«Пути небесные» ведут в Оптину

О прототипах одноименного романа Ивана Шмелева.

Рясофорный монах Виктор (Вейденгаммер) провел в Оптиной пустыни последние 16 лет своей жизни, исполняя послушание архитектора. Удивительную судьбу этого человека запечатлел в своем итоговом произведении, романе «Пути небесные», русский писатель Иван Сергеевич Шмелев.
В центре романа — скептик-позитивист, инженер Виктор Алексеевич Вейденгаммер и Даринька Королева — послушница Страстного монастыря, покинувшая обитель, чтобы связать свою жизнь с Виктором Алексеевичем. Шмелев раскрывает самые глубины духовной жизни героини, для которой вера — основа бытия. Виктор Алексеевич — типичный интеллигент 1870-х годов (время действия романа), «никакой по вере», в лице Дариньки встречается с совершенно незнакомым ему миром. Для него начинается трудный, полный сомнений путь прозрения, «путь из тьмы к свету».
Виктор Алексеевич Вейденгаммер происходил из рода обрусевших немцев и был дядей супруги писателя Ольги Александровны, оказавшей огромное влияние на духовное становление Шмелева. Именно она побудила его совершить после свадьбы паломничество в Троице-Сергиеву лавру и на Валаам, побывать у старца Варнавы Гефсиманского, который прозрел в юноше писательский дар и благословил его «на путь». Образ Дариньки, несомненно, вобрал некоторые черты Ольги Александровны.
Шмелев встречался с Вейденгаммером в Оптиной пустыни в 1900 — 1910-х годах, о чем свидетельствует уже первая фраза «Путей небесных»: «Эту чудесную историю — в ней земное сливается с небесным — я слышал от самого Виктора Алексеевича, а заключительные ее главы проходили почти на моих глазах».
Что же в судьбе «романного» Вейденгаммера реально, а что оказалось привнесено авторским вымыслом? Обратимся к центральному эпизоду первого тома. Была ли в действительности Дарья Ивановна Королева послушницей монастыря и «похищал» ли ее оттуда Вейденгаммер?
А.В.Амфитеатров полагал: «…Похищение белицы из Страстного монастыря действительно приключилось около того времени. Скандал вышел громкий: похитителем был знаменитый присяжный поверенный Федор Никифорович Плевако. Не это ли приключение взял И.С.Шмелев в основу своего романа?"1
Много ценных сведений содержит работа внучатой племянницы Вейденгаммера, исследовательницы творчества Шмелева Юлии Александровны Кутыриной «Пути небесные». Заметки к третьему ненапечатанному тому"2. Опираясь на архивные материалы, она приходит к выводу, что, сохранив духовную биографию героев («из тьмы к свету»), Шмелев художественно переработал их реальные судьбы: «В своем романе Иван Сергеевич дал творческое преображение действительной жизни Вейденгаммера и Дариньки"3.
К работе Кутыриной мы еще вернемся. Но сначала приведем один документ. Это фрагмент «Очерков…» монахини Шамординского монастыря Амвросии (Оберучевой)4, который подтверждает реальность удивительной истории знакомства и любви Вейденгаммера к девушке, с которой связал свою судьбу, и того нравственного перерождения, которое постепенно происходило с ним под влиянием ее кроткой и светлой личности:

«В больнице5 работала сестра инженера Виктора Алексеевича Виндергаммера6. Ходила она на костылях, потому что у нее болел когда-то тазобедренный сустав; с большой любовью она относилась к больным, так и осталась она у меня в памяти: пот градом на лице, а она все трудится.
Пришло известие из Оптиной, что брат ее монах (Вик<> Ал<> скончался, и она поехала туда. Лично я его не знала, только слыхала в монастыре его имя, он приезжал к нам по поводу каких-нибудь построек. Только во время моего путешествия я повстречала монаха из Оптиной пустыни, бывшего друга отца Виктора, и вот что он мне рассказал.
В 90-х годах прошлого века строилась железная дорога Козельск — Сухиничи. На постройку этой дороги и был назначен инженер Виктор Алексеевич Виндергаммер. Он был, как сам о себе говорил, человек неверующий, развратный, кутила. Он был женат и имел дочь. Но жене постоянно изменял. Среди постоянных мимолетных увлечений он встретил девушку, которую серьезно полюбил. Он приехал с нею как с женой и поселился в Козельске на время постройки этой ветки железной дороги. Жена его, как он называл ее — Даня, была очень хороший человек; несмотря на свою кротость, она влияла на мужа своей светлой личностью, — с ней он переродился. Скоро она узнала старца Иосифа7, полюбила его и сделалась его духовной дочерью. Когда она шла к старцу, муж сопровождал ее и терпеливо ожидал ее, сидя на скамейке недалеко от хибарки в скиту.
Однажды ему надо было ехать по делу в одну местность за несколько верст, и он решил взять с собой Данечку, т<> к<> было лето. Даня не хотела ехать, не взяв благословения от старца, и поэтому накануне они пошли в Оптину. Он терпеливо ожидал ее на скамейке. Возвратившись, Данечка сообщила, что Батюшка не благословил их ехать завтра, потому что они могут погибнуть. Виктор Ал<> возмутился: ему надо ехать, а она слушает бредни какого-то старика… И много еще упреков посыпалось на нее. Она вернулась опять к старцу, рассказала, как муж недоволен… Батюшка встал, начал молиться перед иконами. Достал небольшой образок Б<> М<> Казанской, благословил ее и сказал: „Ну, езжайте, Царица Небесная спасет вас“.
На другой день погода была прекрасная, они сели в маленькую тележку и отправились вдвоем. Проехали 3−4 версты от города, лошадь начала храпеть, и они с ужасом увидали: из опушки леса, прижавшись к земле, двигается громадный тигр, вот-вот он сейчас сделает прыжок на них… Неверующий Виктор Ал<> воскликнул: „Боже, спаси Данечку!“ А она привстала и стала крестить воздух вокруг данным ей Батюшкой образком… Страшный зверь сделал прыжок через дорогу и, не достигнув их, скрылся в лес по другую сторону дороги8.
Скоро постройка дороги окончилась. Инженера командировали на другую стройку — в Ростов-на-Дону. Уезжая, он сказал Данечке, чтобы она скорее справлялась с устройством своих домашних дел и ехала к нему.
Оставшись пока в Козельске, она первым делом отправилась к старцу, благословилась распродать свою мебель и приготовиться к дороге. Потом исповедовалась у Батюшки, причастилась, пособоровалась и отправилась в дорогу. Во время пути ей надо было сойти; она поторопилась войти, ее перерезал поезд.
Дали знать Виндергаммеру. Скорбь его была безгранична, он совершенно отчаивался, хотел застрелиться, но мысль „ведь Данечка еще не погребена, кто же будет ее хоронить?“ удержала его. Он поехал и похоронил Данечку в Рудневе9 около церкви (это — дача Шамордин<> мон<>ря): она любила особенно это место, они с нею много раз бывали там. (Матушка казначея10 помнит, когда были эти похороны.) Теперь он свободен и должен кончить с собой. И еще мысль: „Ведь Данечка так любила Старца, пойду ему сообщу“.
Рассказал о ее смерти и при этом высказал, что он уже больше не может жить…
Смиренный, кроткий старец необычно твердо сказал: „Ты должен поступить в монастырь в память Дани“. — „Как же я могу поступить, когда я неверующий развратник?“ — „Ты должен это сделать в память Дани“, — опять твердо сказал старец. „Я пьяница, курильщик“. —  „Пей и кури, но так, чтобы никто не видал“. Он долго и много окаивал себя, и на все это был один твердый старческий ответ: „Все равно, при всем этом ты должен поступить в монастырь“. И вот он поступает в скит.
Он не мог быть, конечно, сразу настоящим монахом. Изредка только ходил в церковь. Он трудился над планами, если были какие-либо постройки или в Оптиной, или в Шамордине. Он ездил и туда на постройки. И в окне его кельи далеко за полночь светился огонек, это он сидел над планами.
Настало время после 17-го года11, время голодовки. Приехала в монастырь его взрослая дочь и стала уговаривать, чтобы он возвратился в мир, он бы много зарабатывал и помогал им с матерью. На него подействовали эти уговоры, и он выехал из монастыря (тогда уже Батюшки Иосифа давно не было). Но совсем недолго он жил в миру — очень скоро он ослеп и его привезли в монастырь. Здесь, конечно, молились о нем… Через некоторое время зрение его возвратилось и он вновь взялся за свое прежнее послушание — планы по постройке. Но сам он в душе совершенно изменился, сделался верующим, охотно ходил в храм. И, кроме того, трудился над постройками и в Оптиной, и у нас. Много раз я слыхала: „приехал инженер Виктор Алексеевич“.
А теперь получено известие о его смерти. Подробностей я не знаю, только слыхала потом, что он под конец жизни сделался истинным монахом.»

Роман Шмелева остался незавершенным и обрывается еще до знакомства героев с Оптиной пустынью, но по репликам Виктора Алексеевича, ведущего рассказ уже после смерти Дариньки, в первых двух томах видно, что Шмелев предполагал изобразить судьбы этих людей близко к тому, какими они были в действительности и запечатлены матушкой Амвросией: «много после, когда я изменился»; «только впоследствии познал», зачем были назначены Дарье страшные испытания: его грех искупался ее страданием…
По словам Ю.А.Кутыриной, Шмелев в третьем томе «Путей небесных» предполагал «выявить многое из жизни русских монастырей и русских старцев, их значение в русской культуре и в духовном их водительстве русского народа в целом"12. Его записные книжки говорят о том, что он внимательно изучал жизнеописание старца Амвросия и жизнь монастыря, при этом высоко оценивал книги С.А.Нилуса. «Надо прочесть: С.Нилус. «Великое в малом», в изд. 1911 г. Там же и «Протоколы <>» — наиб. полн. 1917 г. «На берегу Божьей реки» — отд.изд. 1915−1916 гг. «Святыня под спудом» — сокровище монашеского духа"13.
Отсюда же мы узнаем точную дату предполагавшегося посещения героиней скита Оптиной пустыни: «7-го сентября (видимо, 1877 года, которым завершается второй том. — А.Л.). Даринька могла пойти в скит Оптиной Пустыни — день кончины старца Макария… - единственный день в году, когда разрешается доступ в скит женщинам, желающим помолиться об упокоении его души"14.
События в романе часто имеют вполне конкретную датировку. Действие начинается «в конце марта 1875 года, под Великий понедельник» (здесь допущена небольшая неточность: Великий понедельник пришелся в том году на 7 апреля), а завершается второй том — 31 июля 1877 года. Подобная хронологическая пунктуальность «Путей небесных» побуждает выяснить причину наиболее существенных расхождений между «Очерками» монахини Амвросии и текстом романа. Герой назначен инженером движения на участке Орел — Тула и приезжает с Даринькой в купленное им имение Ютово, поблизости от Мценска, летом 1877 года, а согласно «Очеркам…», Виктор Алексеевич приехал с Даней в Козельск на время постройки железной дороги Козельск — Сухиничи в начале 1890-х годов. В рассказе героя говорится о будущем знакомстве с отцом Амвросием (а он скончался в 1891 году), но нигде не упомянут отец Иосиф, духовник реального Вейденгаммера. И здесь на помощь приходят свидетельства архиепископа Серафима (Иванова), с которым Шмелев делился своими творческими планами относительно «Путей небесных».
…Шмелев приехал в наш монастырь со специальной целью — продолжение писания дальнейших томов его «Путей Небесных». Еще до написания им первого тома, этого последнего его вдохновенного труда, в одном из ранних писем ко мне Шмелев обмолвился, что бывал в Оптиной и видел старцев. <>
Но вот первый том «Путей небесных» написан и напечатан. Даринька с Виктором Алексеевичем уехали из Москвы в «Уютово» под Мценском, откуда рукой подать до Оптиной. Набросан план второго тома — благословенная красота провинциальной русской жизни в «Уютове». Надо готовить верную картину монастырского жития, чтобы на фоне его с предельной глубиной и ясностью изобразить обращение к Богу, преображение и оцерковление русского интеллигента-вольнодумца. Показать для будущих поколений, доживших до нашего лихого безвременья, что может, может душа русская возродиться, как бы низко она ни пала. Ведь Виктор Алексеевич после трагической смерти Дариньки, предсказанной ей старцем Амвросием, уехал в Оптину, где и окончил жизнь свою иноком, совершенно преображенным, нашедшим себя во Христе15.
Владыка излагает все же романную фабулу, хотя и замечает ниже, что подлинная история Виктора и Дариньки «была только несколько литературно расцвечена Иваном Сергеевичем». Не вошедшие в статью ценные подробности своих бесед со Шмелевым архиепископ Серафим поведал Ю.А.Кутыриной, которая записала и опубликовала их. Опираясь на эти источники, американский литературовед Ольга Сорокина изложила события следующим образом:
Вейденгаммер был дядей жены автора, а невенчанная жена Вейденгаммера Дарья Королева погибла трагически: попала под поезд и скончалась на «своей реке» — Амударье, как было это ей предсказано старцем Амвросием из Оптиной пустыни (это должно было произойти в ненаписанной третьей части романа). Вейденгаммер получил назначение в Туркестан на строительство железной дороги, которая должна была пересечь Амударью.
На остановке Дарья побежала за покупками; услышав третий звонок, она поспешила возвратиться и не заметила приближающегося поезда. Он сбил ее и отрезал ей обе ноги. Она умерла по дороге в госпиталь на мосту через Амударью, как бы искупив своей смертью вину незаконного сожительства. После ее трагической кончины Вейденгаммер ушел в Оптинский монастырь послушником, где и скончался16.
Бесспорно подлинные факты, приведенные в начале и в конце отрывка, побуждают принимать на веру и все остальное. Так в свое время были введены в заблуждение автор настоящей работы и исследователь творчества И.С.Шмелева А.П.Черников17. Теперь картина прояснилась: в приведенном фрагменте книги О.Н.Сорокиной оказались смешаны реальность и авторский замысел. Разграничить их позволяют записи Ю.А.Кутыриной:
«Преосвященный Владыка, епископ Серафим, ныне настоятель Новой Коренной пустыни в Южной Америке, в 1937 и 1938 году оказал гостеприимство И.С.Шмелеву, посетившему монастырь Братства преподобного Иова Почаевского во Владимировой на Карпатах после кончины его жены Ольги Александровны.
Владыка очень поддержал желание Ивана Сергеевича дать преображенного во Христе русского человека. Иван Сергеевич говорил ему, что и Достоевский не докончил свой роман «Братья Карамазовы» и что он хотел в Алеше дать этого преображенного человека, причем сам Иван Сергеевич поделился, сказав: «Я хочу дать это преображение Виктору Алексеевичу, когда он будет в Оптине. Для этого я направлю Виктора Алексеевича к Мценску ближе к монастырям, именно к Оптиной Пустыни».
Первоначально пребывание Виктора Алексеевича в Мценске в начале работы Ивана Сергеевича должно было быть только эпизодом, но в работе над романом эпизод вылился в целую книгу 2-й части «Путей Небесных». Иван Сергеевич говорил, что перерождение Виктора Алексеевича в Оптиной Пустыни начнется не скоро и что он предварительно должен показать борьбу русского интеллигентского неверья с верой.
Владыка Серафим говорил мне, что Иван Сергеевич поделился с ним предсказанием, которое он хотел вложить в уста старца Амвросия. Он предсказывал Дариньке: во всю ее жизнь нести свой крест — заключавшийся в ложном ее положении называться женой Виктора Алексеевича, пребывая в незаконной связи с ним, — и умереть на своей реке, носящей ее имя, Аму-Дарье.
В своем плане Иван Сергеевич намечал представить жизнь Виктора Алексеевича и Дариньки вначале около монастырей, живя в Мценске; позднее Иван Сергеевич хотел перенести их жизнь в Сибирь, в Азию, где намечалось построение новой железной дороги, строителем которой должен был быть Виктор Алексеевич.
Иван Сергеевич говорил Владыке Серафиму, что кончина Дариньки и произойдет там на Аму-Дарье, где Даринька и Виктор Алексеевич имели отдельный поезд, жизнь их была полна роскоши. Однажды выйдя из поезда незамеченной, попросту, как это было свойственно ее простой душе, она услышала три звонка и побежала обратно, не заметив маневрировавшего паровоза, — она умирает, когда ее несут через мост реки Аму-Дарьи, и, умирая, она всенародно покаялась, что она незаконная жена Виктора Алексеевича, как ей и предсказал старец Амвросий: «Понесешь всю жизнь Крест свой» и «умрешь на своей реке».
Ив<> Серг<> называл Владыке монашеское имя Виктора А<>, принятое им в Оптиной пустыни после кончины Дариньки.
Таков был творческий план Ивана Сергеевича, когда он его развертывал перед Владыкой Серафимом в 1938 году"18.
Итак, и приезд героев в Мценск в 1877 году, и знакомство со старцем Амвросием, и его предсказание о смерти Дариньки, и место ее гибели («на Амударье») — все это было лишь творческим замыслом писателя. Благодаря тем же записям Ю.А.Кутыриной мы имеем возможность узнать, как на самом деле погибла Даринька, а также представить реальный облик Вейденгаммера в период его монашества.
В нашей семье была известна трагическая смерть Дариньки, но подробности случившегося я узнала только в Париже, уже после кончины Ивана Сергеевича. Я не раз встречала у него старенькую даму А.В.Р. из очень богатой в прошлом московской семьи. Несмотря на свои 80 лет, старушка должна была еще зарабатывать на жизнь больной дочери и на свою продажей газет, и получая от нее газету и беседуя с ней, я узнала случайно, что она видела Виктора Алексеевича в монастыре в 1899 году. Вот что она мне рассказала:
«В 1899 году я приехала со своим женихом в Шамордино. Посетив обитель, мы поехали в Рудново и, обходя деревянную церковку, увидели совсем свежую могилу; нам сказали, что в ней недавно схоронили молодую женщину, которая попала под поезд. Выяснилось, что эта молодая женщина была Даринька. Даринька приезжала к старцу Иосифу, ища помощи в своем последнем тягчайшем испытании, когда скончался на 9-й день рождения так долго жданный ею ребенок, вымоленный ее страстным молением (о чем помечено в записной книжке И.С.Шмелева).
Даринька никак не могла примириться с потерей ребенка, и ей было трудно уйти от старца Иосифа; она долго с ним говорила и плакала. Когда же она собралась уходить, старец сам два раза ее возвращал и наконец сказал ей, благословив: «Ну, иди!..» Даринька спешила поспеть на станцию Сухиничи; услыхав свисток, она бросилась через рельсы к своему поезду и попала под встречный. Дариньке отрезало ноги выше колен. Умирая, Даринька каялась всенародно в своем грехе — своей безбрачной жизни, просила похоронить ее в Руднове. Я видела, — закончила А.В.Р., — ее фотографию в гробу: лицо очень красивое, еще молодое и совсем спокойное. Меня поразило ее спокойствие, будто оно выражало просветление искуплением. Даринька достигла того, к чему она стремилась — искупить грех свой и Виктора Алексеевича».
«И пришло сияние через муку и смерть», как было ей дано видеть в ее крестном сне. Перед концом вспомнила Даринька небесный голос:
«Се причастилась!.."19
После трагической гибели Дариньки Виктор Алексеевич ушел из мира. Прозрев через страдание и грех свет Истины, он преобразился в нового человека и, приняв монашеский постриг, навсегда остался в Оптиной Пустыни.
Протоиерей Сергей Четвериков20 в беседе с А.В.Р. говорил, что тоже видел в Оптиной Пустыни высокого красивого монаха с черной с проседью бородой, с необычайно проникновенным потусторонним выражением глаз, как бы прозревшим иной мир. Он был совершенно замкнут, ни с кем не разговаривал, кроме как со своим духовником старцем Иосифом. Называли его в монастыре монахом-архитектором, и был он действительно строителем нового собора в скиту Оптиной Пустыни. Он много потрудился для устроения монастыря.
<> О Викторе Алексеевиче в постриге рассказывала мне еще мать переводчицы на французский язык «Путей Небесных» Татьяна Яковлевна Эмерик <> Она знала детей и внуков Виктора Алексеевича Вейденгаммера и посетила Оптину Пустынь в то время, когда он был уже монахом. Это было в 1902 году. Приехала Татьяна Яковлевна, будучи в это время 13-летней девочкой, вместе с дочерью Виктора Алексеевича и его внучкой Ниной <> Он вышел к ним, но оставался вне всего и всех, не разговаривал и ничем не интересовался; был он высокого роста, с черной бородой и синими глазами, смотревшими как-то в сторону, ушедшими в иную жизнь21.
В материалах о монахе Викторе часто упоминаются его родственники, с которыми он поддерживал связи до конца своих дней.
Дед Виктора Алексеевича, обрусевший немец Иоганн-Фридрих (Иван Иванович) фон Вейденгаммер (1787 — 1838), надворный советник, служил в Москве преподавателем Университетского Благородного пансиона, инспектором Воспитательного дома Екатерининского и Александровского институтов22. В 1823 году открыл собственный пансион — учебное заведение для мальчиков (в котором, в частности, обучались братья И.С. и Н.С.Тургеневы)23. Его сын, Алексей Иванович Вейденгаммер (в 1857 году — председатель Московской Гражданской Палаты), женился на Олимпиаде Осиповне Серебряковой, потомственной дворянке, дочери директора казенных фабрик24. У них родилось четверо детей: Олимпиада, Виктор, Ольга и Алексей.
Олимпиада Алексеевна (1840 — 1911) — мать О.А.Шмелевой и бабушка Ю.А.Кутыриной — вышла замуж за Александра Александровича Охтерлоне25.
Ольга Алексеевна, по словам Ю.А.Кутыриной, «окончила Петербургские Бестужевские курсы, т. е. была одной из первых русских женщин с высшим образованием. <> Оля знала также иностранные языки. Будучи хроменькой и горбатенькой, Ольга Алексеевна все же была замужем за доктором медицины А. Лихачевым, ее очень любившим. Но она рано овдовела, потом долго жила в семье Анны Викторовны, дочери Виктора Алексеевича, по мужу Сахаровой, от его первого и нерасторгнутого брака, любила и воспитывала его внуков и особенно младшую скромную Нину. Глубоко верующая, она часто отлучалась в Шамордино, на духовную «побывку», а позднее осталась там навсегда. Туда же к ней приехала и внучка (Виктора Алексеевича. — А.Л.) Нина по окончании гимназии и оставалась в монастыре послушницей"26.
Впоследствии они приняли там монашеский постриг. «Обе <> нашли в Обители возможность быть полезными своим образованием монастырю в школах, в больнице, в приютах для детей и стариков, одновременно следуя духовному призванию монашеской молитвенной жизни. Присутствие в монастыре таких близких людей (сестры и внучки) было чрезвычайно важным фактом в жизни Виктора Алексеевича"27.
Живя в Шамордине, Ольга Алексеевна «раз в году все же приезжала в Москву к своим любимым племянницам и внукам. Это были дети и внуки Виктора Алексеевича Вейденгаммера"28.
Законная жена Виктора Алексеевича, Анна Васильевна, была матерью его детей — Вити и Ани (А.И.Перова и Е.А.Ни называют еще одну дочь — Наталию29). «Витя позднее стал врачом-психиатром в <> так называемой «Канатчиковой Даче» в Москве, впоследствии сам ставший нервнобольным. Аня… вышла замуж за Н. Сахарова… Жена Виктора Алексеевича, как и моя бабушка, как и все родные, смотрели на Дариньку как на «любовницу», «блудницу», виновницу невозвращения Виктора Алексеевича в семью"30.
В Летописи Предтеченского Скита31 несколько раз встречается имя монаха Виктора Вейденгаммера. Мы приводим только две наиболее выразительные записи.

1900. Ноября 13. Понедельник. Поступивший в скит 5 июня сего года послушник Виктор Алексеевич Вейденгаммер происходит из потомственных дворян Московской губернии Рузского уезда. Окончил курс наук в Императорском Московском техническом училище инженер-механиком. До поступления в скит служил старшим ревизором тяги на Средне-Азиатской железной дороге Закаспийской32. От роду 57 лет. Послушание проходит — ежедневное чтение Псалтиря в скитском храме и вычерчивает планы предполагающихся построек в скиту. Женат33.
1916. Апреля 17. <> Сегодня вечером последовала внезапная кончина34 рясофорного монаха о. Виктора (Алексеевича Вейденгаммера), поступившего в скит в 1900 г. Покойный страдал приступами удушья давно, и с ним было уже несколько ударов. Видимо, один из таковых и прекратил его жизнь. О. Виктор приобщался Св. Христовых Таин на Страстной седмице и в Великие Светлые дни находился в высоком духовном настроении. Простота, искренность, доброта, прямодушие, чуждое лицемерия и лукавства, и отзывчивость на всякую скорбь ближнего приобрели ему общее уважение, и он пользовался ото всех любовию и расположением. Талант, данный ему от Господа, особенно проявлялся в знании им инженерного, архитектурного и технического искусства; в том же деле трудился он неленостно в монастыре и скиту и своими познаниями приносил большую пользу обители. Трудолюбие и высокие его нравственные качества дают твердое основание надежде на блаженное воздаяние ему в вечности. В этом уповании утверждает и то обстоятельство, что почивший после того, как раздался зов Божий в катастрофе с его женою, раздавленною поездом на ж.д., не замедлил порвать с миром, несмотря на вся красная и благая его, предпочтя сим последним «единое на потребу». Достойно примечания, что гроб с телом умершего, стоявший в храме до пятницы, в удовлетворение просьбы родных, желавших присутствовать на погребении, не обнаружил никаких признаков тления. Могила покойного — рядом со свежею могилою иером<> о.Ираклия. Вечная им память".
В «Описании скитского кладбища Оптиной пустыни"35 под N 77 читаем:
Указный послушник Виктор (Алексеевич Вейденгаммер). Из потомственных дворян; рожден 13 декабря 1843 года. Поступил в Оптину Пустынь 12 июня 1900 года, 56 лет от роду; пострижен в рясофор в декабре 1901 года; определен в число указных послушников Оптиной Пустыни указом Калужской Духовной Консистории от 15 мая 1904 г. за N 6557, проходил послушание по техническим работам; скончался вечером 17 апреля 1916 года, в своей келье в Скиту36, от припадка сердечной астмы, 72 лет от роду; напутствован перед смертью не был вследствие скоропостижной смерти. Отпевание совершено в скитской церкви, отдельно от опущения в могилу; последнее совершили соборне: иеромонахи Пиор37, Кукша и Вениамин 2-ой (скитской) и иеродиакон Иоанникий 22 апреля 1916 года.

В 1998 году сотрудники Государственного архива Калужской области обнаружили описание архива В.А.Вейденгаммера (оно содержится в «Описи документов и бумаг архива Козельской Введенской Оптиной Пустыни (бывш. монастырского), составленной к 1 января 1921 г.»):
«Большой ящик с книгами, бумагами, чертежами и планами, оставшимися после смерти инженера-механика Викт.Алексеев. Вейденгаммера, состоявшего в числе братства Опт.пуст. (сконч. 17 ап. 1916 г.), означенные документы относятся преимущественно к строит. и архитект. делу"38. Проследить судьбу архива не удалось. Однако в Отделе рукописей РГБ в собрании Оптиной пустыни39 хранятся некоторые бумаги монаха Виктора. Среди них тетрадь с заметками 1907 — 1909 годов, объединенными в разделы:
«Литература», «Механика», «Технология», «Медицина», «Премудрость и изящество в природе» и другие, а также «Письмо француза графа Александра Максимовича Дю-Шела (vicounte A. Du-Chayla), поступившего в Оптину Пустынь, к Преосвященному Митрополиту Антонию Петербургскому» (французский текст и перевод)40. Р. Багдасаров и С. Фомин предполагают, что Вейденгаммер перевел это письмо по просьбе скитоначальника или настоятеля41. Дю Шайла в своих позднейших воспоминаниях, в частности, сообщал: «Сергей Александрович Нилус рукописи «Протоколов <>» у себя не хранил, боясь возможности похищения со стороны «жидов» <> Я узнал потом, что тетрадь, содержащая «Протоколы», хранилась <> в оптинском Предтеченском скиту, в полуверсте от монастыря, у монаха отца Алексия (бывшего инженера)"42. Если правы историки, полагающие, что монахом Алексием назван по ошибке рясофорный монах Виктор (Вейденгаммер), живший в то время в одном корпусе с послушником Алексием (Соболевым; с 1911 года — монахом Амвросием)43, то возникает вопрос о взаимоотношениях С.А.Нилуса и В.А.Вейденгаммера. Ведь Нилус жил в Оптиной в 1907 — 1912 годах, должен был хорошо знать монаха Виктора и, возможно, именно ему доверял особо ценные материалы.
До нас дошло единственное письмо самого Вейденгаммера. Адресованное племяннице, Ольге Александровне Шмелевой, оно находится в архиве Ивана Сергеевича Шмелева44.

11.ХII.1911
Дорогая племянница Оля!
Прости меня, пожалуйста, за такое громадное промедление ответом на твое хорошее письмо. Конечно, с самого дня получения известия (телеграммы) о кончине родной и дорогой моей сестры и твоей мамы ежедневно вынимается просфора о упокоении ее души, также и в Шамордине она поминается на каждой обедне. Молюсь я (но я плохой молитвенник), сестра Оля и все знавшие ее монахи Оптиной Пустыни, я просил их об этом. Молитесь и вы о доброй, всегда забывавшей себя для вас и всегда болевшей о вас сердцем матери, ведь в этом (в молитве о ней) и выражается наша память и любовь к ушедшим от нас в другой мир близким и родным людям, и в этом выражается общение мира нашего с загробным, и она, сестра, тоже «там» молится за тех, кого любила, — о ком болела душой в этом мире. Со смертью человек родится в жизнь будущего века, где царствует одна любовь, любовь вечна, она переходит за предел гроба. Знаю я, дорогая Оля, какое потрясающее впечатление производит смерть матери <> Мама твоя, конечно, любила тебя не менее других, но жила у других, потому что они более нуждались в ее помощи, и потому, что у тебя ей было бы вполне покойно жить, но она не искала легкого покоя, всем жертвовала для детей. Мне случалось, дорогая Оля, говорить с нею о тебе. В материальном отношении она была покойна за тебя, но в другом отношении, в смысле веры, близости к Богу, принадлежности к православной Церкви она очень болела о тебе душою. Вот на это и обрати внимание, ведь она в этом отношении, так же как и каждая мать, отвечает за детей перед Богом. Ведь не захочешь же ты увеличить за тебя ее ответственность! Ты любишь свою маму, вот и дай ей великое утешение, в этом выразится твоя память о ней и твоя любовь к ней, исполни ее сердечное желание, о котором она возносила усердные молитвы к Богу, будь ближе к вере, к Богу и церкви. И я полагаю, что, если она говорила со мною о тебе, то это обязывает меня сказать тебе все вышенаписанное и прибавить: не поддавайся неверию и всяким религиозным мудрствованиям — все это растлевает, убивает, отнимает бодрость, энергию и делает жизнь невыносимой, а вера без рассуждения, молитва по мере сил, близость к Богу и церкви дает тишину и спокойствие душевное, делает человека энергичным, бодрым, бесконечно сильным, потому что «с нами Бог»! Великое благо и великая сила вера и надежда на Бога: ничего не страшно и все можно перенести. Конечно, и там, за пределами гроба, мама твоя молит Господа о тебе и муже твоем, чтобы Господь привел вас к вере, к Церкви и православию…
Шлю мой душевный привет тебе, Ивану Сергеевичу, крепко жму ваши руки, целую тебя и Сережу45 и Ивана Сергеевича.
Да хранит вас Господь, желаю милости Божией и всякого благополучия.
Кланяюсь всем. Ваш дядя В.Вейденгаммер.
Сестру записал на год на поминовение, а завтра в неделе буду служить панихиду"46.
Как мы знаем, пожелание-молитва оптинского монаха о том, чтобы Господь привел юную чету Шмелевых к вере и Церкви, не осталось неуслышанным.
Автор признателен Е.А.Лукьянову, любезно предоставившему фрагменты летописи Предтеченского скита о В.А.Вейденгаммере.

1Амфитеатров А. Святая простота // Возрождение. Париж, 1937. 20 марта, N 4070. С. 6,8.
2Кутырина Ю.А. «Пути небесные». Заметки к третьему ненапечатанному тому // Возрождение. Литературно-политические тетради. Париж, 1957. N 66. С.17−33 (в дальнейшем — Кутырина, I); Кутырина Ю.А. «Пути небесные» И.С.Шмелева // Возрождение. Литературно-политические тетради. 1957. N 70. С.59−72 (в дальнейшем — Кутырина, II).
3Кутырина, II. С. 70.
4Мать Амвросия (в миру Александра Дмитриевна Оберучева) поступила в Шамординский монастырь в июне 1917 года. Несла послушание заведующей монастырской больницей. 19 марта 1919 года пострижена в мантию с именем Амвросия оптинским старцем Анатолием (Потаповым), который вместе с отцом Никоном (Беляевым) был ее духовным руководителем. После закрытия Оптиной сослана в Архангельск, откуда вернулась в 1933 году и вела скитальческую жизнь. Скончалась 27 августа 1943 года. Ею написана (скорее всего, в начале 1940-х годов) книга воспоминаний «Очерки из многолетней жизни одной старушки, которую Господь не по заслугам не оставлял Своею милостию и которая считала себя всегда счастливой, даже и среди самых тяжелых страданий». Данный фрагмент из 2-й книги «Очерков…» публикуется по одной из машинописных копий.
5Имеется в виду больница Шамординского монастыря.
6Ольга Алексеевна — тетя жены И.С.Шмелева, сестра Шамординской обители. Искажение фамилии (Виндергаммер) объясняется тем, что «Очерки…» создавались спустя много лет после описываемых событий.
7Иеросхимонах Иосиф (в миру Иоанн Ефимович Литовкин, 1837 — 1911) — келейник и ученик преподобного Амвросия Оптинского, после смерти которого духовно окормлял монахинь в Шамордине, а затем и всю Оптинскую братию. Обладал даром прозорливости и исцеления.
8История чудесного спасения от сбежавшего из зоопарка тигра была широко известна в Оптиной. Ее любил рассказывать иеромонах Даниил (Болотов), причем «самого тигра он при этом изображал неподражаемо» (см.: Сергей Александрович Нилус (1862 — 1929): Жизнеописание. М., 1995. С.287). Еще до «Путей небесных» И.С.Шмелев изложил этот эпизод в романе «Няня из Москвы».
9Руднево — владение Шамординского монастыря, расположенное в трех верстах от обители. Там находился храм и источник, обретенный летом 1891 года преподобным Амвросием.
10Имеется в виду мать Елизавета, которую, как пишет в своих «Очерках…» матушка Амвросия, старец Амвросий «благословил составлять синодик — ежедневно вписывать в тетрадь умерших известных старцев и монахов Оптиной Пустыни и всех умиравших монахинь-шамординок».
11Рассказ о судьбе Вейденгаммера после 1917 года противоречит документальным источникам, сообщающим о кончине монаха Виктора в 1916 году.
12Кутырина, I. С. 19.
13Там же. С. 24.
14Там же. С.31−32.
15Архиепископ Серафим (Иванов). Бытописатель русского благочестия // Русское воскресение. Париж, 1960. 25 июня. N 223.
16Сорокина О.Н. Московиана. Жизнь и творчество Ивана Шмелева. М., 1994. С.313−314.
17Любомудров А.М. Оптинские источники романа И.С.Шмелева «Пути небесные» // Русская литература. 1993. N 3. С.106; Черников А.П. Проза И.С.Шмелева: Концепция мира и человека. Калуга, 1995. С. 291.
18Кутырина, II. С.70−71.
19Имеется в виду сон Дариньки, описанный в главе XXIX первого тома «Путей небесных» («Крестный сон»), в котором она увидела себя распинаемой на Кресте и услышала слова: «Се причастилась Господу». Из записных книжек Шмелева явствует, что в романе перед самой смертью Даринька должна была вспомнить этот сон.
20Протоиерей Сергий Иванович Четвериков (1867 — 1947) — автор книги «Оптина Пустынь».
21Кутырина, II. С.68−69.
22Тургенев И.С. Сочинения. М., 1983. Т.11. С.440−441.
23Перова А.И., Ни Е.А. Пансион И.И.Вейденгаммера // Тургеневский сборник. М., 1998. Вып.1. С.6−12.
24Кутырина, II. С. 67.
25Кутырина, II. С. 67. «Александр Александрович Охтерлоне — герой обороны Севастополя во время Крымской кампании, его предки с отцовской стороны были выходцы из Шотландии, их герб носил эмблемы Стюартов. По материнской линии он принадлежал к аристократическому роду Залесских» (Сорокина О.Н. Московиана. С.37).
26Кутырина, II. С.65−66.
27Там же. С.67−68.
28Там же. С. 65.
29Перова А.И., Ни Е.А. Указ.соч. С. 11.
30Кутырина, I. С. 27.
31Летопись скита во имя св. Иоанна Предтечи и Крестителя Господня, находящегося при Козельской Введенской Оптиной пустыни. 1900 — 1916 гг. Оригинал — в ОР РГБ. Ф.214. 367. Частично опубликовано в кн.: Сергей Александрович Нилус (1862 — 1929): Жизнеописание. М., 1995. С.290−292.
32Итак, Вейденгаммер действительно работал в Туркестане. Видимо, в это время и произошла в Сухиничах трагедия с Даринькой.
33Имеется в виду не Даринька, а Анна Васильевна, с которой В.А.Вейденгаммер не был разведен.
34Таким образом, кончина Вейденгаммера последовала на Антипасху, т. е. в воскресенье Светлой (Пасхальной) седмицы, в канун дня памяти мученика Виктора.
35Данное «Описание…», включающее в себя некрологи 80 монахов, было создано иеромонахом Иосифом (Полевым) и монахом Никоном (Беляевым) по благословению оптинского старца Варсонофия (Плиханкова).
36Дом, в котором жил монах Виктор, сохранился до наших дней и известен как «домик Вейденгаммера». Он находится в юго-западном углу скита, у монастырской ограды.
37Отец Пиор в то время был духовником братии и мирян. Его присутствие на погребении Вейденгаммера может свидетельствовать, что после кончины отца Иосифа монах Виктор перешел под его духовное руководство.
38ГАКО. Ф.903, оп.4, д. 1, л.10 об.
39ОР РГБ. Ф.213.62.6.
40Там же. Л.110−111 об. Текст письма приводится в кн.: Неизвестный Нилус. М., 1995. Т.2. С.244−274, 509−511.
41Неизвестный Нилус. Т.2. С. 510.
42Там же. С. 251.
43Там же. С.511; Лукьянов Е.А. Приложение // Сергей Александрович Нилус (1862 -1929): Жизнеописание. М., 1995. С. 286.
44ОР РГБ. Ф.387, к.10, ед.хр.10. С небольшими сокращениями опубликовано Е.А.Осьмининой в кн.: Шмелев И.С. Собр.соч.: В 5 т. Т.5. Пути небесные. М., 1998. С.10−11.
45Единственный сын Шмелевых — Сергей (1896 — 1921), офицер царской армии. В январе 1921 года расстрелян в Крыму.
46На конверте указан адрес получателя (Москва, Ее Высокоблагородию Ольге Александровне Шмелевой. Житная, д. N 7) и отправителя (Оптина пустынь. Козельск Калужской губ. В.А.Вейденгаммер).