СУВОРОВСКИЙ (ВАРШАВСКИЙ) КАДЕТСКИЙ КОРПУС

В 1899 году, после неоднократных заявлений командования и офицерского состава Варшавского военного округа о настоятельной нужде иметь свое военно-учебное заведение, по указу императора Николая II был учрежден Варшавский кадетский корпус. Первоначально штатная численность корпуса составляла 400 человек (четыре роты). Располагался он в крепости, в бывших казармах лейб-гвардии Кексгольмского полка.
В 1900 году, когда отмечалась 100-летняя годовщина со дня кончины А. В. Суворова, Варшавский кадетский корпус переименовали в Суворовский. Летом того  же года в одном из лучших мест польской столицы, на Уяздовской аллее, состоялась торжественная закладка нового здания. Присутствовавшие на церемонии лица расписались под соответствующим актом, после чего свернутый в трубку пергамент в герметическом стеклянном сосуде и в металлическом ларце замуровали в основание фундамента.
Вице-унтер-офицер С. В. Нитц, выпускник Суворовского кадетского корпуса, писал о своей альма-матер: «Кто из нас, суворовцев, не помнит нашего здания. У подъезда — две пушки, трофеи 1812 г. В вестибюле — приемная. Справа — музей. Широкая мраморная лестница. Инспекторская и учительская. Еще выше — вход в церковь. Этажом выше, на площадке перед залами — громадная фигура Шефа (Суворова. - В. Г.). Левой рукой он зажимает грудь около сердца, куда попала турецкая картечь, правой указывает вперед».
В выпускном альбоме 1908−1909 годов есть фотография этого памятника. Он напоминает тот, что установлен скульптором Эдвардсом в Очакове и, вполне возможно, являлся авторской копией. Когда в начале первой мировой войны было принято решение об эвакуации кадет из Варшавы, скульптуру переправили в Одессу и установили перед зданием местного кадетского корпуса. Дальнейшая ее судьба неизвестна.
Нитц продолжает: «Белый зал. Во всю стену — портрет основателя корпуса императора Николая II. Напротив, на мраморном основании, — бюст Суворова. Это — дар корпусу Великого князя Константина Константиновича. В столовой дубовые столы и скамейки. Стены ротных помещений увешаны гравюрами, на которых изображены подвиги родной армии. Во 2-й роте — картина, изображающая переход через Альпы нашего Шефа с чудо-богатырями. Во всех остальных ротах — такие же картины из боевой жизни Суворова. Мы с младших классов впитывали в себя героизм нашей армии».
Посылая в дар кадетам бронзовый бюст Суворова, выполненный еще в 1801 году скульптором Гишаром, Великий князь Константин Константинович в письме от 2 декабря 1901 года выразил уверенность, что они «никогда не забудут, какое славное имя носят, и всегда будут черпать уроки доблести в деяниях дивного выразителя русской силы и русской славы».
Для церкви корпуса, освященной в честь Покрова Пресвятой Богородицы в 1903 году, был высочайше пожалован иконостас, находившийся сначала при суворовской армии, когда она вступала в Варшаву в 1794 году, а затем — при главной штаб-квартире императора Александра I во время заграничных походов 1813—1814 годов (после эвакуации иконостас бесследно исчез; поиски его ведутся до сих пор). Официальным праздником Суворовского кадетского корпуса стало 1 октября — день освящения церкви.
В 1906 году в связи с первым выпуском корпусу был присвоен марш «Гром победы, раздавайся» — героико-патриотический полонез композитора О. А. Козловского на стихи Г. Р. Державина, созданный в честь победы А. В. Суворова под Измаилом. В том же году Николай II пожаловал суворовцам знамя: белое полотнище с ликом Спаса Нерукотворного на одной стороне и с императорским вензелем под короной — с другой.
Годы детства и юности. Может ли обойтись этот нежный возраст без шалостей! По воспоминаниям, «фирменной» шалостью варшавских кадет, почти поголовно увлекавшихся лошадьми и кавалерийскими скачками, был «преподавательский тотализатор». Когда из учительской одновременно выходили преподаватели и направлялись к классам, кадеты выпускной роты бились об заклад, кто из учителей придет «к финишу» первым. Самым «безнадежным» номером оказывался священник отец Григорий, ибо по пути он имел обыкновение часто останавливаться и подолгу беседовать с кем-либо. И вот однажды один из «проигравших» кадет набрался смелости огорченно попенять батюшке, в очередной раз пришедшему на урок последним. Отец Григорий, ничего не понимая, попросил объяснить, в чем, собственно, дело. Когда  же ему все рассказали, он долго хохотал над своим «аутсайдерством», тщательно допытывался, кто же из учителей считается «фаворитом», и в конце концов пообещал «исправиться».
Из поколения в поколение передавалась история о том, как два кадета, узнав о награждении воспитанника другого корпуса медалью «За спасение утопающих» на Владимирской ленте, разработали честолюбивый план соискания этой награды: во время прогулки в одном из парков Варшавы кадет Н. «по неосторожности» проваливается в прорубь, а кадет Л., «случайно» оказавшийся рядом, приходит ему на помощь; в следующий раз они поменяются местами и, таким образом, каждый проявит «геройство». Однако случилось иначе: Л., бросившись на выручку товарищу, сам свалился в воду, и спасать «смельчаков» пришлось уже вовремя подоспевшим сторожам. Директор корпуса генерал Лавров скоро выяснил, в чем дело, нашел проделку глупой, но не преступной, так как жажда подвига и отличий — мотив вполне достойный, и никакого наказания, кроме заточения в лазарете по причине простуды, не последовало.
К выпускникам Суворовского кадетского корпуса в других военных заведениях быстро проникались уважением. Юнкер кавалерийского училища вспоминал: «Суворовцы приехали одни, без воспитателя. Ко мне подошел старший и четко отрапортовал. Спокойствие, уверенность, отчетливость. На это юнкера обратили внимание и долго говорили о суворовцах. Мы с особым вниманием присматривались к первым питомцам Суворовского корпуса. Предполагали увидеть в них что-то не кадетское, распущенное. А на деле оказалось совсем иное. Каждый корпус, как и каждая воинская часть, имеет свое лицо, и в этом отношении было приятно отметить, что корпус был на высоте. У кадет некоторых корпусов культивировалась грубость, у суворовцев ее не было».
Первым директором Суворовского кадетского корпуса стал генерал-лейтенант Степан Нилович Лавров, имевший за плечами опыт воспитателя Пажеского корпуса и командования Киевским военным училищем, в списки которого его занесли навечно — отличие весьма редкое и столь же почетное. На долю Лаврова выпала самая тяжелая работа — организаторская: подбор кадров, постановка учебно-воспитательного процесса, постройка здания.
Генерал-лейтенант Андрей Николаевич Ваулин, возглавивший корпус в 1908 году, считался одним из самых образованных военных педагогов своего времени. Окончив Полтавскую-Петровскую военную гимназию, он всю свою жизнь посвятил службе в кадетских корпусах: был ротным командиром в Михайловском и Воронежском, первым инспектором классов в Суворовском (1899−1900), первым директором Хабаровского (1900−1905), директором Полоцкого (1905−1908). За особые заслуги в деле создания и становления Хабаровского кадетского корпуса А. Н. Ваулина зачислили в его списки.
Владимир Владимирович Носов прибыл в Суворовский кадетский корпус в 1912 году на должность инспектора классов. Он имел педагогическое образование, несколько лет преподавал артиллерию во Владимирском военном училище и в течение короткого времени стал незаменимым помощником генерала Ваулина в вопросах организации учебного процесса. И не только учебного. Именно на его плечи легли хлопоты по организации в корпусе празднования 100-летней годовщины победы в Отечественной войне 1812 года. Была проведена серия литературно-музыкальных вечеров с участием преподавателей и кадет. План одного из них включал театрализованное представление по роману Л. Н. Толстого «Война и мир», декламацию стихотворений А. С. Пушкина «Ко гробу Кутузова» и А. Н. Майкова «Сказание о 1812 годе»; кадетские хор и оркестр исполнили отрывки из кантаты А. Д. Кастальского «Память 1812 года».
Неравнодушный, творческий подход В. В. Носова к делу воспитания юных защитников Отечества был отмечен орденом Святого равноапостольного князя Владимира IV степени. В 1916 году Носова назначили директором Суворовского кадетского корпуса. Случилось это уже после того, как с началом первой мировой войны корпус эвакуировался в Москву. Младшую роту разместили в здании 1-го Московского Екатерининского кадетского корпуса, а старшие — в Сокольниках, в казармах Гренадерского саперного батальона. Жизнь младших кадет наладилась довольно быстро, так как их рота попросту влилась в новое учебное заведение. В Сокольниках же условия были далеки от нормальных: теснота, неудобства. Тем не менее проведенная инспекторская проверка установила, что кадеты «имеют внешний вид веселый и бодрый и одеты вполне опрятно. Отступлений от форменного ношения одежды не наблюдается». К началу 1915 года здесь возобновился полноценный учебный процесс. Правда, размеренный ход жизни то и дело нарушался побегами воспитанников на фронт. Беглецов задерживали порой в местах весьма отдаленных и возвращали в родные пенаты — оборванных, голодных, но гордых своим порывом.
1916−17 учебный год корпус начал в составе четырех рот (500 воспитанников) и 22 офицеров-воспитателей. Февральскую революцию и отречение императора кадеты не приняли, демонстративно продолжая распевать упраздненный гимн «Боже, царя храни». Очень скоро Суворовский корпус получил репутацию одного из «контрреволюционных гнезд».
В начале марта 1917 года кадет уволили в каникулярный отпуск. 26 октября того же года военный комиссар Русаков на общем собрании личного состава воинских частей, расположенных в Сокольнических казармах, объявил о приходе к власти большевиков. Кадеты рвались на улицу. Пришлось запереть входные двери и выставить посты из солдат саперного батальона. Директор В. В. Носов, как мог, успокаивал своих подопечных. 3 ноября Московский военно-революционный комитет объявил, что отныне корпус подчиняется ему.
В конце 1917- первой половине 1918 года занятия еще продолжались. Среди воспитанников не прекращались бурные дискуссии о событиях, сотрясавших Россию. В корпус назначили комиссара. Кадеты старших классов считали своим долгом тем или иным способом бороться с большевиками. В Сокольнических казармах происходили тайные собрания противников новой власти.
В начале апреля 1918 года директор корпуса В. В. Носов, воспользовавшись предоставленной Главным управлением военно-учебных заведений возможностью преждевременного завершения занятий, выдал всем кадетам свидетельства об окончании учебного года. Церемония вручения выпускных аттестатов происходила в казарменном клубе. Обстановка была торжественной. Духовой оркестр исполнил корпусной марш «Гром победы, раздавайся». Директор произнес напутственную речь: «Дорогие кадеты! Моей первостепенной задачей всегда было ваше духовное спокойствие, столь необходимое в настоящее время. Будьте счастливы в предстоящей жизни. Помните всегда, что говорил вам старый ваш генерал: долг — прежде всего. Вы — будущее нашей дорогой свободной Родины. Служите всеми силами души — тогда на сердце будет спокойно. Я могу с чистой совестью сказать, что расстаюсь с вами с чувством исполненного долга. Крепко вас всех целую, благословляю и прошу хранить завет Петра: «Не жалеть жизни — была бы счастлива Великая Россия».
***
В эмиграции кадеты-суворовцы представляли собой тесно сплоченную группу. В течение многих лет выходил журнал «Суворовцы» под редакцией А. Н. Потапова. С 1 октября 1957 года почетное председательство в Совете ветеранов Суворовского кадетского корпуса приняла на себя Великая княжна Вера Константиновна, младшая дочь Великого князя Константина Константиновича.

В 1949 году к 50-летнему юбилею корпуса его выпускник Сергей Авенариус написал кантату:
Славься, Суворовский корпус родимый,
В полустолетний сегодняшний час.
Мы, твои дети, сойдясь воедино,
Славим в тебе все родное для нас.
Славься, взрастивший могучие стаи
Храбрых Суворовцев, гордых орлов,
Тех, что за Веру и Родину пали,
Слыша Суворова глас из веков.
Славься как символ любви не забытой
К нашей далекой Отчизне родной.
Славься, незримым Покровом покрытый,
Ты, наш маяк, наш девиз боевой.
Нет тебя больше в Варшавских аллеях,
Нет тебя больше в великой Москве.
В наших сердцах лишь нетленным елеем
Светишься, вечная слава тебе.

И какой смысл теперь спрашивать, знал или не знал охваченный ностальгией Сергей Авенариус, слышал он или нет, что в «далекой Отчизне» уже маршируют новые суворовцы и так же внятен им «Суворова глас из веков», с которым страна только что одержала величайшую в истории Победу.