Дуров

Владимир Леонидович Дуров, знаменитый цирковой артист, создатель новой русской школы дрессировки, основатель цирковой династии Дуровых — а ей в этом году исполняется 140 лет, родился в Москве 25 июня 1863 года в семье потомственных дворян. Его отец, Леонид Дмитриевич, военный чиновник (пристав Иверской заставы) и мать, Мария Викторовна, умерли рано. Владимир с братом Анатолием оказались на воспитании в семье их крестного отца, известного в Москве адвоката, или, как тогда говорили, присяжного стряпчего Николая Захаровича Захарова. Стряпчий жил в большом каменном особняке в Чернышевском переулке и своих детей не имел. Человек богатый, не могущий пожаловаться на отсутствие практики, он радушно принял мальчиков в свой дом.

Захаров имел обыкновение проводить вечера в английском клубе, где собирался цвет московского общества, да и у себя, как вспоминал впоследствии Владимир Леонидович (далее приводятся отрывки из этих воспоминаний), нередко принимал именитых гостей, среди которых бывали и артисты. Захаров любил театральное искусство и сам написал несколько пьес для Малого театра. Но при этом мальчиков в его доме окружала атмосфера светской чопорности:

«В светлой столовой за большим чайным столом сидит крестный наш — Николай Захарович Захаров. Он, как всегда, бодр и свеж. На нем черный длинный сюртук, черный галстук, ослепительное белье. Слегка закинув седеющую голову, он просматривает газету.

— Николай Захарович, не угодно ли еще чашечку? — спрашивает крестная — высокая и надменная жена его в буклях.

Я и младший брат сидим поодаль за маленьким столиком и тоже пьем чай. Мы не смеем дохнуть громко… кроме нас в столовой еще одно лицо — Пал Палыч. Он — племянник Николая Захаровича и, как и мы, сидит у отдельного столика.

В столовой появляется казачок и докладывает:

— Лошадь подана, Николай Захарович.

Крестный, не торопясь, откладывает газету. Встает, застегивает сюртук на все пуговицы, берет у казачка цилиндр и трость. Слегка кивнув крестной, он покидает столовую, в передней надевает шубу и вскоре уже садится в сани. И серый, направляемый твердой рукой Гаврилы, выносит его на улицу".

Живая, подвижная натура Володи и Анатолия с трудом выносила скучные нравоучения опекуна. Мальчики предпочитали общество прислуги и Пал Палыча, которого глухая кухарка Авдотья называла святым за его светлое лицо, детскую улыбку и лучистые глаза. Он часто исчезал из дому — шатался по монастырям, подворьям, толкался среди странников и калек, забирался в отдаленнейшие уголки Москвы, где у него среди самой голытьбы, по чердакам и подвалам, было множество знакомыхИ. Жизнь, которую вел Пал Палыч, манила Володю. «Когда я оглядываюсь в прошлое, то первый, кто встает предо мной, — это Пал Палыч».

Любили братья и Прасковью Семеновну, бабушку (Бабоню): «седая, в белом чепчике, руки мягкие, кругленькие — всегда тряслись», которая как обер-офицерская вдова жила во Вдовьем доме, где Володя с Анатолием навещали ее раз или два в месяц. Изредка она приезжала в захаровский дом, что мгновенно его оживляло, поскольку Бабоня без умолку тараторила, сыпала шутками и словечками, смешно приседая и коверкая французский язык. Дети в восторге смеялись и плясали вокруг Бабони, и даже на строгом лице крестной мелькала улыбка. Из всех рассказов Прасковьи Семеновны Володя охотнее всего слушал историю знаменитой кавалерист-девицы Надежды Дуровой, прославившей их род.

Уже в ту пору маленький Володя начал проявлять интерес к животным -собирал лягушек, ящериц, сажал в клетки и внимательно наблюдал за их поведением. Находил он занимательным для себя забраться в покинутую собакой конуру, следя оттуда за суетой кур и голубей. В тринадцать лет Володя достиг первого успехе в дрессировке — научил курицу танцевать, предварительно исследовав ее повадки во время поиска корма.

Крестный несколько раз возил братьев Дуровых на Девичье Поле, где был выстроен целый ряд балаганов с клоунами и акробатами, но, заметив, что у мальчиков проснулся интерес к цирку, пожалел о своей инициативе, поскольку цирковое искусство ценилось в ту пору весьма низко, а его представители не могли и мечтать о славе оперных или драматических артистов. Почтенный адвокат посчитал, что и поверхностного знакомства с цирком достаточно, чтобы дети предались губительным мечтаниям о бродячей и пьяной жизни всех этих клоунов и канатных плясунов, а потому решил поскорее и как можно тверже определить будущее своих подопечных. Он отдал их в Первую Московскую гимназию — своего рода кадетский корпус. В гимназии мальчики делали некоторые успехи, однако тяга к цирку возрастала, и они тайком принялись учиться акробатике у шталмейстера Забека из цирка Саламонского, расплачиваясь за уроки карманными деньгами.

«Единственное место в военной гимназии, которое привлекало меня, был гимнастический зал. Здесь я чувствовал себя в своей сфере, здесь я весь преображался. Я с истинным наслаждением постигал приемы, сам варьировал их, создавая целые гаммы гимнастических фигур, я выучился ходить на руках легко и свободно».

Заскучав в гимназии окончательно, братья решили присоединиться к профессору черной магии Ринальдо, который жил на Грачевке близ Цветного бульвара и как раз набирал новую труппу. С его жалким балаганом они и уехали в Тверь.

«Мы тряслись в безрессорном фургоне по проселочным дорогам. Нас везли, бывало, с лошадьми в товарных вагонах. Шли мы и пешком, чаще по шпалам, потому что так не собьешься, не надо месить ногами грязь и можно спать на полустанкахИ. Ночевать приходилось на чужих сеновалах, но Володя и Анатолий уже словно позабыли о барских постелях, в которых спали совсем недавно, и были счастливы. Но вот, наконец, наш с братом первый настоящий успех. Тот незабываемый вечер, когда мы, исполнив свое антре, скрылись за кулисами и первый раз в жизни услышали дорогие для нас и долгожданные аплодисменты и громкие крики публики: Бис! Бис!»

У Ринальдо братья прошли тяжелую, но полезную школу и постепенно освоили практически все тогдашние цирковые профессии. Впервые Владимир Дуров самостоятельно выступил в 1879 году в Клину. В следующем году он вместе с Анатолием оказывается в Твери в балагане Вальтштока, но оттуда вскоре переходит в цирк-зверинец Гуго Винклера, располагавшийся на Цветном бульваре в Москве. Там Дуров и начал пробовать себя в качестве дрессировщика, выступая с собакой Бишкой, козлом Бяшкой и морскими свинками. Он начинает экспериментировать с гипнозом, пытаясь передавать мысли животным на расстоянии, однако успеху мешает отсутствие знаний, особенно в области зоопсихологии. Вняв доводам крестного, который и после всех описанных самовольств своих подопечных не посчитал возможным снять с себя обязанности их опекуна, Владимир поступает в училище Д. И. Иихомирова, готовившее учителей для земских школ. Иихомиров, известный педагог, автор многих учебников и редактор «Детского чтения», оказал на Владимира Леонидовича большое влияние. Тем не менее, в итоге профессия учителя Дурова не привлекла, и он становится писцом в Управе благочиния, находившейся у Иверских ворот. Чиновник из него вышел такой: отлично копировал документы да ловко подражал походке, покашливанию и голосу начальника, чем нередко наводил ужас на сослуживцев, сменявшийся гомерическим хохотом. Подобное, конечно, не могло сделаться делом его жизни, и вскоре Дуров навсегда ушел в цирк. Тех же мыслей придерживался и Анатолий. Некоторое время братья выступали вместе как акробаты и клоуны-сатирики, но все яснее становилось, что если у Анатолия прирожденная склонность к клоунаде, то Владимир все же предпочитает работу с животными, и пути их разошлись. Первым большим самостоятельным номером Владимира Леонидовича стала созданная им в Ялте сатирическая реприза, в которой сенбернар Лорд ловил себя за хвост. При этом я всегда говорил ему: «Лорд, поймай себя за хвост, но не оторви, а то будешь собака куцая, как наша конституция». Эта и другие шутки в модном тогда либеральном духе вынудили градоначальника Ялты генерала Думбадзе вскоре выслать дерзкого Дурова из Ялты. Дуров оказывается в Москве; движимый неуемной тягой к самообразованию, посещает в качестве вольнослушателя Московский университет, где, в частности, присутствует на лекциях физиолога И. М. Сеченова о высшей нервной деятельности. По мнению академика А. В. Леонтовича, именно знакомство с учением Сеченова привело впоследствии Владимира Леонидовича, независимо от исследований В. М. Бехтерева и И. П. Павлова, к открытию эмоциональных условных рефлексов.

Занимаясь дрессурой, Дуров все ближе склонялся к выводу о необходимости подведения под нее научной основы. Своими размышлениями на сей счет он поделился в опубликованной им в 1890-х годах книжке «Мемуары дуровской свиньи, или теория первоначальной дрессировки» (от упомянутого животного артист смог добиться исполнения вальса).

В 1887 году Дуров вывел на арену собаку-математика. По кругу раскладывались цифры от единицы до десяти. Публике предлагалось задавать задачи на сложение, вычитание и умножение. Как ни велико было сомнение зрителей в математических способностях собаки, они не могли не видеть, что та каждый раз поднимала картон с правильным ответом. Разумеется, необходимый знак подавал ей дрессировщик. Тем не менее, номер имел огромный успех.

Однако работа Дурова на арене отнюдь не сводилась только к подаче знаков. Он сопровождал выступления зверей шутками и всякого рода репризами, постоянно стремясь к театрализации своих номеров. ИТак, немалый успех имела пантомима «Крысолов из Гаммельна». Дуров играл на флейте, крысы забирались на него, он их сбрасывал и как бы в страхе бежал по кругу. Крысы пускались вдогонку и снова на него забирались. Затем все оказывались на тонущем пароходе, спасаясь с которого, садились в шлюпки и поднимались на воздушных шарах. В 1907 году была впервые показана публике знаменитая «Дуровская железная дорога». В этом номере участвовало более ста различных животных, изображавших и работников железнодорожной станции, и пассажиров. Тут уместно заметить, что Дуров неизменно старался расширить «контингент» своих представлений, и в его цирке можно было увидеть даже таких редких животных, как морские львы, еноты, муравьеды, броненосцы, пеликаны, лемуры. Он мечтал построить специальное помещение для зверей с тем, чтобы там учить и лечить их, наблюдать за ними. 11 сентября 1911 года Дуров приобрел в Москве на Старой Божедомке сооруженный в 1894 году известным архитектором Августом Вебером дом (N 4). С разрешения Строительного отделения Московской городской управы он произвел перепланировку первого этажа, а балкон оборудовал металлической пристройкой, объяснив в своем прошении, что «означенные работы необходимы для устройства зверинца и зоологического музея». В конце года «Московская газета» сообщила об открытии «Уголка В. Л. Дурова»: «Москва получила интересный рождественский подарок — «звериный уголок».

Владимир Леонидович создал учреждение, подобного которому нет в мире: его «Уголок» совмещал в себе и зверинец, и театр «Крошка», где выступали дрессированные животные, и обширный естественнонаучный музей; там были открыты биологические панорамы «Русское болото», «Русский север», «Медведь в берлоге» и другие; после расширения в 1914 году сада «Уголок Дурова» становится одним из любимых мест отдыха москвичей. В 1919 году жилищно-земельный отдел Московского Совета Рабочих и Крестьянских депутатов закрепил за Дуровым право владения зданием на Старой Божедомке со всеми дворовыми постройками.

Интерес к В. Л. Дурову проявляли многие литераторы, художники, ученые. Он дружил с А. П. Чеховым, А. И. Куприным, В. А. Гиляровским, И. Г. Эренбургом. Известно, что одна из рассказанных хозяином «Уголка» историй послужила основой для знаменитого чеховского рассказа «Каштанка». В более поздние годы ЗУголок ДуроваИ посещали К. С. Станиславский, В. И. Качалов, В. Э. Мейерхольд, который преподнес Владимиру Леонидовичу свою книгу ЗО театреИ с дарственной надписью: «Любимому и дорогому другу».

В 1918 году в доме Дурова впервые появилась Наталья Ильинична Сац. С ней Владимир Леонидович объехал всю Москву, давая спектакли для детей.

С помощью академика В. М. Бехтерева в «Уголке» с 1919 года начала действовать зоопсихолаборатория, в работе которой приняли участие такие видные ученые, как профессор физиологии А. В. Леонтович, профессор зоологии Г. А. Кожевников, профессор биофизики А. Л. Чижевский. В том же году Н. В. Луначарский принял «Уголок Дурова» в ведение научного отдела Наркомпроса. Под руководством Владимира Леонидовича в упомянутой лаборатории велись работы по изучению влияния внешней среды на животных, применения гипноза в дрессуре; там же читались на эти темы лекции. Исследовалась и возможность использования различных видов животных в народном хозяйстве, а также для военных нужд.

В своей книге «Дрессировка животных. Психологические наблюдения над животными, дрессированными по моему методу (40-летний опыт)», вышедшей в 1924 году, Дуров разъясняет, что его подход отличается от применявшихся ранее знанием биологии, поведения и психики подопечных, основываясь на ЗвкусопоощренииИ и ласке.

В 1927 году увидели свет «Труды практической лаборатории по зоопсихологии» — собрание монографий В. Л. Дурова, А. В. Леонтовича и А. Л. Чижевского. Не забудем и того, что Владимир Леонидович был, ко всему прочему, отличным музыкантом и изобретателем музыкальных инструментов, скульптором и художником, чьи работы до сих пор украшают парадную лестницу «Уголка», гостиную и залы музея. Он — автор целого ряда научных и художественных книг, среди которых, наряду с уже упомянутыми, назовем «Мои четвероногие и пернатые друзья» (М., 1912), «О сильных мира того» (М., 1925), «Мои звери» (М., 1929), «Дрессировка животных. Новое в зоопсихологии» (М., 1924), «Научная дрессировка промыслово-охотничьих собак» (М., 1933). Советское правительство в год 50-летия творческой карьеры Дурова (1927) присвоило ему — первому из артистов цирка — звание заслуженного артиста республики, а Моссовет переименовал улицу Старая Божедомка в улицу Дурова.

Умер Владимир Леонидович, трудившийся до самого последнего своего дня, в 1934 году и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Начатое им продолжили его дочь Анна Владимировна Дурова-Садовская — директор «Уголка» с 1937 по 1978 год, а затем сменившая ее на этом посту внучка артиста, народная артистка СССР, академик РАЕН Наталья Юрьевна Дурова.