Владимир Михайлович Зензинов (1880−1953) — общественный деятель, политик, публицист. Состоял в ЦК партии эсеров. В 1918 году — член Уфимской Директории. Колчак выслал его в Китай, откуда в 1919 году Зензинов перебрался в Париж. Там он стал соредактором «Воли России» и членом редколлегии «Современных записок». С 1939 года жил в США, являясь соучредителем и членом редколлегии журнала «За свободу», а также одним из организаторов «Лиги борьбы за народную свободу». В России Зензинов успел издать книги «Русское Устье» (М., 1914) и «Очерки торговли на севере Якутской области» (М., 1916). В Париже в числе прочего он выпустил в свет сборник документов под названием «Государственный переворот адмирала Колчака в Омске 18 ноября 1918 года». Печатался в Риме и Праге на итальянском и чешском языках.
Предлагаем вниманию читателей главу из книги В. М. Зензинова «Железный скрежет» (Париж, 1927), в которой он делится своими впечатлениями о пребывании в Америке.
Библиотека (имеется в виду Библиотека Конгресса США — Ред.) имеет, конечно, массу различных отделов: иностранные отделы на всех языках, отдел рукописей, карт, музыки, периодических изданий, библиографии, восточный отдел, наконец, славянский. Последний для нас, конечно, наиболее интересен. Я имею в виду так называемую библиотеку Юдина, входящую составной частью в «Библиотеку Конгресса». Как ни странно, вероятно, будет узнать многим, находящаяся в вашингтонской национальной библиотеке «Библиотека Юдина» является одной из самых больших русских библиотек на свете (80 000 томов), а в некоторых отношениях, несомненно, и единственная. Недаром теперешний директор «Библиотеки Конгресса» Путнам, занимающий этот пост уже в течение 25 лет, мне заявил: «библиотека Юдина — наша гордость».
Многие ли знают, что в Вашингтоне имеется одна из лучших во всем свете библиотек? Признаться, не знал этого до приезда в Америку и я. А между тем огромный интерес представляет не только она сама, но также история ее возникновения и причины появления ее в Америке. В этом так много самобытных русских черт, что и на этой стороне стоит остановиться.
Я имею в виду так называемую «Библиотеку Юдина», которая входит сейчас составной частью в национальную американскую Библиотеку Конгресса и является специальным предметом гордости ее библиотекаря, м-ра Путнама.
Но прежде всего, — кто такой сам Юдин? Геннадий Васильевич Юдин родился в 1840 году в Тобольской губернии. С фотографии на вас смотрит патриарх с огромной белой бородой, со строгими и умными глазами, в широком сюртуке — руки держит так, как их обычно держат люди, не привыкшие к тому, чтобы их снимали; похож на старообрядца. Умер, кажется, лет десять тому назад. Всю свою жизнь прожил в Красноярске, но бывал и за границей. Имел винокуренный завод, несколько золотых приисков, дома и земли в самом Красноярске. Настоящий сибирский кряж. По натуре своей, несомненно, родной брат тем уральским и сибирским купцам — людям большого и своеобразного ума и широчайшего размаха, которые описаны Маминым-Сибиряком (напр[имер], в «Сластеновских миллионах»). Отец его был замечательный математик самоучка. Он принадлежал к старому купеческому роду Юдиных г[орода] Чухломы, Костромской губернии. Интерес к родному городу всегда проявлялся у Геннадия Васильевича, который издал документы XVII века по Чухломе, а также семейный Юдинский архив. С детства Геннадий Васильевич имел необычайную склонность к коллекционированию. С 13 лет сохранял все свои бумаги, расписки, записки, вел ежедневные приходо-расходные записи и привычку эту сохранил до последних дней своей жизни — он исходил из мысли, что для потомства жизнь человека должна быть интересна и должна быть закреплена во всех ее мельчайших проявлениях. (…) Все эти бумаги Юдин сохранял в величайшем порядке. Очень рано в нем развилась страсть коллекционировать редкие книги. Обладая большими средствами, он имел возможность завести специальных агентов в Москве и Петербурге, которые выискивали у букинистов редкие издания и высылали их ему в Красноярск. И так как сибирской железной дороги тогда еще не существовало, то он сносился со своими агентами по телеграфу. Наряду с книгами собирал старинные бумаги, дела, письма. Все книги и бумаги разбирал единолично сам, причем книги подбирал не по содержанию, а по формату (смеяться над этим нечего: в вашингтонской Библиотеке Конгресса сто лет тому назад книги также подбирались по формату). (…) До сих пор он жил в самом Красноярске, где у него было несколько своих домов. Но в 1881 году, после большого пожара в Красноярске, боясь за свои коллекции, он построился в пяти верстах от города, на крутом берегу Енисея — в заимке Таракановке. Здесь специально для своих коллекций построил отдельный дом в 8 комнат, в которых разместил 120 шкапов; характерно при этом, что построенный им для себя и своей семьи дом был вдвое меньше библиотеки, которую он упорно называл «Архивом».
(…) На фотографиях видны типичные сибирские деревянные постройки — службы и сараи; среди них одноэтажный, срубленный из сибирского крепкого леса дом — книгохранилище. С величайшей любовью разложены там книги, бумаги, переписка отдельных лиц. Кругом дом занесен снегом. (…) Как живая встает фигура патриарха, кропотливо и упорно разбирающего свое архивное богатство для неизвестного потомства.
С 1894 года собрание приобрело значительную полноту, т[ак] к[ак] Юдин от редких книг перешел к библиографии, затем к истории — русской и сибирской, потом вообще начал пополнять свою библиотеку, руководствуясь при этом не только своими собственными вкусами, но и указаниями таких компетентных людей, как Пыпин, Межов, Венгеров.
В течение нескольких десятков лет собирал Юдин свои богатства — одновременно с ведением винокуренного завода и управлением золотыми приисками. (…) Таракановское книгохранилище или «Архив» превратилось постепенно в настоящую сокровищницу — здесь имелось до 80 000 томов, около 6000 наименований, свыше 100 000 номеров архивных бумаг. Особенно богаты были отделы по библиографии, русской истории, русской литературе, все относящееся к Сибири; некоторые издания представляли величайшую библиографическую редкость — напр[имер], «Енисейские Губ[ернские] Ведомости» за все время их существования — их не имеет ни Публичная библиотека в Петрограде, ни учреждения Енисейского края.
Под старость Юдин начал задумываться над судьбой своей сокровищницы. Он предлагал купить его библиотеку правительству, университетам, но получил всюду отказ. В 1903 году теперешний библиотекарь вашингтонской Библиотеки Конгресса ездил в Петербург и там впервые узнал о затерянной в сибирских снегах библиотеке. Он заинтересовался ею, и по телеграфу просил Юдина приехать в Москву. Свидание состоялось — Юдин запросил с Путнама 150 тысяч долларов, таких кредитов Путнам не имел. Но через четыре года романтичностью всего этого дела заинтересовался президент Рузвельт и возобновил переговоры с Юдиным. За эти годы (1905 и 1906) тревога за сохранность своей сокровищницы у Юдина возросла. С другой стороны — соблазнительнее стала мысль поместить книгохранилище в такие условия, где никакие бури и никакие человеческие страсти не в силах будут его разрушить. (…) В результате Юдин продал свою библиотеку американскому правительству за 40 тысяч долларов (вместо 150!).
Интересно также, как библиотека была доставлена в Америку. В ней было 80 000 томов и огромное количество рукописных документов — все это находилось в далекой Сибири, все это надо было сначала запаковать в ящики, затем транспортировать через Сибирь и Россию, погрузить на пароход. (…) Весила библиотека свыше 3000 пудов, для нее на месте пришлось изготовить 519 ящиков. Но сибирская дорога была в то время загружена зерном, транспортировка неожиданно встретила препятствия. Тогда Рузвельт обратился по телеграфу к американскому послу в Петербург, американский посол сделал представление русскому правительству и русское правительство не только любезно предоставило пять вагонов в распоряжение представителей вашингтонской библиотеки, но и распорядилось очистить для поезда путь.
Американское правительство, как выше сказано, уплатило Юдину за его библиотеку 40 000 долларов, но, рассмотрев ее хорошенько после доставки ее в Вашингтон, убедилось, что библиотека стоит гораздо больше. Поэтому оно постановило, что Юдин свою библиотеку американскому народу пожертвовал и под названием «пожертвования» она значится до сих пор в бумагах библиотеки; уплаченные Юдину 40 000 долларов значатся в числе общих расходов вашингтонской библиотеки.
Характерная особенность: Юдин выразил желание, чтобы не только его библиотеке было отведено особое место в общей библиотеке (что строго было выполнено), но также чтобы книги эти не переплетались и не разрезались — эту его волю, изложенную им устно, американцы преступили, — почти все книги Юдин теперь уже переплетены.
Особенно богат в Юдинской библиотеке библиографический отдел — в нем имеется около 3000 томов. Имеется такая ценность, как 5 томов Сопикова — Опыт российской библиографии, издания 1813 года, имеются первые издания Академии Наук 1762 года: «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие», «Санкт-Петербургские ведомости» 1739 года. Здесь можно также найти редчайшую, по отзыву библиографа Сопикова, книгу: «Божественная и истинная метафизика: или дивное и опытом приобретенное ведение невидимых и вечных вещей в трех частях»; подлинник «Божественной метафизики» написан доктором Пордече на английском языке во второй половине ХVIII века, — московские мартинисты во второй половине ХVII века (так в тексте; скорее, Пордече написал свою книгу в ХVII веке, а московские мартинисты действовали уже в ХVIII) издали эту книгу на русском языке в масонской типографии в числе 300 экземпляров, никогда не поступавших в частную продажу. И только незначительная часть экземпляров «Божественной метафизики» успели приобрести главные сановники ордена, остальные экземпляры были уничтожены; между тем, «Божественная метафизика» имела большое значение в среде московских мартинистов.
Я видел в библиотеке рукописный букварь 1694 года, видел старейшую русскую книгу — 1710 год — «История о ординах или чинах воинских паче же кавалерских, преведена из франц. языка на российский — М., 1710». Видел изданную при Петре Великом «Книгу мирозрения или мнения о небесноземных глобусах, и их украшениях. СПб., 1717», «Приклады како пишутся комплименты разные на немецком языке то есть, писания от потентатов к потентатам» (1725). Проводил рукою по корешкам всех этих известных нам с гимназической скамьи по названиям екатерининских журналов — «Трудолюбивая Пчела» (1759), «Адская Почта» (1769), «Живописец» (1772), «Кошелек» (1774), «Почта духов» (1789), «Прохладные часы или аптека, врачующая от уныния, составленная из медикаментов новизны и старины» (1793). (…) В библиотеке имеется полный подбор переводных беллетристических произведений за вторую половину ХVIII и первую четверть ХIХ века — «Российский Феатр», «Вертопрашка или история Бетсии Татлес. Английский роман, перевел с французского Михайла Кольев. М., 1793». Держал в руках один из 14 известных экземпляров изданного в 1790 году «Путешествия в Москву» Радищева. Здесь имеются все первые издания Карамзина, Хераскова, Кантемира, Ломоносова, Жуковского. (…) С благоговением перелистывал первое издание «Бориса Годунова». Пушкин, между прочим, от первого до последнего издания занимает несколько длинных полок.
В библиотеке Юдина имеются все повременные издания ХIХ века Москвы, Петербурга и даже Сибири (грешный человек, я даже не подозревал, что в Сибири были в это время издательские центры). Интересовался Юдин также зарубежной литературой — имеется «Колокол», «Полярная Звезда», все позднейшие издания Лондона, Женевы и Парижа, вплоть до наших дней. Замечательной особенностью юдинской библиотеки является еще наличие статей, вырезанных в свое время цензурой из «Вестника Европы», «Русской Мысли», «Русского Богатства». Юдин умел как-то доставать и их. Имеется полная коллекция юмористических изданий 1905 года (…) всего не перечислишь.
В заключение хочется отметить еще одно. Библиотека Юдина до сих пор еще не изучена и не использована учеными. А между тем там имеются не только редчайшие книги, но и масса неизученных еще документов. Укажу хотя бы на то, что из полумиллиона рукописей около 200 относится к заселению Америки русскими в середине ХVIII века, когда не только русской была Аляска, но когда и в Калифорнии — имелись солидные русские колонии, этот один из интереснейших примеров русской колонизации, насколько мне известно, очень мало у нас изученных. Документы эти большею частью говорят об успехах Российско-Американской Компании — у нее была церковь на Кадяке, разного рода имущество в Ново-Архангельске (Ситха на Аляске), она строила дома, открывала школы, крестила 27 000 «американцев», привела 70 000 их в русское подданство. — «Географические изыскания доведены до Берингова пролива до 40 градуса к экватору», «покупается остров у короля Сандвичевых островов по согласию обоюдному» и т. д. В числе этих документов, напр[имер], имеется бумага какого-то неизвестного пионера следующего содержания: «Известный российский мореплаватель Чижиков был прежде под начальством командора Беринга, по именному указу Петра Великого для открытия Америки и занятия новооткрытых мест, в последующие экспедиции приставал к матерой Америке в разных местах: случалось ему приставать и около 48 и 49 градусов с[еверной] ш[ироты], что ныне называется Новый Альбион, он оставил штурмана Дементьева на двух гребных судах с русскими людьми вооруженных; сие было в 1741 году; ныне узнано, что те люди живы и размножившись, водворясь прочною оседлостью учредили колонии; как из приложенной записки видно. Писал я к правителю российских колоний Баранову, и начальнику последней экспедиции Гагенмейстеру, чтобы, не теряя времени, соотечественников и единоверцев своих обрадовать скорым к ним приходом; я и то слышал, что Гишпанское правительство около 1780-х годов, когда нашли их, старались преклонить в свое подданство, но они не пошли, а щитают себя истинно русскими; а по сему, кажется, и Новый Альбион прежде всех Европейских Наций теми людьми обселен; ибо англичане около 1770-х годов в первый раз в тех местах были, а Гишпанцы около 1780-х и никаких населений не сделали, а русские сделали прочные обселения во имя России в 1741 году и водворились». (…)
Если судить по этому документу, в библиотеке Юдина можно найти много ценного и быть может даже неожиданного.
Невольно рождается вопрос: хорошо или нет, что библиотека Юдина из далекой Сибири попала в Вашингтон, где ею вряд ли кто пользуется? Вопрос трудный, почти трагический. Но ответ на него все русские посетители этой библиотеки дают одинаковый. По словам заведующего юдинской библиотекой П. П. Спика и его помощника М. З. Винокурова, все русские, осмотрев драгоценное книгохранилище, восклицают: «как жиль, что такую библиотеку вывезли из России!.. И какая радость, что такая библиотека сохранилась»!
Можно одно сказать: если бы юдинское книгохранилище в 1919—1920 годах оставалось в Таракановке, оно, наверное, было бы сожжено вместе со всей юдинской заимкой во время бушевавшей в Красноярске и вокруг него гражданской войны, и ее пожар был бы там всего лишь незначительным эпизодом. Слава Богу, что такая судьба библиотеку Юдина миновала!
