«И Государь на белом коне:»

История одного неосуществленного проекта обустройства России

Этот, мягко говоря, не совсем обычный проект появился в 1804 году. Чтобы понять, как подобные мысли вообще рождаются в головах, необходимо дать хотя бы небольшую справку о состоянии части просвещенных умов России того времени.
В начале блестящего XIX века Россия переживала бурный всплеск мистических настроений (что вообще характерно для рубежа веков). Как писал украинский мыслитель, сам не чуждый мистике, Григорий Сковорода: «Всю жизнь мы ходили в церковь. И что же? Правду скажем, — стояли мы в ней со скукой, как и прочие, не понимая трудного и неудобопонятного книжного слога… От стояния в церквах ум наш ничуть не приходил к познанию себя, Бога и Его святой воли». Свежего и тайного в одинаковой мере жаждали и аристократия, и простонародье. Правда, способы приобщения к неизведанному существенно разнились. Аристократический Петербург погрузился в рафинированный мистицизм. В России стали переводить и издавать, а главное — зачитываться трудами западных мистиков. Как пишет современник: «Во всех внезапно обнаружилась ревность к слову Божию и стремление просвещать „сидящих в сене смертной“. Губернаторы начали говорить речи, совершенно похожие на проповеди; городничие и градские головы, капитан-исправники и становые пристава с успехом распространяли Священное Писание и доносили о том по начальству в благочестивых письмах».
Народ по-своему участвовал в этих исканиях. Оживились старые раскольнические толки и согласия, появились новые секты, в которые уходило все больше людей. Аристократия, видимо, из евангельского желания опроститься двинулась навстречу народному сектантству. В знаменитом кружке Татариновой, поначалу представлявшем собою некий элитарный салон, вскоре были приняты радения, как у хлыстов. Сперва простонародные песни, верчение и бормотание «пророков» в белых рубахах слегка шокировало знатных господ. Но очень скоро они «отложили и попрали ногами всю мудрость людскую с ее приличиями», решились «сделаться как бы глупцами и юродивыми ради Бога» и сами пустились в неистовый пляс. Вскоре они нашли это времяпрепровождение весьма полезным и приятным. Даже самые равнодушные соглашались, что «тот род движения производит такую транспирацию», после которой «чувствуешь себя каждый раз необыкновенно легким и свежим».
Император Александр I к сектантству был весьма терпим. В его царствование на богоискателей из народа прекратились гонения, были возвращены узники и ссыльные. Милость Александра I распространилась даже на самых неистовых — на скопцов. В 1801 году он распорядился отпустить тех из них, кто находился в заключении, «поелику они подобным невежеством и вредным поступком сами себя довольно наказали».
Вот как раз из скопческих кругов и вышел интересующий нас документ. Сама секта появилась во второй половине XVIII века, отделившись от хлыстов. Аскетизм, идея о том, что Господь может воплотиться в живом человеке, — все это в хлыстовстве будущих скопцов устраивало, однако спасения души, считали они, надо добиваться гораздо радикальнее — путем оскопления. Их вождем стал крестьянин Кондратий Селиванов, признанный ими сыном Божиим и искупителем, а заодно и императором Петром III, который пришел спасти мир от «лепости» (т.е. сладострастия). Скопцы на радениях воспевали о нем:

Уж на том ли на храбром коне
Искупитель наш покатывает:
Он катает со златыми ключами
По всем четырем сторонушкам,
По иным землям Французским,
Французским и Иркутским.
Набирает полки премудрые,
Кавалерию духовную.

До поры до времени Селиванову не так просто было набирать себе «духовную кавалерию». Соответствующие органы, присмотревшись к «живому богу», отправили его в Сибирь. Но, как уже сказано, вскоре, в царствование Александра I, настало благодатное для скопцов время, их не запрещали, они почти в открытую совершали свои обряды, их «пророкам» с трепетом внимала столичная знать. Воодушевившись такими послаблениями, скопцы решили, что час их пробил. Тогда-то и появился скопческий проект преобразования России.
Автором его был Алексей Михайлович Еленский. Поляк по происхождению, он служил камергером при дворе короля Станислава-Августа Понятовского, но после второго раздела Польши в 1793 году предпочел перейти на русскую службу и принять православие. В Петербурге он стал статским советником. Приезжий поляк был очень начитан и аскетичен, любил уединение и имел явную склонность к мистицизму. «Духовные искания» привели его к скопцам. Еленский не долго думая «сел на белого коня», что на языке скопцов означало — оскопился, и стал одним из активнейших деятелей секты. Ревностного скопца по его собственной просьбе уволили со службы и поместили в Александро-Невскую лавру с пенсионом 250 рублей в год. Заключением это отнюдь не было. Еленский свободно распоряжался собой, ему даже из Обуховского дома умалишенных под расписку выдали на поруки одного из пациентов. Им был сам «искупитель» Кондратий Селиванов.
И вот в марте 1804 года Еленский подает Николаю Николаевичу Новосильцеву пространную записку о переустройстве России с приложением «Известия, на чем скопчество утверждается». Адресат был выбран не случайно. Новосильцев в то время числился в ближайших сподвижниках императора и входил в Негласный комитет, в узком кругу подготавливавший крупные государственные реформы. Именно он, ознакомившись с запиской, должен был, по соображениям Еленского, передать ее лично самому государю на резолюцию.
Еленский пишет: «Предстою Вам, яко таинственно возрожденному и по сердцу Цареву избранному мужу… на возвышение возлюбленного отечества, Росс Мосоха именуемого, а сам для себя ожидаю или Даниила пророка участи многотрудной, или Иеремии печальной». Он объяснял Новосильцеву, что действует не просто от своего имени, а по небесному повелению скопческой церкви, «дабы вышла она на службу отечества». «В сей век сильное и славное действие Россию воздвигнет и всему миру даст почувствовать, яко воистину с нами Бог, в следующем содержании и подвигах».
Содержание и подвиги предлагались такие: во-первых, проект рассматривается и одобряется на высшем уровне, затем сам Еленский доставляет в императорскую канцелярию ученых скопцов. Правительство через архиереев производит их в иеромонахи. (Для начала все это делается в тайне, ибо «запрещено всякого человека обманывать явностию, а быть хитрым и мудрым, яко змии».) Новоиспеченных иеромонахов следует направлять на флот, где они должны занять на кораблях должности государственных пророков, а командиры — неукоснительно исполнять их советы «как к сражению, так и во всех случаях». В сухопутную же армию можно направлять и неученых «простячков, в духе пророческом находящихся». Себе же Еленский назначил быть с двенадцатью подручными «пророками» «при главном армии правителе, ради небесного совета».
Государь обязан управлять страной по гласу небесному, а для этого при нем должен постоянно находиться сам искупитель Кондратий Селиванов и «апробировать все тайные советы», ибо «в нем полный Дух небесный Отцем и Сыном присутствует». Вскоре и правительство, и даже государь «вникнут в церковь таинственную». В конце концов истину скопчества «вси россияне уразумеют» и всем державным многолюдством «убелятся», или, фигурально выражаясь, «пересядут на белых коней». Даже упрямое священство присоединится к истинной церкви. «Сановники усилются во Христе возрождением, и род простолюдинов обрящется возрожден, то и чин духовный, присоединясь сановитым особам, примет Бога».
За соблюдением же благочестия в возрожденной России будут надзирать скопческие «пророки». Для водворения полного порядка надо не так уж и много: не ругаться, не клясться, не поминать имени дьявола, не пить кофе, вино и водку, не есть того, «от чего ветры возбуждаются и похоть воюет на душу», запретить пиры, свадьбы, театры, маскарады, балы и качели, ну, а заодно и «очистить плоть от похотных соков и искоренить в себе грех Адама». Государственные мужи могут не беспокоиться о том, как будет происходить естественный прирост населения, — в благочестивом скопческом царстве наступит полная и окончательная благодать, так что род человеческий будет продолжаться «от целования».
Скопческая «благодать» сулила государству повсеместное преуспевание. Только «министерия российская должна держать сие таинство премудро и иностранным землям не открывать», и по соблюдении тайны Россия «будет всех сильнейшею победительницею"…
Записка осталась без монаршей резолюции, однако за Еленским был установлен надзор. Полгода дотошные чиновники пытались доказать, что Еленский является скопцом. Когда эта непростая задача была решена, его без лишнего шума отправили в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, где тогда содержались умалишенные. Переименованный зачем-то в Алексея Михайлова, Еленский и в Суздале создал небольшую скопческую общину, но возглавлял ее не слишком долго, ибо умер в 1813 году.
Так завершилась история этого удивительного государственного проекта — одного из множества проектов окончательного обустройства России…