Русская линия / Библиотека периодической печати / Русские судьбы

В 1998 году по благословению Высокопреосвященнейшего Михея, архиепископа Ярославского и Ростовского, была возобновлена традиция пеших крестных ходов из Борисо-Глебского на Устье мужского монастыря, где в XVI веке подвизался Иринарх затворник, к источнику преподобного у села Кондаково, в 20 верстах от обители. Эти крестные ходы стали событием всероссийского значения: если в первом — 1998 года — участвовало около 150 человек, то летом 2000 года по дорогам Ярославщины более суток текла настоящая людская река.
Крестный ход 1999 года был ознаменован обретением честных вериг преподобного Иринарха — каждый идущий мог возложить их на себя. Крестный ход 2000 года впервые проходил под сенью большой иконы Иринарха затворника, которую свыше сорока километров с молитвой несли через овраги и косогоры, лесами и полями, при солнце и луне впереди далеко растянувшегося шествия. К ней прикладывались сотни людей — и многим из них подавалась помощь, о чем есть свидетельства.
Написала икону Елена Драшусова — как позже оказалось, правнучка генерала от инфантерии Дмитрия Григорьевича Щербачева (1857−1932), некоторые потомки которого, в том числе и Елена, проживают в Брюсселе.

…Генерал Щербачев — один из крупнейших военачальников дореволюционной России, дипломат, пользовавшийся особым расположением румынского короля Фердинанда II. Его внучка, Марина Владимировна Драшусова, стала в конце Великой Отечественной войны военным переводчиком и в составе первой французской миссии на Потсдамской конференции встречалась с маршалом Жуковым. Наконец, его правнучка Елена несколько лет назад приехала в Троице-Сергиеву лавру учиться иконописи…
Листаем Большой энциклопедический словарь, издание 2-е, переработанное и дополненное (М., 1998), — Д.Г.Щербачева там нет. Нет его и в многотомном Русском биографическом словаре (СПб., 1896−1913). Существует, правда, довольно обстоятельная книга: Э.Г. фон Валь. «К истории белого движения. Деятельность генерал-адъютанта Щербачева» (Таллинн, 1935), однако в России она практически неизвестна. Лишь недавно в Москве вышел «Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения» Н. Рутыча («Российский архив». 1997), где имеется краткий очерк основных событий жизни и деятельности Д.Г.Щербачева.
Мы далеки от того, чтобы определять величие человеческой судьбы по принадлежности к «красным» или «белым». И о генерале Щербачеве узнали не из случайно подвернувшейся книги или публикации, а пройдя 20 верст крестным ходом с иконой преподобного Иринарха затворника. Так что здесь случайности быть не могло. Скоро мы встретились с Еленой и ее матерью Мариной Владимировной в редакции. Публикуемый сегодня материал основывается на воспоминаниях матери и дочери, любезно предоставивших нам фотографии из семейного архива, а также на упомянутых выше изданиях. Сведения о генерале Щербачеве приводятся в основном по «Биографическому справочнику» Н. Рутыча, общей ссылкой на который мы здесь и ограничимся, чтобы не оговаривать каждую цитацию или близкий к тексту пересказ.
«Кто видел Щербачева как скромного, мягкого, уступчивого члена семьи, не мог узнать его в роли военачальника. Его прямолинейность и твердость не вязались с его исключительными дипломатическими способностями. Его лицо с резко очерченными чертами отличалось подвижностью. Взгляд был у него пронзительный и придавал его лицу орлиное выражение. Подчиненные его любили, даже обожали, знакомые его уважали. Он был в высшей степени набожен. Сын его Александр Дмитриевич пишет: «Не я один, но многие, случайно слышавшие, как он молится каждое утро и каждый вечер, были потрясены его молитвой… Его фразу, вернее, молитву: «Боже, спаси Россию!» — я слышу как сейчас. Надо было слышать, с какою любовью и просьбой он ее произносил» (Э.Г. фон Валь.).
Генерал от инфантерии Дмитрий Григорьевич Щербачев окончил Орловскую военную гимназию, 3-е военное Александровское и Михайловское артиллерийское училища и Николаевскую академию Генерального штаба (1884). Служил по Генеральному штабу в Санкт-Петербургском военном округе — старшим адъютантом штаба 2-й Гвардейской пехотной дивизии. С 1890 по 1898 год — старший адъютант штаба войск гвардии и Санкт-Петербургского военного округа. Полковник (1894). С 1898 года — начальник штаба 2-й Гвардейской пехотной дивизии. С 1901 года — командир 145-го Новочеркасского полка. Генерал-майор (1903), командир Лейб-гвардии Павловского полка. Когда полк Щербачева подавил беспорядки в Кронштадте и бунт в Саперном батальоне (Марина Владимировна Драшусова рассказывает: «Начали бунтовать. Никто не знал, что делать, пока дедушка не пришел и не сказал: «Смирно!» И все было кончено»), получил назначение в свиту Его Величества. С июня 1906 года — командир 1-й Финляндской стрелковой бригады, с января 1907-го — начальник Императорской Николаевской академии Генерального штаба. Генерал-лейтенант (1908). В конце 1912 года назначен командиром 9-го армейского корпуса, во главе которого его застала первая мировая война: корпус вошел в состав 3-й армии Юго-Западного фронта. После побед на Золотой и Гнилой Липе генерал Щербачев, проявив инициативу, овладел Львовом, за что был награжден орденом Св. Георгия IV степени. Осенью 1914 года руководил блокадой Перемышля, а в апреле 1915 года был назначен командующим 11-й армией на Карпатах. Во время отступления русских войск (наш фронт прорвала армия фельдмаршала А. Макензена) генерал Д.Г.Щербачев смог отвести свою армию к Днестру и нанести контрудар Южной германской армии. За эту операцию он удостоился ордена Св. Георгия III степени, присвоения звания генерала от инфантерии (октябрь 1915), назначения генерал-адъютантом и командующим 7-й армией Юго-Западного фронта, одержавшей под его началом ряд побед на реке Стрыпе во время Брусиловского прорыва летом-осенью 1916 года.
В апреле 1917 года генерал Щербачев становится помощником Главнокомандующего Румынским фронтом, причем номинальный Главнокомандующий — румынский король Фердинанд II — предоставил ему не-ограниченные полномочия, что немедленно сказалось на ходе кампании: в июле русско-румынские войска нанесли противнику серьезное поражение под Марешештами, однако развить успех не удалось из-за телеграммы Керенского, потребовавшего остановить наступление в связи с прорывом немцев у Тарнополя. В июле-августе русско-румынские войска отбили под Марешештами наступление 11-й армии фельдмаршала Макензена, тем самым вынудив его отказаться от дальнейших активных действий.
Имя Дмитрия Григорьевича Щербачева, организовавшего достойный отпор А. Макензену, становится в Румынии чрезвычайно популярным: под его руководством румынские войска почувствовали наконец вкус победы.
После Октября 17-го генерал Щербачев бескомпромис- сно боролся с революционным разложением в армии, благодаря чему войска на Румынском фронте дольше других сохраняли боеспособность. Марина Владимировна вспоминает: «Он был монархистом по убеждениям, адъютантом двух государей — сначала Александра III, потом Николая II. Он был единственным, носившим разные погоны: один — золотой с вензелем «А III», другой — серебряный с вензелем «Н II». И он был единственным военачальником царской армии, у которого ни один офицер и ни один солдат не сняли погон и остались верными своему Государю».
В это время вполне проявились и его дипломатические таланты. Находясь в дружеских отношениях с командующим румынской армией генералом Презаном и с Главным французским советником при румынской армии генералом Бертело, Д.Г.Щербачев умело сглаживал противоречия между дипломатическими и военными представителями союзников в Румынии.
После Брест-Литовского договора Румынский фронт оказался полностью блокирован австро-германскими войсками. Генералу Щербачеву пришлось заключить перемирие с фельдмаршалом Макензеном — на весьма почетных условиях для Румынии, сохранившей в результате свою армию. Подписание этого перемирия всегда рассматривалось в Румынии как большая заслуга Д.Г.Щербачева.
18 апреля 1918 года Д.Г.Щербачев сообщил союзным миссиям, что отказывается от должности фактического командующего Румынским фронтом, и уехал в предоставленное ему Фердинандом II имение — замок Гдынцы. Оттуда он ведет переписку с командующими добровольческих армий, выезжает в Бухарест на встречу с генералом Бертело — теперь Главнокомандующим союзными войсками, вошедшими в румынскую столицу. Генерал Бертело вручил ему Большой крест Почетного легиона и обещал высадить в черноморских портах двенадцать союзных армий.
Однако уже в декабре 1918 года Франция этот план дезавуировала. Французы начали эвакуироваться из Севастополя и Одессы. Д.Г.Щербачев отправился в Париж, по пути посетив Екатеринодар, где был назначен военным представителем русских армий при союзных правительствах и союзном Верховном Главнокомандовании. В Париже он организовал Управление по снабжению белых армий.
Неудачи белых армий, раздоры между их руководителями больно ранили Д.Г.Щербачева. В конце концов он покинул свой пост и уже в качестве частного лица поселился в Ницце. «Благодарная Румыния обеспечила его от личной материальной нужды» (Э.Г. фон Валь). В Ницце он и умер 18 января 1932 года и был похоронен на тамошнем русском кладбище. До самой смерти он больше не пытался сколько-нибудь активно участвовать во всякого рода белоэмигрантских политических движениях и акциях.
Осмелимся высказать предположение, отсутствующее у Э.Г. фон Валя и у Н. Рутыча (что и понятно, учитывая апологетичность их сочинений по отношению к «белым»): убежденный державник-монархист Дмитрий Григорьевич Щербачев под конец жизни выпал из белого движения именно в силу того, что в значительной своей части оно не было ни державным, ни монархическим. Недаром, по воспоминаниям внучки Марины Владимировны Драшусовой, он, в отличие от многих белоэмигрантов, предчувствуя все ужасы фашизма, «очень сильно переживал за Россию, говоря: лучше Советы, чем немецкое порабощение"…
У генерала Щербачева было четверо детей. Потомки старшей дочери Екатерины живут сейчас в Аргентине. Сын Александр Дмитриевич, выпускник Пажеского корпуса (последний выпуск), был арестован в Праге, где находилась и его младшая сестра Мария, в 1945 году и умер в Воркуте в 1958 году. Дочь София Дмитриевна еще на родине вышла замуж за прибалтийского барона Эрнеста Вольдемара фон Валя. Когда Д.Г.Щербачев уехал в Париж, тот еще некоторое время находился в России, будучи связным у белых. В 1919 году его схватили в Одессе и содержали в трюме крейсера вместе с другими арестованными. София Дмитриевна, бывшая сестрой милосердия и женщиной решительной, надела косынку с крестом, взяла санитарную сумку, в которой спрятала штатскую одежду, и пошла на крейсер. Охране она сказала, что направлена за тяжелораненым. Матросы «сестрицу» пропустили. В трюме она отыскала мужа, переодела его в гражданское платье, изобразила на ноге «перевязку». Он смог вымолвить только: «Ты с ума сошла!» Она ответила: «Умирай или иди!» — и вывела его на волю.
Эрнест фон Валь хотел остаться в России, но София вновь проявила характер и настояла на отъезде за границу. В то время она была уже беременна. С трудом пробились на один из пароходов, направлявшихся в Константинополь. Но там их не приняли, опасаясь заразы из «тифозной России». В другом греческом порту заставили пройти карантин, где после дезинфекции все платье пришло в совершенную негодность, так что Софии оказалось нечем прикрыть наготу. Тогда муж отправился на базар, надеясь раздобыть что-нибудь из одежды. Единственное, что он смог приобрести, — два мешка из-под картошки. Их распороли, сшили из дерюги подобие савана — и уже в таком виде София Дмитриевна прибыла в Марсель, откуда дали знать в Париж Д.Г.Щербачеву. Через полтора месяца в Париже родилась Марина.
Всю вторую мировую войну Марина Владимировна с бабушкой и мамой прожила в Ницце. Окончила университет, два года преподавала немецкий язык, а в конце войны поехала в Париж, чтобы, как она говорит, «записаться в какую-нибудь военную организацию против немцев». Ей удалось устроиться переводчицей на флот. С первой французской миссией в 1945 году Марина улетела в только что освобожденный Берлин. Участвуя в качестве переводчицы в работе Потсдамской конференции, она встречалась с маршалом Жуковым и в связи с этим поведала довольно курьезный случай.
«Мы очень дружили с советскими — они были такие симпатичные. Однажды нас пригласили на прием в советской миссии по случаю 7 ноября. Мы по очереди подходили к Жукову, стоявшему в окружении своих генералов, и обменивались с ним и его супругой рукопожатиями. Подхожу наконец и я, жму руку маршалу, потом госпоже Жуковой, которая вдруг, обращаясь к мужу, негромко говорит: «Господи, как же все они мне осточертели!» Это было ужасно смешно. Конечно, откуда она могла знать, что я русская, я же во французской форме! Впрочем, я ее отлично понимаю: столько протокольных рукопожатий кого угодно вымотают…»
Из Германии Марина поехала в Брюссель — провести Рождество у старинных знакомых матери. Туда же прибыл в отпуск из Конго (тогда — бельгийская колония) молодой агроном Владимир Драшусов. Его звучащая на русский лад фамилия объяснялась просто: в конце XVII века из Франции выехал некий Сушард. Поскитавшись по Европе, он оказался в России, где пустил корни (один из Сушардов был профессором, у которого учился Ф.М.Достоевский). Со временем семейство сменило фамилию: по преданию, Николай I предложил им ее просто «перевернуть» — так Сушарды стали Драшусовыми.
Скоро Владимир и Марина поженились и улетели в Конго. Там у них родились дочь Наталья и сын Михаил. Спустя некоторое время Марина выехала в Брюссель по семейным обстоятельствам. По чистой случайности покинул Конго и Владимир. Вернуться назад они уже не смогли ввиду грянувшей революции в этой африканской стране.
В Брюсселе у Драшусовых родилась дочь Елена.
Чудные, одному Богу ведомые русские судьбы, своей неизъяснимостью тем ярче свидетельствующие о Промысле, их направляющем! Придет время, и правнучка генерала Щербачева поедет в далекую Россию и напишет икону одного из самых чтимых святых, в земле российской просиявших, который подвизался на Ярославской земле. Кстати, бабушка Елены по отцу родилась в Ярославле…