В статье «На вывод в замужество» («Московский журнал», 2000, № 6) рассказывалось, как непросто было в XVIII—XIX вв.еках выйти замуж крепостной девушке. Однако и для мужчины жениться составляло тогда немалую проблему, что видно по приводимым ниже фрагментам архивных документов (ОПИ ГИМ. Ф.14, д. 60, л.29, 82, 83; д. 237, л.38; д. 271, л.87; д.3729).
Прежде всего следовало получить свидетельство с разрешением на брак от владельца крепостного, домоправителя или управляющего имением. Определенной формы не существовало, но ряд пунктов фиксировался обязательно: вероисповедание брачующихся, их обоюдное согласие на брак, отсутствие между ними родства, факт засватанности невесты, обращение к священнику с просьбой совершить венчание. Вот только два образчика.
«Дано сие от меня… священно и церковно служителям в том, что я находящимся в московском доме моем, состоящем в приходе церкви… крестьянину моему дворовому человеку Василию Степанову Жемчужникову, вдовому по первому браку, имеющему от роду 35 лет, дозволяю вновь вступить в законный брак на засватанной им с обоюдного их согласия невесте крепостной же моей московского дома девице Анастасии Николаевне Михалевой, имеющей от роду 16 лет. По чему и благоволят священно и церковно служители той церкви, где будет совершен брак сей, его, Жемчужникова, с означенной невестой обвенчать по церковному чиноположению. 1848 г. октябрь».
«1847 января 10 дня.
Я, нижеподписавшийся домоправитель Его сиятельства… с соизволения Его сиятельства сим удостоверяю в том, что дозволяется крепостным людям Денису Яковлеву Паномареву, холостому, православного вероисповедания, имеющему от роду 28 лет, и девице Марье Федоровой Качкиной, православной веры, имеющей от роду 22 года, вступить в законный брак, и родства, возбраняющего между ними брак, не имеется, в чем и подписуюсь с приложением герба Его сиятельства московской домовой конторы печати».
Приводимые далее выписки доносят до нас драматичные обстоятельства брачных переговоров и жениховских мытарств.
Из донесения княжеского домоправителя Федора Григорьевича Мякотникова от 31 декабря 1825 года:
«Села Голуни прикащик Никифор Кондаков с прибывшими сюда обозами при особом рапорте в контору от 21 декабря прислал находящихся при тамошней мельнице мельниками Ивана Висталина и Александра Лушникова по случаю вдовства их и по неимением в Голуни невест для женитьбы сюда (в Москву. — Е.П.), для которых хотя здесь в с. Влахернском и есть невесты, а именно дочь егеря Ивана Сошникова и кузнеца Григория Попова и в Гребневе у конюха Голенищева взрослые и имеющие от роду более 20 лет, но пойдут ли они за них в замужество по крайней их избалованности, не известно. Однако означенных мельников Висталина и Лушникова не оставляю послать… посмотреть невест и посватать их, — и что они на том им скажут, и о том имею Вашему сиятельству доложить и между тем и на женитьбу их здесь буду ожидать вашего, государь, повеления».
Из рапорта приказчика села Гребнева Алексея Шкарина от 3 января 1826 года:
«По предписанию московской конторы от 2-го сего месяца относительно дозволения женитьбы на здешних девках Новосильской вотчины с. Голуни мельнику Ивану Висталину, я всеми мерами стараюсь привести оное к исполнению и приступя начально сватать за его в замужество у находящегося здесь конюха Михаила Голенищева дочь девку его Елену, потому что хотя и есть другая девка, подошедшая уже летами, у служителя Алексея Фофанцова дочь Татьяна, но росту самого малого и в замужестве быть еще не годится. Означенная же девка Голенищева взяла меры пристрастия по связи, чтоб выйти в замужество ни за кого другого, как за Федора Ретькина, коему на женитьбу нет позволения, и потворствуя ей на сей предмет ея родной матери, едут теперь они к вам на наемной крестьянской лошади для какого-то объяснения. А посему прошу вас, милостивый государь, по явке их хорошенько ея и мать ее постращать и склонить к замужеству, ибо я наслышан, что она от Ретькина имеет уже беременность, а как страсть ея к нему очень увеличилась, то и говорит самые вредные для жизни своей слова, по сему случаю в отвращение могущих иногда произойти неудовольствий нужно будет Ретькина на время свадьбы, если она случится, вытребовать в Московский дом для работы, о чем и буду ожидать Вашего предписания».
Из рапорта приказчика Василия Баженова от 3 января 1826 года:
«Из девок Катерину Сошникову за мельника Александра Лушникова родственница сестра ея Наталья Малышева выдать ни почему не соглашается, представляя, что они в Голунь сестру свою никогда не отдаст, и приданое готовили не для мельников, и с теми людьми, каков у них зять, а особенно сестра, и сговорить невозможно, которые решительно отозвались, что отдать ни почему не согласны, и будь что случится, то и они согласны за нею же отправиться, о чем представляю на рассмотрение оной конторы, и спрашиваю предписания, каким образом приказано будет с нею поступить. Кузнец же Попов выпросил позволения сходить в Москву спроситься у крестной матери дочери его Катерины Матвеевой, и что получит, обещался сего же дня дать и отзыв».
Почему родня невест оказала двум мельникам столь отчаянное сопротивление? Мельник — партия, как правило, завидная… А разве не трагична фигура Федора Ретькина — любящего и, очевидно, любимого («страсть ея к нему очень увеличилась»), у которого отнимают «девку Голенищеву» Елену — ему же «на женитьбу нет позволения»?
А вот судьба кучера Сергея Голенищева устроилась, по всей видимости, благополучно.
Из донесения домоправителя от 5 августа 1843 года:
«Кучер Сергей Голенищев у управляющего имением… просит разрешить жениться, тридцати лет, поведения всех лучше и трезвой… при этом хочу присовокупить, что хотя в доме и много женатых, но нет таких женщин, которые бы ходили к столу для смывки посуды, кроме двух кузнечных, которые нередко бывают больны и некем заменить… посуду приходится смывать через поварских учеников. Невесту Голенищев нашел в селе Пересветове, дочь тамошнего садовника Чапарина».
Наконец, свидетельство не совсем обычного характера.
Из письма неизвестного лица к домоправителю Федору Григорьевичу Мякотникову от 2 января 182… года:
«Весьма был бы рад, когда бы слухи о женитьбе Николая Федоровича были несправедливы, ибо невеста, ему назначенная, не завидная коновалова падчерица генерала Юшкова, в Пензе проживающего… а она сама пустая и не может быть благонадежною женою, по его хворости ему надобно бы степенную пару, а она совсем не такова, великий промах сделает… желательно, чтобы это не состоялось».
Возникает вопрос: а если это все же «состоялось»? Бедный Николай Федорович…
