Начало пути

Совсем недавно я «открыла» для себя ваш журнал. Чтение его доставило мне истинное удовольствие объективностью, документированностью материалов. В связи с этим у меня возникла идея переслать вам похвальные листы моего отца Шуваева Николая Васильевича, выдававшиеся лучшим ученикам Ставропольской мужской гимназии. Он оставил и воспоминания о гимназии, о Ставрополе начала XX века. Думаю, что они представляют определенный интерес, и потому высылаю вам небольшой отрывок.
Отец учился в Ставропольской гимназии с 1913 по 1920 год. Он родился и вырос на окраине этого губернского города — в Форштадте в семье мелкого служащего. В гимназические годы считался первым учеником класса, о чем свидетельствуют похвальные листы, подписанные директором, председателем педагогического совета М.Л.Ивановым (отец называл его генералом), законоучителем священником Загородним, учителями и членами совета Е. Бибером, Д. Пономаревым, Х.Ставраковым. Часто вспоминал Николая Яковлевича Динника, преподававшего в гимназии географию, — ученого, путешественника, собирателя коллекций предметов быта и произведений искусства разных народов, награжденного золотой и серебряной медалями Русского географического общества. Отец хорошо знал церковнославянский язык, свободно читал старые церковные книги; владел немецким, даже перевел ряд книг немецких авторов. Знаком ему был и греческий язык.
Кроме преподавания классических дисциплин, мальчиков обучали ремеслу: обувному (в трудные послереволюционные годы отец шил обувь себе и сестрам), столярному и слесарному — даже гальванопластике. Вот перечень преподававшихся предметов: русский язык, литература, математика (арифметика, алгебра, геометрия, тригонометрия), физика, история, французский, немецкий, латинский, славянский языки, основы греческого, логика, психология, химия, география, космография, природоведение, чистописание, рисование, пение.
Долгое время существовал союз выпускников гимназии. До последнего дня своей жизни отец поддерживал связь со многими из них. Некоторые имена мне известны: Володя Кобелев (умер в Болгарии, куда уехал после революции), Анатолий Поддубный (ставший учителем в Майкопе), Валентин Ведерников (член-корреспондент Украинской Академии наук), Георгий Челядинов (профессор Ставропольского сельскохозяйственного института), Александр Оржеховский, Константин Демьянов (лауреат Димитровской Государственной премии Болгарии за работы в области сельского хозяйства), Георгий Шимановский, Федор Хованский, Владимир Колыванов, Стоянов, Вольф Моткин, Александр Сипетый, Наум Штиллер, Александр Цыренщиков (директор ГУМа). Их уже нет на свете. Но, может быть, живы их дети и внуки?
После гимназии отец окончил Донской политехнический институт в Новочеркасске по двум специальностям — строительной и инженерно-гидротехнической, строил ирригационные сооружения на Маныче, гидроэлектростанции на Тереке и Гизельдоне, в Грузии и в Ставропольском крае, а также Невинномысский канал — основу оросительной системы в степях Северного Кавказа.
Л.Н.Шуваева

…Жили мы в Старом Форштадте. Население его в начале века составляло 17 000 человек — более четверти всех жителей Ставрополья. Были это преимущественно мещане, занимавшиеся земледелием на арендуемых у города обширных полях (сеяли пшеницу, кукурузу, просо, ячмень, сажали картофель). А на приусадебных участках размером от 300 до 1200 саженей занимались огородничеством и садоводством, держали домашний скот, птицу, лошадей. Промышляли извозом, работали «дрогалями» (извозчиками): одноконная рессорная повозка называлась «пролеткой», пароконный колесный экипаж — «фаэтоном». «Мастеровщины» из рабочих по найму было мало, так как промышленности в городе почти не было, работали на небольших заводах, швейной фабрике, в маленьких частных мастерских. Сезонные рабочие требовались в основном в теплое время года на так называемой «каменоломке» — участке, примыкавшем к Старому Форштадту, где добывался известняк. Его обрабатывали вручную и складывали из него стены домов, хозяйственных построек, ограды. В Ставрополе и сейчас сохранилось много домов и заборов, сделанных из этого камня. Изнутри и снаружи дома обмазывали глиной и тщательно выбеливали известью, а фундаменты окрашивали сажей в черный цвет.
Дом моего отца находился в верхней части Старого Форштадта — теперь это улица Лермонтовская. На западе она упиралась в стену кладбища с церковью Святого Даниила, на востоке проходила мимо большой площади, посреди которой находился Софийский собор, к сожалению, уже не существующий, тоже окруженный кладбищем, где были захоронены знаменитые жители Ставрополя. Улицу на довольно большом протяжении обрамляли с одной стороны сады Учительской семинарии и Учительского института, с другой — губернская больница и длинные одноэтажные здания казарм, вдоль которых росли могучие липы со стволами в два обхвата. За казармами была губернская тюрьма, выходившая на площадь — голую, без единого деревца, производившую удручающее впечатление. С восточной стороны площадь обрывалась у балки с крутыми каменистыми склонами. Внизу бил сильный ключ с чистой и холодной водой. Отсюда воду забирали в бочки и развозили по городу. Два ведра стоили копейку. Место это называлось «аульчиком».
Летом улица зарастала мелкой жесткой травой, колючими кустами «верблюжатника», весной расцветала розовыми цветами дикого шиповника. Посреди улицы дождевые потоки промыли канаву, глубина которой была больше человеческого роста. По обеим ее сторонам тянулись дорожные колеи. Летом здесь собиралась местная детвора и затевала игры…
Ставропольская классическая мужская гимназия была основана в 1837 году, в честь присутствия на открытии императора Николая I ее назвали Николаевской. Гимназия состояла из двух отделений: классического (десять классов, в том числе два подготовительных) и реального (девять классов — с двумя подготовительными). В первом отделении делался упор на гуманитарные дисциплины с обязательным обучением немецкому, французскому и латинскому языкам. Во втором отделении латинский язык не изучали, но зато математике уделялось большее внимание — в седьмом классе проходили начала дифференциального и интегрального исчислений. Количество учащихся превышало тысячу человек. При гимназии существовало общежитие для иногородних. И «классики» и «реалисты» носили одинаковую форму.
В гимназию я поступил осенью 1913 года сразу в первый класс (мне было 10 лет). В тот год желающих поступить было очень много. Министерство просвещения разрешило открыть вторую гимназию, названную Георгиевской, куда были переведены 300 учеников, в их числе и я. Она располагалась напротив первой, на другой стороне огромной базарной площади, и занимала небольшой двухэтажный дом. По сравнению с Николаевской Георгиевская гимназия казалась «бедной родственницей» — маленькие актовый и гимнастический залы, теснящаяся в четырех комнатках довольно богатая библиотека без читального зала. Не было и домовой церкви. В 1914 году архиепископ Ставропольский Агафадор выделил для гимназии помещение на втором этаже колокольни Андреевской церкви, рядом с его резиденцией.
В гимназию я поступал подготовленный отцом, бывшим солдатом. Занимаясь самообразованием, он стал начитанным и грамотным человеком. К описываемому мною времени он работал конторщиком на заводе известного миллионера И.Г.Ломагина. Когда я и мой брат уже учились, отец, страстный театрал, заставлял нас переписывать драматические роли для трех местных театров. Так мы знакомились с произведениями Шекспира, Шиллера, Фонвизина, Гоголя, Пушкина, Грибоедова, Островского, Сухово-Кобылина. Кроме того, мы составляли в нескольких экземплярах ведомости нуждающихся по поручению Общества попечительства о бедных, где отец был не то казначеем, не то секретарем…
Арифметике отец учил нас основательно. Однако за два месяца до вступительных экзаменов мне взяли репетитора, ученика 2-го класса Учительской семинарии, паренька лет 15−16. Ему вменялось в обязанность проверить, как я знаю программу. И он многое разъяснил мне по арифметике и русскому языку. Но особенно он обращал внимание на мою подготовку по Закону Божьему.
В коридорах гимназии, куда мы пришли с отцом, было много нарядной, хорошо одетой публики. Дети шумели, волновались. Я чувствовал себя неуверенно. Очутившись в огромном зале и увидев экзаменаторов в форменной одежде, я оробел. Но одна черта моего характера — умение быстро овладевать собою — помогла мне и на этот раз. Письменные экзамены прошли хорошо, я одним из первых сдал свои листы. Устный по русскому и Закону Божьему прошли тоже успешно, я даже заслужил похвалу за знание Ветхого Завета и получил «пятерку с плюсом». Похвалили меня и за грамматический разбор предложений. На следующий день отец ходил гордый — я его не подвел, сдав все предметы на «отлично». Не менее отца моими успехами гордился и репетитор. «Прошел по конкурсу», — говорил он. Действительно, на одно место в тот год претендовали четыре человека.
Перед началом занятий в актовом зале нас приветствовал высокий важный мужчина в мундире и в орденах. Директор и математик М.Л.Иванов сказал небольшую речь о том, что мы должны хорошо учиться, примерно себя вести, слушаться наставников, быть честными и справедливыми, чтить свою гимназию. Я хорошо запомнил первый урок немецкого языка. Вначале один из учеников прочел молитву. Учительница вела себя очень просто, ходила между партами, шутила, вызывала нас к доске. Казенной атмосферы я не почувствовал. Именно этой учительнице мы все впоследствии оказались обязаны хорошим знанием немецкого языка и немецкой литературы…