Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое Православная Русская вера! Н.В.Гоголь Если бы священник, взойдя на амвон, во время проповеди прочитал бы хорошо всем знакомую, но и так же хорошо всеми забытую сцену истязания Остапа из гоголевского? Тараса Бульбы?, сердца находящихся в храме русских людей горячо забились бы в общем порыве, потому что, пожалуй, сегодня только одно русское сердце еще и способно отозваться на неповторимую по красоте мученическую смерть.?Остап выносил терзания и пытки, как исполин. Ни крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали перебивать ему на руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его. Тарас стоял в толпе, потупив голову и в то же время гордо приподняв очи, и одобрительно только говорил: ?Добре, сынку, добре!? Но когда подвели его к последним смертным мукам, — казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: Боже, все неведомые, все чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти. Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушений слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил его и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи: — Батько! где ты? Слышишь ли ты?- Слышу! — раздалось среди всеобщей тишины, и весь миллион народа в одно время вздрогнул?.И вот человек, избранный на то, чтобы во всей полноте явить мiру суровую благодатность православной мученической кончины и исповедать перед мiром в? Выбранных местах из переписки с друзьями? за всех бывших до него и грядущих после него выдающихся творцов русской литературы верность Христу, — Николай Васильевич Гоголь стоит на коленях перед камином, где пылает второй том? Мертвых душ?, над которым он трудился более десяти лет.- Десять лет псу под хвост! — самодовольно усмехается обыватель, уверенный что уж он-то ни года своей жизни не потратит зря.- Что Никола-Мастер, не вышла твоя книга? — ехидно радуется мелкий бес.- Только отрицательных героев и мог изображать, а как дело дошло до положительных — не осилил, — уже готов приговор? интеллектуала?.Как всегда, ?интеллектуалы? оказались глухи и слепы (об обывателях и бесах я уж и не говорю). Именно Гоголю-то и дано было создать ярчайший во всей мировой литературе положительный образ, раскрывший главную заповедь Христа Спасителя: ?Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя? (Ин., 15,13)….Священник продолжает с амвона:?И присудили, с гетьманского разрешения, сжечь его живого в виду всех. Тут же стояло нагое дерево, вершину которого разбило громом. Притянули его железными цепями к древесному стволу, гвоздем прибили ему руки и, приподняв его повыше, чтобы отвсюду был виден козак, принялись тут же раскладывать под деревом костер. Но не на костер глядел Тарас, не об огне он думал, которым собирались сжечь его; глядел он, сердечный, в ту сторону, где отстреливались козаки: ему с высоты все было видно, как на ладони… Радость блеснула в очах его. Он увидел выдвинувшиеся из-за кустарника четыре кормы, собрал всю силу голоса и зычно закричал: — К берегу! к берегу, хлопцы! Спускайтесь подгорной дорожкой, что налево. У берега стоят челны, все забирайте, чтобы не было погони! — На этот раз ветер дунул с другой стороны, и все слова были услышаны козаками. Но за такой совет достался ему тут же удар обухом по голове, который переворотил все в глазах его…Когда очнулся Тарас Бульба от удара и глянул на Днестр, уже козаки были на челнах и гребли веслами; пули сыпались на них сверху, но не доставали. И вспыхнули радостные очи у старого атамана.- Прощайте, товарищи! — кричал он им сверху. — Вспоминайте меня и будущей же весной прибывайте сюда вновь да хорошенько погуляйте! Что, взяли, чортовы ляхи? Думаете, есть что-нибудь на свете, чего бы побоялся козак? Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое Православная Русская вера!.. — А уже огонь подымался над костром, захватывал его ноги и разостлался пламенем по дереву… Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу?.?Не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — благорасположение? (Еккл., 9,11), но? все сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно? (1 Кор., 12,11). Николай Васильевич смотрит, как огонь пожирает рукопись. ?Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды? — нечто подобное наверняка думалось тогда и ему. Ради какого же Слова сгорали эти тысячи тонн словесной руды? — ?Монастырь твой Россия!? Путем ко Христу, а не пустопорожней тратой времени и сил были для Николая Васильевича Гоголя десять лет труда над вторым томом? Мертвых душ?. Ведь в эти же годы создавались и? Выбранные места из переписки с друзьями? — и Гоголь невольно сравнивал то, что в них проповедовал, с тем, как жили? положительные? герои второй части поэмы, которых он страстно желал здесь вывести. Но, все больше приближаясь ко Христу, все отчетливее чувствовал: положительный герой — не просто добропорядочный, ?хороший? человек, а человек святой, любящий Христа! Среди персонажей второго тома таких не оказалось — и его приняло пламя. В прозрении Гоголя: ?Монастырь твой Россия? уже сквозило предощущение образов и старца Зосимы, и Алеши Карамазова и Сонечки Мармеладовой. Но? Дух, каждому особо разделяющий?, эти образы хранил для другого, который, стоя на эшафоте и ожидая смерти, говорил в ободрение своим товарищам: ?Скоро будем со Христом?! Через мгновенье казнь заменят? мертвым домом?, где новый избранник обретет духовное зрение, увидит уже ясно старца Зосиму, Алешу Карамазова, Сонечку Мармеладову и воплотит их в Слове. Вот почему рукописи иногда горят. Должны гореть.
