В декабре 1895 года в петербургском Панаевском театре гастролировала
труппа московской Частной оперы С. И. Мамонтова. Как-то в перерыве одной
из репетиций молодая солистка Надежда Забела что-то вполголоса обсуждала
за кулисами с Татьяной Любатович. Вдруг откуда-то стремительно появился
невысокий мужчина, склонился к рукам Забелы и, целуя их, восторженно
прошептал: «Прелестный голос!» Та от неожиданности вздрогнула и отшатнулась.
«Это художник Михаил Александрович Врубель, — поспешила исправить неловкое
положение Любатович, — человек очень экспансивный, но вполне порядочный».
Врубель выпрямился, поднял голову и посмотрел Забеле прямо в глаза.
Его лицо озарилось чудесной мягкой улыбкойЕ
Забеле исполнилось тогда 27 лет, в театре на нее возлагали большие надежды.
Михаила Врубеля — 39-летнего художника — знали только в узком кругу
специалистов. Намерения Врубеля относительно Надежды с самого начала
оказались абсолютно серьезны. Очень скоро с его стороны последовало
предложение руки и сердца. Она ответила согласием.
Свадьба состоялась в Женеве 28 июля 1896 года. Вскоре молодожены едут
в Харьков, где у Надежды Ивановны были гастроли. В этом сезоне Врубель
впервые близко соприкоснулся с миром театра и пленился им раз и навсегда.
Впоследствии его работы по оформлению сцены, его декорации к спектаклям
будут вызывать восхищение и зрителей, и критики, а пока он начал с малого
— с создания костюмов для супруги. И не только сценических!
«Надин выходной костюм: синий сарафан, синяя кисейная кофточка, белая
шляпа с голубым и белое шевиотовое фигаро слилось в довольно забавную
смесь empire с Москвой; Надя в нем щеголяла в Киеве», — вспоминает Анна
Александровна Врубель, сестра художника.
Известная оперная певица М. А. Дулова пишет:
«Михаил Александрович всегда собственноручно одевал Надежду Ивановну
<> для чего приходил в театр <> за два часа (как это
и полагалось) до начала спектакля. <> С костюмом Маши в „Дубровском“
произошла целая война. Врубель уличал режиссера и костюмершу в нелепости
их творчества, были бурные споры, после которых Забеле разрешили петь
в своем собственном костюме. Это было, конечно, несравненно правдивее
и ближе к костюму пушкинской Маши Троекуровой. Обыкновенно Врубель,
после того как Надежда Ивановна была одета и готова к выходу, спешил
занять свое место в партере (3-й ряд, артистический). Я часто бывала
его соседкой и могла наблюдать за ним. Врубель всегда волновался, но с появлением Надежды Ивановны успокаивался и жадно следил за игрой и пением своей жены. Он ее обожал! <> Врубель как художник, создавший
внешний вид <> [сценических] образов, смотрел всегда на свое
творение влюбленными глазами, сливая искусство с действительностью,
т. е. со своей женой Надеждой Ивановной».
Весна 1896 года ознаменовала наступление весны и в творческой жизни
художника. Началом серии созданных тогда произведений послужила акварель
«Гензель и Гретель», где в образе Гретель он впервые изобразил Надежду
Забелу.
Зимой 1897 года состоялось знакомство четы Врубелей с Николаем Андреевичем
Римским-Корсаковым. Композитор увидел певицу в собственной опере «Садко»
и был просто очарован. Красавицей Надежду Ивановну никто бы не назвал,
но ее грациозность, хрупкость и трогательность в сочетании с необыкновенным
голосом покоряла всех.
«Возможно ли было, раз увидев это существо, не обольститься им на всю
жизнь! Эти широко расставленные сказочные глаза, пленительно женственная,
зазывно-недоуменная улыбка, тонкое и гибкое тело и прекрасные, длинные
руки», — восторгался М. Ф. Гнесин.
***
Надежда Ивановна Забела родилась в 1868 году в Ковно (Каунасе). Училась
в Киевском институте благородных девиц, в 1891 году окончила Петербургскую
консерваторию. Еще участвуя в консерваторском спектакле, она заслужила
лестный отзыв самого Петра Ильича Чайковского. После консерватории Надежда
Ивановна несколько лет выступала за границей, совершенствуя свое мастерство.
Вернувшись в Россию, пела в провинциальных оперных труппах.
Творческое содружество трех больших мастеров — композитора, певицы и художника — очень скоро принесло обильные плоды. Врубель, будучи художником-постановщиком
многих спектаклей, пишет навеянные этой работой картины «Царевна Волхова»
и «Прощание царя морского с царевной Волховой» (1898), в 1899—1900 годах
создает несколько майоликовых вариантов Волховы, в 1904-м — еще одну
«Царевну Волхову».
В 1898 году Н. И. Забела-Врубель поет на сцене театра С. И. Мамонтова
в операх Н. А. Римского-Корсакова «Псковитянка», «Майская ночь», «Снегурочка».
Говорили, что при этом зрители видели на сцене не просто исполнительницу
роли, но саму Снегурочку, дочь Весны и Мороза. Возвышенная женственность,
благородство жестов и поз, чистота и целомудрие облика… Забелу так
и звали потом — «певица Римского-Корсакова».
Как известно, Николай Андреевич отнюдь не был человеком чувствительным,
многие даже упрекали его в излишней строгости, даже сухости. Тем не менее:
«Римский-Корсаков <> над моим пением так умилялся, что даже
трогательно. Он говорил так мне: «Когда я слушаю Вас, мне приходят в голову всякие сентиментальные мысли, — что будет же время, когда Вы перестанете петь и унесете с собой секрет этих чудесных звуков!» (из письма Н. И. Забелы).
Зимой 1898 года композитор написал и посвятил любимой певице романс
на стихи А. Майкова «Еще я полн, о друг мой милый». В том же году он выслал ей в Москву ряд других своих сочинений, в том числе романс «Нимфа».
Между тем Врубель создает портрет жены «в туалете empire» — может быть,
лучший из вдохновленных ею. Осенью, будучи в Москве, Н. А. Римский-Корсаков
подарил Михаилу Александровичу еще один свой шедевр — романс на стихи
того же А. Майкова «Сон в летнюю ночь».
22 октября 1899 года в Москве в театре С. И. Мамонтова состоялась премьера
оперы Римского-Корсакова «Царская невеста». Партия Марфы писалась специально
в расчете на творческую индивидуальность Забелы. Расчет и на сей раз
полностью оправдался.
«Как она произносила, например, в первом акте «Царской невесты»: «Иван
Сергеевич!» Трудно представить, что в этих двух словах можно передать
столько: радость встречи, обаяние женственности, застенчивую ласку и чистоту первой девичьей любви», — вспоминал современник.
А О. Л. Книппер-Чехова писала:
«Вчера я была в опере, слушала второй раз «Царскую невесту». Какая дивная,
тонкая, изящная музыка! И как прекрасно и просто поет и играет Марфу
Забела. Я так хорошо плакала в последнем акте — растрогала она меня.
Она удивительно просто ведет сцену сумасшествия. Весь образ Марфы полон
такой нежности, лиризма, теплоты — просто из головы у меня не выходит.
Опять пойду ее слушать».
Из письма Н. А. Римского-Корсакова Надежде Забеле-Врубель от 3 ноября
1899 года:
«Когда я вспоминаю представление «Царской невесты», то на первом месте
представляетесь мне Вы, Ваш голос и удивительное пение, которого я впредь
ни от кого не дождусь».
Следует добавить, что спектакль шел в декорациях М. А. Врубеля.
Через год на той же сцене москвичи увидели новую оперу композитора —
«Сказку о царе Салтане». Роль Царевны-Лебедь предназначалась, конечно
же, Забеле, оформлял действо Врубель.
«Миша очень отличился в декорациях «Салтана», и даже его страшные враги
— газетчики — говорят, что декорации красивы, а доброжелатели прямо
находят, что он сказал новое слово в этом жанре», — сообщала Надежда
Ивановна сестре.
Весной 1900 года, когда она только разучивала партию, Врубель создал
свое знаменитое полотно «Царевна-Лебедь», с поразительным вдохновением
и силой передав в нем все своеобразие, красоту и обаяние облика Забелы
в этой роли.
***
Однако тучи уже сгущались над четой Врубелей. Лето 1898 года они провели
у родственников на хуторе под Черниговом. Близкие заметили, что Михаил
Александрович стал чрезвычайно раздражительным, мнительным, нетерпимым
к любой критике в свой адрес. К тому же его начали мучить сильные головные
боли.
В 1901 году у Михаила Александровича и Надежды Ивановны родился долгожданный
сын. Маленький Савва появился на свет с огромными синими глазами и…
раздвоенной верхней губкой. Говорят, он был очень мил, и эта неправильность
смущала лишь в первый миг, а потом забывалась, однако Врубель против
своей воли был ею весьма удручен.
Год спустя он завершил «Демона». Полотно перевезли для выставки в Петербург.
Картина уже стояла в выставочном зале, но Врубель не унимался: каждое
утро ее переписывал. Очевидцы не без мистического трепета наблюдали
происходящие с лицом Демона бесконечные метаморфозы. Зимой Надежда Ивановна
решилась признаться приехавшей к ней в Москву сестре: «Мне кажется,
мой муж сходит с ума!» Врубель почти не спал ночами, его характер резко
изменился. Всегдашняя мягкость, покладистость и добродушие сменились
агрессивностью. Он уж совершенно не выносил никаких прекословий — вплоть
до драки. При этом стал чрезвычайно говорлив — говорил же исключительно
о своей гениальности. Наконец известный психиатр В. М. Бехтерев подтвердил
страшный диагнозЕ
В апреле повезли маленького Саввочку в Рязань к родственникам, но в пути Врубелю стало совсем плохо и его пришлось прямо с поезда отправить
в психиатрическую клинику. С этого времени начинается печальная история
угасания жизни и таланта художника. Периоды относительного облегчения,
когда он жил дома, сменялись все более тяжкими обострениями, и его вновь
переводили в лечебницу. К этому горю Надежды Ивановны добавилась смерть
ее отца и тяжелая болезнь матери. И тем не менее петь она не перестала
— напротив, невзгоды, казалось, обнажили новые грани ее таланта.
Осенью 1902 года на сцене московской Частной оперы возобновляется «Снегурочка»
с Н. И. Забелой в главной роли, зимой ставится новая оперная сказка
Н. А. Римского-Корсакова «Кащей Бессмертный», где артистка поет партию
Царевны. Пресса отзывалась о спектаклях восторженно, отмечая, что во время представлений Забела бывала озарена «каким-то неземным светом».
Сама же она с болью писала Римскому-Корсакову:
«Вообще неимоверно тяжело жить на свете, и я часто думаю, что у меня
скоро не хватит энергии петь и бороться за существование».
Через год Михаил Александрович возвращается после очередного курса лечения
из клиники, с месяц живет у родственников в Крыму. Чуть позже Врубели
получают приглашение погостить у знакомых в имении под Киевом. В начале
мая они поехали. До этого простудился и заболел Саввочка, но, уповая
на целительный деревенский воздух, супруги решают отъезд не откладывать.
Решение оказалось роковым: 3 мая 1903 года ребенок скончался.
Из письма Н. И. Забелы к Н. А. Римскому-Корсакову:
«Я чувствую себя страшно несчастной, помимо страшного сожаления о том,
что его нет, что он не будет жить, что разбиты все надежды, которые
на него возлагались, еще чувствуешь какое-то ужасное раскаяние, как
будто виновна в его смерти. Вообще ужасно и, право, я не знаю, как жить,
за что уцепиться».
Смерть мальчика повергла в кризис и отца. Больше года он проводит в различных психиатрических лечебницах. Наконец в московской клинике Сербского
наступает очередное улучшение. Врубель пишет «Портрет Н. И. Забелы на фоне березок», создает «Шестикрылого Серафима»; его рисунки экспонируются
на выставке московских художников и принимаются публикой с благосклонностью.
Н. И. Забела с 1904 по 1911 год служит в петербургском Мариинском театре.
Артистические, оркестровые, хоровые, да и общие постановочные возможности
Императорской сцены были намного лучше, чем в Частной опере С. И. Мамонтова,
но то ли певица пришлась в Петербурге не ко двору, то ли горестные события
последних лет подточили ее силы — проявить себя здесь так же, как в Москве, она уже не смогла.
***
Надежда Ивановна Забела-Врубель создала выдающиеся по своему художественному
значению образы в операх русских композиторов, прежде всего в операх
Н. А. Римского-Корсакова. Но современники знали ее еще и как блестящую
камерную певицу.
Давним и преданным поклонником таланта Забелы был С. В. Рахманинов.
В 1902 году он посвятил ей романс «Сумерки». Н. И. Забела первой исполнила
рахманиновские романсы «Островок», «Здесь хорошо» и «На смерть чижика».
По просьбе копозитора Надежда Ивановна опять же впервые спела его романс
«Сирень». Это произошло 19 января 1903 года, аккомпанировал сам автор.
***
С августа 1904 по март 1905 года Врубель жил дома. Вскоре, как сказано
выше, Н. И. Забела получает приглашение в Петербург, в Императорскую
Мариинскую оперу, и семья переезжает в северную столицу. Здесь Надежда
Ивановна принимает предложение известного музыкального и общественного
деятеля Александра Ильича Зилоти принять участие в его абонементах.
Скоро в доме у Зилоти состоялась первая репетиция, на которой присутствовал
и Врубель.
«Знаешь, с кем мы несколько раз виделись? С Врубелем; он у нас обедал,
с нами ужинал, страшно много ест сознательно: думает, что питанием спасет
себя от возвращения болезни; очень занятно бывает с ним говорить подчас
о красках, тонах, линиях; он так фантазирует, что иногда боишься, что
заврется; но пока он здоров; влюблен ужасно в свою Забелу», — сообщала
супруга А. И. Зилоти в одном из писем.
В этот вечер художник набросал рисунок, изображавший жену и сидящего
у рояля А. И. Зилоти.
Был он и на концерте Русского музыкального общества, где Надежда Ивановна
пела в январе 1905 года. Врубель не сводил с нее глаз — казалось, он старается навсегда запечатлеть в памяти эти последние счастливые минуты.
Еще осенью Врубель задумал большой портрет жены, который решил назвать
«После концерта». Полотно было завершено зимой 1905 года. Работал Михаил
Александрович в этот период лихорадочно, буквально не отходил от мольберта,
словно боялся не успеть. Однако он еще успел написать «Жемчужину», несколько
автопортретов, создать для жены костюмы к операм «Иоланта» П. И. Чайковского
и «Снегурочка» Н. А. Римского-КорсаковаЕ
5 марта Михаил Александрович под наблюдением доктора поехал в Панаевский
театр. Здесь он в последний раз, как говорил потом, «в нормальной жизни»
созерцал свою Музу. Когда-то здесь же он впервые ее повстречал.
18 марта 1910 года состоялся сольный концерт Надежды Ивановны Забелы
«в пользу больного художника М. А. Врубеля». Ему оставалось жить совсем
немного.
Сестра Н. И. Забелы-Врубель Екатерина Ивановна вспоминает день похорон
3 апреля 1910 года:
«Сегодня тепло совсем, весна уже чувствуется на кладбище. Священник
из Новодевичьего монастыря сказал несколько слов: «Художник Михаил Александрович
Врубель, я верю, что Бог простит тебе все грехи, так как ты был работником».
* * *
Надежда Ивановна ненамного пережила супруга. Остаток жизни она посвятила
ему и еще одному Художнику, для которого тоже была Музой, — Николаю
Андреевичу Римскому-Корсакову: выступала с концертами-лекциями, где
рассказывала о творчестве М. А. Врубеля и пела сочинения своего любимого
композитора.
«Превосходный голос, мягкий и гибкий, большое умение им владеть, разработанная
до мелочей вокальная экспрессия, тонкий вкус в самом выборе исполняемого,
красота и правда художественной концепции целого, наконец, вдохновенность
передачи — вот чем пленяла артистка и на этот раз многолюдную аудиторию.
<> Венцом всего у Забелы были романсы Римского-Корсакова «Заклинание»,
«Я в гроте ждал», «Свеж и душист» и «В царство розы и вина». Искусство
и вдохновение, с которыми были они исполнены, вызвали самый искренний
восторг» (газета «Речь» от 20 марта 1910 года).
20 июня 1913 года Петербург последний раз аплодировал Надежде Забеле.
Она скончалась в ночь после концерта.
***
Н. И. Забела сделала только две записи своего голоса — в 1909 году.
Из них до нас дошла одна — «колыбельная» Волховы из оперы Н. А. Римского-Корсакова
«Садко». Запись хранится в фондах Театрального музея имени Бахрушина.
Иногда ее транслируют по радио.
Облик же замечательной русской певицы для потомков запечатлел Михаил
Врубель: на картине «Царевна-Лебедь», которая ныне находится в Третьяковской
галерее
