ТИПЫ СТАРОЙ МОСКВЫ

Уличные торговцы хлебом и пышками
Е. А. Бальмонт писала, что Тверская улица у булочной Филиппова «чудно пахнет теплым хлебом». По свидетельству В. А. Гиляровского, здесь вокруг горячих железных ящиков со свежей выпечкой постоянно толпился народ: студенты, чиновники, расфранченные дамы и бедно одетые женщины…
С раннего утра многочисленные разносчики отправлялись своими привычными маршрутами: «Булки и сдобу — в дома, к завтраку, а пирожки и сайки — к первому чаепитию в торговые места — на Ильинку, Варварку, в Старые ряды» {Иван Белоусов. «Ушедшая Москва»).

Блинщик и половой
Поесть в старой Москве можно было не только в трактире, но и на улице. Особым спросом пользовались блины. «Их выносили из пекарен пекари наложенными стопками на небольшие ручные лоточки, ничем не прикрытые; от них валил пар и прельщал покупателей луковым запахом» (Иван Белоусов. «Ушедшая Москва»).
Тип полового прекрасно охарактеризовал В. А. Гиляровский: «Мальчиков привозили
обыкновенно родители, которые и заключали с трактирщиками контракт на выучку, лет на пять. После этого не менее четырех лет мальчик состоит в подручных… и, наконец, на пятом году своего обучения удостаивается получить шелковый пояс… К этому времени он обязан иметь полдюжины белых мадеполамовых, а кто в состоянии, то и голландского полотна рубах и штанов, всегда снежной белизны и не помятых».

Продавец игрушек и продавец дуль
Надпись на второй открытке — «Продавец игрушек» — не совсем точна. Вглядитесь: мальчик-разносчик предлагал покупателям не только игрушки, но и всякую хозяйственную всячину.
Самыми предприимчивыми среди московских лотошников Иван Кокорев считал ярославцев: «Примется он, положим, за розничную торговлю с единственным рублем в кармане, поторгует месяц, много два… а потом у него заведутся и деньжонки, и кредит…»
Дуля — сорт груш, весьма популярный в старой Москве. Обычно «на лотках горкой была наложена груша, и тут же стоял бочонок с квасом» {Иван Белоусов. «Ушедшая Москва»). Оптовая торговля овощами и фруктами велась неподалеку от Лубянской
площади. «Разносчики, главным образом тверские, покупали здесь товар и ходили по всей Москве, вплоть до самых окраин» (В. А. Гиляровский).

Щепетилъники
Так называли в старину торговцев галантерейными и парфюмерными изделиями.
Что такое платки в России — объяснять не надо. Приобрести их можно было в Средних торговых рядах и в магазинах на Ильинке и Варварке, но москвичи традиционно предпочитали разносчиков. «В магазин нужно заходить, а здесь, на улице, мимоходом можно сделать все покупки», — иронизировал один из авторов многотомника «Москва в ее прошлом и настоящем». Не меньшей популярностью пользовался «теплый товар» — чулки, варежки, шарфы ручной вязки. И прочее, и прочее, и прочее…

Точильщики, стекольщики
Многие московские старожилы наверняка помнят протяжные возгласы точильщиков под окнами: «Ножи-ножницы точить!» И вот уже заливисто поет станок и куча мальчишек любуется снопами радужных искр.
Помнят москвичи со стажем и «бродячих» стекольщиков, о которых ходила молва, что
по вечерам посылают они лихих ребят бить стекла в домах на окраинах, а «утром чуть свет появляются на место происшествия с «деревянными портфелями» и как ни в чем небывало начинают выкрикивать: «Сте-о-о-кла вставлять!» (Е. Иванов, «Меткое московское слово»).

Сапожники и ключники
Сапожников, не имеющих постоянного пристанища, называли «холодными». «Они имели при себе, — вспоминал Иван Слонов в книге „Из жизни торговой Москвы“, — небольшие куски кожи, нож, гвозди, молоток и толстую деревянную палку с железной лапкой». «Работали споро, быстро и хорошо, а их клиенты стояли у стенки на одной ноге, не. няв другую, разутую, в ожидании починки. (В. А. Гиляровский).
У ключника весь товар на виду. Пожалуйте: подобрать ключ взамен утерянного, починить или сменить замок, навесить на дверь колокольчик…

Околоточные и дворники
«С начала царствования Александра III… полицейский строй был изменен на манер существовавшего тогда в Петербурге: вместо старших городовых заведены „околоточные“ во главе околотков, на которые подразделялся участок» (академик М. М. Богословский). Перед вами -околоточный надзиратель в парадной форме.
Дворники тоже имели парадную форму. В. И. Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка» слово «дворник» изъясняет так: «Работник и сторож при каждом доме». Писатель Николай Т слеток отмечает одно любопытное обстоятельство: у дворников при городских бассейнах, куда они ездили каждое утро за водой, существовало нечто вроде клуба, который назывался «басейня». «Здесь, в этой „бассейне“, получались самые свежие новости… Газеты доставлялись значительно позже, а „басейня“ была уже обо всем осведомлена».

Извозчики
В начале XX века в Москве насчитывалось около 19 тысяч извозчиков. Самыми дешевыми были «ваньки» — обычно крестьяне, приезжающие на зиму из деревни подзаработать. Несколько дороже стоили «резвые», а уж самый извозчичьий шик являли собой «лихачи», имевшие лучших лошадей
и экипажи на резиновых шинах — по-старомосковски, «дутики».
Стоянки извозчиков назывались биржами. Биржи существовали на Лубянской и Театральной площадях, у гостиницы «Дрезден» на Ско-белевской площади, у «Славянского базара» на Никольской.

Кучера и почтальоны
Вот он, извозчик: летом — зипун, зимой -поддевка синего цвета и поярковая шляпа старинного цехового фасона начала XIX века.
Почтальон всегда воспринимался как персонаж романтический. В свое время ему был даже посвящен «чувствительный» романс Ев-
гения Гребенки: «Сумка черная на нем, кивер с бронзовым орлом…» На памяти известного юриста А. Ф. Кони почтальоны ходили еще и «с красивой полусаблей на перевязи». Ко времени выпуска открытки (1903 год) и сабля, и кивер исчезли.

Мороженщик
Надпись на ящике — «Кондитерское мороженое» — была излишней: мороженщика и так все узнавали, и ребятня еще издали бежала ему навстречу с зажатыми в кулаке копейками.
Подобные двуколки разъезжали по московским окраинам и по дачным поселкам. «В кадушках навален кусками лед, а во льду вкопаны две большие жестяные банки с крышками, в одной сливочное, в другой — шоколадное мороженое… [Мороженщики] намазывали его металлической лопаткой в порционные стаканчики, висевшие у них за поясом, и давали костяные ложечки» (Николай Телешов. «Записки писателя»).

Сборщик на церковь и кормилица
Сборщик с иконой на груди — фигура обычная для Москвы XIX века, а с недавнего времени — и для Москвы нынешней. «Послали сборщика на церковь», — записывает В. И. Даль в своем «Толковом словаре» расхожее выражение и поясняет: «для сбору вкладов».
Второй снимок с недавнего времени можно считать сенсационным: содержит интригу: как
убедительно показано в статье «Фотография с кормилицей» («Московский журнал». 1999,1 N 9), на этой открытке в 1903 году фотограф] совершенно случайно запечатлел будущего знаменитого писателя А. М. Ремизова. Здесь Алеше шесть или семь месяцев, а держит его на руках кормилица Евгения Борисовна Петушкова.