 |
| Московский журнал | А. Белай, И. Ждакаев | 01.08.2000 |
Александр Белай. Иван Андреевич, Вы — единственный депутат Государственной Думы от Сахалинской области. Расскажите коротко о себе: каковы Ваши корни, где Вы родились, что Вас связывает с Сахалином?
Иван Ждакаев. Я мордвин. Мои дед и бабушка по отцовской линии переехали на Сахалин из мордовской деревни Салазгорь Торбеевского района в 1952 году по вербовке. Дед и бабушка по материнской линии — из той же деревни, хотя похоронены под Москвой, в Дмитрове. Кстати, в Великую Отечественную войну на фронтах погибло одиннадцать Ждакаевых — уроженцев Салазгоря.
В 1955 году на Сахалин приехал мой отец с матерью. Здесь в 1957 году я и родился. Нас, детей, в семье четверо: кроме меня, еще два брата и сестра. До недавнего времени я жил на севере Сахалина, в поселке Первомайске Смирныховского района, в котором много выходцев из Мордовии. Райцентр назван так по имени Героя Советского Союза сахалинца Леонида Смирных, погибшего от пули японского снайпера; в его честь у нас назван и поселок Леонидово. Все мои родственники живут на Сахалине. Мать работала в леспромхозе на деревообрабатывающем станке — пилила клепку для бондарного производства, позже — заправщицей на станции ГСМ; отец сначала был водителем лесовоза, потом — шофером в ОРСе. Школу я окончил в Первомайске. Работал монтером пути на железной дороге, автослесарем, сучкорубом. В 1975 году призвали в армию. Прошел учебку под Хабаровском (стал радистом), дальше служил в Благовещенске Амурской области, потом в Казахстане — начальником радиостанции на ракетном полигоне Эмба, после этого — снова в Благовещенске. В армии за полгода до демобилизации познакомился с женой. Демобилизовался в 1977 году, а через год забрал ее из Амурской области и отвез на Сахалин. Нашей дочери 12 лет, она школьница.
После армии я начал работать бульдозеристом в леспромхозе. В 1982 году вступил в КПСС — вступил от чистого сердца. У нас ведь в деревнях и поселках в партии состояли действительно уважаемые, работящие люди — не то что в Москве и других центрах, где в партию стремились ради карьеры… Три созыва являлся депутатом Смирныховского районного Совета народных депутатов. В партноменклатуру не входил. Тем неожиданнее оказалось для меня то, что в 1988 году, когда формировался список из ста кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР от КПСС (так называемая «красная сотня»), ряд парторганизаций нашего района назвали меня. На областном партхозактиве в декабре 1988 года из одиннадцати кандидатов я оказался первым. Однако январский, 1989 года, Пленум ЦК мою кандидатуру не утвердил, сославшись на малочисленность Сахалинской парторганизации. Тогда меня выдвинула укрупненная лесозаготовительная бригада Николая Салажникова, которая в то время гремела на весь Союз и в которой я работал бульдозеристом. По нашему избирательному округу баллотировались 33 кандидата, и снова я победил; на собрании окружкома в городе Поронайске также набрал большинство голосов. Депутатом Верховного Совета СССР был с 1989 по январь 1992 года; в марте 1992-го еще помогал Сажи Умалатовой организовывать так называемый «съезд при свечах» в Вороново. В выборах в Первую Государственную Думу не участвовал по болезни: вернулся в леспромхоз. В 1994 году прошел в областную Думу, возглавлял мандатную комиссию. В 1995 году на выборах в Государственную Думу я опередил своего предшественника-депутата господина Третяка, ставленника нефтяных магнатов. В этот раз моим главным соперником был он же — и проиграл с еще большим разрывом, чем в 1995 году. И вот я опять в Государственной Думе, где являюсь заместителем председателя Комитета по транспорту, энергетике и связи.
А.Б. Поговорим теперь о Сахалине. Что там происходит сегодня? К стыду обитателей Большой землиъ=74{, надо сознаться: Сахалин для них — до сих пор во многом terra incognita.
И.Ж. Так уж повелось: мы, сахалинцы, всегда знали об СССР, о России больше, чем жители материка — о нас… Сахалинская область — это 59 островов: сам Сахалин, находящиеся рядом остров Монерон, над которым в свое время сбили южнокорейский «Боинг», и остров Тюлений, где живет небольшая группа наших ученых — и, разумеется, тюлени; остальное — острова Курильской гряды, три района — Южно-Курильский, Курильский и Северно-Курильский. На сегодняшний день население Сахалина составляет порядка 608 000 человек. В ходе ельцинско-гайдаровско-чубайсовских реформ оно стремительно сокращается. Те, у кого есть хоть малейшая возможность, уезжают. В последнее время, правда, начинают возвращаться, о чем я скажу чуть позже. Существует опасность превращения нашего Острова сокровищ в Остров старейшин: рабочих мест для молодежи крайне мало. Лесная промышленность практически уничтожена, целлюлозно-бумажная — тоже, зверосовхозы, где выращивали норку (раньше их продукция на международных аукционах в Лондоне и Ленинграде первые призы и золотые медали брала), постигла та же участь, сельское хозяйство едва держится. Одна из черт «сахалинской специфики»: когда в России плохо — у нас плохо вдвойне… Раньше мы имели 12 леспромхозов, 6 целлюлозно-бумажных заводов, совхозы различной специализации во всех 18-ти районах, несколько рыболовецких колхозов, 11 угольных шахт. Углегорский целлюлозно-бумажный завод (ЦБЗ) в свое время полностью обеспечивал бумагой издательство «Правда». Ныне здесь действует всего одна бумагоделательная машина. ЦБЗ в Макарове, Томари, Холмске, Поронайске, Долинске — вообще стоят. Рыбная промышленность… Когда-то каждая третья банка консервов в СССР выпускалась нашими рыбокомбинатами, в основном курильскими. Где теперь эти рыбокомбинаты? Их нет. Сырая рыба еще пользуется спросом, а консервы никому не нужны. С сырой же рыбой как? Приезжают дельцы, посредники из центральных областей. У них деньги, связи в Роскомрыбоводстве, квоты, лимиты. У сахалинцев денег нет. Правда, есть пока флот. Но ему как раз и не дают квот и лимитов на вылов, все прибрано к рукам неизвестно кем.
Причин тут несколько. Я уж не говорю о нежелании федеральных властей отстаивать государственные экономические интересы, учитывать специфику регионов. У нас электроэнергия в три раза дороже, чем на материке. Кроме того, в стоимость продукции приходится включать надбавки и районные коэффициенты, выплачиваемые работникам по закону о Северах (так выражаются жители этих самых «Северов». — А.Б.). Конечно, ту же древесину выгоднее в Хабаровске купить, чем везти морем с Сахалина. Но и местная власть действует не лучшим образом. Руководству «Сахалинлеспрома» поначалу было удалось сориентироваться в законодательном хаосе, найти ходы и даже частично вытеснить с японского рынка Канаду и Америку, поставив туда порядка 500 000 кубометров леса. Но руководство сменили. По Сахалину прокатилась волна приватизации. В результате на сегодня японский рынок занят не нами. Государственные предприятия следовало не распродавать направо и налево, а оставить хотя бы в муниципальной собственности, чтобы их сохранить. «Сахалинлеспром» был мощным государственным предприятием. Потом началось: ООО, ОАО, ТОО… дальше я уж и не знаю, что там пошли за аббревиатуры. Какой-то американец приехал, Джордж Семка, и стал руководить. Руководил он своеобразно: сам себе оперативно продал то, что ему было нужно и выгодно, а объединение «Сахалинлеспром» объявили банкротом. В здании управления разместили так называемое высшее учебно-коммерческое заведение. Все, точка!
Приватизировано, акционировано, распродано и Сахалинское морское пароходство. Вообще на Сахалине, кроме федеральных и областных структур — милиции, пожарной охраны, прокуратуры, суда и тому подобного, — государственного ничего не осталось. Ну, еще железная дорога. Но и тут пытаются — внутри государственной структуры — создавать коммерческие фирмы. Был мощный паромный флот — одиннадцать паромов. Из них семь увели в Балтийское пароходство, которое через два месяца тоже объявили банкротом…
С недавних пор, правда, на мировых рынках опять появился, пусть и небольшой, спрос на наш лес. Но, во-первых, предприятия-то уже уничтожены! Чтобы их реанимировать, нужны колоссальные деньги, — где их взять? Во-вторых, и с тем, что удается реализовывать, дело обстоит не столь благополучно. Западные торговцы вывозят исключительно кругляк, за который платят дороже, чем за уже напиленные доску или брус. Им выгодно кругляк вывозить и обрабатывать его у себя — у себя, а не у нас создавать рабочие места. О том, чтобы поставлять оборудование и выпускать продукцию на Сахалине, и речи нет.
Более-менее держится на плаву только нефтегазовая отрасль. Но опять же… ОАО «Сахалинморнефтегаз» входит в состав «Роснефти», которая пока считается государственной компанией. Тем самым и «Сахалинморнефтегаз» вроде бы пока — компания государственная. Я подчеркиваю: вроде бы. Потому что уверен (многое позволяет думать так): фактически «Сахалинморнефтегаз» государственным не является, контрольного пакета его акций у государства давно нет. Официальные органы ответов на запросы по этому поводу упорно не дают.
И далее. Основной объем добываемой нефти и газа идет по двум направлениям. Первое — Комсомольск-на-Амуре, благодаря чему Хабаровский край в значительной мере газифицирован. На Сахалине же из 18 районов газифицированы только два — Охинский и Ногликский, причем не полностью. И вот в то время как у наших соседей в жилищах светло и тепло, у нас в 1998 и 1999 годах бывали случаи, когда свет в домах отключали на 16, а то и на 22 часа в сутки. Причем если подобное происходит в Приморском крае, об этом знает вся Россия, если на Сахалине — все молчат… Второе — вывоз нефти танкерами на продажу за рубеж (нефть продают инвесторы в погашение нашего долга за якобы вложенные инвестиции). Так вот, иностранные компании, работающие на сахалинском шельфе, за период с 1997 до середины 1999 года выплатили Сахалинской области в виде бонусов порядка 100 миллионов долларов, однако отдачу от этих средств сахалинцы не очень-то ощутили. Спрашивается, на что потратила их областная администрация? Гласности в данном вопросе не было и нет.
А.Б. Что за люди живут на Сахалине? Островное положение области наверняка наложило отпечаток своеобразия на нравы, характеры.
И. Ж. Да, мы — народ особый. На острове обитают представители 104 национальностей, но разделение по национальному признаку отсутствует. У сахалинцев, курильчан — свой быт, свои традиции. Мы любим свою землю. Каждый сахалинец — немного краевед. У нас за «спасибо» можно проехать на попутке весь остров в любом направлении. Особенно ярко дух взаимовыручки, готовности прийти на помощь проявился во время землетрясений — в мае 1995-го (Нефтегорск) и в январе 1996 года (Охинский район).
Коренное население на Сахалине — нивхи, нанайцы, ороки (их чуть больше 3000 человек). Они до сих пор сохранили свою самобытную культуру…
А. Б. А как же сейчас говорят, что при советской власти малые народности уничтожались?
И.Ж. Говорят дилетанты. В СССР для малых народов создавалась письменность, организовывались радиопередачи на их родном языке, было налажено медицинское обслуживание и образование; их старались компактно расселять. Малые народы уничтожает нынешняя власть. Взять медицинское обслуживание. Если раньше больница была в каждом поселке, то сегодня на Сахалине они остались только в райцентрах. Да разве только это…
Самые крупные национальные группы — русские, белорусы, украинцы, выходцы из Мордовии, корейцы, которых в свое время японцы ввозили на остров в качестве рабов на лесозаготовки, добычу угля, строительство дорог. Японцев же почти нет.
А. Б. И какова же сегодняшняя социально-бытовая обстановка в Сахалинской области?
И.Ж. Об этом можно судить по обрисованной выше обстановке экономической. Безработица. Много бедных. Молодежи некуда деваться. Билет до Москвы в один конец стоит 8000 рублей, стало быть, туда и обратно — 16 000. Если вы, допустим, с женой и ребенком, — вот вам уже 48 000 рублей нужно, чтобы в Москву проехаться. С другой стороны, людей, и так испытывающих огромные трудности, будоражат по разным поводам. Не платят депонированной зарплаты с разрушенных предприятий. У меня, например, оба брата, работавшие в лесной промышленности один — мастером, другой — водителем лесовоза, до сих пор всех денег не получили. Только недавно после многих жалоб и запросов мне удалось добиться, чтобы основную массу задолженности погасили.
Правительство не оставляет попыток отнять у сахалинцев льготы, которые у них имеются с советских времен (надбавки к зарплате, льготы студентам на проезд к месту учебы на материке и так далее). Но ведь давались эти льготы не просто так, а чтобы привлечь и удержать население в этом важнейшем регионе, — задача, отнюдь не утратившая своей актуальности.
Кроме факторов экономических, социально-бытовых, действуют у нас и факторы внешнеполитические, тоже не прибавляющие спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Я имею в виду притязания Японии на «северные территории». Поразительно, что развязана была вся эта шумиха едва ли не российской стороной. Горбачев первым заявил о существовании «проблемы северных территорий». Ельцин подхватил сей бред, а уж дальше пошли чудить политиканы типа Гайдара, Чубайса, Бурбулиса, которых японцы по одному выдергивали к себе, видимо, хорошо обрабатывали, и те начинали озвучивать дичайшие идеи вроде совместного с японцами освоения Курил. Дескать, сами мы не справимся… Извините меня: если ты, грубо говоря, не справляешься с собственной женой, — неужели нужно бежать на улицу и звать на помощь чужих мужиков? Проблема Курил — исключительно наша проблема, нам ее и решать. Именно так следует ориентировать людей, а не нервировать их лишний раз. Можно ли спокойно жить на островах, которые, судя по высказываниям достаточно высокопоставленных лиц в Правительстве, в Администрации Президента, в один прекрасный день могут стать японскими?
А. Б. Однако в печатных и электронных СМИ приходится встречать репортажи, где иные сахалинцы и курильчане высказываются по поводу перспективы совместного освоения «северных территорий» весьма сочувственно, даже приветствовали бы приход «деловых» японцев. Судя по этим репортажам, сахалинцы воспринимают свою землю не как неотъемлемую часть России, а как территорию в составе России, которой не повредило бы оказаться в составе более богатого государства.
И.Ж. Я так отвечу: люди, оказавшиеся на Сахалине только в погоне за длинным рублем, в надежде урвать на надбавках, коэффициентах, льготах, готовые продать и родину-мать, и мать родную, — эти люди могут рассуждать подобным образом. Авторы телевизионных и газетных репортажей, видно, знают, кого интервьюировать. Те же, кто на Сахалине родились и выросли, — патриоты России. Осмелюсь утверждать: патриоты России в большей степени, чем иные жители материка. Это — тоже сахалинская специфика: наше окраинное, пограничное положение не дает чувству патриотизма спать, постоянно его заостряет в отличие от сытых прикормленных центральных регионов. О том, что сахалинцы — горячие патриоты своей островной земли, я уже говорил. Да, они «потянулись» с острова — от великой нужды. Но при первой же возможности стремятся назад. Вот и меня, проработавшего в Москве 10 лет, ничего здесь не держит, моя родина — Сахалин. После нефтегорского землетрясения 1995 года порядка сорока семей при первой же возможности вернулось на пепелище. Когда в сентябре 1998 года сгорел поселок Горки в Тымовском районе — не осталось ни больницы, ни школы, ни магазинов, ни почты, только три дома, — из этих трех домов люди ни в какую не хотели уезжать. Потому что для нас родные могилы святы, — они нас держат. То же можно сказать о жителях Магадана, Камчатки, Чукотки — вообще обо всех северянах. Мы на материке не приживаемся.
А. Б. Но я именно это и имел в виду: не может ли описанное Вами обостренное чувство особости порождать определенные сепаратистские настроения в Сахалинской области, на которые и намекают СМИ?
И.Ж. Еще раз повторяю: сепаратизма нет. Да, мы — особый народ и любим свою землю. Но именно на любви к «малой родине» и стоит любовь к «большой»! Что касается совместного освоения Курил и отношения к этому населения… Ясно, что совместное освоение повлечет выдавливание коренных жителей, которые прекрасно это понимают. Возвращаясь же к упомянутым Вами репортажам, отмечу следующее. Я работаю депутатом с 1989 года — и ни разу в моем кабинете не появился ни один журналист и не поинтересовался моим мнением на этот счет, — а ведь я тоже сахалинец, кроме того, что депутат. Ваш журнал первым задает мне подобные вопросы… Так вот, последнее дело (имею в виду СМИ) — эксплуатировать горе, беду, играть на самых низменных чувствах отчаявшихся людей, выискивать характеры исключительно шкурные, которые есть повсюду. Ну, показывают рыбачку, которая не против передачи Японии Курильских островов, — так надо прежде спросить, кто она такая, где родилась, как оказалась здесь. Может, она лишь недавно прибыла из отделившихся Молдовы или Украины и ей наплевать на Россию? Таких хватает. Многие даже, уже не живя на Курилах, не выписываются, держат за собой квартиры в ожидании: а вдруг в самом деле японцы придут? Тогда можно будет с этого немало поиметь в виде различных компенсаций… Что ж, в каждом стаде есть паршивая овца, и в семье не без урода.
Но я вовсе не хочу идеализировать остальных своих земляков. Более того, готов допустить, что и с их стороны зачастую звучат сегодня самые эпатирующие заявления, своеобразно шантажирующие власть. Когда люди брошены на произвол судьбы — без света, тепла, работы, перспектив, они пойдут на что угодно, лишь бы обратить на себя внимание. Поэтому нет ничего удивительного и в их обращениях за помощью к Японии. Жаль только, что Япония реагирует гораздо оперативнее и с большей готовностью, чем Россия! Вот тут мне становится действительно страшно: почему не губернатор Сахалинской области отправляет отчаявшимся курильчанам нефть, мазут, уголь, а господин Судзуки, один из руководителей штаба японской Либерально-демократической партии и депутат японского парламента?
И все же преобладающий настрой у нас такой, что Курилы — российская земля. Для меня, например, «проблемы северных территорий» вообще не существует, я считаю ее целиком надуманной. Утверждают: отсутствие мирного договора с Японией препятствует нашему экономическому сотрудничеству. А я говорю: ложь! Отсутствие мирного договора и неурегулированность территориального спора не мешали Японии вкладывать деньги в экономику Советского Союза. Когда мы БАМ строили, они поставляли нам краны, бульдозеры, самосвалы, лесовозы. Или сегодня: по проекту «Сахалин-2» работает ряд японских фирм, — работают же! Чего ради? Если для японцев так важны территориальная проблема и мирный договор, — поставили бы ультиматум: пока не решим, сотрудничества не будет. Нет, работали, работают и будут работать. Потому что им это выгодно. А территориальная проблема — забота политиканов, которые ее высосали из пальца. Еще спросим: раз уж она столь насущна, что же Япония не обращается в Международный суд в Гааге, ежегодно рассматривающий до десятка межгосударственных территориальных споров? Да японцы этот суд вчистую проиграют — так же, как вторую мировую войну. С другой стороны: между Россией (СССР) и Германией мирного договора тоже не существует. И что, мы плохо с Германией живем? Нет договора с Японией — и не надо. Японцам ведь нефть и газ нужны, а не нам, им нужна рыба, креветка, краб, морская капуста, — куда они денутся? Требуя Курилы, они требуют не какой-то там «исторической справедливости», а — как американцы над Суэцким каналом — контроля над единственным проходом для подводных лодок в Тихий океан, а также над жизненно им необходимыми энерго- и биоресурсами региона. У нас же эту псевдопроблему эксплуатируют — повторю еще раз со всей решимостью — продажные политиканы. В том, что они получают за свои старания от японцев деньги, я уверен на сто процентов! Кстати замечу: может быть, Япония не подает в Международный суд оттого, что уверена: прикормленные ею наши болтуны и так рано или поздно все отдадут.
А. Б. Сахалинская область — восточный форпост России. Пограничная охрана, особенно на Сахалине, включает в себя не только охрану собственно границы, но и борьбу с браконьерством всех видов. Как с этим обстоят дела у вас?
И.Ж. Государственную границу в пределах Сахалинской области можно было бы контролировать успешно. Примеры тому есть. Не так давно нарушителей начали было гнать не только увещеваниями и предупредительными выстрелами, но расстреливая их суда на месте. Но вот в 1998 году Немцов, представлявший тогда Правительство России, подписал с Японией договор. И даже не с Японией, а с Хоккайдской ассоциацией рыбопромышленников. Представьте себе: от имени Правительства России подписывается договор с какой-то островной рыбопромышленной ассоциацией — по сути, с частной лавочкой. И сегодня японцы беспрепятственно добывают наши биоресурсы, причем их деятельность носит исключительно уведомительный характер: они обязаны просто ставить российскую сторону в известность, когда и где намереваются вести промысел. В то же время российских рыбаков предупредили: если вы начнете путаться у японцев под ногами и мешать им — будете арестованы. Наши рыбаки в наших водах будут арестованы — вы вдумайтесь только!.. К тому же, по договору Япония должна выплачивать Сахалинской области определенные суммы в качестве технической помощи. Этих денег на Сахалине не видели до сего дня. Так что договор не просто вопиюще асимметричен, — он еще и не выполняется японской стороной. Поэтому я считаю, что его нужно аннулировать.
Пограничники не обеспечены в достаточной мере топливом — и флотилии стоят на приколе: в Невельске, на Курилах, в Корсакове, а браконьеры наглеют. Причем наряду с браконьерами иностранными зверствуют браконьеры российские — иного слова я не нахожу. Официально нелегальный вывоз биоресурсов в Японию оценивается суммой в 2 — 3 миллиарда долларов в год. Я считаю, что цифры занижены как минимум в два раза. Области, естественно, ничего не достается.
Можно ли эффективно контролировать границу? Можно. Для этого необходимо, кроме нормального снабжения, установить на судах, как на самолетах-истребителях, спутниковую аппаратуру распознавания «свой — чужой», давать определенные кодовые сигналы и проверять так каждое судно. Однако правительство тут не очень-то спешит. Своими же силами области столь масштабную задачу — всеобъемлющую охрану 200-мильной зоны — не решить…
А. Б. Ощущается ли на Сахалине культурно-экономическая экспансия со стороны других государств?
И.Ж. В области экономической об экспансии речь пока не идет. Она наблюдается больше на культурной, религиозной почве. Особенно заметно — со стороны Южной Кореи. Корейцев на острове около 40 000 человек. Не знаю, как именуется их религиозная конфессия, но знаю, что в последнее время на Сахалин из Южной Кореи приезжает большое число миссионеров. Они стремятся осесть в каждой деревне, в каждом поселке, пустить корни, построить там свои культовые сооружения. О серьезности намерений свидетельствует тот факт, что теперь они уже и семьи сюда привезли, дети учатся в русских школах. Причем за всем этим чувствуется не самодеятельность, а целенаправленная политика «исторической родины"… Какая цель? Этого, конечно, никто нам не скажет, но я уверен: некоторые страны, народы, расы смотрят вперед гораздо дальше остальных и уже сейчас готовят необходимые условия, почву, плацдармы для выживания в XXI веке. Что касается действий нашей Православной Церкви, — на мой взгляд, в Сахалинской области она гонится больше за количеством возвращаемых церквей, чем за качеством, если можно так выразиться: мало работает непосредственно с людьми, с душами. Это, подчеркиваю, мое личное впечатление, которым я не могу не поделиться.
А.Б. А каков национальный состав православных сахалинцев?
И. Ж. Он такой же, как национальный состав жителей Сахалина вообще. Есть, кстати, и православные корейцы, даже священники. Например, Южно-Курильский православный приход возглавляет кореец — отец Алексий. Фамилия его Ким.
А. Б. Еще и еще раз приходится признать: государственной политики, направленной на духовную, социально- бытовую поддержку и консолидацию соотечественников, особенно на окраинах, у нынешней власти нет…
И.Ж. О какой государственной политике в этой области может идти речь, если совсем еще недавно один из высших в то время руководителей государства, Гайдар, во всеуслышание заявил: нам Севера не нужны! Свою деятельность там мы будем осуществлять исключительно вахтовым методом. Было такое? Было. Кто-нибудь из руководства — тогдашнего или нынешнего — возразил на это? Нет. И вот результат: все больше брошенных населенных пунктов на Северах. Закрываются школы, больницы, отделения связи — люди уезжают. Это преступно. 55-я статья Конституции, часть 1-я, если память мне не изменяет, гласит: нельзя в России принимать нормативные акты, ухудшающие жизнь человека. Ликвидированные больницы и школы, выморочные поселки — это улучшение условий жизни человека? А можно ли принимать решения, прямо подрывающие безопасность государства? Но что иное означает политика, ведущая к запустению пограничных областей? Брать с окраин нефть, газ, золото, пушнину — и не обживать их, не заселять, — кто же тогда будет стоять на рубежах? Однако Генеральная прокуратура молчит, Конституционный суд молчит…
А.Б. Вернемся немного назад — к вопросу об экономической иностранной экспансии, которая, по Вашим словам, пока на Сахалине не наблюдается. Я слышал, что Сахалинскую область хотят провозгласить свободной экономической зоной, дабы «привлечь зарубежные инвестиции». Но ведь такое инвестирование — при определенных условиях — это и есть экспансия иностранного капитала, ведущая к порабощению — сначала экономическому, а потом и к духовному и питающая сепаратизм — поначалу тоже экономический. Примеров тому в мире предостаточно.
И.Ж. Тут важна Ваша оговорка: «при определенных условиях». Статус свободной экономической зоны предполагает предоставление данной территории определенных льгот — налоговых, таможенных и так далее, чтобы получить быструю отдачу. Все остальное — просто сотрясание воздуха. Начать с того, что, хотя Сахалинская область ельцинским указом и включена в список претендентов на получение статуса свободной экономической зоны, закона такого пока не предвидится и рассуждения об этом преждевременны. Но я и не говорю обо всей области. Ряд примеров — Ингушетия, Калмыкия — показал, что наделенный соответствующим статусом субъект Федерации становится не свободной экономической, а свободной криминальной зоной. Поэтому я считаю, что особые условия хозяйствования следует предоставлять не целиком краям, областям и республикам, а отдельным небольшим территориям в их составе, к тому же строго их оговаривая. Тогда будет и отдача, и возможность осуществлять эффективный контроль, и безопасность в смысле сепаратизма.
А.Б. Что же ждет Сахалин? Что, по-Вашему, нужно делать? На что Вы надеетесь, во что верите?
И.Ж. Полагаю, что, высказывая свою точку зрения, я высказываю и мнение людей, неоднократно оказывавших мне доверие. Необходимо как можно скорее прекратить то, что творится сейчас, — развивать на острове только одну нефтегазовую отрасль в ущерб остальным. Экономика Сахалина — изначально комплексная, и нынешняя политика приведет к роковым необратимым перекосам — не только в хозяйстве, но и во всем жизненном укладе, что уже отчасти и наблюдается. Раньше заготавливаемый лес использовался максимально. Плохой лес шел на варку целлюлозы, тонкий — на рудстойку для угольной промышленности, качественный — пилили и экспортировали. Сегодня угольная промышленность умерла, рудстойка не нужна — и тонкий лес валяется на делянках, гниет, загрязняет окружающую среду. Доску, брус мы больше не пилим, кругляк забирают Япония и Корея, но с жестким отбором. Все, что они оставляют, опять же лежит и гниет. То же и в рыбной промышленности. Когда-то часть улова шла на консервы, часть — в морозильники для внутреннего потребления, часть — на экспорт, часть — зверосовхозам: кормить норку. Сейчас зверосовхозов нет, консервные заводы стоят. Поднимет сейнер трал с уловом — эта рыба не нужна, та не нужна. И выбрасывают ненужную рыбу назад в море — полудохлую, а то и вовсе дохлую.
Сахалинская область — край богатейший. Надо только голову и руки приложить. У нас обширнейшие инвестиционные возможности: строительство нефтегазопровода по Сахалину, нефтеперерабатывающих заводов и завода сжиженного газа на юге, а также прокладка двух подводных тоннелей — между Сахалином и мысом Лазарева в Хабаровском крае (8 километров) и между Сахалином и островом Хоккайдо (18 километров). Представьте себе: ведь тогда через Сахалин устремится львиная доля грузопотоков с материка в страны Азиатско-Тихоокеанского региона и обратно! Кстати, проживи Сталин на полгода дольше, тоннель Сахалин — мыс Лазарева сегодня существовал бы: из восьми километров оставалось пройти около двух…
Верю ли я, что все это удастся осуществить? Да, верю. Ибо после ночи всегда наступает день.
Материал проиллюстрирован фотографиями из альбома Владислава Титова «Острова притяжения» (Издательство «Рубеж», студия «Форт Росс», 1997)
