Откровение

Мы поминаем кончину Пушкина, но в нас не обновленная скорбь утраты, а гордость и озарение. Не тризна, а радостная встреча: с Россией встреча. Пушкин — все наше бытие. В Пушкине, может быть, разгадка рокового вопроса, поставленного им же:

Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?

Может быть, оттого и гордость, и озарение, что эта вековая встреча с родимым Гением, встреча, можно сказать, — всемирная, под чужестранным небом, приблизит нас, наконец, к разгадке, успокоит от века беспокойных, даст откровение и устой? Как никогда еще за сто лет, мы тщимся найти самостоянье, и — в разброде, как никогда. Может быть, мы провидим, что эта встреча снимет с нас роковые чары, даст, наконец, нам почву, на которой мы обретем единство? Потому и гордость, и озарение.
Есть у народов Книги — священные откровения. В годины поражений народы черпают силы в них. Сердце нам говорит, что есть у нас наше откровение: Пушкин. Столько перетерпев, нельзя оставаться прежними: страдание умудряет, обновляет. Иными глазами вглядываемся мы в мир. Мы, духовно, должны обогатиться. Должны помнить:

Нет, выстрадай сперва себе богатство,
А там посмотрим, станет ли несчастный
То расточать, что кровью приобрел.

С таким богатством мы должны внимать Пушкину глубоко. Мы томимы «духовной жаждой», мы влачимся «в пустыне мрачной», и вот — Серафим нам на перепутьи, Пушкин. Мы должны отдать ему наше сердце и принять от него — «угль, пылающий огнем», — неутолимую любовь к России, его любовь. И тогда все увидим, и все поймем. И найдем, наконец, единство.

25 января 1937 года