ТРИФОНОВ ПЕЧЕНГСКИИ МОНАСТЫРЬ И ЕГО ОСНОВАТЕЛЬ

В 1352 году постриженник Цареградской Высокогорской обители авва Лазарь, проживший несколько лет в Новгороде, «переселился по особенному внушению на необитаемый остров Мурму, или Муч, на Онежском озере"1. От него лопари и мурманская чудь впервые услышали Евангельскую проповедь. Поначалу проповедник подвергся гонениям со стороны этих полудиких людей, но после того как слепорожденный ребенок старшины лопарей, приложенный аввой к чудотворному образу, прозрел, многие язычники крестились, а некоторые даже стали иноками в основанном преподобным Лазарем Успенско-Онежском Мурманском монастыре (упразднен в 1686 году).
Прошло более ста лет после блаженной кончины аввы, и к продолжавшим кочевать лопарям, остававшимся в массе своей язычниками, явился другой подвижник. Под видом чужестранца «дел торговых» он «приспосабливался к их жизни и порядкам и стал проповедовать христианство"2. Это был Митрофан, известный позднее как преподобный Трифон Печенгский. По одним сведениям, он происходил из семьи новгородского священника, но другим — родился в конце XV века под Торжком, относившимся тогда к Великому Новгороду.
Митрофан с детства отличался набожностью. «Некогда слыша на утрени поющих: пустынным живет блажен есть, божественным рачением вос-крилиющимся, от того часа возлюби преподобный пустыню, начате моления ради от родителей отлучатися по непереходным местам, не радя о зиме и зное, и о иных пустынных"3. Данное сообщение Жития преподобного существенно расходится с распространившейся между лопарями легендой, будто бы Митрофан в юности разбойничал с шайкой себе подобных, опустошая Финляндию и Kарелию. Однажды он в припадке пьяной ревности зарубил топором сопровождавшую его в набегах красавицу Елену. Опамятовавшись, Митрофан в покаянном порыве оставил шайку, отправился странствовать и в конце концов оказался на Мурмане.
Но вернемся к Житию. Однажды Митрофан, находясь на молитве в пустынном месте, услышал голос: «Иди и возопи помянухся есть милуя вас, и люби обручения моего не посеется, пойди в землю не обетованную и не в путную, в землю жаждную, понеже не исходил муж, не обита человек"4. Митрофан отправился на север и, преодолев тысячекилометровое расстояние, вышел на берег ледовитого моря, в Кольском присуде. По договору с северными соседями Руси Швецией и Норвегией область Кольского полуострова, населенная лопарями, принадлежала Великому Новгороду. Тут русскому страннику встретился известный голландский путешественник Симон ван Саллинген, один из первых иностранцев, пробравшихся в этот медвежий угол Северной Европы, слывший тогда загадочной «полунощной страной» с полумифическими жителями. По словам голландца, Митрофан «прожил там значительное время, вовсе не видя людей"5. Но эти слова указывают лишь на то, что ван Саллинген лопарей, которых Митрофан не только видел, но с которыми часто общался, к человеческому роду не относил.
Живя в Русской Лапландии уединенно, питаясь рыбой и кореньями, Митрофан проповедовал забредавшим к нему «дикарям-инородцам» Слово Божие. Одним из его пристанищ была пещера в горе у реки Печенги, затем обрушившаяся. Позже, когда эта территория вошла в пределы владений Трифоно-Печенгского монастыря, ее назвали Спасительной — в память о том, что когда-то тут укрывался от непогоды основатель обители.
Лопари с трудом поддавались на убеждения отказаться от своих языческих верований.
Местные жрецы — колдуны-кебуны и шаманы-арбуи с особенным ожесточением сопротивлялись проповеди Митрофана, настраивали против него своих соплеменников, и те не раз били его, травили волками, подмешивали в пищу и питье ядовитое зелье. Однако подвижник все это сносил с кротостью, при виде которой сердца некоторых язычников начинали смягчаться. Среди лопарей появились новопросвещенные, и для их обучения Митрофан воспользовался молитвами, переведенными на местный язык еще одним подвижником — Феодоритом Кольским.
О блаженном Феодорите «Московский журнал» подробно рассказал в N 5 за 2001 год. Здесь отметим только, что он в юные годы постригся в Соловецком монастыре, а затем из любви к совершенному уединению удалился в устье реки Колы в Кольском заливе, где, рукоположенный во пресвитера, построил обитель Святой Троицы и, выучив язык лопарей, стал проповедовать им Благую Весть.
Встреча Митрофана с Феодоритом имела большое значение для дела дальнейшей христианизации этого дикого края. В совместных трудах провели они 12 лет, живя как пустынники6. Постепенно их проповедь оказывала свое действие: лопари начали принимать крещение. Сам Мит-рофан тогда еще не крестил, поскольку не имел священнического сана и даже не являлся иноком. Вскоре проповедники отправились в Великий Новгород к архиепископу Макарию, желая получить от него грамоту на постройку церкви в «северной пустыни», в Лапландии. Из Новгорода они вернулись не только с грамотой, но и с плотниками, готовыми потрудиться во славу Божию. Возводя в устье реки Манны, впадающей в Печенгу, церковь Святой Троицы, Митрофан работал наравне с прочими и за три версты носил из леса бревна, ночь же проводил в молитвах, не прекращая утверждать в вере новообращенных лопарей. К тому времени Митрофан и Феодорит уже трудились порознь: один на западе Лапландии, другой — в Коле.
Свято-Троицкая церковь три года оставалась неосвященной и без священника, а лопари, уже в душе принявшие христианство, — без святого крещения. По завершении строительства церквей на Коле в 1532 году Феодорит выехал к преосвященному Макарию «просить антиминсов и священников церкви Божия». Макарий послал «от соборныя церкви Святей Софии священника (иеромонаха Илию. — Н. В.) и диякона (диаконом был сам Феодорит. — Н. В.), и они ехавши церкви Божия свящали, Благовещения Святей Богородицы да Чудотворца Николу в Филиппов пост и самех многих крестиша за Святым Носом (мыс на северо-востоке Кольского полуострова, откуда к западу тянулась страна лопарей — Лапландия. — Н. В.) лоплян во имя Отца и Сына и Святого Духа в нашу православную и святую веру"7.
Узнав о прибытии в Колу иеромонаха Илии, Митрофан отправился к нему с просьбой освятить также и храм, построенный на Печенге. Освящение церкви Святой Троицы состоялось 1 февраля 1533 года. Так было положено начало Печенгского монастыря. В тот же день Митрофан принял постриг с именем Трифона и священнический сан.
Первыми монахами новой обители были только новокрещенные лопари. Еще недавно дикий край преображался на глазах. Обращенные туземцы, а также сезонные русские промышленники щедро жертвовали земли, деньги, угодья, отдавали десятую часть промысловой добычи. Начальствовать в монастыре Трифон предоставил игумену Гурию, присланному из Новгорода, а на себя взял заботы по дальнейшему обустройству обители и распространению Слова Божия среди лопарей.
Только стала налаживаться монастырская жизнь, как север Лапландии поразил голод. Восемь лет преподобный Трифон с несколькими братиями ходил по Новгородскому краю и все, что давали ему люди, отсылал в монастырь.
Расцвет обители начинается после посещения преподобным Москвы с целью испросить у Ивана Грозного грамоту о наделении монастыря земельными и промысловыми угодьями. Прочитав челобитную, царь выслушал подробный рассказ Трифона о северной стране, о живущей там «дикой лопи», об оленьих стадах и несметных стаях рыб, идущих на нерест в северные реки, о важности освоения тех мест для укрепления могущества русского государства в виду притязаний на них норвежцев и датчан. Грамота, данная Грозным Трифону, фактически объявляла Печенгский монастырь новым оплотом русского государства на Севере. «Пожаловали мы Гурия (игумена. — Я. В.) и других монахов монастыря морскими губами Мотоцкою (Мотовский залив на современных картах. — Я. В.), Илицкою и Урскою, Печенгскою и Пазренскою, и Навденскою губами в море, всякими рыбными ловлями и морским выметом». Грамота предписывала «распространить владения монастыря на выброшенных китов и моржей, на морские берега, острова, реки и малые ручейки, верховья рек, тони (рыболовные участки. -Я. В.), горы и пожни (сенокосы. — Я. В.), леса, лесные озера, звериные ловли», а все лопари с их угодьями объявлялись в ней отныне подчиненными монастырю. Специальным царским указом обитель решительно ограждалась от алчных поползновений «всяких немецких людей», которым «велено отказывать, что та земля Ленская и искони вечная вотчина нашего Великого государя, а не Датского королевства». Все это знаменовало окончательное присоединение «страны полунощной» к Новгороду8.
По возвращении из Москвы Трифон построил на реке Паз храм во имя святых Бориса и Глеба, который сохранился до сих пор и находится в приграничной с Норвегией полосе.
Преподобный Трифон Печенегский окончил свой земной путь в глубокой старости 15 декабря 1583 года, прожив в Лапландии более 70 лет. Перед смертью основатель Печенгского монастыря предрекал своему детищу печальную участь, что и исполнилось.
В 1590 году, накануне Рождества, шведский отряд напал на монастырь. Не найдя никаких сокровищ, шведы сожгли все храмы. Погибли 116 насельников — 51 инок и 65 послушников и трудников. Чудом уцелели 4 человека. По лопарскому преданию, когда горел монастырь, из пламени в небо взвились 116 белоснежных лебедей — души невинно убиенных.
Осанки мучеников более 300 летпокоились в общей могиле, представлявшей собой высокий холм на берегу Печенги. Обширное монастырское поле постепенно зарастало, в реке Княжухе сиротливо лежали принесенные когда-то самим преподобным из Колы ручные жернова…
Уцелевшая от шведского набега братия добралась до Колы и разместилась тут при Благовещенской церкви. В Колу же по приказанию царя Федора Иоанновича был переведен и монастырь, ставший отныне Кольско-Печенгским. Царь своей грамотой подтвердил все его прежние права. При Василии Шуйском размеры угодий монастыря значительно возросли. Царским указом от 9 декабря 1607 года обители назначались ежегодные выплаты в размере 50 рублей «за хлеб, рожь, овес, горох, воск, фимиам, мед, масло, крупы, конопляное масло», а также устанавливалась ее неподсудность гражданскому суду и юрисдикция над ней митрополита Новгородского. Монастырь быстро расширял сферу своих торговых связей: рыбу и соль уже возили и по морю за границу, и по Северной Двине в Вологду и Ярославль. В Смутное время печенгские монахи послали на содержание ополченцев «398 рублей 150 ефимков и серебряную ложку"11.
После пожара 1611 года, погубившего едва ли не всю Колу, монахи перебрались на остров Попов — бывшее владение Кольского Петропавловского монастыря, еще по отводным книгам 1606 года переданное монастырю Печенгскому.
В конце XVII века положение обители начало стремительно ухудшаться. В начале XVIII века ее приписали к Холмогорскому архиерейскому дому, а в 1764 году и вовсе упразднили.
В 1860-х годах началась государственная колонизация Русского Севера. Общественность и духовенство Архангельской губернии, готовившиеся торжественно отметить приближавшееся 300-летие со дня кончины преподобного Трифона, подняли вопрос о возобновлении Печенгского монастыря на его исконных землях. Дело осложнялось тем, что со времени упразднения обители эти земли интенсивно осваивались сначала лопарями, а затем переселенцами — поморами, финнами и норвежцами.
В 1870 году место, где некогда стояла построенная преподобным Трифоном церковь Бориса и Глеба, посетил Великий князь Алексей Александрович в сопровождении архангельского губернатора. 23 июля того же года здесь была заложена, а на следующий год освящена новая деревянная Борисо-Глебская церковь. В 1881 году архангельский губернатор Н. М. Баранов на заседании специальной комиссии о нуждах Севера снова поднял вопрос о возобновлении Трифоно-Печенгского монастыря. Вскоре эта комиссия получила положительный ответ Святейшего Синода, и монастырь был восстановлен при Сретенской приходской церкви. Теперь приписанной к Соловецкому монастырю обителью управлял настоятель в звании строителя — присланный с Соловков иеромонах Никандр. Образованный при архангельском епархиальном управлении Особый комитет для изыскания средств на возобновление деятельности Трифоно-Печенгского монастыря за три года своего существования собрал более 20 тысяч рублей. Министерство государственных имуществ отдало
обители два земельных участка по реке Печенге общей площадью более 450 десятин, а также 150 десятин леса на реке Каменке. Но епархиальное управление ходатайствовало о возвращении всех монастырских владений, перечисленных в грамоте Ивана Грозного.
26 октября 1887 года Святейший Синод своим указом утвердил за монастырем, где к тому времени подвизались 11 человек братии, земельные владения в границах почти 300-летней давности. Тотчас началось восстановление церквей, дорог. При сменившем Никандра на посту настоятеля иеромонахе Ионафане, бывшем строителе Савватиев-ского скита на Соловецком острове, была возведена новая часовня над могилой 116 мучеников. Лопарей, живших на землях, вновь ставших монастырскими, отселили, предварительно построив для них новые дома.
После укрепления берегов рек Манны и Печенги, подмывавших грунты под церковью Сретения Господня, началось сооружение деревянного храма во имя преподобных Зоси-мы и Савватия Соловецких чудотворцев и в честь Успения Божией Матери. Сретенская церковь, где покоились мощи преподобного Трифона, стала главным приделом нового собора. Над гробницей святого установили серебряную раку — дар архангельской купчихи Е. С. Рыниной. Этот храм сгорел в 1944 году.
На рубеже XIX — XX веков Трифонов Печенгский мужской монастырь владел 3000 десятинами земли, от моря сюда была проведена превосходная дорога длиной 25 верст, работали собственный кирпичный завод мощностью более 800 тысяч кирпичей в год, почтовая контора, телеграф и телефон, кузница, кожевенные, механические и слесарные мастерские, завод для выгонки смолы и скипидара, печь для обжига глиняной посуды и многое другое.
В настоящее время монастырь вновь возрождается. В 1991 году была восстановлена церковь Бориса и Глеба. Над могилой 116 мучеников построена деревянная Рождественская церковь. Пока обитель размещается всего на 15 сотках земли. В своем распоряжении монахи имеют единственное здание храма, построенного в 1908 году, — в нем, разделенном на три части, братия и живет, и трудится, и молится Богу.

1 Толстой М. В. Рассказы из истории русской церкви. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1991. С. 223.
2 Корольков Н. Ф. Трифоно-Печенгский монастырь, основанный преподобным Трифоном, просветителем лопарей, его разорение и возобновление. СПб., 1908. С. 7.
3 Житие преподобного Трифона Печенгского, просветителя лопарей // Православный собеседник. Казань, 1859. Ч. 2. С. 97−98.
4 Там же. С. 96.
5 Филиппов А. М. Русские в Лапландии в XVI веке // Литературный вестник. СПб., 1901. Т. 1. Кн. 3. С. 308.
6 Иеромонах Никодим. Архангельский патерик. СПб., 1901. С. 183.
7 Софийские летописи // Полное собрание Русских летописей. СПб., 1853. Т. 6. С. 289; Житие преподобного Трифона Печенгского… С. 102.
8 Корольков Н. Ф. Указ. соч. С. 12−13.
9 Голубинский Е. Е. История канонизации святых в русской церкви. М., 1998. С. 156.
10 Корольков Н. Ф. Указ. соч. С. 22−23.
11 Там же. С. 31.