ЗАБЫТЫЙ ГРАДОНАЧАЛЬНИК МОСКВЫ

В марте 1909 года столичные газеты пестрели заголовками: «Дело генерала Рейнбота», «Как возникло дело Рейнбота». Мы не ставим своей задачей разбираться в этом судебном деле почти вековой давности. Мы просто хотели бы напомнить здесь об Анатолии Анатольевиче Рейнботе — и в самом деле основательно забытом персонаже российской истории начала ХХ столетия, человеке, занимавшем достаточно высокий пост московского градоначальника в период предреволюционной смуты и едва ли не бесследно сгинувшем в ней.
Он родился 4 февраля 1868 года в семье потомственного дворянина, кадрового военного, капитана в отставке Анатолия Анатольевича Рейнбота и дочери инженера-технолога Ольги Григорьевны Неверовой. Пройдя полный курс наук в Александровском кадетском корпусе и Михайловском артиллерийском училище, Рейнбот начинает свою военную карьеру в 37-й артиллерийской бригаде в звании подпоручика. После двух классов Николаевской Академии Генерального Штаба он 6 декабря 1895 года производится в штабс-капитаны, а в декабре 1899 года вновь командируется в Академию для прохождения дополнительного курса. Его карьера стремительна. В мае 1901 года А. А. Рейнбота назначают обер-офицером для особых поручений при Канцелярии Финляндского генерал-губернатора с зачислением по гвардейской пешей артиллерии. В 1903 году он уже ландс-секретарь самой маленькой финской губернии — Нюландской, награжденный бриллиантовым перстнем, через год — полковник. Не обходят Рейнбота стороной и награды: удостоенный за пятилетнее преподавание тактики в Санкт-Петербургском юнкерском училище ордена Св. Анны 3-й степени, он также «всемилостивейше пожалован орденом Св. Анны 2-й степени за выдающиеся отличия 1730 апреля 1905 г."1 В августе 1905 года последовало назначение на должность штаб-офицера для особых поручений V класса при Финляндском генерал-губернаторе. Далее по рекомендации Председателя Совета министров С. Ю. Витте А. А. Рейнбот становится казанским губернатором. «Рейнбот в то время вел отлично дело, водворил спокойствие, не прибегая ни к каким исключительным положениям, всюду показываясь сам и везде ездивши по губернии», — писал Витте о своем протеже2. И вот 7 января 1906 года Анатолий Анатольевич назначается московским градоначальником с производством в чин генерал-майора. Под впечатлением событий первой русской революции правительство с 1 января 1905 года выделило Москву в специальное градоначальство, предоставив главе этого ведомства широкие административно-полицейские права. Должность обер-полицмейстера, в ведении которого ранее находилась полиция, была упразднена. Для надзора за Московской думой и управой при градоначальнике создавалось Особое по городским делам присутствие. Он отвечал за охрану общественной безопасности и порядка, контролировал правильность и законность действий городского общественного управления, а также работу типографий, арестантских помещений при полицейских домах, адресных столов, возглавлял Московское по фабричным и горнозаводским делам присутствие. Градоначальство, разместившееся на Тверском бульваре в доме N 22 (ныне здесь стоит новое здание МХАТа), включало в себя паспортный и адресный столы, цензурный отдел, охранное отделение и другие функциональные подразделения. Газета «Московский листок» подробно описывала вступление генерал-майора Рейнбота в новую должность: «С вокзала А. А. Рейнбот поехал в часовню Иверской Божией Матери, а оттуда в дом градоначальника. В 11 часов он вышел в приемную и обратился к собравшимся с речью: «Я считаю, господа, себя обязанным находиться на службе в течение 24-х часов в сутки. Я Москву недостаточно хорошо знаю, вы же знаете ее лучше меня, и поэтому прошу первое время не оставлять меня своими указаниями и советами; не ошибается тот, кто ничего не делает, возможны и в моей деятельности ошибки. Москва — сердце России, правильное биение этого сердца имеет значение для всей страны, и это еще больше увеличивает ответственность градоначальства и полиции перед правительством и обществом"3. В последующие дни Рейнбот неоднократно выступал на встречах с высшими чинами городского и губернского управления, посетил московского генерал-губернатора генерал-адъютанта Ф. В. Дубасова, командующего войсками Московского военного округа генерала от инфантерии Н. Н. Малахова, московского губернатора флигель-адъютанта В. Ф. Джунковского, московского губернского предводителя дворянства князя П. Н. Трубецкого, в Николаевском дворце был принят Великой княгиней Елизаветой Федоровной. Объезжая полицейские участки и пожарные части, неизменно повторял: «Жизнь так разнообразна, конкретные случаи так различны, что никакие законоположения не могут охватить всех проявлений жизни, поэтому полиция, которой так близко приходится сталкиваться с конкретными явлениями жизни, должна обладать известной инициативой: нельзя действовать только по указке — отсутствие инициативы ведет к бездействию. При этом все должны ставить себе непременной заботой благо и спокойствие московского обывателя"4. Началась повседневная работа. Ежедневно, кроме неприсутственных дней, Рейнбот принимал самых разных просителей. Прошения на его имя можно было опускать и в особый ящик, установленный у подъезда дома градоначальника. Состояние московской полиции после декабрьского вооруженного восстания 1905 года Рейнбот в рапорте на имя директора полицейского департамента оценивал так: «Состав городовых был совершенно неудовлетворительным, городовые на постах часто находились в штатском платье с пистонным ружьем в руках, к которому не было никаких огнестрельных припасов; полиция была не только не обучена, но и почти безоружна, на 4000 городовых имелось 1332 револьвера старой системы Смита и Вессона, большинство коих в неисправном виде, и ни к чему не пригодные железные шашки по 2 руб. 25 коп. штука"5. За время пребывания Анатолия Анатольевича на посту московского градоначальника полицейские берданки уступили место более солидным трехлинейным ружьям, по его приказу во всех участках завели самовары и чайные приборы, а начальнику резерва стали выдавать наличные деньги на чай и сахар для городовых. Чтобы действия последних отличались большей оперативностью, их снабдили велосипедами. Пожарная команда получила зимнюю одежду, а трудную службу ночных сторожей начали скрашивать выдачей наградных. Московский градоначальник занимался отнюдь не только работой полицейских, пожарных и ночных сторожей. Так, в связи с закладкой 27 мая 1906 года в Москве памятника Н. В. Гоголю В. Ф. Джунковский вспоминал: «Торжество было очень скромное, как бы семейное, приглашены были, кроме чинов Комитета по сооружению памятника, очень ограниченное число лиц: градоначальник Рейнбот, попечитель учебного округа Жданов, ректор Императорского Московского университета Мануйлов, Московский губернатор Джунковский, автор памятника художник-скульптор М. А. Андреев, городской голова Гучков и др. После закладки все отправились в ресторан «Прага» на завтрак. За завтраком было очень оживленно, много было остроумных речей, очень хорошую речь произнес Рейнбот по адресу городского управления"6. Созданное с целью призрения брошенных детей «Общество борьбы с улицей», которое позднее перевели в город Воскресенск Звенигородского уезда, финансировалось из средств супруги градоначальника З. Г. Морозовой-Рейнбот. Поступавшие в адрес градоначальства и лично на имя Анатолия Анатольевича пожертвования распределялись между Благотворительным обществом при его ведомстве и Центральным приемным покоем, а также шли на пособия вдовам полицейских чинов. В 1906 году Рейнбота наградили медалью Главного управления Российского Общества Красного Креста за активное участие в деятельности Общества во время русско- японской войны, а также с соизволения императрицы Марии Федоровны утвердили почетным членом Московского Совета детских приютов. Между тем чета Рейнботов нравилась далеко не всем. Вот как Т. А. Аксакова-Сиверс, дочь известного генеалога А. А. Сиверса, описывает свои впечатления от фотографии, подаренной ей З. Г. Морозовой-Рейнбот: «В обязанности градоначальника входило чествование знатных иностранцев, и для шведского принца было организовано несколько охот на волков. Большая фотография изображала охотников в подмосковном лесу. Тут были и Рейнбот, и принц Вильгельм, и его приближенные шведыЕ У их ног лежали семь убитых волков. Даря мне такую группу, Зинаида Григорьевна Рейнбот со свойственным ей купеческим тоном пренебрежения к малоимущим людям сказала: «Генералу столько возни с этими гостями! В конце концов их охоты очень дорого стоят! Нищие принцы ни за что не платят, и генерал отдувается за всех». Эти слова подали повод к написанию мною на задней стороне фотографии следующей строфы, посвященной Вильгельму Бернадоту: Хоть он ездит на охоту, но несчастному Рейнботу Все приходится платить, да волков еще дарить"7. Весной 1906 года в России наметился новый подъем революционного движения. 1 мая в Москве стояло более половины предприятий. 24 июля в связи с Свеаборгским и Кронштадтским восстаниями опять забастовали рабочие многих крупных заводов. Страсти подогревались расплодившимися за время смуты газетками либерального толка, со страниц которых неслись откровенные призывы к свержению монархии. 23 апреля 1906 года эсеры бросили в коляску московского генерал-губернатора Ф. В. Дубасова бомбу. От взрыва погиб адъютант Дубасова граф С. Н. Коновницин, сам генерал-губернатор получил ранение. «30 октября 1906 года Москва омрачилась новым злодейским покушением. Когда градоначальник А. А. Рейнбот шел пешком по Тверской, направляясь к церкви св. Василия Неокесарийского на освящение школы и богадельни, в него была брошена бомба, которая по счастливой случайности, перелетев через него, упала на мостовую и взорвалась, не причинив никому вреда. Преступник был схвачен, но в эту минуту успел еще сделать несколько выстрелов из револьвера, тоже никого не задевших Градоначальник продолжал свой путь и только после молебствия вернулся домой, показав стойкое хладнокровие"8. Этот случай произвел сильное впечатление на ближайшее окружение Рейнбота и на служащих градоначальства, в честь счастливого спасения преподнесших ему икону Иверской Божией Матери, образ святителя Николая чудотворца и папку с адресом. О покушении стало известно государю. 6 декабря, в день тезоименитства Николая II, последовало зачисление чудом избежавшего гибели московского градоначальника в Свиту Его Величества. Популярность Рейнбота среди москвичей быстро росла. Однако с новым генерал-губернатором С. К. Гершельманом, назначенным вместо Ф. В. Дубасова, отношения у него складывались весьма натянутые. Опять же не вдаваясь в подробности, скажем только, что 24 ноября 1907 года Гершельман на основании распоряжения министра внутренних дел лишил Рейнбота дисциплинарной власти над подчиненными. Тот, возмущенный, подал «докладную записку об отчислении от должности», и 12 декабря 1907 года последовало официальное сообщение о снятии градоначальника с занимаемого поста. «Его уход искренне огорчил городское управление, которое во главе с Гучковым возбуждало хлопоты об оставлении Рейнбота. 23 декабря городское управление поднесло ему прочувствованный адрес. Многие слои населения весьма сожалели"9. Как нередко случается в подобных ситуациях, по Москве пошли слухи и сплетни. Говорили, что отставка А. А. Рейнбота связана с его колоссальным карточным долгом. Тем временем с целью ревизии всей деятельности московского градоначальства в Москву прибыла комиссия Сената. По мнению С. Ю. Витте, недолюбливавшего Столыпина, последний «увидел в Рейнботе своего будущего соперника, и это было не без основания, потому что Рейнбот очень решительный человек, но имеет тормоза, так как он человек умный и довольно культурный, он был в двух военных академиях, тогда как у Столыпина именно этих тормозов не было вследствие его крайней ограниченности. Поэтому Столыпин сочинил сенаторскую ревизию над Рейнботом"10. В июле 1909 года началось официальное следствие. Еще раньше А. А. Рейнбот известил временно-командующего Императорской главной квартирой: «Не считая возможным, по существующему обычаю, во время судебного разбирательства оставаться в почетном мундире Свиты Его Величества, вчерашнего числа я подал прошение об увольнении меня от службы"11. 28 апреля 1911 года в Москве в судебном присутствии Уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената с участием сословных представителей началось слушание дела бывшего московского градоначальника отставного генерал-майора А. А. Рейнбота и его бывшего помощника отставного полковника В. А. Короткого по обвинению их в должностных преступлениях. Слушание продолжалось до 17 мая. Рейнботу инкриминировались нарушения кассовых правил, превышение власти, невыполнение обязательных постановлений по санитарной части и тому подобное. Обвинитель, товарищ обер-прокурора Сената Носович, вывел следующее заключение: на незаконные действия подсудимого толкнула жажда популярности. Представители противной стороны Минятов и Карабчевский возражали: отнюдь не «популизм» двигал их подзащитным, который если и снискал славу, то добрую и заслуженную. Минятов в конце своей речи сказал: А. А. Рейнбот, возможно, был даже слишком популярен — неудивительно, что у некоторых явилось желание уничтожить его. А Карабчевский завершил выступление так: «Если Рейнбот и виновен в некоторых мелких прегрешениях, то потерпел он за это страшно. Высота падения делает более жгучей боль, которую испытывает падающий. Человек, стоявший высоко, пал ниже, и боль для него чувствительнее. Я полагаю, что-то зло, если он его причинил кому-нибудь, неизмеримо ниже того зла, которое на него обрушилось"12. Затем подсудимым предоставили последнее слово. А. А. Рейнбот: «Четыре года надо мной тяготеют обвинения, которые прошли сейчас перед Правительствующим Сенатом. Четвертый год я подвергаюсь этим оскорблениям, этим унижениям, о которых говорила моя защита. Здесь же, в зале, мне было брошено тяжкое оскорбление уже личного свойства обвинителем, который сказал, что я скрыл концы. Я здесь доказал документально, что и было подтверждено свидетельскими показаниями, что я оставил открытыми книги на моем столе, когда ушел из стен градоначальства. Я ушел из градоначальства, оставив его так, как оно было в минуту подачи моего прошения об отставке. Эти концы я передал сенатору Гарину, чтобы по ним дойти до правды. Я жду приговора Правительствующего Сената. Моя совесть совершенно покойна"13. А. А. Рейнбота и В. А. Короткого приговорили к заключению в исправительное арестантское отделение сроком на 1 год с лишением особых прав и привилегий. Столь суровый приговор для многих явился полной неожиданностью. «Едва председательствовавший. прочитал слова «исправительное арестантское отделение», как в огромном зале заседания пронесся гул, послышались восклицания, кто-то ахнул, порядок сразу нарушился"14. Учитывая неординарность дела и высокопоставленность подсудимых, итоги расследования представили императору. Окружение Рейнбота не теряло надежды на смягчение приговора. И эта надежда оправдалась: подсудимые были помилованы. В телеграмме на имя Николая II Рейнбот писал: «Дерзаю припасть к стопам Вашего Величества и принести мою всеподданнейшую благодарность за высокую оказанную мне милость. Служа верой и правдой Вам, Государь, и Родине, я был страшно потрясен теми подозрениями, которые тяготели надо мною, и страдания мои увеличивались от возможности потери доверия Вашего Величества. Последняя Ваша милость сделала меня бесконечно счастливым, и я молю Бога, чтобы он дал мне возможность в будущем на деле оправдать Ваше высокое ко мне доверие"15. Пока длилось следствие, А. А. Рейнбот жил в подмосковном имении Покровское-Рубцово, принадлежавшем З. Г. Морозовой — его второй жене, с которой он обвенчался в 1907 году. «Бракосочетание Зинаиды Григорьевны с генералом Анатолием Анатольевичем Рейнботом, состоявшееся спустя два года после смерти С. Т. Морозова, было продиктовано честолюбивыми интересами богатой вдовы. Высокое положение нового супруга открывало перед ней двери даже в придворные круги"16. Когда разразилась первая мировая война, отставной генерал, сменив свою немецкую фамилию на Резвый, отправился на передовую. Согласно неоднократно цитировавшимся здесь воспоминаниям В. Ф. Джунковского, в 1915 году А. А. Рейнбот служил в Варшаве по санитарной части. Трудно сказать, где находился он в следующем, 1916 году — известно лишь, что этот год ознаменовался его разводом с З. Г. Морозовой17. О последнем периоде жизни бывшего московского градоначальника сведения практически отсутствуют. Есть предположения, что он погиб на фронтах гражданской войны в 1920 году, участвуя в белом движении. Называется и другая дата смерти — 1918 год.

1. РГВИА. Ф. 970, оп. 3, д. 1324, л. 19 об.
2. Витте С. Ю. Воспоминания. М.- Таллинн, 1994. Т. 3. С. 462- 464.
3. Московский листок. 14 января 1906 г.
4. Там же.
5. РГВИА. Ф. 970, оп. 3, д. 1307, л. 17.
6. Джунковский В. Ф. Воспоминания. М., 1997. Т. 1. С. 223.
7. Аксакова — Сиверс Т. А. Гимназические годы //Московский альбом. М., 1997. С. 245.
8. Ведомости московского градоначальства и столичной полиции. 31 октября 1906 г.
9. Джунковский В. Ф. Указ. соч. С. 263.
10. Витте С. Ю. Указ. соч. С. 462 — 464.
11. РГВИА. Ф. 970, оп. 3, д. 1324, л. 17.
12. Джунковский В. Ф. Указ. соч. С. 564.
13. Там же. С. 564.
14. Там же. С. 565.
15. РГВИА. Ф. 970, оп. 3, д. 1324, л. 15−15 об.
16. Морозов С. Дед умер молодым. М., 1988 (2-е изд.). С. 196.
17. По свидетельству С. Морозова (см. указ. изд.).