Русская линия / Библиотека периодической печати / На пути преодоления смуты

О Первых Всероссийских Иринарховских чтениях, состоявшихся 6−8 февраля 1998 года в Борисоглебе Ярославской области, «Московский журнал» подробно рассказывал (см. № 4 за 1998 год). 5−7 февраля нынешнего года прошли Вторые чтения, организованные Ярославским епархиальным управлением, Борисо-Глебским монастырем, Ивановской и 2-й Борисоглебской средними школами.
Чтения освящены именем преподобного Иринарха, великого подвижника, молитвенника и прозорливца XVI века, благословившего на бой Козьму Минина и Дмитрия Пожарского пророческими словами: «Увидите славу Божию».
Как и год назад, программа была разнообразна и обширна. Съехались ученые, писатели, краеведы, музейные работники, учителя из Москвы, Санкт-Петербурга, Ярославля, Ростова Великого, Углича, Костромы, Рыбинска и других больших и малых городов России. Все три дня участников духовно окормлял настоятель Борисо-Глебского монастыря архимандрит Иоанн (Титов).
Чтения благословил владыка Ярославский и Ростовский архиепископ Михей, отслуживший в первый день Божественную Литургию.
Одним из центральных мероприятий Чтений стал «круглый стол», материалы которого (в сокращении) мы сегодня публикуем.

Э.Ф.Володин, профессор, доктор философских наук (Москва). Тема «круглого стола» чрезвычайно важна: «Использование духовного наследия преподобного Иринарха затворника в преодолении сегодняшней смуты в нашем Отечестве». Тут сразу встают проблемы, на которые я хочу обратить ваше внимание.
Во-первых. Экстраполяция духовного опыта преподобного Иринарха в сегодняшний день — дело, безусловно, благое, но трудное. Вопрос в том, как мы представляем этот опыт и насколько способны его если не повторить, то хотя бы руководствоваться им в своей жизни. Это касается не только черного монашества, но и каждого из нас, в меру сил продолжающих православную традицию.
Во-вторых. Насколько точно жизненный путь и духовное наследие Иринарха воспроизведены и донесены до нас? Письменных источников нет. Духовное делание Иринарха было делом жизненным, а не письменным.
В-третьих. Дискуссионность и, на мой взгляд, некоторая искусственность самого определения «смутное время». Мне пришлось несколько лет назад участвовать в обсуждении этой проблемы, организованном стараниями настоятеля Сретенского монастыря в Москве игумена Тихона. И я могу высказать возникшие у меня тогда сомнения. Наше «смутное время» и Смутное время XVII века подобны лишь внешне: тогда уничтожали Российскую государственность, уничтожают ее и сейчас. На самом деле сегодня обстановка совершенно иная. Смута XVII века происходила все-таки в православном государстве, среди православного народа. Нынешнее государство конституционно заявило о себе как о государстве светском. Население в большинстве своем безрелигиозно, хотя и православно ориентировано. В XVII веке был реальный внешний враг, который шел не только завоевать нашу страну, но и уничтожить Православие. А сейчас на Россию накинулись бесы: тоталитарные секты, восточный оккультизм и открытый сатанизм. Поэтому, мне кажется, употребление слова «смута» для нашего времени не совсем корректно. Оно позволяет считать, что нам остается только дождаться Минина и Пожарского. Ничего подобного. 11 января на слушаниях в Государственной Думе об отстранении от президентства Ельцина я говорил о духовном и физическом геноциде нашего народа, чего не было в Смутное время. Вот почему завет Иринарха должен нами приниматься с осознанным представлением о том, что социально-политическая, экономическая, идеологическая и духовная обстановка сейчас иная, чем была в XVII веке. Враг у нас гораздо более страшный. Если Смута XVII века была в определенной степени духовным предостережением, то в ХХ веке мы видим, что близ есть, при дверях! Как знать, может, уже открывается это страшное, ужасное, но обетованное.
Архимандрит Иоанн (Титов), настоятель Борисо-Глебского монастыря. Я приведу такой пример. Лет двадцать назад в Заполярье привезли эшелон заключенных женщин, и одна из них — молодая, в ватнике, с подведенными глазами и накрашенными губами — говорила страшные пошлости: мол, за стакан вина готова отдать все… В разговоре она начала перечислять каких-то известных ей людей и вдруг в этом ряду назвала Марию Египетскую. Только сказала: «Я же не Мария Египетская» — и зарыдала. Все краски потекли по лицу. Это была нормальная русская баба, она плакала и приговаривала: какая же я гадина, у меня дома, в Москве, мама, дочка… Она раскаялась, всего лишь произнеся: «Ведь я же не Мария Египетская!» Это случилось по молитвам Марии Египетской. Женщина не была воспитана в традициях Православия, но русскость, православность все-таки в ней пробились через душевную смуту, через то, чем ее смутили: деньгами, нарядами и прочими соблазнами… Вот в чем смута. Людей смутили. Их смутило телевидение, пресса, насаждаемая массовая культура. Но я считаю, что народ у нас православный. Кто осознанно, кто пока стихийно. Я говорю это, исходя из своего опыта общения с самыми разными людьми. Так что во время смуты имя и молитва преподобного Иринарха затворника могут исцелять, как в приведенном мною примере имя и молитва Марии Египетской. Немало людей, побывав в Борисо-Глебской обители, стали другими…
В.С.Мартышин, директор средней школы (село Ивановское, Ярославская область). Конечно, дважды в одну реку войти невозможно. Но все же между сегодняшним временем и началом XVII века — не только внешнее сходство. Что такое смута? Если мы откроем словарь Даля, то наверняка прочитаем: сомнение в чем-то, сумятица. А сумятица — где? В умах людей. Люди в начале XVII века не могли разобраться, что происходит, какой государь законен? Кто такой Лжедмитрий? Где цесаревич? Почему у власти — злодеи?.. И сегодня у власти злодеи, ибо сумятица в умах. Все запутали, все смешали… Я думаю, что путь выхода из смуты, из сумятицы у русского народа всегда один. Так что прошлый опыт для нас очень ценен. И духовное наследие преподобного Иринарха чрезвычайно актуально.
Л.И.Матягина, учитель истории (Кострома). Точного определения «смуты» нет. В нашем университете как раз обсуждался этот вопрос, и вот к чему мы пришли. Мы обращались к Соловьеву, Ключевскому, Карамзину и Скрынникову. На мой взгляд, Скрынников тут наиболее точен. Смута — это прежде всего бесцарствие (безвластие), самозванство, гражданская война и интервенция. Вот четыре признака смуты. Проводя аналогию между нашим временем и XVII веком, мы не можем сказать, что сегодня все четыре признака полностью налицо, есть лишь частичные проявления. Давайте их анализировать, и тогда можно будет определить, что с нами происходит.
А.В.Иванов, историк (Ярославская область). С понятием «смута» у меня нет никаких сложностей. Здесь представляются важными два момента. На один из них отец Иоанн как раз обратил внимание: смута — явление прежде всего духовное. Смута начинается с сумятицы в головах людей, которая разрушает целостность общества, а уже потом приходят и поляки, и шведы, и прочие иноземцы и иноверцы — пограбить ослабевшую Русь. Сумятица есть разделение в народе. На красных и белых. На приверженцев того или иного проекта. Кто-то предлагает ориентироваться на федеральную власть. Кто-то проповедует евразийство, другие — что-то еще. Люди никак не могут договориться. Далее, смута — явление технологическое. Это знак работающей технологии разрушения государства, общества. А технология всегда — одна и та же. Кстати, все четыре вышеперечисленных признака смуты в наши дни присутствуют. Нет гражданской войны? В определенном смысле она давно идет. Нет безвластия? Именно безвластие и царит на Руси, что мы наблюдаем везде и во всем: разве это власть? Не говоря уже о том, что значительная часть общества не признает законности власти Ельцина. Нет интервенции? Да она очевидна! Экономическая, духовная… Поэтому, я думаю, вполне правильно будет констатировать, что сейчас именно смутное время, а значит, вполне правомерно прибегнуть к методам и средствам преодоления смуты, которые использовали наши предки в XVII веке.
Э.Ф.Володин. Мы констатируем, что смута сейчас есть, а вот ее качественные особенности можно обсуждать. Мне кажется, что схема, которая была предложена коллегой из Костромы, типологически на современном этапе не совсем истинна. Хотя бы уже потому, что, например, после гражданской войны мы получили и бесцарствие, и самозванство, а смута отсутствовала. Сейчас вроде бы признаки смуты явно не выражены, а ощущение такое, что падаем в бездну и конца ей не видно.
Отец Иоанн. Дополню то, что говорил выше: духовные ценности со временем тяжелеют. И сегодня наверняка кто-то, прочитав житие преподобного Иринарха, скажет: «Я буду таким же». В смысле — православным человеком. Но надо помнить, что наши предки день начинали и заканчивали молитвой. Что они, прочитав молитву, не садились затем за гороскоп.
Ю.М.Лощиц, писатель (Москва). Дорогие братья и сестры, мне кажется, мы слишком сосредоточились на том, каким словом назвать состояние, в котором находится наша страна, наше общество. Очевидно, что это — кризисное состояние. Наверное, продуктивнее было бы поразмышлять, как выходить из него, что мы можем соборным усилием для этого предпринять?
Если говорить о несходствах ситуации XVII века и нынешней, то я назову одно из таких коренных несходств. С 1988 года Русская Православная Церковь находится в сравнительно льготных условиях, или, скажу иначе, в условиях вполне сносного существования. Это иллюстрируется стремительно возросшим количеством действующих храмов и обителей, ростом численности духовенства. Но есть ли соответствующий качественный, если можно так выразиться, рост? Вот совсем свежий пример. Наши Чтения благословил архиепископ Ярославский и Ростовский Михей. Приезд правящего архиерея — всегда большое событие. Владыка служил сегодня Божественную Литургию — и что же? Народу было в десять раз меньше, чем здесь. Почему? Что это такое? Вот в чем особенность нашей смуты. Мы возрастаем количественно, у нас появляются новые духовные училища, академии, а народу православного не прибавляется. Одна из причин, на мой взгляд, — отказ нашей Церкви от участия в общественно-политической деятельности. А как это важно! В 1993 году 4 октября мы находились под обстрелом в Белом доме. От выстрелов дрожали стены, а в домовой церкви замечательный батюшка из Тверской области отец Алексей причащал нас всех. Это была великая духовная поддержка… Я отчасти могу понять некоторые мотивы отказа. Это прежде всего пример расстриги Глеба Якунина, который действительно позорил Русскую Православную Церковь и продолжает позорить, хотя к ней уже не принадлежит. Но такие «козлища» бывали во все времена. Из-за них Церковь не может ставить себя вне политики. Да и не ставила никогда. Разве преподобный Иринарх не был политиком? Разве преподобный Сергий Радонежский не был великим церковным политиком? Разве не были политиками патрирах Гермоген или митрополит Филипп (Колычев)? Конечно, были… Мы не можем понимать политику как сугубо грязное дело, от которого Церковь должна брезгливо отшатнуться. Она обязана входить и сюда, в эти гноища, и здесь очищать и целить души. И я очень рад, что у нас появляются такие представители Церкви, как отец Иоанн, его соратники, которые к политике — в самом широком смысле — отнюдь не равнодушны. Только так сейчас и можно привлечь людей, в том числе молодых. Молодые люди не так уж неразумны и глухи, как о них думают. Когда они увидят духовную силу, бодрость и красоту этой силы, они обязательно придут.
Э.Ф.Володин. Если Церковь отделена от государства, если Церковь вне политики, тогда многое в жизни теряет смысл. Совсем недавно, обсуждая Закон о свободе совести, мы, миряне, бились за термин «традиционные религии». Полгода власти делали все, чтобы этих слов не было в Законе… Если, повторяю, Церковь вне политики, — ради чего мы сражались? Буквально сразу же после принятия Закона Синод Русской Православной Церкви собрал всех нас в Свято-Даниловом монастыре, где было констатировано, что боролись мы не зря, что мы победили. Это была наша политическая акция, и Церковь ее поддержала. Когда мне говорят: Церковь вне политики, — я не понимаю. Какое дело было преподобному Иринарху, если он вне политики, до Скопина-Шуйского? А преподобный прямо наказал Шуйскому сражаться: «Дерзай, и Бог поможет тебе». И князь побил литву… Церковь не может быть вне политики. Другое дело, что она не должна заниматься политикой в плоском, банальном смысле слова.
Ю.П.Буданцев, доктор философских наук, академик (Москва). Действительно, очень важно определиться, что такое смута. Мне вспоминаются слова, которыми заканчивается «Борис Годунов»: «Народ безмолвствует». Но ведь это не безмолвие сдавшихся людей. Это громовое безмолвие ужаснувшихся людей. Сейчас, к сожалению, такого безмолвия не слышно. Вот когда весь народ наш ужаснется, тогда мы победим. Когда будет народ, а не толпа, равнодушно глазеющая на расстрел парламента…
Да, эпохи разные, но сущность смуты во все времена одна. Смута — это верхушка айсберга обширного духовного кризиса. Ученые говорят о некоем системном кризисе, но то голос науки, которая, увы, до сего дня остается безбожной… У нас не системный, а соборный кризис, кризис духовно-нравственный. И исцеляться следует в духе, а не латать «систему». Здесь соединяются наше время и время преподобного Иринарха: нам и сегодня необходима духовная поддержка и молитва преподобного. Я себя чувствую современником Иринарха, понимаете? Надо уметь связывать разные эпохи в контексте соборного исторического времени, тогда всему, что было, мы станем современниками. Соборное время — это не линейное европейское время. Вот у Твардовского — «близкая даль"… Прошлое всегда с нами. Поэтому, говоря о нынешнем смутном времени, нельзя замыкаться в исторической сиюминутности. Все смуты идут от первого грехопадения и им порождены. И преодолены могут быть только во Христе, который искупил это грехопадение. И тут, как уже говорилось, благословение преподобного Иринарха для нас не менее актуально, чем для Минина и Пожарского.
Я бы хотел подчеркнуть особую роль провинции сегодня. Если наше смутное время чем-то и отличается от Смуты XVII века, так это тем, что не ратное, но духовное ополчение нам нужно выставлять. Духовность же разлита по всей стране. Одно из ярких подтверждений тому мы нашли в маленьком Борисоглебе.
И последнее. Пока православие не станет основой гуманитарных наук, мы будем пропадать и пропадать. Нет будущего у страны, где наука — бездуховна, где ученые — безбожники.
С.М.Григорьев, заместитель главного редактора газеты «Русь православная» (Санкт-Петербург). Я согласен с мнением Юрия Буданцева: в основе своей нынешний кризис — духовно-нравственный. Но не нужно прикидываться, будто мы не знаем, что делать. Все очень просто. Я долго работал школьным учителем, и у меня не возникало вопросов, как, скажем, пресечь драку: я употреблял данную мне власть. Вот и в отношении порнографии, разврата и так далее — власть должна все это попросту запретить. Да, повысить нравственность указами невозможно. Но можно — и необходимо! — запретить откровенную безнравственность.
Если идет война, то нужно призывать к сражению. И вот здесь хочется сказать о роли Церкви, о ее призывах к миру. Представьте себе ситуацию, когда бы Минин и Пожарский призывали народ к миру! Разве сегодня у нас не та же беда? Мы присутствуем на Иринарховских чтениях. Преподобный Иринарх был монахом. Однако именно он благословил ополчение Минина и Пожарского — не архиерей, не священник, а простой монах. Церковь не вмешивалась… А с чего началось освобождение России от татар? С благословения рати Сергием Радонежским. Опять один святой, но не вся Церковь… Так что призывать Церковь впрямую вмешиваться в политику — значит требовать от нее того, что ей несвойственно по сути. Приходится молить Господа послать на Русь подвижника, святого. Явится он из врат Церкви — и это единственное, что мы можем у нее просить и от нее ждать.
Отец Иоанн. Возражу Сергею Михайловичу Григорьеву на то, что вклад преподобного Иринарха в дело спасения России был исключительный и, так сказать, единоличный. Нет, в подавлении смуты была задействована вся полнота Церкви — от патриарха Гермогена до монаха-схимника, который испросил у Бога благодать на скрепление воинства. Подходившие к преподобному Иринарху под благословение Козьма Минин и Дмитрий Пожарский получали благословение от всей Церкви. Преподобный, направляя послание Дмитрию Пожарскому, приложил к посланию еще и освященную просфору. Но разве он освятил просфору?.. Сейчас нас хотят расколоть и из единой благодати сделать лоскутное одеяло, вернее, видеоряд. Когда мы присутствуем на Литургии, мы не спектакль смотрим. Благодать здесь чувствует и слепой, и глухой. Когда же мы видим Литургию по телевизору, мы наблюдаем видеоряд, но благодати нет.
Э.Ф.Володин. Я возвращаюсь к вопросу об отношении Церкви к политике, который здесь подчас ставится не совсем корректно. Если какой-то батюшка вдруг подастся к демократам или коммунистам, Церковь от этого станет демократической или коммунистической? Не в этом дело. После 1991 года все стали твердить, что мерилом нравственности является собственность, что богатство — нравственно, а успех в его стяжании есть залог загробного блаженства. Такова ведь пропагандируемая нынешней властью идеология. Я ненавижу эту идеологию, но как мирянин, как член Церкви жду по данному поводу ее соборное мнение. Я спрашиваю: нравственно ли богатство и нравственно ли оно сейчас наживается в России? Церкви, чтобы ответить мне, вовсе не надо обращаться к политическим партиям и движениям. А дальше я сам соображу, что мне политически делать и как политически себя ориентировать. То есть и для Церкви, и для меня политические партии — дело десятое.
А.Д.Степанов, член редакционного совета газеты «Русь православная» (Санкт-Петербург). В затронутой проблеме есть еще один непростой момент. Сейчас начинает формироваться национально-патриотическое политическое движение. Как быть в этой ситуации Церкви, как ей отнестись к этому движению? Есть два пути. Церковь остается в стороне, и тогда может произойти фашизация, о чем кликушествуют и к чему нас толкают наши враги, предвосхищая появление монстра под названием «русский фашизм». Если же Церковь активно включится, она рискует не удержаться на духовной высоте: ведь политика — дело не только грязное, но и страстное. Церкви необходимо найти путь между Сциллой и Харибдой, чтобы оставаться духовным водителем пробуждающегося народа и в то же время не впасть в губительную политическую страстность. Печальный пример здесь уже приводился — Глеб Якунин.
Отец Иоанн. Несколько слов по поводу затронутой Эдуардом Федоровичем Володиным проблемы вопрошания мирян, обращенного к Церкви. Если, например, человек чтит Иринарха затворника, он уже имеет ответ на вопрос, нравственно ли богатство. Ответы на все вопросы можно получить, будучи истинно православным. Юрий Михайлович Лощиц посетовал, что мало людей в храме. Это ведь по вине взрослых. Когда служим молебен на начало учения отрока — яблоку негде упасть. Вот о чем надо задуматься: дети могут вытащить родителей из тьмы безверия.
Протоиерей Николай (Лихоманов), руководитель отдела религиозного образования Ярославской епархии. В этом отношении весьма поучителен опыт Курска. Архиерей и губернатор совместно создали при педагогическом университете Лабораторию русской школы, чтобы обучать светских педагогов основам духовной культуры. Через полгода триста, а затем пятьсот школ Курской области ввели у себя преподавание Закона Божьего. Во всех храмах Курской епархии теперь на службах стоят не одни старушки, а много детей и их родителей. Какой отсюда вывод? Учить нужно в первую очередь учителей. Давайте постараемся и на нашей Ярославской земле организовать учебу учителей. Я думаю, департамент образования откликнется на это. Тем более, что в Борисоглебе и опыт такой, и база есть: Ивановская школа, 2-я Борисоглебская школа. Со своей стороны, как представитель епархии, я заверяю: окажем всевозможное содействие.
Э.Ф.Володин. В Республике Сербской законодатели во всех школах ввели Закон Божий. Некоторое время спустя провели опрос. Оказалось, восемьдесят процентов учеников считают любимым уроком Закон Божий!
Отец Иоанн. Хотелось бы все-таки предостеречь от то и дело проявляющегося нетерпения мгновенно и повально обратить всех в православие. Здесь есть несколько орбит. Ближняя — это люди уже воцерковленные: приходские и служащие. Следующая орбита — люди, относящиеся к религии сочувственно, но еще не пришедшие в Церковь. Дальше — лишь интересующиеся. Еще более отдаленная орбита — просто хорошие русские люди. Работа на всех этих орбитах требует разных подходов и большого такта и исключает, конечно же, погоню за количеством любой ценой. В том числе и в школах.
Реплика. В самом деле, опасно и соблазнительно повально вводить в школах Закон Божий. В каждой ли школе найдутся учителя, достойные его преподавать? А если нет, если это святое дело окажется в руках людей равнодушных или, хуже того, нечестивых, мы получим страшный вред. Нетерпение — действительно несчастье наше. Прав отец Николай: надо учить учителей — постепенно, без спешки, а пока опираться на людей пусть и немногочисленных, но светлых и ясных сердцем…
Отец Иоанн. Я тоже призываю здесь к сугубой осторожности. Если будем действовать «для галочки», посеем больше плевел, чем семян. Однако важно уже сейчас воспрепятствовать тому, чтобы учителя вели свои уроки в антиправославном, антирусском, а то и откровенно сатанинском духе. Наконец, я обращаюсь к матерям, отцам, бабушкам, дедушкам: великое духовное дело вы сделаете, приведя в храм своих детей. Быть на службах, ходить на церковные праздники — это лучшая воскресная школа.
С.А.Лыкошин, секретарь Правления Союза писателей России (Москва). В проекте документа, подготовленного к Чтениям, заложено много существенно необходимых дел. Призывы к практическим делам, которые позволили бы отвести беды, свалившиеся на Россию, звучали здесь неоднократно. Всем нам теперь надо преодолеть искушение страхом перед огромностью предстоящей работы. Пример дает нам Сам Господь, сорок дней искушавшийся дьяволом в пустыне. Так же и нас лукавый искушает повседневно. И особенно жестоко — в минуты душевных нестроений, когда мы расслаблены, растеряны, думаем, что утратили верный путь… Так соберемся и станем работать на благо Родины. Я напомню тему «круглого стола»: «Использование духовного наследия преподобного Иринарха затворника в преодолении сегодняшней смуты в нашем Отечестве». Последуем же преподобному в главном: мужественном и неустанном делании с верой и надеждой.