Осколки мыслей

Лет двадцать назад, возвращаясь домой из командировки, разговорился с соседом по купе.
— Так вы из Кирово-Чепецка? — переспросил мой случайный попутчик. — Я, кажется, уже слышал о вашем городке… А, вспомнил: там фотограф Перевощиков живет, не так ли?
— Верно. И вы тоже знаете о нем? — удивился я.
— Думаю, в нашей стране Перевощикова знает каждый, у кого есть фотоаппарат, — последовал ответ.
Хорошие слова. Они свидетельствуют о том, что Перевощиков — не из тех людей, которые переживают свою славуѕ
Алексей Михайлович Перевощиков родился 24 февраля 1905 года в селе Усть-Чепца; умер уже в выросшем здесь городе Кирово-Чепецке 18 декабря 1988 года. Он долго был фотографом-репортером областного масштаба, а в пятидесятилетнем возрасте вдруг громко заявил о себе как о самобытном мастере художественной фотографии. Впрочем — не вдруг. В середине 1950-х годов в нашей стране начался расцвет фотоискусства. Это движение достигло и провинции, вызвав к жизни ранее невостребованные творческие силы. После посещения в Кировском художественном музее первой в советское время выставки работ своего знаменитого земляка С.А.Лобовикова Алексей Перевощиков получает мощный созидательный импульс и через год на крупной выставке в Ленинграде становится обладателем всех главных наград. С ним ищут сотрудничества редакции центральных изданий. Его снимки сопровождают стихи Пушкина и Есенина, прозу Пришвина. Его называют? фотографом-поэтом?, ?Левитаном художественной фотографии?, ?непревзойденным мастером философского пейзажа?, ?живым классиком русской фотографии?. Его имя появляется в искусствоведческих изданиях и энциклопедиях. Его работы путешествуют по СССР, Англии, Бельгии, Франции, Гонконгу и многим другим странам. В 1969 году на международной выставке в Гааге (Нидерланды) он получает одну из высших наград — за своего? Конька-горбунка?ѕ
А потом наступили другие времена. Алексея Михайловича начали упрекать в? сомнительном экспериментаторстве?, а он с этим не согласился. Таким он и пробыл до конца жизни — беззаветным рыцарем своей музы и легко ранимым, нуждающимся в поддержке стариком. После него остались более двух тысяч фотокартин и записки, названные? Осколки мыслей?, выдержки из которых мы предлагаем вниманию читателей.
Сии записки — мои заключения о моих же злоключениях. Судьба выбрала меня для эксперимента, заставила искать, блуждать, терять, находить — что, мол, из этого получится? В своем искусстве я направление не выбирал, оно меня выбрало. Моя рука оказалась во власти сердца, а не разума.
То, что от сердца, — чисто и честно. Разум врет, а сердце, сердце не обманет. Явления жизни преходящи, а чувства человеческие вечны. То, что сегодня — сегодня. Завтра это будет уже вчера. Все стареет. И любому, даже? самому-самому? направлению в искусстве не избежать этого закона. Искусство жило, живет и будет жить, неизменно обновляя формы своего выражения.
Меня интересовало и увлекало не отражение жизни, а рисование жизни. Я — фотограф, а не фактограф. Я стремлюсь постичь, найти, узнать — на что все же способна фотография. Все, что мы видим, это сырье, ждущее, требующее обработки, трансформации. Писать светом. Писать, а не описывать все как есть. Чистая фотография — голая фотография. Не все голое прекрасно.
He объективу держать художника, а художнику держать объектив в руках. Искусство фотографа-документалиста кончается нажатием кнопки затвора фотоаппарата. Негатив — многое, вероятно, главное, но еще не все, еще можно многое сделать дальше, очень многое.
Я совсем не собираюсь зачеркнуть документализм. У птицы два крыла. Спорят ли они между собой? В принципе я за то и другое, а лично мне по душе сочинительство.
Мы отвыкли от проникновения в суть фотографии, привыкли к лобовому, примитивному понятию содержания. ?Фотография видит поверхность? — из девиза фотографов. Согласиться я не могу. Мало выразить то, что на поверхности. Задача художественной фотографии — изобразить невидимое.
Отражать действительность? Да ведь существует не только видимая действительность, есть действительность в мечтах, мыслях, даже в таких сложных нюансах чувств человеческих, которым и не подобрать словесных определений.
Мир удивительно фантастичен и поэтичен. Мы только его здорово опрозаили. Каждый предмет — натуральный и рукотворный — имеет свою душу. Деревья, кусты, трава, цветы — безусловно, видят, имеют зрение. Иначе зачем им соревноваться в разнообразии и прекрасном цветении?
Мой любимый чистый цветок — василек. Как попал ты в компанию сорняков? Природа щедра и нейтральна. У нее нет деления на сорняки и полезные растения, нужные и ненужные, плохое — хорошее. Все устраивается совершенно естественно, оттого все прекрасно.
Художнику-фотографу любить природу — мало. Надо добиться, чтобы и она отозвалась взаимностью и явилась ему в том блеске — сочетании своего наряда, души и настроения, которое близко сердцу и душе художника.
Тайна в искусстве — олицетворение тайны мироздания. ?Непонятные? произведения… А сколько непонятного в природе, в истории, в жизни?! Мое стремление — узнать незнаемое. Лезу в чащобу, где ждут меня шипы и колючки.
Море синее-синее, а вода в нем совершенно бесцветная. Почему?
Как лучше — вниз головой или вверх ногами?
У лягушки и орла взгляды на мир разные, а мир один и тот же. Кто же из них прав?
Полезно ли человеку иметь дело только с одной полезностью? Жители мы на земле или жильцы?
Которая у человека жизнь настоящая? Когда он в ярких снах или в серой, однообразной действительности?
Почему талант должен, обязан быть нищим?
Что беднее — бедность материальная или бедность духовная?
В чем талант художника? В правильности, верности, точности изображаемого или…?
Как воспринимать картину — через эмоции или через сознание?
В музыке ценится мастерство исполнителя, а в живописи — давай содержание. Почему?
Как в фотографии передать поэтическую метафору?
Что такое искусство? Душевная, сердечная радость или… практическая надобность?
Что такое искусство? Гордая, уважаемая, самостийная фигура или только слуга — услужливый, исполнительный?
Есть ли разница между просто зрителями и? ценителями? искусства? Или все сливается в одну кучу, все одного сорта? Какого же?
Художнику — будь понятен. А зрителю — будь понятлив?
Поднимать зрителя или опускать искусство? Репортаж — это искусство. Искусство — это репортаж?
Счастье человека в том, что он никогда ничего толком не узнает во всех делах и явлениях мира. Искусство — ветер, стихийный ветер. Ему нет дела до выдуманных планов. Единственно жизненный план — это сама жизнь.
Задача искусства — воспламенять то, что не горит, раздувать то, что тлеет. Искусство не удостоверяющее, а волнующее. Дайте зрителю повод к фантазии и воображению, а не предлагайте однозначное решение, где остается только посмотреть.
Если картина создана художником от ума, а не от сердца, то она может при известных данных говорить о мастерстве автора, но не зацепит зрителя за сердце.
Ради Бога, не делайте все правильно. На? правильные? фотографии зритель смотрит? неправильно? — равнодушно. ?Правильный? художник — человек без тени. Только ошибки, ошибки — вот путь к открытию нового, неизведанного, неожиданного. Жизнь без ошибок, творчество без ошибок — непростительная ошибка.
В творчестве неразумно иметь дело только с разумом. Мало музыки, если звонить только в один колокол. Чтобы искусство твое не было сухо, окропляй его своими слезами.
Лучшие художники на свете — дети: неправильность перспективы, пропорций, анатомии и прочее, но правильность выражения своего непосредственного взгляда на мир. Корявое больше задевает и царапает, чем гладкое. Уча детей, надо учиться у детей же, как и чему их учить. Взрослые — тоже дети, только игра их более бестолковая и глупая.
Что за времена и люди?! Фамилий много, а имен не видно. Нет художников, достойных убийственной критики. Все тихо, мирно и скучно, бесталанно. С каждым днем неуклонно все натуральное и в жизни, и в искусстве заменяет суррогат. В искусстве преобладает не фантазия, а бухгалтерия: боже упаси от просчетов!
Каждый критик мнит себя эталоном искусствоведения. Если что-нибудь ему не по зубам, не по душе, не доходит — обязательно виноват художник. Не всего, слушая, следует слушаться. Бывает, жуют, жуют. Не выплюнут и не проглотят. Бывает…
Искусство ?фото? растеклось. Площадь большая, а глубины уже нет. Фонд гениальности, талантливости всегда один. Когда вместо единиц художников он делится на множество, каждому достаются крохи. Один рубль — сто копеек.
Дать дорогу молодым. Не просто молодым, а молодости в искусстве. Молодое зелено от молодости, старое зелено от плесени.
Современно то искусство, которое не знает старости. Отображение примет современности, не вызывающее у современных зрителей ни восхищения, ни возмущения, а только привычное равнодушное согласие, — это псевдосовременность. Современность — … то, что необходимо современному человеку. Что же нужно? Да всякий раз лишь новая красота.
Самое модное сейчас — проникнуть во внутренний мир человека. Через напыщенные жесты, через внешние позы и театральные движения предполагается показать, что это и есть внутренний мир человека. Лицо человека — витрина. Только не всегда то, что на витрине — в магазине. Бывает так, что голове, кроме шапки, ничего не надо.
Трудящемуся дай не его изображение, а дай ему пищу для души. Не обкрадывай его. Покажи свой внутренний мир честно и не лживо. Откровенность! Прежде всего научиться и решиться быть откровенным с самим собой…
Самое трудное на свете — играть самого себя. Почему есть на свете угодники? Потому, что на них есть спрос…
Есть такие, которые понимают меня больше меня самого. Есть чудаки, которые принимают мои фотографии за чудачество. А, как известно, чудаки украшают жизнь. И те, и другие.
?Кому повем тоску мою? Некому мне стало показывать свои? новации?. Или полное равнодушие, непонимание, или — ?трюкачество? и т. п. На этой планете нет для меня? Планеты? (фотоиздательство. — С.И.). И все-таки я пятак, а не копейка. Я имею право видеть результат, итог своих стараний и страданий. Итог, а не частичное выдергивание из целого… Произведения избранные и выбранные — вещи разные. Лучше быть освистанным, чем ощипанным.
Что такое — умный? Умный — значит, послушный. Так говорят об умных детях.
Художники, рапортуя об успехах, совсем зарапортовались. Описывать, изображать только богатство — великая бедность искусства. Зритель видит тщательно профильтрованное, однобокое. Зритель лишен участия в критике. Ему предлагается уже критикованное, проверенное, удобоваримое… Если меня кормить самым любимым моим кушаньем изо дня в день, изо дня в день, я закричу: караул! И сладкого можно набраться до тошноты, и маслом можно кашу испортить.
Быть всю жизнь счастливым, счастливым, счастливым — какая тоска, какое несчастье!
Чтобы укрепить дух человека, волю человека, изображение жизни в розовом цвете — не годится. Оптимизм, безграничный оптимизм — штука весьма опасная, вредная. Если на все улыбаться, не замечая недостатков, с которыми необходимо бороться, то к чему это приведет? Новый человек будет дистиллированным и стерилизованным. Я хочу, чтобы каждый человек был личностью, а не статистической единицей. Не давать исключительно понятное, а учить понимать. Поднимать понимание искусства, а не снижать его до понимания. (Художнику только саночки возить, а кататься будет зритель?) Известная дистанция между художником и публикой не только возможна, но и по-своему необходима.
Я говорю искренне, но это не значит, что моими устами глаголет истина. Я только пытаюсь свое суждение иметь. С одной точки, с одной позиции видна только часть сущего, что не выражает правды. Судить может каждый, а осуждать — никто.
Я не победитель, но и не побежденный. Всю жизнь я искал Синюю птицу и не нашел. Ее никому и никогда не найти. Одной жизни мне явно не хватило. Хвалю себя не за то, что я чего-то сумел добиться, а за то, что пытался. Я с радостью ложусь спать, ибо знаю, что завтра ждет меня не бесцельный день, а ждет меня мое любимое творчество.

1972−1988. Подготовка текста и предисловие С.Ф.Иванова