Находка у Куликова поля

В Государственном военно-историческом и природном музее-заповеднике «Куликово поле» за последе десятилетие в результате археологических изысканий образовалась уникальная коллекция средневекового художественного литья1, включающая изделия, бывшие до того неизвестными в истории русских ремесел. Так, в 1994 году директор музея-заповедника В. П. Гриценко провел раскопки поселения Мельгуново 4А — пригородной слободы Епифани2. Здесь среди нательных крестов XII—XVII вв.еков и различных украшений XII—XIV вв.еков, а также монет времен Ивана IV и Бориса Годунова, археологи обнаружили иконку из золотистой бронзы с рельефным изображением Богоматери — находка, заслуживающая особого внимания по причине ее необычности для этих мест, редкости иконографического образа и высокого художественного уровня.

Древнерусское сюжетное литье являлось преимущественно серийным, вследствие чего здесь обычно прослеживаются определенные типологические ряды как оригинальных изделий, так и имитационных вариантов. Последние изготовлены по оттискам готовых вещей и поэтому большей частью имеют заплывший рельеф. Иногда оттискивали образцы художественной резьбы по камню, дереву или кости — фактура названных материалов неизменно видна и на оттисках. Таким образом, порой можно получить представление о давно не существующих произведениях мелкой пластики, которые, в свою очередь, могли воспроизводить в рельефе живописный оригинал. Так, по бронзовому литью отчасти удается реконструировать исчезнувшие в период монголо-татарского ига почитаемые иконы киевских церквей и монастырей.

Находка, сделанная в Мельгунове, в непосредственной близости от Куликова поля, представляет собой прямоугольную плакетку размером 4,0×3,3 и толщиной 0,5 сантиметра, отлитую в односторонней форме, без каких-либо приспособлений для ношения на груди. Поэтому естественно предположить, что это — матрица для тиснения басмы. Узкое рельефное обрамление обычно встречается на каменных иконках XIII века. Фактура бронзового рельефа наводит на мысль о мягком, хорошо обработанном камне, но не о дереве и тем более не о воске.

Плакетка воспроизводит иконописную композицию — полуфигурное изображение Богоматери в трехчетвертном повороте влево, с легким наклоном головы и ходатайственно простертыми руками. Ряд особенностей данного образа позволяет отнести его к иконографическому типу, на некоторых византийских печатях обозначенному как Агиосоритисса, что связывает это изображение с часовней Халкопратийского храма в Константинополе, — с IX века там была положена одна из реликвий Богоматери — Ее пояс. По замечанию Н. П. Кондакова, «рано должны были появиться и поясные списки Халкопратийской иконы, с теми изменениями в положении головы Божией Матери (более склоненной) и рук (менее приподнятых), которые соответствуют композиции так называемой деисусной Богоматери"3. Подобная икона, датируемая примерно 1200 годом, находится в монастыре святой Екатерины на Синае. Высказано предположение, что она, возможно, являлась одной из трех икон, составляющих деисусный чин, то есть первоначально украшала иконостас4. Более широкой и давней известностью пользуется сходный по иконографии образ Богоматери размером 27,8×21,5сантиметра, датируемый первой половиной XIII века, из собора баварского Фрайзинга5. Он украшен драгоценным византийским окладом, отнесенным к эпохе Палеологов6. Рельеф бронзовой плакетки ориентирован именно на такую схему, но отличается некоторыми индивидуальным чертами рисунка.

Этот образ Богоматери известен и в византийском пластическом искусстве.

В музее Канеллопулоса в Афинах представлен бронзовый медальон с поясным изображением Богоматери в молении, отнесенный греческими исследователями к XI веку и скорее всего служивший матрицей для тиснения басмы. К началу XIII века относится бронзовая иконка размером 6,5×6,2 сантиметра, обнаруженная вместе с другими меднолитыми образками в Раковце в Воеводине7. Здесь находился известный по упоминанию в исторических источниках под 1237 годом бенедиктинский монастырь — аббатство Домбо, посвященный святому Георгию, а рядом — женская монашеская община Блаженной Девы. По-видимому, насельники стремились наладить производство евлогий для паломников с изображениями, почитаемыми в этих монастырях, для чего привлекли греческого мастера. На иконе Агиосоритиссы воспроизведен греческий текст: Богоматерь испрашивает у Христа спасения людям. Красота и удивительная пластичность рисунка свойственны лучшим константинопольским образцам.

По данным византийской нумизматики, «популярность» образа Богоматери Агиосоритиссы наблюдается главным образом во второй половине XIII столетия. Он присутствует на монетах императоров Мануила Х Комнина (1143−1180) и Исаака II Ангела (1185−1195). Как известно, именно от императора Мануила и Константинопольского Патриарха Луки Хризоверга (1157−1170) полоцкой игумении-княжне преподобной Евфоросинии была около 1157−1161 годов послана икона, позже утраченная, и впоследствии за упомянутую реликвию стали выдавать изображение Богоматери Одигитрии — икону рубежа XIII—XIV вв.еков из Торопца. Но в алтаре сооруженного преподобной Евфросинией Спасского храма — именно Богоматерь Агиосоритисса, как и на свинцовой печати, найденной в Полоце, а также на одной из туровских свинцовых моделей начала XIII века. Все это свидетельствует о почитании в древности данного образа Богоматери на западных русских землях. Представлен он и на двусторонней резной каменной иконке размером 4,6×3,5 сантиметра, раскопанной в Минске и датируемой ныне началом XIII века. Наконец, еще одна резная каменная икона, отнесенная к рубежу XII—XIII вв.еков, обнаружена на месте затопленного древнерусского города Луковец8: та же иконография, но радикально переосмысленная.

Приведенные примеры достаточно убедительно говорят о том, что вторая половина XII — первые десятилетия XIII века были периодом наиболее широкого почитания образа Богоматери в молении как в Византии, так и на Руси. Иконки более позднего времени с подобной иконографией неизвестны. Если исходить не только из общей схемы, но и из признаков художественного стиля, бронзовую плакетку надо отнести к XIII веку. Кроме того, можно говорить о византийском происхождении если не самого изделия, то по крайней мере его оригинала.

Как и когда плакетка оказалась в окрестностях Епифании? Определенного ответа нет, а догадки едва ли стоит строить. Хотя факт наличия в том же поселении образцов металлопластики XII—XIV вв.еков как будто подтверждает предположение о византийском художественном импорте.

Что касается функционального назначения находки, то это матрица. Она имеет аналоги, изношенные от употребления в производстве и служившие лишь моделями9. Мельгуновская плакетка, похоже, тоже выполняла производственную роль. Возможно, в будущем удастся обнаружить образцы тисненной с нее басмы. Пока подобные примеры известны лишь в средневековой Грузии, принадлежавшей к тому византийскому культурному ареалу.

1 Гриценко Т. А., Пуцко В. Г. Русская металлопластика с Куликова поля // Куликово поле: вопросы историко-культурного наследия. Тула, 2000. С. 208−222.

2 Гриценко В. П. Исследования позднесредневековых памятников в тульской области // Археологические открытия 1994 года. М., 1995. С. 85−86.

3 Кондаков Н. П. Иконография Богоматери. Т. II. Пг., 1915. С. 304.

4 Вейцман К. Ранние иконы // Иконы на Балканах: Синай. Греция. Болгария. Югославия. София-Белград, 1967. С. XVI-XVII, LXXXII-LXXXIII.

5 Byzantine Art an European Art. Athens, 1964. P. 260−261. Ь 214; Walters Chr. Beobachtungen am Freisinger Lukasbild // Kunstchronik. Bd. 17. 1964. S. 85−91.

6 Grabar A. Les revtements en or et en argent des icones byzantines du Moyen Age. Venise, 1975. P. 41−43. P1. 39−41. Ь 16.

7 Надь Ш. Домбо: резултати истраживаньа на градини у Раковцу (1963−1966) // Рад вoi воtанских музеjа. Св. 20. Нови Сад, 1971. С. 171.

8 Башенькин А. Н. Вологодская область в древности и средневековье // Вологда. Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 24.

9 Василев В. Н. Матрици и модели в средновековната торевтика // Сборник в памет на проф. Станчо Ваклинов. София, 1984. С. 192−197.