Загадочная археологическая находка в Царицыне

Цель работ, которые с 2004 года по заданию Государственного историко-архитектурного, художественного и ландшафтного музея-заповедника Царицыно проводит на его территории Институт археологии АН РФ, состоит в том, чтобы раскрыть террасы возвышенности, где во времена Д. К. Кантемира стояла зеленая деревянная беседка в китайском стиле. Дмитрий Кантемир (1673−1723), перешедший в 1711 году на русскую службу молдавский господарь, получил в дар Царицыно, называвшееся тогда Черной Грязью, после того как прежний владелец усадьбы, фаворит царевны Софьи В. В. Голицын, оказался в опале. Беседка, на месте которой ныне красуется отреставрированный Малый дворец, возведенный Василием Баженовым, известна тем, что в 1775 году в ней императрица Екатерина II утвердила условия Кучук-Кайнарджийского мирного договора с Турцией.

Первым результатом раскопок стало выявление осколков керамической плитки «под золото», изначально покрывавшей крыши баженовских строений и впоследствии замененной листами железа. Руководитель экспедиции, старший научный сотрудник института Николай Александрович Кренке, расширив радиус работ, обнаружил на поверхности земли несколько блоков белого камня, а под ними на небольшой глубине — узкий коллектор, выполненный из кирпичей, даже не скрепленных известковым раствором. Оставалось определить направление трассы его залегания. Несомненно, что вода в коллекторе, состоящем из двух участков — один, с едва заметным уклоном, полностью забит черным грунтом, другой, имеющий уклон примерно в 25−30 градусов, еще не раскопан — текла с повышенной скоростью, и открыть это сооружение помогло именно то обстоятельство, что в данном месте оно оказалось наименее засоренным.
Освидетельствовать находку тут же пригласили специалистов по биолокации Николая Борисовича Александрова и Адольфа Германовича Табанакова. Побывав в Царицыне 13 августа и тщательно осмотрев раскоп, они определили, что коллектор проходит приблизительно на глубине в 1 метр 60 см к юго-западной башне Большого дворца, построенного М. Ф. Казаковым, который трудился здесь после известного отстранения от работ в усадьбе Баженова. Со смертью Екатерины II строительство дворца прекратилось, в нем никто никогда не жил, и до нашего времени он дошел в виде живописных и романтических руин.
Правда, из поколения в поколение среди коренных жителей Царицына передается предание о кратковременном обитании в Большом дворце французских жандармов — участников наполеоновского нашествия. По этому преданию, Наполеон в разговоре с начальником Воспитательного дома Тутолминым, вызванным главным образом для прояснения вопроса, какие селения обеспечивает съестными припасами подведомственное ему учреждение, где в то время были размещены 3 000 раненых, крайне заинтересовался, услыхав среди прочих и название «Царицыно». Тутолмин подробно разъяснил, что усадьба принадлежит непосредственно вдовствующей императрице, матери Александра I, добивающейся скорейшего окончания войны и подписания мирного договора. Наполеон тут же распорядился послать туда отряд военной жандармерии.
Даже если допустить достоверность вышеописанного события, предположение, что именно французы соорудили коллектор, решив скрасить свои жандармские будни «доведением до ума» заброшенной усадьбы, выглядело бы большой исторической натяжкой. Скорее всего, он появился уже после бегства Наполеона из Москвы. Стенки коллектора сложены без известкового раствора из неоднородных по габаритам кирпичей, в том числе брускового типа, выпускавшихся заводом Хераскова на Воробьевых горах. На некоторых обнаружены клейма — «ПМ», «ИК». Все это наводит на мысль, что кирпичи для коллектора брались с разрушенных по приказу императрицы строений Баженова.
Вообще-то архитектор, впавший в немилость не столько из-за смелости творческих исканий, сколько из-за своих связей с масонами и, в частности, с просветителем Новиковым, использовал для возведения царицынских дворцов кирпичи с разными клеймами, которых можно насчитать более десяти. «ИК» — клеймо заводов Ивана Королькова и Ивана Кушашникова. В хранящихся в Российском государственном архиве древних актов книгах Каменного приказа сообщается, что сын Ивана Кушашникова Алексей без разрешения упомянутого приказа заключил контракт на поставку миллиона штук кирпича «к строению села Царицына», в связи с чем возникло целое судебное дело. Запись о нем относится к 1781 году, а уже в следующем году был ликвидирован сам Каменный приказ. Воспользовавшись этим, жена купца Григория Дроздова Дарья Ивановна тогда же приобрела два завода И. И. Королькова и клеймо «ИК» сменилось на «ГД».
Впрочем, в начальный период царицынского строительства Баженов применял кирпич с зеркально перевернутыми клеймами «ПМ» и «МП», означавшими, по мнению некоторых специалистов и архитекторов, одного и того же человека, а именно обедневшего сербского князя Петра Микшича, в ту пору начальника кирпичного завода Экспедиции кремлевского строения. Завод располагался вблизи села Сабурова на берегу Москвы-реки, по которой бурлаками производился сплав леса для обжига кирпича.
Однако автор данной статьи не согласен с этой версией и полагает, что клеймо «МП» принадлежит крупному заводовладельцу Митрофану Петровичу Перелетчикову, совместно с Михаилом Гусятниковым и знаменитым зодчим Дмитрием Васильевичем Ухтомским решившему монополизировать производство кирпича в московском регионе. Проект учреждения монопольной компании и превращения всех заводов в казенные по образцу санкт-петербургских, для чего предполагалось выкупить их у владельцев с последующим переводом в дворцовые и припиской к ним дворцовых крестьян, мог возникнуть лишь в головах располагавших огромными средствами купцов, и он, само собой, встревожил владельцев средних, поневоле обратив их на путь создания собственного союза. Они, а также присоединившиеся к ним некоторые крупные заводчики, выбрав своим старостой Силуянова, составили доношение в «антимонопольном» духе, целью которого было отстоять традиционные поставки кирпича в Москву. Новоявленные монополисты обещали выпускать по 10 миллионов штук кирпичей в год, старые же заводчики, решив поразить петербургских чиновников, посулили в три раза больше. Но Сенат решил по-своему, положив оба проекта «под сукно».
Вернемся, однако, к царицынскому коллектору. Откопавший его Н. А. Кренке высказал предположение, что первоначально он проходил прямо по поверхности земли, а сложили его в начале ХIХ века. Если о времени строительства коллектора пока судить трудно, то первая часть догадки археолога уже сейчас вызывает определенные сомнения. Предположенная им «открытость» сооружения только усугубляет недоумение, почему же о коллекторе ничего не знали до сих пор специалисты, отдавшие немало сил изучению Царицына. И уж совсем необъяснимой в таком случае выглядит полная неосведомленность о коллекторе царицынских старожилов. Как это ни печально, автор подозревает, что они, далеко не всегда озабоченные сохранностью памятника, не скрепленные раствором кирпичи давно использовали на собственные нужды. Подобная участь, к примеру, постигла располагавшиеся некогда на восточном берегу Верхнего царицынского пруда гроты — блоки белого камня, из которых они были сложены, пошли на строительство домов для вернувшихся с войны фронтовиков.