Дед мой, Владислав Иринархович Скворцов (1879 — 1959), — врач, ученый, общественный деятель, академик Академии медицинских наук. В Москве с 1924 года он одновременно — профессор, заведующий кафедрой фармакологии 2-го медицинского института, директор и научный руководитель НИИ охраны материнства и младенчества, профессор фармакотерапии в Центральном институте усовершенствования врачей. Кроме того, в 1930 году он становится еще и профессором фармакологии в Московском областном клиническом институте-медвузе (ныне МОНИКИ), научным руководителем Химико-фармацевтического института; в 1953 году создает Институт фармакологии и химиотерапии Академии медицинских наук. К 60-м годам каждый второй московский врач был непосредственным учеником Владислава Иринарховича, а остальные — заочными, поскольку учились по его «Пособию к практическим занятиям по фармакологии» и «Курсу фармакологии», выдержавшему с 1922 по 1948 год восемь изданий на русском, азербайджанском, грузинском и румынском языках. Библиография Владислава Иринарховича насчитывает свыше ста научных работ. Он подготовил 11 докторов и 34 кандидата медицинских наук.
Вот отзыв его сотрудника и последователя А.К.Сангайло: «Блестящий лектор, эрудированный фармаколог, глубоко понимающий предмет, к тому же человек, обладавший прекрасным художественным чутьем, имевший ряд артистических черт, он своими лекциями доставлял подлинное наслаждение… Его лекции являлись эталоном совершенства лекторского мастерства». Тонкий знаток и ценитель живописи, музыки, литературы и театра, Владислав Иринархович сам прекрасно владел карандашом и кистью. Сохранились выполненные им портреты Шаляпина, Толстого, Мечникова.
Отец его (мой прадед), Иринарх Полихроньевич Скворцов (1847 — 1921), — тоже врач, эпидемиолог, гигиенист, приват-доцент Казанского (1875 — 1882), профессор Варшавского (1882 — 1885), Харьковского (1885 — 1906) и Киевского (1906 — 1921) университетов, автор более 150 научных работ, универсально мыслящий ученый, о чем говорят названия работ: «Динамическая теория», «Неурожай в народной жизни», «Климатическое лечение», «Курс практической гигиены», «Беседы о холере», «О воспитании и нравственности», «О чуме», «О медицинском образовании», «О народном просвещении и его организации», «О физико-химических условиях жизни», «Проект народного медицинского образования», «Силы Земли», «Очерк геодинамики», «Очерк геофизики», «Новая теория мироздания», «Военно-полевая гигиена» и так далее. Многие их положения актуальны и сегодня, спустя более чем 100 лет: «Не поразительно ли в самом деле, что цивилизация у нас (в России)… изменила своему коренному назначению и вместо здоровой и продолжительной жизни принесла… больную и короткую?» «Главная забота общественных управлений должна быть положена не на то, чтобы лечить больных, а на то, чтобы предохранить здоровых от болезни». «…Неизменно свежий воздух, чистая вода, опрятность и гигиенические меры всякого рода сопровождаются здоровьем и крепостью, а отсутствие их — смертью, болезнью и слабостью». Можно сказать, что Иринарх Полихроньевич был первым русским экологом, пусть понятия «экология» тогда и не существовало. Занимаясь изучением проблем гигиены и санитарии, он изъездил Закавказье и Туркестан, Урал и Белое море, Поволжье и Крым, а также почти всю Европу, Турцию, Египет, выступая с докладами на международных гигиенических конгрессах.
Иринарх Полихроньевич первым указал на важность изучения связи биосферы Земли с космическими явлениями; первым открыл благотворное влияние отрицательной ионизации воздуха на здоровье человека и вредоносное — положительной (он говорил, что техника в будущем «даст инструменты и аппараты для измерения электризации среды и образования ионизированного воздуха для лечения больных и сохранения здоровья», предвосхищая появление «люстры Чижевского»); первым отметил изменение электрических свойств воды при прохождении по металлическим трубам, советуя делать трубы из керамики и других диэлектриков; был одним из первых, кто обратил внимание на Мировой океан как на источник практически неиссякаемой энергии: «…Покрывающие Землю океаны и моря представляют [собой] громадный резервуар живой силы, то есть энергии, готовой при всякой возможности перейти в действие» (1911 год).
Питомец Самарской духовной семинарии, выпускник Казанского университета, Иринарх Полихроньевич Скворцов был заслуженным профессором, кавалером орденов Св. Станислава II степени (1891), Св. Анны II степени (1897), Св. Владимира III степени (1902), Св. Станислава I степени (1905), возможно, и других (пока не найдены документы последних лет его жизни). В 1899 году Иринарх Полихроньевич получил чин действительного статского советника, «дающий права дворянства».
Женой Иринарха Полихроньевича, матерью Владислава Иринарховича Скворцова и моей прабабушкой стала воспитанница композитора Александра Порфирьевича Бородина. Узнала я об этом, читая в 1998 году письма Бородина в «Ленинке». Вот что он пишет в Москву жене: «Временно у меня теперь еще сожитель — некто Иринарх Полихроньевич Скворцов. Это мой казанский знакомый… Он очень хороший господин; на съезде была у него очень хорошая речь по гигиене… Этот Скворцов очень мягкий, но несколько странный человек; очень неглупый, даже умный, очень простой, из „свободомыслящих“, но не нигилист, очень порядочный, трудящийся и знающий».
В именном указателе дано следующее примечание: «Иринарх Полихроньевич Скворцов (1847 — 1921) — гигиенист. В 1873 — 1874 годах жил в Петербурге, где защищал при Медико-хирургической академии диссертацию на степень доктора медицины. В эти же годы сблизился с Бородиным и весной (1874) женился на воспитаннице Бородиных Раиде Александровне Сютеевой…» «Раида Александровна Сутеева или Сютеева (1856 — 1919), по мужу Скворцова — была одно время… воспитанницей Бородиных (около 1873) и из их же дома вышла замуж. Р.А. была способной и довольно разносторонне одаренной натурой». Была она сестрой жены брата Бородина — Евгения Федоровича Федорова, жившего в семье Бородина и позднее.
Через год, когда Иринарх Полихроньевич и Раида — уже молодожены, Бородин называет их «Ирами» (Иринарх и Ираида): «Иры живут пока очень ладно: он работает много; она много спит; друг с другом любезны, нежны… Со мной она необыкновенно любезна и предупредительна… Когда иду на экзамен — озаботится, чтобы мне поесть; наливает чай и пр.» А вот еще одно письмо: «Наша питомица Раида, вышедшая замуж и остававшаяся зимой у нас, подарила меня здоровенным внуком, при рождении которого я исполнял отчасти должность повитухи… Не ограничиваясь этой ролью по отношению к младенцу, я действовал в качестве крестного отца, и столь же успешно, как и в первом случае». Читаю примечание к этому письму: «Ныне (1929) этот „внук“ (крестник Ал.Порф.) — директор Института охраны материнства и младенчества в Москве Владислав Иринархович Скворцов». «Мой дед, мамин отец!» — не верю собственным глазам, вновь и вновь перечитывая письмо умиленного Бородина.
Всю жизнь Владислав Иринархович Скворцов любил и помнил А.П.Бородина. Как и Бородин, он с отличием окончил Медико-хирургическую академию (1902) и стал биохимиком. Как и Бородин, создавший Высшие женские курсы при МХА (1872) и читавший там курс химии, Владислав Иринархович — среди организаторов и преподавателей медицинского факультета Высших женских курсов в Москве (1906).
Из горячей любви к Бородину родилась и ошибка составителя сборника писем и биографа Бородина С.А.Дианина. Владислав Иринархович, мой дед, не был тем «здоровенным внуком» — «крестником» Бородина. Впервые прочитав его письмо 1875 года, я немедленно отметила неточность: ведь год рождения Владислава Иринарховича — 1879. Увы! Я не была внучкой крестника великого композитора и сама впоследствии печатно опровергала свое первоначальное заблуждение. В 1929 году С.А.Дианин, собирая и комментируя письма Бородина, обратился к Скворцовым и Федоровым за разъяснением, кого тот подразумевал под «внуком»? Они не решились огорчать Дианина известием, что мальчик, первенец Скворцовых, умер, не дожив до года, и назвали имя Владислава Иринарховича…
В метриках детей Скворцовых, которые мне с большим трудом удалось разыскать, говорится, что крестным отцом Владислава был Николай Осипович Ковалевский — сын ректора и будущий ректор Казанского университета; впрочем, и крестным отцом «здоровенного внука» являлся не Бородин, хотя и участвовавший в крестинах, а Полихроний Скворцов, отец Иринарха Полихроньевича, — сын священника и сам священник, 37 лет служивший в селах Бузулукского уезда Самарской губернии, награжденный набедренником, скуфьей, Евангелием, наперсным крестом в честь Крымской войны 1853 — 1856 годов и другими знаками отличия. В клировых ведомостях Полихрония написано: «3 декабря 1854 года. За доставленную в Императорскую Академию наук статью „О местных русских наречиях“ получил от Академии наук благодарность». Во время эпидемии летом 1883 года Полихроний на шестидесятом году жизни умер в селе Каменке в полном одиночестве: жена и младший сын Николай умерли раньше, дочери Клавдия и Александра — жены священников — жили далеко, сын Иринарх был в Варшаве, так что «в селе Каменке жалованье за смертью священника Полихрония Скворцова в количестве 28 руб. 22 коп. оставлено в казне».
Во всех дореволюционных справочных изданиях — от Словаря Брокгауза и Ефрона до Православного богословского словаря — говорится об Иринархе Полихроньевиче Скворцове. В изданиях же советских — ни слова. «Выдающийся отечественный гигиенист» И.П.Скворцов оказался «забыт», а в Москве вдруг начал царствовать другой гигиенист — Эрисман Федор Федорович. В Большой Советской Энциклопедии (БСЭ), Малой Советской Энциклопедии (МСЭ), во всех Советских энциклопедических словарях он присутствует — окладистая борода, твердый взор…
Что же, оценим — без гнева и пристрастия заслуги Эрисмана. При его портрете громадная (для БСЭ) статья: «Эрисман Фед.Фед., настоящее имя Фридрих Гульдрейх, по происхождению — швейцарец, род. 24.11.1842 (даны город и страна), умер 13.11.1915 г., Цюрих, русский врач. В 1882 — 1896 годах профессор кафедры гигиены Московского университета, преобразованной (1890) в Гигиенический институт (с 1927 — Московский НИИ гигиены им. Эрисмана)». Одно из главных достоинств: «Член социал-демократической партии Швейцарии с 1897 года», уволен из Университета в 1896 году «за поддержание революционных настроений студентов» и тогда же переехал в Цюрих. То есть был выслан из России за деятельность, несовместимую со служебной, успев проработать здесь ученым-теоретиком всего 14 лет.
А Иринарх Полихроньевич Скворцов 50 лет был профессором гигиены, неизменно участвовал в борьбе с эпидемиями холеры и чумы с 1871 по 1921 год, спас при этом тысячи людей…
Я глубоко убеждена: пришло время восстановить справедливость и воздать должное людям, всю свою жизнь посвятившим служению Отечеству.
