О святости

Размышления

«У каждого святого есть прошлое. А у каждого грешника есть будущее». Обойдя тысячи англоязычных психологических форумов, эта цитата из драмы «Женщина, не стоящая внимания» (со столь провокационным названием она вряд ли бы вышла на современном толерантном Западе) потеряла свою первую часть, соль шутки, некогда шокировавшую престарелую викторианскую даму в чепце, и перекочевала на наши родные интернет-просторы. Здесь она продолжила утешать всех тех, кто, перебирая воспоминания юности, натыкается на пустые бутылки, незнакомых особ в постели и легкие угрызения совести. Мол, святых-то и в помине нет, не вешай нос. Но оставим Оскара Уайльда с его эстетизированным цинизмом в стороне и попытаемся ответить на вопрос, кто же такие святые и можем ли мы, грешные, к ним приблизиться.

У святых, действительно, есть прошлое. У каждого свое. И если человеку кажется, что святость — это полное безгрешие, то вряд ли он разбирается в теме. Без греха вообще есть только один Человек на свете. Его так и называют — Единый Безгрешный. Все остальные участвуют в борьбе, ходят по краю и не знают будущего.

Но чрезвычайно важно, что у грешника есть будущее. Человек создан способным на святость. Как из любой ткани можно пошить ризу, а из любого куска воска слепить свечу, так и каждый вроде бы неказистый человек может освятиться, приблизившись к Богу. Он к этому даже призван: освящайтесь и будьте святы, ибо Я свят. Так сказано.

Да и с какой бы стати над каждым крещеным покойником пели «Со святыми упокой», если бы между ним и достоверно известными святыми лежала непреодолимая пропасть?

Пропасть преодолима.

Вот вам некое малое откровение: каждый человек может быть святым.

Это вовсе не значит, что он станет похож на святого Николая или святого Серафима. Наоборот. Это значит, что он ни на кого похож не будет. Святость абсолютно не шаблонна. Нет ни одного святого, с ювелирной точностью копирующего кого-то другого. И если нам кажется иначе, значит, мы опять не в курсе.

Личность, расцветшая в Духе Святом, — это святость. А личность оттого и личность, что другой такой в мире нет и не будет.

Не надо при этом ждать чудес и для всех очевидного величия. Именно этого нам привычно от святости ждать, лишь подтверждая лишний раз, что мы, как теперь говорят, «не в теме». Больший из всех рожденных женами — Иоанн Креститель — ни одного чуда не сотворил. Моисей и Илия меньше его, а он и не воскрешал, и не исцелял. И были подлинно чудные люди вроде Онуфрия Великого, проведшие в пустынях по полувеку и более, общавшиеся только с ангелами и ни с кем из людей. У них не было славы. О них просто не знали. Так что ни чудеса, ни громкое признание святости сопутствовать не обязаны.

Человек должен быть полон Богом. Не абстрактной добротой, не мягкостью и пушистостью, а Богом. Причем в меру своей глубины. Внутренняя мера человека может быть мала, как наперсток. Но если наперсток полон, это будет маленькая подлинная святость. Если же человек похож на чашу и тоже полон, это будет большая святость. А есть еще ведра, кувшины, водоносы и прочие емкости по возрастающей их объема. И хорошо бы, чтобы каждая была полна. Тогда все будут святы, и все — по-разному. Так и на видимом небе: Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе (1 Кор. 15:41).

Святость доказывает существование иного мира и правду Евангелия.

Благодаря святым Евангелие из книги, из «просто» текста превращается в плоть и кровь, в дыхание и молитву конкретного человека. Святые — это и есть «воплощенное Евангелие». Каждый в отдельности воплощает одну или несколько цитат. Все вместе, собор всех святых воплощают Евангелие целиком.

Можно просить у них: у Пантелеимона — здоровья, у Николая — помощи в путешествии, у Спиридона — решения жилищных проблем. Почему же не просить? Это открытые и чистые источники. Стыдно и глупо жаждущему из них не пить. Но любить святых нужно не только за благое участие в нашей суетной жизни. Их стоит любить за то, что они есть; за то, что они — радостное откровение о том, каким может быть человек.

Все, что мир говорит о человеке, есть идеологическое убийство. Согласно учению гордых наук, человек — это говорящий комок грязи, должник могилы без надежды на воскресение. Трудно не склонить шею под это виртуальное ярмо, если так учит школа, так говорит улица, так поет эстрада. Но стоит в этой тьме зажечься свечечке под именем Сергий Радонежский, как начинают отползать в углы химеры ложных мнений, и появляется радость.

Святость, в конце концов, это радость, сменившая слезы. Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. С плачем несущий семена возвратится с радостью, неся снопы свои (Пс. 125:5−6).

https://pravoslavie.ru/113 580.html