ТРИ ЭКСКУРСА В ПРОШЛОЕ

>Мы причастны Истории не только тем, что, живя сейчас, творим ее, но и тем, что ее творили наши предки. Поводы почувствовать эту глубинную причастность бывают самые различные. Вот недавно прочитала в газете о решении снести знаменитую фабрику имени Сакко и Ванцетти. А ведь построил ее полтора века назад мой прадед Антуан Бони. В середине XIX века он из Франции, переживавшей эпоху революций, переселился в Россию и обосновался в Москве, где у Дорогомиловской заставы, на высоком берегу Москвы-реки, основал альбуминовое производство. Позднее здесь возник мыловаренный завод. После революции 1917 года завод национализировали и передали в концессию А. Хаммеру, который преобразовал его в карандашную фабрику, известную ныне как фабрика имени Сакко и Ванцетти…

Антуан Бони женился на Варваре Афанасьевне Мясниковой (урожденной Прохоровой). У них родилось пятеро детей: Мария, Елизавета, Софья, Анна и Владимир. Анна Антоновна Бони — моя бабушка. Она вышла замуж за Матвея Дмитриевича Долгова. И здесь начинается совершенно другая история — очередной неизбежный экскурс в прошлое.

Кто сегодня не слышал о московском мясокомбинате имени А.И.Микояна? Решение о его строительстве ЦК ВКП (б) и Совет Народных Комиссаров приняли в 1933 году. Под будущий мясокомбинат отвели территорию старых боен за Покровской (Абельмановской) заставой. В нашем экскурсе нам придется затронуть и их.

В 1859 году московский генерал-губернатор П.А.Тучков озаботился состоянием скотобоен Москвы, принадлежавших частным лицам и находившихся в совершенно неудовлетворительном санитарном состоянии. Назначенная им комиссия пришла к заключению: городу пора иметь собственные бойни с? новейшими к ним приспособлениями?. В 1866 году городская дума постановила построить за счет московского бюджета образцовую бойню на 30 тысяч голов. Составили и утвердили проект, купили участок за Серпуховской заставой — дачу купца Канатчикова и землю села Даниловки. В 1869 году была выделена сумма в 120 тысяч рублей. Никто, однако, не ожидал, что дело затянется на… 17 лет. Три раза назначались торги — ни один не состоялся. Только в 1885 году вопрос был поставлен вновь — на этот раз со всей решительностью. В результате за Покровской заставой всего через три года вырос грандиозный комплекс — не только бойни и скотопригонный двор, но и салотопенный, кожевенный, альбуминовый заводы. Бойни существовали до 1931 года, пока не началось возведение? Микояновского мясокомбината?… Зачем я все это пишу? Дело в том, что мой дедушка — вышеупомянутый Матвей Дмитриевич Долгов — имел в конце XIX века при городских бойнях мясную лавку. Он был родом из Клинцов Черниговской губернии. Служил в армии, участвовал в освобождении Болгарии от турецкого ига; после ранения под Плевной приехал в Москву и занялся? мясным бизнесом? — покупал у прасолов стада на скотопригонном дворе в дни торгов (площадок), перерабатывал скот на бойнях и продавал мясо оптом и в розницу…

И вновь исторический экскурс — на сей раз во времена не столь уж и отдаленные. Читаю книгу П.И.Богатырева ?Московская старина?: ?Не могу обойти молчанием одну из лучших — если не самую лучшую улицу в Москве — Алексеевскую. Их две: одна Большая, а другая Малая… Большая Алексеевская улица в своем начале очень широка — шире почти всех улиц Москвы. Богатые великолепные дома делают ее прекрасной улицей. Здесь нет ни лавок, ни магазинов, ни мастерских, кроме двух золото-канительных фабрик Алексеевых. От этих Алексеевых и улица получила свое название?.

На этой улице, ставшей при советской власти Большой Коммунистической, я родилась и прожила 30 лет. Улица, действительно, замечательная. Главным ее архитектурным памятником является церковь Мартина Исповедника. Существующий храм построен на месте старого, воздвигнутого при Великом князе Василии III в XIV веке. Многие годы он был закрыт и использовался как склад Книжной палаты. Я помню, как в 1960-е годы с его великолепного фронтона срубались фрески.

Новостроек на Большой Коммунистической практически не было, если не считать жилого дома № 24, возведенного в 1935 году для работников Госбанка и Академии наук, многоквартирного дома № 26 и здания средней школа № 477 (теперь, после капитального ремонта, у нее другой номер).

Особое место в нашей жизни занимала районная библиотека имени Покровского. Она размещалась в бывшем особняке Кузнецова (№ 30 по Большой Коммунистической). На первом этаже находилось отделение для детей с читальным залом, где довольно часто устраивались встречи с детскими писателями. В те времена телевидения еще не было, так что иной раз библиотекари приходили в школу и просто читали книги ученикам.

Соседний с библиотекой бывший дом Морозовой (№ 32) много лет занимал районный Дом пионеров. Красивый трехэтажный особняк стоял в глубине исчезнувшего сада, от которого к 1940-м годам осталась только солидная ограда. Первый этаж с отдельным входом принадлежал какой-то организации. Третий приспособили под жилье, в том числе и для сотрудников Дома. На второй этаж вела широкая парадная лестница. По ней вы попадали в два больших зала — зрительный и танцевальный: высокие потолки, зеркала в простенках, лепные украшения… В зрительном зале постоянно демонстрировались кинофильмы — советские и зарубежные, а также давали концерты для детей известные композиторы и музыканты. В те годы немногие матери имели возможность уделять своим семьям полноценное внимание. Обычно за младшими детьми присматривали старшие. Но для всех нас возможность заниматься любимым делом, вместо того чтобы слоняться по дворам, давал Дом пионеров, где работали кружки вышивания, вязания, рисования, пения, танцев.

Ах, этот кружок бальных танцев! Атмосфера первого бала Наташи Ростовой. Мальчиков учили приглашать? дам? по всем правилам этикета. В ответ — реверансы. Музыка… Вальс… Занятия вела опытный педагог, в прошлом балерина.

Не могу не вспомнить один эпизод начала зимы 1946 года. У меня тогда на все сезоны было одно драповое пальто, перешитое из бабушкиного. На зиму оно? утеплялось? — прилаживался меховой капюшон и между подкладкой и драпом вставлялся ватин. Эта процедура требовала времени, и однажды в день урока танцев я оказалась без пальто. Надела старую телогрейку, прибежала в Дом пионеров самой первой, телогрейку спрятала, ?оттанцевала?, а одевалась уже после того, как все разошлись…

Хочу подробнее остановиться на истории дома № 27, где я прожила с рождения до конца 1964 года. В справочнике? Вся Москва? о нем сказано: ?Николаевский Дом призрения бедных вдов и сирот московского купечества?. В конце XIX века он принадлежал А.А.Морозову; Домом призрения — после реконструкции — стал, перейдя в собственность Купеческого общества. Планировка — гостиничного типа с широким светлым коридором. Каждая призреваемая имела тут достаточно просторную отдельную комнату.

После революции здание заселили вернувшимися из Америки бывшими гражданами Российской империи, уехавшими в начале века за океан в поисках работы. Многие прошли хорошую школу на предприятиях Форда — их определили на завод АМО (позднее — автозавод имени Сталина). Дом так и прозвали — ?американкой?. Перед войной его надстроили пятым этажом с жилыми комнатами для работников Наркомата сельского хозяйства.

Долгое время на первом этаже действовала общественная кухня. Печь топили мазутом, жильцы готовили обед на ней, а дома разогревали на керосинках. По вечерам к титану за кипятком выстраивалась очередь.

Кухню ликвидировали во время войны. В 1946 году после строительства газопровода Саратов-Москва нам поставили газовые плиты в коридорах — по одной на две-три квартиры.

Атмосфера в доме напоминала общежитие — и отнюдь не только в негативном значении этого слова. В праздники коридоры превращались в танцевальные площадки. Танцевали под патефон, позднее — под радиолу. Летом танцы устраивались во внутреннем дворе — ?Маленьком саду? (а был еще и? Большой сад? — он примыкал к дому со стороны Малой Коммунистической улицы). То и дело? крутили кино?: приезжала передвижная установка, жильцы приходили каждый со своим стулом, и коридор превращался в зрительный зал…

Дом существует и сегодня. В 1964 году его передали институту НИИСИНТЕЗБЕЛОК, отселив жильцов в отдельные квартиры. Сохранился и? Маленький сад?. Не так давно по делам службы мне довелось вновь оказаться здесь — на совещании в НИИ. К удивлению своему, обнаружила, что внутри здания по большому счету ничего не изменилось. Правда, в коридорах появились подвесные потолки, но американская сантехническая арматура, установленная около 100 лет тому назад, все еще работает — по-прежнему безотказно…