Нужен ли закон о биоэтике?

По поводу готовящегося уже давно законопроекта «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения» полемика не только не утихает, но разгорается все сильнее. В № 5 «Московского журнала» за 1999 год об этом размышлял в своем интервью доктор медицинских наук, профессор кафедры внутренних болезней № 1 лечебного факультета Московской медицинской академии имени И.М. Сеченова, председатель Московского общества православных врачей, сопредседатель Церковно-общественного совета по биомедицинской этике при Московской патриархии Александр Викторович Недоступ. Он настаивал на необходимости правового регулирования в данной области, подчеркивая, что поводом для отрицания такой необходимости является убеждение, что, во-первых, понятие «биоэтика» можно трактовать очень широко и, во-вторых, нравственные нормы нельзя втиснуть в правовые рамки. «Беда в том, что медицина опередила соответствующие этические нормативы. Их нужно срочно подтягивать на те дальние позиции, которые уже заняла наука».
На первый взгляд статья Владимира Эдуардовича Гефенидера, юриста, магистра государственного управления, государственного советника III класса, полностью противоречит мнению уважаемого ученого и общественного деятеля, начинаясь с решительной констатации: «Закон о биоэтике не только не нужен, но и невозможен». Однако противоречие здесь, скорее, чисто внешнее. И А.В.Недоступ, и В.Э.Гефенидер, оба люди православные, в принципе говорят об одном и том же: закон должен исходить из норм нравственности, а не наоборот. И тогда законодательная защита прав пациента в любой области необходима и оправданна. Именно это и имеет в виду А.В.Недоступ, утверждая: «Есть такой постулат: не убий! Какой нормальный человек подвергнет его сомнению?» (то есть приводится пример морально-нравственного происхождения закона). Но не прав ли со своей стороны и В.Э.Гефенидер: «Конечно, весьма желательно, чтобы закон не вступал в противоречие с нравственностью … Идеальной является ситуация, когда нормы права непосредственно базируются на нравственных нормах … однако в настоящее время, к сожалению, об этом говорить не приходится…»
Так или иначе, в отношении законопроекта о биоэтике всякое искреннее, заинтересованное мнение заслуживает внимания. Слишком важна проблема, чтобы оставлять ее без самого широкого и всестороннего обсуждения.

Закон о биоэтике не только не нужен, но и невозможен. Даже безотносительно к тому, насколько качественно с правовой точки зрения подготовлен конкретный законопроект «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения». Хотя следует отметить, что текст законопроекта не выдерживает критики как с точки зрения предмета правового регулирования, так и с точки зрения юридической техники и многих других правовых параметров. Тем более что в России ни в действующем праве, ни в широкой практике такой термин — «биоэтика» — почти не встречается — он бытует исключительно в узком кругу его «пользователей». Поэтому, прежде чем вводить правовую защиту и обеспечение нового понятия, следовало бы определиться, вместо какого (или каких) из существующих понятий вводится это новое.
Закон о биоэтике невозможен, во-первых, с точки зрения существования какой-то отдельной биоэтики и даже биомедицинской этики. Вызывает острейшее неприятие даже сам выбор наименования — биоэтика, биомедицинская этика. Если полностью, без сокращения прочесть это словосочетание, то получится биологическая этика, биологическая медицинская этика. Проще уж было бы сказать — животная этика! Даже набор букв — «био» — ассоциируется с далекими от этики и тем более нравственности понятиями типа биоробот, биопроцессор и тому подобными. Чего стоят одни только биологически активные добавки — БАДы, о вредоносности большинства которых предупреждает в своих работах доктор медицинских наук, профессор отец Анатолий (Берестов). Нас и так уже преследуют всевозможные сочетания с приставкой «био» — биокефир, биомолоко, биокрем — скоро уже невозможно будет приобрести в магазинах натуральный продукт, не испорченный разного рода «биологическими» добавками, вводимыми ретивыми «заботниками» о нашем здоровье.
И если уж (в данном случае) проблема эта поднимается православными, то речь, на наш взгляд, должна идти о том, что нравственно (этично как-то сюда не очень подходит) или безнравственно с позиции православия, святых отцов Церкви. А дальше не имеет никакого значения, где эта позиция проявляется — в медицине, в биологии, в юриспруденции, в военном деле, в педагогике или в быту. Как не может быть нескольких истин, ибо Истина всегда одна, так и нравственность, согласно православному учению, всегда одна и не может быть несколько нравственностей: для медицины, для образования, для деловой жизни, для семьи и так далее.
Термин «биоэтика» навязан нам «плюралистическим» Западом, где уже давно «своя» нравственность, «своя» этика в каждой конфессии, в каждой секте, в каждой профессии, в каждой корпорации и чуть ли не в каждой фирме.
Видимо, не случаен и столь плавный переход — от нравственности к этике, от этики вообще — к отдельным видам этики — педагогической, биомедицинской и какой угодно другой; изначальная нравственность при этом разделяется и исчезает. Корень именно здесь — в разделении! Ибо когда единая нравственность дробится на множество больших и малых этик, в каждой по отдельности оказывается возможным то, что в принципе невозможно в цельной нравственности, а запрещаемое одной из «этик» разрешается другой и наоборот. Поэтому, на мой взгляд, не этику новую надо придумывать и создавать вокруг нее новый понятийно-терминологический аппарат, в том числе и правовой, а отстаивать — вплоть до законодательного уровня — православные нравственные и этические ценности и учиться их облекать (там, где это допустимо) в правовые нормы.
Во-вторых, с правовой точки зрения этические нормы не могут быть непосредственно закреплены законом и их нарушение не может (в общем и целом) влечь за собой применения юридических санкций в виде мер уголовной, административной или гражданской ответственности. На то они и нормы этики, нравственности (в отличие от норм права), что их соблюдение обеспечивается не правовыми, но моральными средствами и их нарушение влечет, соответственно, моральную санкцию. У правовых и этических норм — разный предмет, разные средства регулирования, обеспечения, они предполагают разные виды и формы ответственности.
Впрочем, закон может стоять на защите тех или иных норм нравственности, но и в этом случае он не становится законом об этике. Только наиболее общественно значимые нравственные нормы обеспечиваются прямыми средствами правовой защиты. Основная же часть норм нравственности обеспечивается совестью каждого из граждан и авторитетом общественного мнения, но не мерами государственного принуждения. Конечно, весьма желательно, чтобы закон не вступал в противоречие с нравственностью, но достигается это не посредством принятия законов о той или иной «этике», а посредством включения в законы правовых норм, защищающих общественную и индивидуальную нравственность путем установления ответственности за нарушение общепринятых морально-этических постулатов. Идеальной является ситуация, когда нормы права непосредственно базируются на нравственных нормах, исходят из них, в них имеют свой критерий, однако в настоящее время, к сожалению, об этом говорить не приходится.
И в-третьих. Внесением законопроекта «О правовых основах биоэтики и гарантиях ее обеспечения» вроде бы предпринимается попытка оградить граждан от причинения вреда их физическому, душевному и духовному здоровью в случае сознательного или неосознаваемого пренебрежения врачами и иными специалистами нормами нравственности в специфических областях, главным образом связанных с разработкой и применением новейших технологий. Но тогда это должно выражаться как в содержании, так и в названии законопроекта адекватным образом. То есть необходим закон (законы или поправки к ним), например, о защите прав пациентов, о защите пациентов от недобросовестного врачевания, об обеспечении безопасности пациентов при разработках и использовании новых технологий лечения, о запрещении использования определенных методов, форм и способов деятельности, вредных для физического и психического здоровья человека и его потомков, и тому подобное. Помимо правовой стороны, такая постановка вопроса представляется и более соответствующей российским историческим ценностям и традициям, и более понятной людям — врачам, ученым, пациентам, в интересах которых законы и должны приниматься. Ведь одно из существенных требований к законодательству — возможность понимания их не только и не столько узким кругом специалистов, но любым гражданином. Если же закон не понятен без специального толкования — как он будет исполняться?
Не лучше ли с учетом сделанных ошибок подготовить новый законопроект — юридически выверенный, ясный и благозвучный? Тем более, что пока ситуация не обременена принятием упомянутого законопроекта даже в первом чтении. Самое насущное — определиться сначала с конкретным перечнем отношений, которые в этой области представляется необходимым урегулировать правовыми средствами.