ПО ЗАВЕТАМ СВЯТИТЕЛЯ ТИХОНА ЗАДОНСКОГО

Святитель Тихон, епископ Воронежский (1724−1782) явил пример христианской жизни, одинаково значимый для тех, кто в миру, и для тех, кто спасается от мира. В его проповеди искренность и сила веры гармонически соединились с принципами народной трудовой морали.
«Что есть вера живая и сердечная? Веру живую от дел должно показать. Живость веры, живущей в сердце человеческом, познается от дел добрых, страха Божия, любви, терпения, кротости, милосердия, воздержания, верности, истины».
«Через слово Божие мы должны с каждым днем обновляться. Как доброе семя приносит добрые плоды, так и слово Божие должно приносить ежедневно новые духовные плоды праведности… Недостаточно только знать слово Божие: необходимо приводить его в живое, деятельное исполнение».
Неразрывность слова и дела святитель считал краеугольным камнем служения Церкви:
«Вы поставлены на свещнице светилъницы,-обращался он к священнослужителям, — на которую все взирают и пример приемлют. Вы — свет миру! Вы — соль земли, по слову Христову! Как будете служить, священнодействовать утро, когда вчера вам порученные видели вас пьяных, ссорящихся, бесчинствующих?»
Родители, по его мысли, призваны быть духовными наставниками своих детей.
«Как только начнут дети хотя мало смыслить, начинайте и вы свое дело ~ научайте их. Внушайте им, что нужно жить честно, верою и правдою служить Богу и от всякого зла удаляться.
Они называют вас родителями; будьте же истинными родителями. Родили вы их по плоти, рождайте их по духу! Родили вы, их к временной жизни, рождайте их и к вечной жизни!
Юные дети внимают более поступкам родителей, чем наставлению их. Поэтому, если хотите, чтобы дети ваши были благочестивыми и добрыми, будьте сами благочестивыми и добрыми, показывайте им пример на себе».
Живая вера позволяет человеку не бегать от мира, а активно действовать в нем, помня, что «ежели какой в мире сем покой есть, то он в единой чистой совести и терпении состоит. Сия есть гавань нам, на море мира сего плавающим».
Жить по Христу в земной жизни значит в первую очередь трудиться: «Не должен ты в праздности жить, но в трудах благословенных упражняться. Кто в праздности живет, непрестанно грешит… Сердце человеческое праздно быть не может, или враждою или любовию непременно занято. Ежели враждою занято, таковые и плоды приносит: ссоры, драки, убийства, обиды, злословия, клятвы, лести, обманы, клеветы, осуждения, презрения, уничтожения, насмешки и прочая сим подобная».
Вера требует постоянного упражнения в добродетелях, извечно ценимых трудящимися людьми. Поэтому святитель Тихон всецело народен и чуток к вопросам социальной справедливости. Свой идеал социальной гармонии он излагал так: «Сотворим плоды, достойные покаяния. Судии, храните правду как зеницу ока. Священицы, не забывайте звание свое, кто вы и на что избраны. Господа, пощадите бедных крестьян своих. Купцы, делайте куплю без обид, без лжи, без неправды. Вси прочий люди, не творите того ближним, чего не хощете себе».
Святитель любил простых людей, при своем высоком сане умел общаться с ними. Церковное богословие, которое до него в значительной степени строилось по сухим учебникам западных авторов, он сделал простым, ясным, приспособленным к русскому народному мироощущению. Догматы вероучения приобрели у него живую образность народно-поэтического творчества. Главное же — в условиях бурного роста промышленного производства святитель указал, как среди всего этого жить по-христиански — не отворачиваться от новых мирских явлений, оставляя их «на откуп» князю мира сего, а подчинять вере.
Еще до своей блаженной кончины святитель Тихон был почитаем во многих крестьянских, купеческих, дворянских семьях Воронежской и Орловской губерний. Впоследствии Задонск, где в Богородицком монастыре покоились его мощи, сделался местом паломничества. Прошения о канонизации Тихона поступали уже при государе Павле I, однако лишь Александр II за год до освобождения крестьян повелел Святейшему Синоду войти в рассмотрение дела.
В июле 1861 года по епархиям разослали указ о причислении Тихона Задонского, епископа Воронежского, к лику святых, а в августе того же года состоялось торжественное открытие мощей святителя.
Именно «народная» проповедь Тихона Задонского после реформы 1861 года дала бывшим крепостным, пускавшимся в опасное плавание по миру, в котором начинал жестко править капитал, путеводную нить. Позже неоднократно высказывалось мнение, что он своей проповедью спас веру в пореформенной России, не только «простецам», но и многим представителям образованных сословий открыв в новых социально-экономических условиях и новые горизонты духовного бытия.
Воронежский поэт Иван Саввич Никитин (1824−1861) летом 1861 года был смертельно болен. Не только физический недуг терзал его. Хуже физической боли было разочарование в мирских идеалах, которыми он когда-то увлекся под влиянием «неистового» В. Г. Белинского. Теперь поэт в отчаянии писал своему другу Второву: «Тошно слушать эти заученные возгласы о гласности, добре, правде и прочих прелестях. Царю ты мой небесный! Исключите 2−3 человек, у остальных в перспективе карманные блага, хороший обед, вкусное вино etc., etc. А знаете, я прихожу к убеждению, что мы преподленькие люди, едва ли способные на какой-либо серьезный, обдуманный, требующий терпения и самопожертвования труд. Право так!»
Просматривая толстые литературные журналы, Иван Саввич восклицал: «Все ложь и мерзость!»
Но вот однажды ему в руки попал номер «Православного обозрения», в котором были напечатаны записки келейника преосвященного Тихона Задонского. Никитин взялся читать — и уже больше не мог оторваться, только приговаривал: «Вот это я понимаю! Вот она где, правда-то!» Чтение воскрешало в нем, казалось бы, давно минувшие светлые мгновения, когда были написаны ставшие известными всей России строки:

Уж и есть за что,
Русь могучая,
Полюбить тебя, o
Назвать матерью,
Стать за честь твою
Против недруга,
За тебя в нужде
Сложить голову!

Или:

Молись, дитя, сомненья камень
Твоей груди не тяготит,
Твоей молитвы чистый пламень
Святой любовию горит.
Молись, дитя: тебе внимает
Творец бесчисленных миров
И капли слез твоих считает,
И отвечать тебе готов.
Быть может, ангел твой хранитель,
Все эти слезы соберет
И их в надзвездную обитель,
К престолу Бога отнесет.
Молись, дитя, мужай с летами!
И дай Бог, в пору поздних лет
Такими ж светлыми очами
Тебе глядеть на Божий свет!

После этого Иван Саввич захотел как можно больше узнать о Тихоне Задонском. Биограф Никитина М. Ф. де Пуле сообщает:
«Событие открытия мощей совершенно его поглотило и, кажется, значительно поддержало его угасающую жизнь. С напряженным вниманием он выслушивал рассказы посетивших Задонск. После такого настроения естественен был переход к Евангелию. Это была последняя книга, которую Никитин читал в своей жизни, читал до самой смерти, ни слова и ни с кем не говоря о прочитанном».
Надо полагать, что чувства и помыслы его, нашедшие отзвук в написанном в 1853 году стихотворении «Новый Завет», к концу жизни завладели поэтом безраздельно:

Измученный жизнью суровой,
Не раз я себе находил
В глаголах Предвечного слова
Источник покоя и сил.
Как дышат святые их звуки
Божественным чувством любви,
И сердца тревожного муки
Как скоро смиряют они!…
Здесь все в чудно-сжатой картине
Представлено Духом Святым:
И мир, существующий ныне,
И Бог, управляющий им,
И сущего мира значенье,
Причина, и цель, и конец,
И вечного Сына рожденье,
И крест, и терновый венец…
Как сладко читать эти строки,
Читая, молиться в тиши,
И плакать, и черпать уроки
Из них для ума и души!

Принял святителя Тихона «в сердце свое с восторгом» и Федор Михайлович Достоевский (1821−1881). Принял — и задумал написать большое произведение, в котором великому грешнику намеревался противопоставить «величавую, святую фигуру», не выдуманную, а «действительного Тихона». Противостояние проповеди и подвига святителя безбожному нигилизму составило нерв «Бесов», «Подростка», «Братьев Карамазовых».
Ктитор первой в Москве церкви во имя святителя Тихона Задонского, известный предприниматель Иван Артемьевич Лямин (1822−1894) всю жизнь стремился — в духе проповеди святого — именно к установлению гармонии между мирскими и богоугодными делами. Он входил в число тех русских деловых людей, которые после освобождения крестьян в 1861 году ставили целью направить раскрепощенную энергию народа в созидательное русло. Друзьями и единомышленниками Лямина были Иван Сергеевич Аксаков (1823−1886), Федор Васильевич Чижов (1811−1877) и Иван Кондратьевич Бабст (1824−1881).
И. К. Бабст преподавал политическую экономию в Казанском, а затем в Московском университете, читал курс статистики наследнику престола Николаю Александровичу, сопровождал в путешествии по России цесаревича Александра Александровича — будущего государя Александра III. В 1858 году он приступает к изданию «Вестника промышленности». Финансовую поддержку ему оказывает Ф. В. Чижов — человек разносторонней одаренности и энциклопедической образованности.
Блестящий математик, историк литературы и искусства (под его редакцией выпущено одно из изданий сочинений Н. В. Гоголя), Федор Васильевич становится еще и промышленником и способствует становлению отечественного предпринимательства. Так, по его инициативе и при его содействии строится первая русская частная железная дорога Москва-Ярославль-Вологда.
Вместе с Ф. В. Чижовым И. А. Лямин работал над составлением проекта Устава Московского купеческого банка, призванного обеспечить кредитами российскую экономику. Вскоре его избрали председателем Совета этого банка, и, как писали газеты того времени, он «дал направление банку, чуждое спекулятивных стремлений».
И. С. Аксаков прекрасно разбирался в коммерческих и финансовых вопросах. За работу «Исследование торговли на украинских ярмарках» он получил от Императорского географического общества большую Константиновскую медаль, а от Академии наук — Демидовскую премию. Мысли, которые Иван Сергеевич высказывал, просвещенный московский купец Лямин всецело разделял:
«Только неуклонным служением началу народности укрепляется государственная организация, стягиваются с ним его окраины и созидается то единство, которое было… постоянным знаменем Москвы от начала ее существования». Последующая деятельность Ивана Артемьевича в Московской думе и в качестве городского головы основывалась именно на таких идеях.
Между тем тогда еще сильны были сословные и кастовые предрассудки и на сотрудничество купца и дворянина иные смотрели косо. С. М. Сухотин с горечью писал:
«В России нет общественного взаимного уважения к труду и к благородной деятельности человека; у нас так называемые практические люди не уважают теоретиков; математик презирает литератора; хозяин ни в грош не ставит художника, а важный чиновник, особенно петербургский, помнящий всю статистику звезд, крестов и повышений, с иронией глядит на писателя, профессора и всякого честного человека на этом поприще, навсегда ему закрытом… Обратите внимание на наши журналы, из которых есть много весьма интересных и поучительных; кажется, все они стремятся к одной цели — просвещению, прогрессу и другим модным, довольно опошленным идеалам, и что же? Все они между собой в ссоре, как наши дворовые бабы».
Святитель Тихон Задонский неустанно призывал к преодолению сословной и групповой розни в обществе. Круг людей, в который входил И. А. Лямин, осуществлял это на деле.
В 1860 году в Сокольничьей Роще, что на Ширяевом поле, высочайше было разрешено выделить 27 участков под дачи. Один из участков купил И. А. Лямин. Через три месяца после торжественного открытия мощей святителя Тихона Задонского митрополит Московский Филарет получил ходатайство, в котором И. А. Лямин испрашивал благословения на строительство за собственный счет при въезде на Ширяево поле церкви во имя новоявленного угодника Божия. Архипастырь не только благословил это начинание, но 14 июля 1863 года лично освятил новый деревянный храм. Здание храма, возведенного по проекту архитектора П. П. Зыкова, оказалось недолговечным. На сегодня не сохранилось ни чертежей его, ни каких-либо зарисовок. Согласно словесному описанию священника А. Ключарева, храм представлял собой покоящийся на каменном фундаменте правильный восьмиугольник с четырьмя фронтонами и белым куполом. Стены были оштукатурены и окрашены. Над тремя крыльцами — железные зонты. «Изящная сельская церковь», — так выразился священник.
Что-то, видимо, П. П. Зыков не учел в своих расчетах: скоро углы стали разъезжаться, потолочные балки — выходить из своих гнезд, колонны и стены ветшать. Когда в 1875 году стало ясно, что здесь больше невозможно совершать службы, И. А. Лямин принял решение перестроить храм — опять же за свой счет. На сей раз выбор ктитора пал на Анатолия Александровича Семенова, служившего тогда участковым архитектором при городской управе.
Судя по всему, они знали друг друга еще со времен Политехнической выставки в Москве, состоявшейся в 1872 году. И. А. Лямин, второй раз избранный городским головой, являлся почетным членом Комитета по устройству выставки, А. А. Семенов занимался устройством помещений для ее Севастопольского отдела и был депутатом в том же Комитете от Московского архитектурного общества. Сближению их могло способствовать то, что в народе называют «родством душ». «Вполне русский по душе и убеждениям», — писали о Лямине «Московские ведомости». Семенову, по словам видного представителя «русского стиля» в архитектуре Н. В. Султанова, была присуща «благородная жажда творить в национальном духе».
А. А. Семенов родился в Вятской губернии в 1841 году. Будучи потомственным дворянином, поместий, однако, не имел, поэтому в 17 лет пошел на государственную службу. Учился в Константиновском военном училище, затем окончил по первому разряду курс в Николаевской инженерной академии, после работал в инженерном управлении Московского военного округа. В течение семи лет удостоился трех наград: ордена Святого Станислава III и II степени и ордена Святой Анны III степени. Летом 1871 года вышел в отставку, чтобы принять участие в организации Севастопольского отдела Политехнической выставки.
Воспоминания о Крымской войне 1853−1856 годов тогда были еще очень живы в обществе. В ходе разработки программы Выставки возникла идея «представить по возможности полную картину славной обороны Севастополя как в боевом, так и в военно-санитарном отношении и тем самым распространить в народе верное понимание той памятной эпохи».
Павильон Севастопольского отдела не уступал по величине центральному Морскому павильону и занимал почетное место — на площади перед Николаевским дворцом. Сбор материалов для него принял такие масштабы, что уже в декабре 1871 года главный устроитель отдела Н. И. Чепелевский выдвинул идею создать для них постоянное хранилище — Русский национальный музей. «Этот храм, воздвигнутый во славу вековой жизни русского народа, — писал он в докладе, представленном цесаревичу, — должен собрать воедино со всех концов земли русской заветные святыни народа, памятники и документы всего русского государства, изобразить в образах и картинах имена великих подвижников и деятелей и замечательнейшие события». 9 февраля 1872 года император всемилостивейше соизволил создать в Москве Исторический музей имени Наследника Российского Престола. Архитектор В. О. Шервуд, по проекту которого возводилось здание, взял А. А. Семенова в соавторы «по технической части». Подобно единомышленникам И. А. Лямина, Владимир Осипович полагал, что «приходит момент ясного народного сознания, и от этого момента зависит вся наша будущность. Народу нужен ясно воплощенный образ его собственного чувства, нужен идеал, к которому стремиться». Этой исторической потребности должно было отвечать и здание Исторического музея. «Необходимо строить в России по-русски!» — утверждал Шервуд.
С выдающимся представителем «русского стиля» в архитектуре, сыном автора «Толкового словаря живого великорусского языка» Львом Владимировичем Далем (1834−1878) А. А. Семенов служил вместе после закрытия Политехнической выставки. Получив «за отлично-усердную службу и особо деятельное участие» в ее устройстве орден Святого Владимира IV степени, Анатолий Александрович стал участковым архитектором по частным постройкам. В Москве было всего два таких архитектора — он и Л. В. Даль.
Таким образом, А. А. Семенов находился в среде, являвшейся творческой лабораторией «русского стиля», и сумел занять здесь достойное место. Не случайно (как следует из имеющихся в нашем распоряжении документов) почти в одно и то же время В. О. Шервуд пригласил его на строительство здания Исторического музея, а И. А. Лямин попросил воссоздать храм во имя святителя Тихона Задонского. Именно в «русском стиле» Семенов обрел художественные средства, которые позволяли зримо воплотить «народную» проповедь Тихона в архитектурных формах. В качестве образца при составлении своего проекта (1875) архитектор взял русские храмы XVII века с шатровым завершением, стремясь достичь в объемно-пространственном решении внутренней гармонии, столь характерной для высших проявлений русского духа, в том числе для подвига и учения святителя Тихона. В итоге удалось создать плавный, спокойный переход от кубического объема центрального четверика к уменьшенному восьмерику, а затем к шатру, высота которого равна основанию. Шатер венчала небольшая луковичная главка на восьмигранном барабане. Декор придавал всему этому особое звучание. Два ряда кокошников вокруг шатра, тонкая ажурная резьба карнизов, резные наличники дверных и оконных проемов, резные же столбы, поддерживавшие перекрытия над крыльцами, создавали ощущение душевного покоя и безмолвно совершающейся благодарственной молитвы Творцу.
Именно таким запечатлен храм во имя святителя Тихона Задонского в 1888 году для альбома, изданного московским купцом Н. А. Найденовым.
После возведения храма оба его создателя продолжали деятельно трудиться каждый в своей сфере. И. А. Лямин был казначеем Московского главного комитета по сбору пожертвований на приобретение морских судов Добровольного флота, членом Московского Губернского и Столичного по фабричным делам присутствия, казначеем Московского местного управления Российского общества Красного Креста, в 1890 году по высочайшему повелению его назначили казначеем Комитета по сооружению памятника императору Александру II в Кремле. Много трудов положил он и на благо Церкви. Его заботами поддерживалось благолепие храма во имя святителя Николая Чудотворца, что в Пыжах, совершилось возобновление церкви Благовещения Пресвятой Богородицы на Малой Ордынке «с сохранением всего, что носит на себе печать древности».
Умер И. А. Лямин незадолго до освящения самого большого храма в Дмитровском уезде Московской губернии, построенном на его средства при фабрике Товарищества Покровской мануфактуры. По признанию современников, к нему вполне можно отнести слова, сказанные о его товарище по работе в Московской городской думе Ю. Ф. Самарине протоиереем А. Ключаревым:
«Он был тем, кем желательно было бы видеть всех русских просвещенных людей, — он был человеком с древней любовью к своей вере и Церкви, со старинной ревностью о благе своего Отечества и с богатством нового образования».
А. А. Семенов наряду с участием в строительстве Исторического музея, с 1876 года работал инженером при городской управе, занимаясь устройством мостовых, освещением, а также благоустройством парка Сокольники. За отличие по службе всемилостивейше пожалован в 1881 году орденом Святой Анны II степени, а в 1884 году за труды по строительству Исторического музея — орденом Святого Владимира III степени. В 1892 году А. А. Семенов назначается главным инженером производства работ по устройству канализации в центре Москвы, в 1897 году избирается директором Архитектурного отдела Музея прикладных знаний (при его участии возведено левое крыло музея). По ходатайству Комитета для устройства Музея прикладных знаний А. А. Семенов в 1906 году был произведен в действительные статские советники. В 1913 году Комитет «в знак глубокого уважения» к архитектору, «не жалеющему своего труда и сил на пользу Музея», постановил поместить его портрет в зале заседаний Комитета.
А. А. Семенов умер 29 марта 1917 года, не ведая, как этот роковой год скажется на судьбе храма во имя святителя Тихона Задонского и на памяти о нем самом.
В 1934 году храм закрыли и превратили в производственные мастерские. Шатровое завершение над четвериком с главкой и крестом было разобрано, крыльца и великолепная резьба -практически уничтожены. Многочисленные дополнительные проемы, прорубленные в стенах в ходе переделок, привели к нарушению конструктивной целостности строения. Можно сказать, что от храма остались руины, поэтому в ходе реставрации пришлось почти все воссоздавать заново.
Реставрация началась в 1995 году силами верующих во главе со священником Артемием Владимировым по проекту архитектора Н. С. Василенко. Ныне благодаря неустанным заботам руководителя Фонда Филарета Московского А. Ф. Щербакова воссоздание храма близится к завершению.
Искусствоведы из института «Спецпроектреставрация», основательно изучившие историю храма, установили лишь имя автора первого проекта — П. П. Зыкова. Что касается второго проекта, исследователи неверно расшифровали подпись под чертежами как «И. Семенов» и, не найдя такового в известном «Словаре московских зодчих» М. Дьяконова, поставили на этом точку. Но дело в том, что подпись у А. А. Семенова менялась. Даже под чертежами проекта храма Тихона Задонского она разная: в одном случае перед фамилией — две стилизованные буквы «А», вместе напоминающие не то «И», не то «М», во втором случае виден зародыш подписи, которая станет потом постоянной, — с одной буквой «А» перед фамилией.
Впрочем, стоит ли удивляться недоработке искусствоведов! После 1917 года «русский стиль» яростно отрицался, и до сих пор нет должного внимания к ряду его представителей. В упомянутом словаре М. Дьяконова имеется статья об А. А. Семенове, но без указания даты его смерти, которую между тем отыскать очень просто — достаточно открыть протоколы Комитета для устройства Музея прикладных знаний. Не указан среди работ архитектора и храм во имя святителя Тихона Задонского. А в Музее прикладных знаний -ныне Политехническом — отсутствует портрет А. А. Семенова.
Редкие фотографии И. А. Лямина и Ф. В. Чижова любезно предоставил авторам М. В. Золотарев.