Бородино, 1941 год

60 лет назад фашистская Германия напала на Советский Союз. Скорбный, трагический юбилей. Такому юбилею не приличествуют фанфары и громкая риторика. Сегодня мы отдаем наши страницы участникам первых боев Великой Отечественной войны. Так далеко еще было до Берлина… Публикуемые солдатские воспоминания — простые, бесхитростные и вместе с тем бесценные свидетельства тех тяжелейших для страны дней.

Третий месяц шли кровопролитные сражения с немецко-фашистскими захватчиками, рвавшимися к Москве и Ленинграду. В это время наша 32-я стрелковая дивизия находилась на восточных рубежах страны, продолжая осваивать ратный опыт, приобретенный в боях у озера Хасан, при сопках Безымянная и Заозерная, — после этих боев дивизия была награждена орденом Красного Знамени, 26 человек стали Героями Советского Союза, 1570 человек — кавалерами орденов Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды. И вот однажды вместо учебной прозвучала боевая тревога и команда «По вагонам!» Более 30 эшелонов двинулись на запад.
Миновали Красноярск, Омск, Свердловск, Пермь, Вологду. На станции Волховстрой подверглись налету вражеских бомбардировщиков, быстро разгрузились и укрылись в ближайшем лесу.
26 сентября 1941 года дивизию включили в состав армии генерала В.Ф.Яковлева. Мы должны были наступать в направлении Кириши-Грузино для прорыва блокады Ленинграда, но с наступлением темноты нам вдруг приказали вновь погрузиться в эшелоны. На большой скорости помчались куда-то… Промелькнули Ярославль, Загорск; по окружной дороге миновали Москву.
На рассвете 10 октября на станции Можайск первые эшелоны начали разгружаться. Стрелковые и артиллерийские подразделения ускоренным маршем направлялись к Бородинскому полю. Навстречу двигались людские потоки: с запада на восток по Старой Смоленской дороге, по автостраде Минск-Москва, по проселкам и тропкам брели беженцы. Попадались и военные — в одиночку, группами, — которым удалось вырваться из окружения под Вязьмой.
Командир дивизии полковник Виктор Иванович Полосухин довел до командиров частей и подразделений приказ по Можайскому укрепрайону: в течение трех суток любой ценой удерживать фронт шириной 30 километров, не допуская выхода вражеских войск к автостраде Минск-Москва, по которой до Москвы всего 126 километров, а также прорыва немцев на Бородинское поле. Нам предстояло выдержать удар группировки, насчитывавшей свыше 50 тысяч штыков; действия 40-го моторизованного корпуса поддерживали 10-я танковая дивизия в составе около 300 танков, эсэсовская дивизия «Рейх» и авиационный корпус.
В нашей дивизии было 15 тысяч штыков плюс 230-й запасной полк, сформированный из сотрудников военкоматов и интендантов, две танковые бригады и батальон курсантов военно-политического училища.
На главном направлении удара немецкой мотопехоты, танков и авиации располагались подразделения 17-го стрелкового полка имени М.В.Фрунзе и батальона курсантов, дивизионы 154-го гаубичного артиллерийского полка и два противотанковых полка. Огневые позиции артиллеристов находились по обе стороны автомагистрали Минск-Москва (район деревень Верхняя и Нижняя Ельня и Артемки).
В центре Бородинского поля заняли оборону 322-й стрелковый и 230-й запасной полки при поддержке дивизионов 133-го легкого артиллерийского, 121-го противотанкового и 154-го гаубичного полков. Артиллеристы закрепились в районе, где когда-то была батарея Раевского. Командовал ими капитан Зеленов.
Свой командный пункт В.И.Полосухин разместил неподалеку от Бородинского музея.
12 октября в 18 часов по группам противника, попытавшимся приблизиться к передовым позициям Бородинской обороны, был дан залп из 12 гаубичных орудий — и завязалось ожесточенное сражение. Утром 13 октября после мощной артподготовки немецкой пехоте и танкам удалось преодолеть эскарп у деревни Рогачево, но их тут же накрыло пламенем из 70 огнеметов, замаскированных на обочинах дороги.
На рассвете 14 октября позиции 17-го стрелкового полка подверглись шквальной бомбежке. Фашистские самолеты волна за волной накатывались на окопы пехотинцев капитана Макадзе. Следом пошли танки, застрекотали автоматы эсэсовцев. Противник ворвался в окопы, завязалась рукопашная. Натиск немцев усиливался. Бойцы 9-й стрелковой роты 3-го батальона начали беспорядочно отходить. В этот критический миг политрук роты Г. И.Худанов, встав во весь рост, бросил клич: «Ни шагу назад!» Ценой своей жизни он привел отступающих в чувство, те стали залегать, отстреливаться; гаубицы капитана П.И.Куропятникова поставили стену заградительного огня. Атака захлебнулась. Однако противник не успокаивался. К исходу дня ему удалось прорвать оборону 17-го стрелкового полка. Снова выручили артиллеристы, взяв прорвавшихся в огневые клещи.
К вечеру разведчики старшего лейтенанта М.А.Сендерова установили, что немецкие танки сосредоточиваются в ближайшем лесу для поддержки атакующих групп пехоты с целью пробиться к трассе Минск-Москва. Назавтра рано утром силами 154-го гаубичного артполка, 2-го дивизиона 554-го пушечного полка и 4-й батареи 2-го дивизиона 11-го Гвардейского реактивно-минометного полка по лесу был нанесен мощный удар, после которого танковая дивизия гитлеровцев утратила боеспособность на весь день.
Ожесточенность сражения нарастала и на левом фланге. На окопы ползли и ползли танки, ведя за собой автоматчиков. Деревня Артемки семь раз переходила из рук в руки. Стремительно редели ряды обороняющихся: от батальона курсантов военно-политического училища численностью 700 человек осталось в живых лишь 52 бойца.
16 октября немцы возобновили атаки силами оправившейся танковой дивизии. Основной удар наносился по позициям пехотинцев, державших оборону в центре Бородинского поля. Артиллеристы капитана Зеленова подбивали танк за танком, но противник не считался с потерями, бросая в бой все новые машины. Батарейцы бились до последнего дыхания: огневые позиции доставались врагу только тогда, когда выходила из строя последняя пушка и погибал последний солдат.
Тяжелое положение сложилось в районе станции Бородино, куда также прорвались танки и автоматчики, направляясь к деревне Семеновское. 1-й батальон 322-го стрелкового полка выбил немецких мотоциклистов из крайних домов, но вскоре деревню начала бомбить авиация. Танки были остановлены артиллерийским огнем, корректировавшимся лейтенантом Лезговко с колокольни Владимирского собора Спасо-Бородинского монастыря. Завязалась яростная схватка с немецкими автоматчиками, которым удалось пробиться к памятникам Финляндскому, Измайловскому и Литовскому полкам, героически сражавшимся здесь в 1812 году.
На Бородинском поле наша 32-я дивизия стояла насмерть. Продержались не трое, а целых шесть суток! К исходу 17 октября напор вражеских сил сдерживали поредевшие подразделения 322-го и 17-го стрелковых полков, сведенные в два отряда под командованием капитана Щербакова и старшего лейтенанта Портянкина.
18 октября немцы обходным маневром прорвали оборону на другом участке фронта и вошли в Можайск. Дивизия оказалась в мешке. По приказу командующего 5-й армией Л.А.Говорова во избежание окружения ее остатки начали отводить с правого фланга Бородинского рубежа на левый берег Москвы-реки. Уже ночью мы миновали здание Бородинского музея, на стене которого комдив сделал надпись: «Мы уходим, но мы еще вернемся», и стали переправляться через речку Колочь.
При отходе приходилось не только отбивать атаки противника, но и контратаковать его подразделения, двигавшиеся на Москву.
Большой участок шоссе между деревнями Павлищево и Ратчино занимали вражеские танки, бронемашины, бензозаправщики. Разведали местность, сформировали стрелковые группы прорыва, усиленные орудиями 133-го легкого артиллерийского полка. По русскому обычаю всем бойцам выдали чистое нательное белье. Когда стемнело, мы, соблюдая маскировку, начали перемещать свои орудия ближе к шоссе. Батарейцы по 10−15 человек тащили их на руках — лошадей пришлось оставить в лесу.
Светало. Напряжение росло с каждой минутой. Орудийные расчеты в последний раз корректировали цели, чтобы бить по ним прямой наводкой. Скоро стало видно шоссе, в два ряда забитое немецкой техникой. И вот взвилась красная ракета. Заработали наши орудия. Ярким пламенем вспыхивали бензовозы, зачадили танки. Сквозь грохот, огонь и дым с громовым «ура!» мы рванулись вперед, расстреливая мечущихся фашистов. Без больших потерь нам удалось перейти шоссе и сосредоточиться в ближайшем лесу, где, отбиваясь от наседавшего противника, наша дивизия заняла оборону с целью перекрыть путь к Москве по шоссе Наро-Фоминск-Кубинка, пересекавшем поле в районе деревни Акулово. Район этот был превращен в мощный оборонительный узел: отрывались окопы, траншеи, ходы сообщений, строились блиндажи, укрытия для лошадей и боевой техники. Вдоль шоссе создавались минные поля, по обочинам дороги устанавливались огнеметы, в полотно дороги закладывалась взрывчатка. Огневые позиции пушечных батарей разместили на опушках леса, окаймлявшего Акуловское поле, а гаубичные орудия — на лесных полянах. Вдоль ручья Песочный, впадающего в реку Нара, громоздились огневые завалы из хвороста и соломы.
В районе Нарских прудов немцы предприняли психическую атаку, однако бойцы капитана Грищенко (113-й стрелковый полк) не дрогнули: они подпустили «психов» на расстояние прицельного выстрела и открыли кинжальный ружейно-пулеметный огонь, кося немцев, как траву.
В ночь на 1 декабря противник начал крупное наступление, смяв оборонительные порядки соседней дивизии. Его танки устремились к шоссе Наро-Фоминск-Кубинка. В телефонной трубке комдива В.И.Полосухина прозвучали слова командарма Л.А.Говорова: «Дорогой Виктор Иванович! Прошу тебя держаться всеми силами, вцепившись в землю. Это очень важно!»
Вражеские танки рвались к Акуловскому полю, но, нарываясь на огонь орудий лейтенанта А.Б.Розина, раз за разом откатывались. В конце концов им удалось прорваться. На сей раз их встретили меткими залпами батарейцы дивизиона капитана Блонского; пехотинцы забросали танки бутылками с горючей смесью и подожгли огневой завал. Перед противником поднялась стена огня и дыма. Часть танков горела, остальные отошли.
Три дня и три ночи держали мы оборону. Гибли бойцы, редели орудийные расчеты. Но враг на Акуловское поле не прошел и вожделенная автомагистраль Минск-Москва осталась для него недоступной.
Между тем мы не только оборонялись, но и готовились выбить немцев из захваченной ими деревни Акулово. На рассвете 4 декабря после мощной ночной артподготовки подразделения нашей дивизии пошли в атаку, смели вражеские заслоны и освободили Акулово.
В ходе боев за Акуловское поле шоссейная дорога до высоты 201,9 превратилась в огромное кладбище подбитой немецкой техники. Враг был остановлен. Наши части переходили от обороны к наступлению. Это стало началом общего разгрома немецко-фашистских войск под Москвой.
Маршал Советского Союза Г. К.Жуков, тогда командующий Западным фронтом, впоследствии писал: «11−12 октября в район Бородино подошла 32-я стрелковая дивизия В.И.Полосухина, которая сразу же вступила в бой с 40-м мотокорпусом врага, рвавшегося к столице через Можайск. Эта дивизия, спешно переброшенная Ставкой с Дальнего Востока, сыграла решающую роль в отражении удара фашистского мотокорпуса (…) Славная дивизия Полосухина истекала кровью, но все же при поддержке 18,19 и 20-й танковых бригад мужественно отражала удары врага».
За стойкость, мужество и героизм личного состава в боях на подступах к Москве 25 мая 1942 года 32-я Краснознаменная стрелковая дивизия была преобразована в 29-ю Гвардейскую Краснознаменную.