В гостиной зазвучал рояль. Из соседней комнаты, бросив наряжать куклу, появилась трехлетняя малышка. Она всегда была рядом со старшей сестрой в часы ее музыкальных занятий. Селина — надежда всей семьи, красивая, серьезная пятнадцатилетняя девушка, закончила упражнения и раскрыла ноты одной из сонат Бетховена. Сидя на пуфике с игрушкой в руках, Фанни (так звали младшенькую) приготовилась слушать. Завороженная, она и не заметила, как глиняная кукла упала из рук и разбилась. Из глаз Фанни катились слезы…
Все это происходило в доме на углу Офицерской улицы в Петербурге, что стоял как раз напротив Мариинского театра. Сегодня на месте здания находится Петербургская консерватория. А когда-то дом принадлежал Василию Шютцу, потомку известных немецких краснодеревщиков, приехавших в Россию еще в петровские времена, поставщиков мебели двора Его Императорского Величества. За легкомысленное поведение он был отправлен своим родителем покорять Америку, что тогда являлось уделом всех безнравственных молодых людей и было к тому же чрезвычайно модным. Из Канады Василий Шютц вернулся уже с женой. В 1861 году в семье появился четвертый и последний ребенок — дочь. Ей дали пышное имя — Франсуаза Жанна. Очень скоро судьба девочки определилась: с пяти лет она — завсегдатай Мариинской оперы; все ее куклы — персонажи текущего репертуара театра.
Вскоре семейный совет решает отправить старшую сестру Селину на учебу в Италию. Фанни отправляется с ней. И вот восьмилетняя Франсуаза Жанна уже может неплохо спеть коротенькую арию из «Бал-маскарада» Дж. Верди, а в пятнадцать лет в Париже выступает в домашних спектаклях.
Как-то раз Селина заболела, и чтобы не пропадали заранее оплаченные уроки, Фанни попросила педагога позаниматься с ней. Одна из лучших парижских преподавательниц пения была очарована ее природными данными и согласилась заниматься с новой ученицей бесплатно. После завершения начального курса юная певица совершенствуется под руководством самой Полины Виардо.
В 1884 году дебютировавшая на сцене Итальянского театра в Париже Франсуаза Жанна Шютц превратилась в Фелию Литвин. Но труппа вскоре распалась, и Фанни заключает договор с одной из оперных трупп, гастролирующих по французской провинции. Обладая абсолютным музыкальным слухом и поразительной памятью, она очень быстро пополняет свой репертуар. Случалось, даже, что ей приходилось осваивать новую оперу в три дня.
«Усталость мне незнакома: я все время работала; под подушкой у меня всегда лежал клавир», — много лет спустя вспоминала Фелия Литвин в своих мемуарах.
Однажды молодую певицу представили знаменитому французскому композитору Жюлю Массне, чьи оперы «Вертер» и «Манон» до сих пор украшают репертуар многих театров мира. В 1885 году он предложил ей спеть партию Саломеи в своей опере «Иродиада», написанной по библейскому сюжету: Фелия Литвин идеально отвечала всем его требованиям. Впоследствии долгие годы композитор вел с ней переписку. В каждый день рождения Фелии Литвин Жюль Массне присылал букет роз, постепенно увеличивая количество цветов в букете на один, и только когда букет слишком явно стал напоминать имениннице о ее возрасте, поклонник «забыл» свой обычай.
9 марта 1887 года в Брюсселе Фелия Литвин впервые в жизни выступила в опере Вагнера. Партия Брунгильды в «Валькирии» открыла ей волшебный мир вагнеровской музыки. После этого выступления имя Фелии Литвин появляется на афишах оперных театров Рима, Венеции, затем парижской «Гранд-Опера» и неаполитанского «Сан Карло». После спектаклей — несметное количество цветов и подарков от восхищенных поклонников. В 1888 году среди венецианских домохозяек пользовались популярностью спичечные коробки с ее портретом.
Наконец 7 апреля 1890 года покорена главная вершина оперного Олимпа. В Миланском театре «Ла Скала» был дан спектакль «Гамлет», в котором пели Маттиа Баттистини, Эмма Кальве и Фелия Литвин.
Заинтригованная успехами «русской француженки» на сценах Европы, дирекция Императорских театров считает возможным пригласить ее в Россию. И вот — Москва. Как гастролировавший в России Иоганн Штраус для удобства восприятия именовался в афишах Иваном Страусом, так и Фелия Литвин стала у нас Феклой Васильевной Литвиновой.
Иностранная гастролерша поначалу была встречена критикой довольно прохладно. От певицы ждали какого-то откровения, потрясения. Стандартный западноевропейский репертуар русских зрителей не удовлетворил. Ф. Литвин пела в Москве в операх Г. Доницетти «Лукреция Борджиа», П. Масканьи «Сельская честь», Ш. Гуно «Фауст», Дж. Мейербера «Африканка». Но вот выступление в опере «Юдифь» А.Н.Серова. Библейский героический сюжет, музыка русского композитора, великолепные хоры, большие возможности для актерской игры (недаром роль Олоферна была одной из коронных в репертуаре Ф.И.Шаляпина)… Известный критик того времени Семен Кругликов писал в журнале «Артист»: «Он (голос. — Н.Ш.) у артистки великолепен, по силе звука громадный, он ровен, совершенно свеж, металлического густого и вместе мягкого тембра, обширнейшего диапазона, причем не знаешь, какой регистр лучше — нижний, средний или верхний, — всюду одинаковая свобода, звучность. Как материал, трудно себе представить лучшее драматическое сопрано».
Образ героини, совершающей подвиг во имя Родины, идеально подходил артистке по темпераменту, манере игры, вокально и даже чисто внешне. Высокая, статная, с крупными чертами лица, Фелия Литвин была живым олицетворением библейской легенды. Исполнив партию на русском языке, певица покорила публику и критику.
После дебюта на сцене Большого студенческая делегация попросила артистку выступить на благотворительном концерте «в пользу недостаточных студентов». Через несколько дней она уже поет в зале Благородного собрания.
«Публика оказала мне восторженный прием. С верхней галереи бросали цветы с таким рвением, что на плечах у меня остались от них синяки…»
Московские триумфы «Юдифи» сменились петербургскими.
«Уж и пела же она ее!.. Фраза „У вечерней зари я возьму алый блеск“ произносилась так, что казалось, вот Юдифь уже вся озарена этим алым блеском, точно закутана в волнующееся алое покрывало. А при следующих словах на более высоких нотах: „Я у солнца возьму золотые лучи“ — вся фигура Юдифи точно вырастала, и мнилось, что золотые лучи сияющей диадемой обвили ее голову, дрожат в ее волосах, всю пронизывают ее каким-то волшебным светом», — пишет в книге «Петербургская опера и ее мастера» Э.Старк.
В зимнем сезоне 1891/92 года артистка исполнила также партию Наташи в опере «Русалка» А.С.Даргомыжского. Но характер простой русской крестьянки удался ей меньше образа героической девы. Спустя несколько десятилетий Фелия Литвин признавалась: «…по-настоящему я поняла эту роль только в 1911 году, когда выступала с ней в Монте-Карло с Шаляпиным. Чтобы хорошо исполнять эту роль, нужно иметь русскую душу. Даже голос, и тот должен стать славянским».
Она мечтала выступить в операх Мусоргского; уже шла работа над партией Ярославны в «Князе Игоре» А.П.Бородина и Войславы в «Младе» Н.А.Римского-Корсакова. Однако в силу неизвестных нам обстоятельств дирекция Императорских театров не продлила контракт и Фелия Литвин покинула Россию.
Неудачное замужество и последовавший затем долгий бракоразводный процесс заставили Фелию Литвин покинуть сцену, на которую она снова вышла только в 1897 году в нью-йоркской «Метрополитен-Опера». В Нью-Йорке она возобновила свою музыкальную деятельность. Исполненная партия Изольды в музыкальной драме Рихарда Вагнера «Тристан и Изольда» стала одной из самых любимых в репертуаре певицы. «Как можно жить, не исполнив эту царицу ролей! Наверное, как и моей любимой героине, мне была суждена лишь одна любовь: я должна была жить на сцене и умереть на ней со словами Изольды на устах: «О, восторг!»
Между тем дирекция русских Императорских театров начинает приглашать Фелию Литвин. С 1899 по 1914 год она регулярно гастролировала в Петербурге, сделавшись фактически членом труппы Мариинской оперы. Не случайно почти все музыкальные словари и энциклопедии Запада пишут о ней как о русской певице.
«Каждый год я приезжала в Петербург и пела в Мариинском театре. В 1903 году я получила звание Солистки Его Величества, честь, которой обычно удостаивают артиста лишь после 25-летней службы в театре».
Во время русских сезонов С.П.Дягилева в Париже Фелия Литвин исполнила Плач Ярославны и дуэт Ярославны и Игоря из оперы А.П.Бородина «Князь Игорь» с Ф.И.Шаляпиным, пела «Песни и пляски смерти» М.П.Мусоргского, другие его произведения. В 1909 году на сцене оперного театра в Монте-Карло она выступала в опере А.С.Даргомыжского «Русалка» с Ф.И.Шаляпиным (Мельник) и Д.А.Смирновым (Князь). Потом были песенные циклы Р. Шумана, Р. Вагнера, Л.Бетховена. В программе московского концерта значились романсы П.И.Чайковского, М.П.Мусоргского, песни Брамса, Шуберта, Форе. В октябре 1913 года в Москве Фелия Литвин спела цикл романсов С.В.Рахманинова, один из них автор посвятил исполнительнице.
Через год началась война. Фелия Литвин окончательно оставляет оперную сцену. Отчасти — под влиянием событий, отчасти потому, что, воспитанная в традициях французской школы, она с трудом воспринимала новые музыкальные веяния. Сказывался и возраст. Фелия Литвин отдалась делу благотворительности.
«Я страдала за обе свои любимые отчизны: за Россию и за Францию. Все это время я выступала в Шатегийоне, Клермон-Ферране и Риоме, устраивала концерты в пользу солдат прямо на улицах. Пожертвования я собирала в кепи. Потом я вернулась в Париж и послала в «Фигаро» следующую телеграмму: «Не имея возможности отдать свою жизнь двум моим любимым отечествам — России и Франции, я отдаю им свой голос».
В 1915—1916 годах она поет перед солдатами русского экспедиционного корпуса во Франции. В 1917 году в концерте в пользу канадских солдат, который давала Фелия Литвин, принимали участие двадцать русских солдат-балалаечников.
Как педагог, Фелия Литвин воспитала солистов крупнейших оперных театров мира: «Гранд-Опера» в Париже, Большого в Москве, Мариинского в Петербурге. Из русских артистов своей карьерой ей обязаны И. Алчевский, Н. Куклин, В. Павловская-Боровик, Н.Кошиц. В 1927 году она становится профессором консерватории в Фонтенбло, во Франции, а 20 сентября того же года ей был пожалован орден Почетного Легиона с вручением бриллиантового креста.
Свои последние дни Фелия Литвин провела в доме для престарелых артистов в Париже, в пользу которого ею и ее учениками было дано немало благотворительных концертов. Глубоко чтимая когда-то Ж. Массне, Ш. Гуно, К. Сен-Сансом, К. Дебюсси, М. Равелем, А. Тосканини, А. Рубинштейном, А. Гречаниновым, С. Рахманиновым, певшая с Ф. Шаляпиным, И. Ершовым, Э. Карузо, А. Мазини, Жаном и Эдуардом Решке, она скончалась всеми забытая и покинутая.
«Я переселилась в дружную семью престарелых артистов… Я иду на это без слез, мужественно и твердо, потому что знаю, что так нужно. Впрочем, дирекция этого превосходного заведения приняла во внимание мое артистическое прошлое и мою нынешнюю деятельность и предоставила мне помещение, в котором я смогу продолжить свою педагогическую работу. Я не могу и не должна оставаться в бездействии. Была ли я счастлива? Не всегда… За все свои счастливые минуты я заплатила страданиями и печальным концом, мое сердце — вместилище скорби… Самой большой радостью были для меня мой труд и мои артистические успехи. Петь — значит жить… Правда, научить других тому, что доставляло тебе самой столько радости, это тоже радость! Но моего голоса, такого теплого, такого прекрасного, уже нет. На память о нем у меня осталось лишь несколько пластинок. И, дотрагиваясь до граммофона, я всегда говорю: «Здесь покоится Фелия Литвин».
Фотографии из коллекции автора
