то спрашивал его:
— Как дела, отче Паисий?
Он отвечал:
— Отлично! Чудесно! Замечательно! Благодарю Тебя, Боже! Очень хорошо! Вашими молитвами, у меня всё хорошо!
Он хотел забить гвоздь в стену, ударял молотком по пальцу и говорил:
— Слава Богу!
А его палец опух.
Я замечал в своей жизни и в жизни других людей, что когда человек так делает, его дела идут в гору, и он чувствует себя лучше. А когда ты что-то делаешь с ропотом, то становишься ещё несчастнее, чем был раньше, и постепенно погружаешься в злочестие.
К тебе приходит человек в депрессивном состоянии, и твоё сердце сжимается. Спрашиваешь его:
— Как ты?
— Ну, как я могу быть, батюшка? Горе, муки, проблемы.
Ты говоришь:
— Ах, Пресвятая Богородица!
Как после таких слов у твоего товарища будет желание сесть и пообщаться с тобой? Если ты «излучаешь» усталость, депрессию, злочестие, человек не может с тобой общаться.
Я могу часами исповедовать прихожан. Есть люди, которые, как только зайдут в исповедальню, от их энергии (я использую современный термин) сразу же становится легко и спокойно, особенно когда приходят маленькие дети. Ребёнок сразу же «снимает» с тебя усталость. Но приходят и такие люди, которые могут за две минуты убить душевно, превратить тебя в желе. Затем тебе хочется пойти погулять в парке, чтобы прийти в себя. И потом мы говорим, что у нас проблемы в браке.
Поэтому мы должны научиться всегда благодарить за всё и говорить:
— Слава Богу, у нас всё хорошо.
Быть приятными людьми, иметь лучезарное выражение лица, подбадривать другого человека, чтобы он с радостью хотел встретиться с нами, чтобы не утомлялся при мысли о нас. Папа Ефрем Катунакит писал в письме нашему старцу об одном послушнике: «Когда вспоминаю о нём, то, хочу я этого или нет, я всегда смеюсь. Потому что этот послушник был очень забавным и приятным человеком. Но есть люди, о которых только подумаешь, и у тебя возникает неприятное чувство».
Это искусство. Ты должен научиться этому искусству, заставить себя говорить: «Слава Богу!», всегда быть лучезарным, улыбающимся при общении с другим человеком. Ты видишь других людей, иногда даже церковных людей, и говоришь себе:
— Улыбнись немножко, дитя мое! Растяни свои губы и улыбнись! Пообщайся с другими людьми. Как долго ты будешь стоять как истукан? Как мумия, как льдина, излучающая холод? Пресвятая Богородица! Тебе надо будет одеть 100 пальто, чтобы растопить в себе этот лёд.
Как бы тебе ни хотелось никогда не улыбаться и не общаться с другими людьми, ты должен научиться этому искусству. Все святые были очень приятными людьми. Мы приходили к старцам не только потому, что нам было это необходимо: они были святыми, приятными, лучезарными людьми, рядом с ними мы становились бодрее. Они так умело общались с каждым человеком. Они не говорили:
— Ну, я такой и этакий!
Христос стал Человеком ради нас и не ослепил Своей Божественной славой, но Он скрыл всё Божественное величие в Своей человеческой плоти и родился смиренно, тихо, и не утомил, не умертвил и не ослепил никого. И мы должны быть такими друг для друга. В монастыре, если игумен угрюм, в депрессивном состоянии и подавлен, то это передается всему братству. А если он радостный, улыбающийся и спокойный, и это передается всему братству. Так же и в семье — когда родители лучезарные люди, это передается детям. Когда они угрюмые, неприятные и беспокойные, то дети становятся похожи на них.
— Мама, расслабься немного, успокойся!
Ты идёшь к кому-то в гости, и тебя охватывает тревога из-за беспокойства людей, которые тебя пригласили. Они спрашивают тебя:
— Чего тебе хочется?
— Ничего, я просто посмотрел.
— Тебе холодно?
— Нет, мне не холодно.
— Тебе жарко?
— Нет, не жарко.
— Чем тебя угостись?
— Угости меня, чем хочешь!
— Тебе удобно в кресле?
— Да, удобно.
— Наверное, ты устал?
— Нет, я не устал.
Столько вопросов! Почему ты беспокоишься? Позволь мне сесть, выпить стакан воды, если мне будет холодно, я скажу, чтобы ты закрыл форточку! Необходима ли вся эта тревога? Затем приходят мысли: мы, наверное, что-то сказали ему, расстроили его! Мы видим, что на мгновение изменилось его выражение лица — он что-то увидел, что-то услышал! И ты говоришь:
— Ах, Пресвятая Дева, как выдерживает этот человек?
Ты можешь это увидеть и среди церковных людей. Мы носим какие-то маски, и время от времени эти маски становятся очень опасными. Мы должны быть лучезарными, спокойными людьми, и эта лучезарность исходит от смирения. Старец Паисий рассказывал, что однажды он ездил в Афины, знакомые подвезли его на машине. Однако они очень беспокоились о нём в дороге. Это было для них благословением и радостью, но он очень устал от этой поездки, потому что они постоянно спрашивали его:
— Вам не холодно, батюшка?
— Нет, я в порядке
— Если хотите, я открою окно.
— Не хочу.
— Вы, наверное, хотите, чтобы я открыл окно?
— Ну, но если хотите, то откройте окно.
— Нет, если вы хотите, батюшка!
— Нет, я не хочу!
Они полчаса обсуждали, открывать ли окно в машине. Если хочешь, то открой окно, а если не хочешь, оставь его закрытым… Необходимо ли столько времени докучать другому человеку?
— Включить аудиокассету?
— Включите.
— Она не будет вам мешать?
— Нет, не будет мешать.
— Если будет мешать, то скажите нам!
— Нет, не будет мне мешать, можете, включите кассету.
— На самом деле?
— Да, на самом деле…
— Пока мы приехали в Афины, — продолжил свой рассказ старец, — они утомили меня. — И он сказал:
— В следующий раз я поеду на поезде. Пусть моими попутчиками будут анархисты. С ними я скорее разберусь, чем с благочестивыми людьми, которые, со своим большим благочестием, изматывают меня.
Это так происходит потому, что мы сложные люди, у нас нет простоты, нет душевности, исходящей от смирения, а смирение порождает благодарность. Смиренный — это благодарный и довольный человек. Он благодарен за всё и всем. Он говорит:
— Слава Богу!
Он не мешает и не затрудняет других людей.
Один старец говорит об угрюмых людях:
— Мне хочется взять булавку, уколоть их и посмотреть, потечет у них кровь или уксус? А затем спросить, что течёт в их венах? Человеческая, красная, горячая, сладкая кровь — или уксус?
Подходишь к такому человеку и прикасаешься к нему, а он становится унылым. Жалкое зрелище. Но, как я уже сказал, это искусство, и ему необходимо научиться, сесть и поработать над собой, стать более добрыми, лучезарными, радостными, славословящими людьми, а не ропщущими, отягчительными и кислыми особами.
Перевод с болгарского: магистр богословия Виталий Чеботар, Свети цар Борис
