В 70-е годы прошлого века в бурно растущей первопрестольной оказалось много нищих и бездомных, в том числе — детей. На папертях церквей, у рестораций и питейных заведений, на рынках и улицах маленькие попрошайки в лохмотьях пели под шарманку и жалостно клянчили милостыню. Кого-то посылали на этот промысел родители, кто-то вообще не знал своих родителей и прозябал среди взрослых бродяг. Мошенничество и воровство, ранняя проституция царили в этой нищей обездоленной среде.
Тогда же в России под надзором тюремного ведомства начали организовываться первые исправительные колонии и приюты для малолетних. Юристы настаивали на признании за такими заведениями не столько карательного, сколько воспитательного характера. Нетрадиционный шаг в этом направлении предприняло Общество поощрения трудолюбия в Москве, решив открыть исправительный приют для девочек. В подмосковном Болшеве оказался подходящий дом с участком земли, принадлежавший Попечительному о бедных комитету. Место живописное, вдали от городских соблазнов, вокруг — текстильные фабрики, использовавшие в основном женский труд, поблизости — церковь, больница при богадельне, начальная школа для крестьянских детей. Видный член Общества поощрения трудолюбия С.П.Яковлев написал Устав приюта. В Городской думе и Биржевом комитете выставили кружки для сбора пожертвований, у мировых судей, занимавшихся делами малолетних, открыли подписные листы с той же целью. Лицам, известным своей благотворительностью, разослали письма с просьбой помочь начинанию, обратились также во все благотворительные комитеты, провели благотворительную лотерею.
Одноэтажный деревянный дом в Болшеве привели в порядок. Болшевцы помогли кирпичом и выполнением малярных работ, подарили материю на белье и платья, домашнюю аптеку и семена для огорода. Избранная первой попечительницей приюта известная благотворительница С.С.Сабашникова за свой счет выстроила скотный двор и птичник, пожертвовала деньги на покупку коровы и кур.
Первые шаги всегда трудны. В необычное начинание не верили, дом, гостеприимно распахнувший двери, пустовал. В первые месяцы не появилось ни одной воспитанницы. Так было до тех пор, пока С.С.Сабашникова не созвала общее собрание Попечительства совместно с представителями московской полиции и мировых судей. Снеслись с церковными старостами и городовыми, прося направлять в приют нищенок с папертей и улиц. К марту 1876 года в приюте было уже 20 девочек. Трех из них матери отдали «в аренду» шарманщику, тот бил их и связывал на ночь, чтобы не убежали. Через полицию доставили девочку, которую истязали мать и отчим. Семилетнюю калмычку взяла с собой в Москву заезжая барыня, а когда «живая кукла» наскучила, ее выкинули на улицу. Турчанку четырех лет привез с юга фельдфебель одного из армейских полков. Были здесь осужденные за кражу, две малолетки обвинялись в убийстве. Часть девочек привели сами родители из-за невозможности их прокормить… Бедствия огрубили и озлобили детские души, «образование», полученное в подворотнях, в тюрьмах и на панели, наложило тяжелый отпечаток. И все же сердца «питомок» поддались добру и участию.
В приют принимались девочки от 4 до 14 лет. Господствовал принцип взаимного обучения и опеки старших над младшими. Всем необходимым воспитанницы обеспечивали себя сами: вязали чулки и шили платья, стирали и чинили белье и одежду, дежурили по кухне и столовой, работали на огороде, ухаживали за скотом и птицей. Приют стал их домом. Отсюда не убегали.
Постепенно начали арендовать землю у болшевских крестьян и выращивать картофель, приобрели лошадь и экипаж. Молока, масла, яиц и овощей хватало уже и на продажу дачникам — Болшево славилось как дачное место.
В распорядке дня разумно чередовались учеба и труд. Детей обучали письму, чтению и арифметике в объеме трехклассной начальной школы. Священник вел уроки Закона Божия и занятия хора, в котором девочки с удовольствием пели. Но в первую очередь воспитанниц обучали ремеслу, чтобы по выходе из приюта они смогли жить честным трудом. С владельцами находившейся поблизости шелковой фабрики Сапожниковыми договорились о доставке в приют шелка на размотку и оборудовали шелкомотальню. Воспитанницы имели возможность впоследствии поступить на саму фабрику. Были приглашены учительницы кройки и шитья. Белье и платья, пошитые в приюте, охотно покупали работницы местных фабрик, заказы поступали и от дачниц.
По соглашению с Московской ремесленной управой у девочек стали принимать экзамены по ремеслу, достойных после выдачи свидетельства «мастериц» приписывали к ремесленному сословию, что обеспечивало надежный социальный статус.
С годами крепло материальное положение приюта. Определенные суммы ежегодно отчислялись Обществом поощрения трудолюбия и Московской купеческой управой. Постоянными жертвователями были видные промышленники, владельцы фабрик и усадеб болшевской округи. С.В.Перлов учредил несколько именных стипендий, его примеру последовали другие. Случалось, что деньги оставлялись приюту по завещаниям.
Важной статьей дохода стал сбор ненужных вещей у населения с последующей их перепродажей. В 1878 году во всех московских газетах появилось объявление: «В каждом доме, в каждом семействе, в каждом хозяйстве, самом маленьком, есть множество таких предметов, которые считаются совершенно бесполезными, лишними… Таковы разные коробки из-под спичек, конфет, плодов, сардинок, лекарств, пустые бутылки, банки из-под варенья и горчицы, оберточная бумага, окурки сигар, битая посуда, пробки, тряпки…» Попечительство взяло на себя транспортное обеспечение: по городу курсировала специальная фура. Был нанят склад на Арбате, где сортировали привезенное. Попадались самые неожиданные предметы и даже живые существа. «Два рояля, дуэльные пистолеты, гитара, электрическая машина, хромая лошадь, два попугая…» — скрупулезно заносилось в ведомость поступлений. Годная мебель, одежда, посуда передавались в приют, остальное очищалось, мылось и продавалось «по весу» или штучно в базарные дни на Смоленском рынке. В первый же год, с учетом платы за аренду склада и перевозку, получили чистой прибыли ни много ни мало 1 миллион рублей.
К 1898 году в приюте состояло уже 93 девочки. По окончании срока их устраивали «к местам» — домашними портнихами, горничными; некоторые заводили собственное дело; кого-то забирали родители. При этом каждая воспитанница получала «наградные», на эти цели выделялась треть всех приютских сумм. В Уставе было записано, что «в случае несчастья или крайней необходимости» покинувшие приют не лишаются его покровительства, содействия и помощи, если будут ежегодно сообщать о себе.
В разные годы попечителями приюта были: С.С.Сабашникова, А.Н.Стрекалова (основательница Общества поощрения трудолюбия), В.А.Бабин, а также имевшие в Болшеве дачи М.К.Киричко (целых двадцать лет) и А.Г.Калиш. Особую память о себе оставил С.П.Яковлев. По его фамилии приют неофициально стали называть «Яковлевским». Это был прирожденный педагог, сторонник новых методов воспитания. На проводившихся периодически съездах представителей русских исправительных приютов он выступал с докладами, вызывавшими оживленные дебаты. Опыт болшевцев привлекал внимание и в России, и за рубежом. Приют принимал участие в международных тюремных конгрессах, демонстрируя там свои печатные отчеты, фотографии, а также платья, кофты, фартуки и другие вещи, сшитые воспитанницами. Сто делегатов IV Международного тюремного конгресса, проходившего в Санкт-Петербурге и Москве в 1890 году, приехали в Болшево и посетили приют. Сотрудники исправительных учреждений из Германии, Франции, Испании, Италии, Португалии, США, Аргентины, Австро-Венгрии, Дании и Сербии высоко оценили увиденное. В 1893 году работы воспитанниц Болшевского приюта были отправлены на Всемирную выставку в Чикаго. Оживленно шел обмен опытом с российскими приютами — нижегородским, киевским, одесским, харьковским, саратовским, костромским, ярославским, санкт-петербургским: география «благого дела» расширялась…
После Октябрьской революции приют закрыли. Однако через несколько лет здесь же, близ Болшева, уже Советской властью был поставлен другой уникальный воспитательно-педагогический и социальный эксперимент. На весь мир стала известна Болшевская трудовая коммуна по перевоспитанию малолетних преступников. Совпадение? Скорее — преемственность, ознаменовавшая тот факт, что и в эпоху трагических изломов ХХ века Россия оставалась Россией…
